Онлайн чтение книги Создатели континентов The Continent Makers and Other Tales of the Viagens
Вечный двигатель

— Синьор! Дорогой мой! — воскликнул Абреу. — Дьявол вас побери! Где вы только все это взяли?! Половину земных ломбардов обчистили? — Он наклонился поближе, чтобы хорошенько рассмотреть награды на груди Феликса Бореля. — Знак отличия Тевтонского ордена! Знак Чести Французского иностранного легиона! Медаль участника Третьей мировой войны! Североамериканская медаль «За заслуги перед обществом»! Орден 4-й степени Рыцарей Св. Стефана! Датский Орден Слона! Что-то такое-этакое из Японии. Первенство по баскетболу среди университетов. Соревнования по стрельбе в полиции Рио-де-Жанейро… Боже, ну и коллекция!

Борель снисходительно улыбнулся толстячку:

— Вы меня еще не знаете! Чуть не стал чемпионом по баскетболу!

— Ну и что вы собираетесь со всем этим делать? — не унимался сотрудник службы безопасности. — Втюхаете несчастным кришнанцам? Они в наших наградах разбираются, как свинья в апельсинах.

— Может, и втюхаю, если поистрачусь. Да и просто пыль в глаза пустить не мешает. Чтобы знали, с кем имеют дело. Тогда и будут как шелковые.

— Хм-м-м. Да уж, в такой-то униформе, и со всеми этими медальками-орденами… Точно, они придут в благоговейный ужас!

Абреу не мог скрыть досады, а Борель в душе порадовался, на него глядючи. Пусть чинуша-таможенник поломает голову, как задержать его в Новоресифе. Руки коротки! Слава Богу, в их галактике разные бюрократы еще не всю власть захапали. Всегда можно разок-другой обвести их вокруг пальца, если только у человека есть голова на плечах. Да и вообще, больно эти бразильцы задирают нос! Подумаешь — их нация выбилась на первые роли среди всех земных… Сам-то Абреу в этом точно не виноват, но все же пусть знает свое место.

— Вы будете поражены, — усмехнулся Борель, — как всякие-разные побрякушки мне помогают. Эти лакеи в космопортах думают, будто я возглавляю администрацию Всемирной Федерации, не меньше. Только и слышу от них: «Не сочтите за труд пройти сюда, синьор», «Пожалуйста, к этой стойке, вас обслужат вне очереди». Как в цирке, не то слово.

— Что ж, не вижу причин вас задерживать. — Абреу вздохнул. — Хотя продолжаю считать, что вам следовало одеться в соответствии с кришнанскими обычаями. Больше было бы шансов остаться в живых.

— И носить эти зеленые парики? Всякие рожки-да-ножки искусственные ко лбу наприделывать? Нет уж, спасибочки.

— Вас хоронить будут, не меня. Однако не забывайте о 368-й статье Свода законов Межпланетного Совета. Знаете, о чем там идет речь?

— Конечно. «Запрещается передавать любым местным жителям планеты Кришна любые устройства, приборы, механизмы, инструменты, оружие или патенты на изобретения, которые могли бы содействовать повышению уже имеющегося на данной планете уровня науки и техники…». Продолжить?

— Nгo[28]Nгo — «нет» (порт.), вижу, что вы ее знаете. Помните, что после выхода из Новоресифе вы останетесь один, но компания «Вигенс Интерпланетарис» продолжит наблюдение за вами. И любое нарушение вами этого закона будет немедленно пресечено. Даже если для этого придется лишить вас полагающихся вам доз эликсира долгожительства.

— Да ладно, — зевнул Борель. — Все ясно. Там какой-то ваш хмырь мой багаж рентгеном просвечивал. Закончил он? Тогда я отваливаю. Как сейчас лучше добираться до Миши?

— Если напрямую — то надо двигать через Колофтские болота. Только тамошние дикари иногда путешественников убивают, с целью поживиться их товарами. Лучше найти плот и плыть на нем по Пичиде, до Кву. Дальше по дороге на юго-запад, к Миши.

— Obrigado[29]Obrigado — «спасибо» (порт.). В республике Микарданд по-прежнему за все рассчитываются золотом?

— Pois sim[30]Pois sim — «совершенно верно», «именно так» (порт.).

— Ну и почем в Новоресифе золотишко? Сколько отвешивают за доллар Всемирной Федерации?

— О, Deus meu[31]Deus meu — «Мой Боже» (порт.)! без высшей математики не обойтись. Смотря какой объем сделки, какие берет проценты посредник, активный ли баланс внешней торговли…

— Хоть приблизительно, навскидку?

— Насколько я помню, за грамм просят немного меньше двух долларов.

Борель поднялся и характерным жестом зачесал назад свои рыжие волосы. Потом собрал документы и попрощался:

— Adeus[32]Adeus — «до свидания» (порт.), синьор Кристовао. Чрезвычайно полезную информацию от вас получил.

При этих словах он широко улыбнулся, потому что Абреу не столько помочь ему хотел, сколько из кожи вон лез, лишь бы воспрепятствовать вторжению Бореля на Кришну. Только на этот раз обломчик ему вышел!

На следующий день Борель уже спускался на деревянном плоту вниз по течению Пичиде. Высоко над головой по зеленоватому небу Кришны плыли облака. Рядом с землянином примостился его слуга из племени колофту, которого он нанял в Новоресифе, — высокий и страшноватый на вид туземец.

Брызнул короткий дождик. Борель встал и стряхнул со своего плаща капли воды. Большое желтое солнце уже слепило глаза. Слуга Йереватс тоже отряхнулся и пробубнил на ломаном гозаштандском:

— Если господин делать, как я сказал, если бы он надел одежду бедных людей, то можно было тянуть лодку веревкой вдоль берега … Тогда если пришел дождь, могли бы сделать навес из парусины. Не были бы мокрые, не боялись бы разбойников.

— Твое дело сопливое, сиди и помалкивай, — отрезал Борель, еще раз отряхиваясь. Он посмотрел направо, где за покрытыми камышом островками виднелись низкие берега Пичиде. — Что это?

— Колофтские болота, — объяснил Йереватс.

— Тут твои соплеменники обитаются?

— Нет, не у реки. Дальше от берега. А у реки — разбойники, уджеро .

Он назвал так на своем языке местных обитателей. Они походили на людей, и большинство землян именовали их просто кришнанцами, потому что эти существа заняли на планете господствующее положение.

Борель посмотрел на темную полоску камышей между небом и водой. Сердце его кольнула тревога. Может, и правда стоило прислушаться к одному из множества советов Йереватса и обзавестись хорошими латами? Или хотя бы нарядом привилегированных стражников, местного эквивалента земных особ дворянского сословия, — гармов ? Сам слуга, судя по всему, давно лелеял надежду облачиться в прочный боевой костюм. Но Борель отверг эту идею на корню: дорого, да и тяжеловаты такие кольчуги. А если начнется заварушка, и кто-нибудь рухнет с плота в воду во всем этом дурацком железе? Нет, средневековые кришнанские доспехи никуда не годятся. Так все земляне считают, и правильно. Одной хорошей бомбочки хватит, чтобы стереть в порошок любой местный городишко. А с пистолетом в руках можно рассеять целую армию дикарей.

Рассуждая так, Борель подзабыл, что ни бомбы, ни пистолета ему в здешних местах взять неоткуда. А потому разные «можно бы» да «если бы» не имеют смысла.

Он проверил оружие, которое все-таки купил: себе — саблю — больше для понта, чем для реальной защиты, Йереватсу — дешевенькую булаву с деревянной рукояткой и пупырчатым железным набалдашником, и обоим — по простому кинжалу в ножнах. Наконец, арбалет. В глубине души Борель, сам отнюдь не задира, надеялся, что, случись какая-никакая заварушка, ему удастся уладить проблему, не доводя дело до рукопашной. Конечно, лучшим аргументом является пушка, но, как говорится, на безрыбье и рак — рыба. В магазине снаряжения в Новоресифе был и хороший большой лук, но он оказался слишком непослушным в неумелых руках Бореля, а набираться опыта времени не оставалось.

Борель снял плащ, сложил его и сунул в ранец. Потом он решил еще раз обмозговать, что делать дальше. Ничего другого ему не оставалось, как только попытаться, после прибытия в Миши, как-то проникнуть в Орден Кварара. Будь у него друзья среди членов братства — обстряпал бы это дельце в два счета. Судя по всему, микардандцы были простофилями изрядными. Но с чего начать? Как сделать первый шаг? Наверное, не обойтись без импровизации. Ну да сначала надо хотя бы добраться до места.

Необходимо только любыми средствами преодолеть этот первый барьер, а дальше — дело за малым. Все-таки он дока в таких делах. Уж в вытягивании денег из простаков он поднаторел изрядно. А потом можно будет всласть посмеяться над старым Абреу. Пусть скрипит зубами от досады — все равно ничего с ним поделать не сможет. Борель вообще считал честность первым признаком глупости, а Абреу на дурака никак не походил. Значит, только прикидывается лопухом, а на самом деле — такой же хапуга и проныра, как все остальные чинуши, и все его высокие моральные принципы и красивые слова — показуха, лицемерие и пустозвонство.

Размышления Бореля прервал один из его гребцов:

— Охе-е!

Кришнанец показал на правый берег. Там из-за островов показалась лодка.

Йереватс вскочил как ужаленный и прикрыл волосатой рукой глаза от солнца.

— Разбойники! — закричал он.

— А ты откуда знаешь? Далеко ведь? — спросил Борель. Но от страха и у него екнуло сердце.

— Сейчас-сейчас. Сами видеть, — залепетал колофтунец, а его хвост беспокойно задрожал. Он с испугом и надеждой посмотрел на Бореля: — Смелый господин убить разбойников? Не даст им сделать нам больно?

— К-конечно, — пробормотал Борель. Он наполовину вытащил из ножен саблю, посмотрел на лезвие и сунул ее обратно, да таким нервным движением, какого раньше за собой не замечал.

— Охе! — воскликнул один из гребцов. — Думать ты побеждать разбойников?

— Полагаю, что так, — изрек Борель.

— Нет, не драться с ними! Если мы не быть драться, они убить только ты, потому что мы простые бедняки.

— Разве так? — переспросил Борель. У него внутри все сжалось, но выброс адреналина в кровь словно подстегнул его, и он крикнул что есть мочи: — Вы что, думаете, я подставлю свою шею ради вас? Что покорно дам перерезать себе глотку, а вы останетесь целехоньки-невредимы? Багхана ползучая! Сейчас я тебе покажу! — Сабля со свистом вылетела из ножен, и от удара ею плашмя по голове гребец повалился на бок. — Будем драться, нравится вам или нет! Первому же предателю собственными руками кишки выпущу! — Борель прикрикнул на трех гребцов, которые испуганно жались друг к другу: — Тащите багаж сюда! Сделайте из него укрытие! — Он нависал над ними, со свистом рассекая воздух саблей, пока они не сложили багаж по краям плота, чтобы за ним можно было спрятаться от стрел и копий.

Только после этого Борель немного успокоился:

— А теперь беритесь за весла и без приказа не высовывайтесь. Ты тоже, Йереватс. Попробую отогнать их арбалетом. Если они все равно на нас полезут, по моему сигналу выпрыгивайте и бросайтесь на них. Поняли?

Лодка продолжала двигаться от берега к плоту. Борель выглянул из-за своего укрытия и посмотрел на разбойников. Один сидел на носу, другой на корме, а остальные гребли — всего их было примерно двадцать.

— Время есть стрелять из лука, — пробормотал Йереватс.

Остальные слуги беспокойно озирались, словно раздумывая, не лучше ли просто броситься в воду, чем участвовать в схватке.

— Не советую вам вплавь добираться до берега, — угадал их мысли Борель. Сами знаете, какие тут в воде чудища водятся.

После этих слов вид у гребцов сделался еще более несчастным.

Борель прижал ногой изогнутую пружину арбалета, двумя руками натянул тетиву и, кряхтя, зацепил ее за спусковой крючок. Потом он открыл колчан, который купил вместе с арбалетом, и взял из него одну из стрел — железный стержень длиной девять-десять дюймов с небольшим оперением и острым, немного витым для вращения в воздухе наконечником. Он положил стрелу в желобок.

Лодка приближалась. Над водой разнесся крик стоящего на носу туземца:

— Сдавайтесь!

— Сидите и не рыпайтесь! — тихо приказал Борель своей команде. Он уже был настолько на взводе, что даже испытывал удовольствие, предвкушая стычку.

Туземец на лодке снова крикнул:

— Сдавайтесь, и вам ничего не будет! Все у вас заберем, и только!

И вновь с плота никакого ответа не последовало.

— Кому говорю, бросайте оружие, не то всех перебьем! Последний раз спрашиваю!

Борель навел арбалет на туземца. Проклятье, почему эти кретины не приделывают на свои штуковины хорошие прицелы? Накануне отплытия он немного попрактиковался в стрельбе. Мишенью был клочок бумаги, и попасть в него оказалось несложно. Теперь, однако, его цель словно съежилась до размеров комара, а плот ходил ходуном под ногами, мешая прицелиться.

У туземца на носу лодки появилось в руке что-то наподобие якоря с множеством лап, привязанного к концу веревки. Гребцы, громко кряхтя, налегали на весла, и лодка быстро приближалась к плоту. Наконец туземец поднял свой якорь над головой и стал им размахивать, готовясь к броску.

Борель закрыл глаза и нажал на спусковой крючок. Тетива громко хлопнула, а приклад больно ударил его по плечу. Один из слуг на плоту издал радостный вопль.

Когда Борель снова открыл глаза, туземец на носу лодки больше якорем не размахивал. Вместо этого он смотрел назад, на поверженного рулевого. Гребцы бросили свои весла и возбужденно переговаривались.

— Великий господин попал в капитана разбойников! — обрадовался Йереватс. — Снова заряжать лук надо.

Борель именно этим и собирался заняться. Очевидно, он промахнулся по туземцу на носу и вместо этого попал в рулевого. Но слуга свято верил в меткость своего господина. Так зачем его разубеждать?

На лодке заменили рулевого, и гребцы снова взялись за весла. Теперь на носу стояли два кришнанца: один с абордажным якорем, другой с большим луком.

— Пригните головы! — скомандовал Борель и выстрелил в лучника. Но на этот раз удача от него отвернулась — стрела пролетела высоко над головой туземца. Борель начал было перезаряжать арбалет, но сообразил, что являет собой прекрасную мишень. А нельзя ли натянуть эту несчастную тетиву сидя? Туземец снова поднял лук, и через мгновение его стрела с пугающим свистом пролетела у самого уха Бореля. Он сел и начал в таком положении неуклюже заряжать арбалет. Следующая стрела с лодки воткнулась в сундук на краю плота.

Борель сбросил свою высокую шляпу, в которую было слишком удобно целиться, и снова выстрелил по лодке. И опять промахнулся, а разбойники подплыли совсем близко. Лучник успевал сделать три выстрела в ответ на один с плота, хотя Борель догадывался, что туземец так сыпет стрелами, надеясь скорее напугать врагов, чем в кого-то попасть.

Борель снова спустил курок, и на этот раз его стрела со звоном воткнулась в корпус лодки. Туземец на носу опять начал размахивать якорем, и еще одна арбалетная стрела пролетела мимо цели.

— Эй ты, — окликнул Борель одного из своих слуг, — ты, с топором! Когда якорь зацепится за плот, прыгай и руби веревку. А вы двое, приготовьтесь отталкивать лодку веслами.

— Но они стреляют… — испуганно проблеял носитель топора.

— Я об этом позабочусь, — сказал Борель, но в его голосе было гораздо больше уверенности, чем он сам чувствовал.

Лучник приготовил еще одну стрелу, но не спешил отпускать тетиву. Как только лодка подошла достаточно близко, второй туземец размахнулся и бросил якорь. Он со стуком упал на плот. Потом туземец стал быстро-быстро перебирать руками веревку, пока якорь не зацепился за какую-то деревяшку.

Надо было срочно найти на плоту что-то, что могло бы стать мишенью для лучника. Потому что иначе первого же поднявшегося из-за укрытия смельчака немедленно подстрелили бы как сидящую утку. Борель схватил свою шляпу и поднял ее над сундуками. Вжик! И еще одна стрела просвистела рядом.

— Руби веревку! — истошно крикнул Борель и прицелился в лучника. Его слуги застыли в нерешительности. Лучник потянулся за еще одной стрелой, а Борель, затаив дыхание, направил поточнее арбалет на фигуру туземца и выстрелил.

Лучник издал громкий животный крик, захрипел и согнулся пополам.

— А ну вылезайте! — снова заорал Борель и поднял арбалет, как бы для удара. Слуги пришли в себя и зашевелились. Один отрубил топориком веревку якоря, а двое других уперлись в лодку веслами.

Оставшийся на носу лодки туземец бросил веревку, что-то громко крикнул своим гребцам и нагнулся за багром. Борель выстрелил в него, но от волнения промахнулся, хотя дистанция была совсем небольшой. Туземец зацепил багром бревно плота и стал подтягивать к нему лодку, в то время как несколько гребцов бросили весла и сгрудились рядом со своим вожаком, в ожидании приказа сжимая в руках оружие.

Борель в отчаянии бросил арбалет, схватил крюк багра, вытащил его из бревна и сильно дернул на себя. Туземец на лодке не успел вовремя отпустить багор и рухнул в воду, все еще сжимая древко. Борель стал давить на багор от себя, чтобы не подпустить туземца ближе и затолкать его поглубже в воду. Но кришнанец удержался на поверхности и уцепился за край плота с намерением на него забраться. В это время слуги Бореля снова начали отталкивать веслами лодку, а туземцы на ней, уже было приготовившиеся прыгать на плот, сочли за благо от этой идеи отказаться.

Бах!

Йереватс опустил свою булаву на голову туземца в воде, и копна зеленых волос скрылась в глубине. На плоту раздались триумфальные крики. Однако один из туземцев на лодке поднял со дна лук и начал прилаживать стрелу. Борель зарядил арбалет, очень тщательно прицелился и выстрелил на мгновение раньше разбойника. Стрела стремительно полетела вперед, и лучник исчез, чтобы через мгновение с воплем подпрыгнуть, держась за пробитое плечо.

Борель уже с большей сноровкой перезарядил арбалет и прицелился в другого туземца на лодке. Однако на этот раз он не стал стрелять, а просто направлял стрелу то на одного, то на другого противника. И каждый из них при этом пригибался, стараясь спрятаться за бортом, так что грести стало невозможно.

— Ну что, довольно? — крикнул Борель.

Разбойники посовещались, и наконец один из них сказал:

— Ладно, не стреляйте, мы уходим.

Гребцы заработали веслами в обычном ритме, и лодка стала удаляться по направлению к берегу. Когда она отошла подальше, некоторые туземцы начали выкрикивать угрозы и оскорбления, но Борель на таком расстоянии уже не разбирал слов.

Слуги на плоту радостно хлопали друг друга по спинам и вопили:

— Мы взять верх!

— Что я говорил?! Мы и сто разбойников побить!

Йереватс, захлебываясь, кричал, какой у него замечательный господин.

Борель вдруг почувствовал тошноту, и у него стали подкашиваться ноги. Если бы в этот момент мышка, или то, что на Кришне примерно походит на мышь, забралась на борт плота и пискнула на него, он тут же от страха свалился бы в мутные воды Пичиде. Однако показывать свою слабость землянину не пристало. Дрожащими пальцами он вставил сигарету в длинный роскошно украшенный мундштук и закурил. Потом по-хозяйски проговорил:

— Йереватс, похоже, мои проклятые сапоги запачкались. Давай наведи на них блеск. Слышишь?

Вечером они пришвартовались в Кву с намерением там переночевать. Феликс Борель рассчитался с гребцами, которые, как он успел услышать до того как отправился на боковую, красочно расписали свои приключения хозяину гостиницы. Оказывается, они — с небольшой помощью землянина — отогнали сотню речных пиратов и многих из них лишили жизни. Утром он с гребцами попрощался, и те отправились вниз по течению Пичиде к Маджбуру, где собирались выгодно продать свои бревна и найти лодку для возвращения домой.

А теперь Борель уже четыре долгих кришнанских дня мерил шагами плоскую крышу гостиницы в Миши. Столица республики Микарданд оказалась гораздо больше, чем можно было ожидать. В середине высилась крутая, со столообразной вершиной гора, увенчанная большой крепостью Ордена Кварара. Эта цитадель хмуро взирала на Бореля сверху вниз, а он отвечал ей тем же, разрабатывая и тут же отвергая планы не столько попасть в саму крепость, сколько проникнуть в закрытую касту, которая всем там заправляет.

— Йереватс! — крикнул он.

— Да, господин.

— А как здесь насчет гармов Кварарума? Ходят по улицам стражники?

— По городу? Нет, сэр! Они далеко, по всей стране, защищают простых людей от врагов и друг от друга. Разве этого мало?

— Достаточно, наверное. Но меня не это интересует. А кто этих рыцарей содержит?

— Для этого с простых людей собирают налоги.

— Так и думал. А кто их собирает?

— Посланцы Ордена. Они работают у казначея Ордена.

— Что за казначей?

— Это самый уважаемый гарм Кубанан.

— А где мне найти этого уважаемого сэра Кубанана?

— Если он в крепости, то его никак не увидеть. А если в своем казначействе, то можно.

— Ну а казначейство где?

Йереватс неопределенно махнул рукой:

— Там. Господин хочет туда ехать?

— Именно так. Давай сюда нашу коляску.

Йереватс исчез, и скоро они со стуком ехали к казначейству в своей дребезжащей четырехколесной, запряженной одной айей коляске, которую Борель недавно купил в Кву. Борелю подумалось, что лучше бы ему прогарцевать по улицам в образе разодетого доблестного рыцаря, который пришпоривает своего взмыленного коня, чем спокойно ехать в повозке. Однако, подумав о том, как удобно восседать на мягком сиденье, и какой Йереватс неплохой кучер, он решил на этот раз никому пыль в глаза не пускать.

Казначейство располагалось в одном из больших неуклюжих зданий из грубого камня, какие Кварарум обычно использовал для своих чиновных заведений. По бокам от входных дверей вздыбились каменные йеки — самые сильные хищники этой части планеты, напоминавшие шестиногих норок размером с тигра. У Бореля мурашки по спине пробежали, когда он по пути от Кву услышал рев одной из этих кошечек.

Борель поправил саблю, вышел из коляски, принял надменный вид и спросил привратника:

— Как мне увидеть сборщика налогов, уважаемый?

Кришнанец объяснил что и как, и Борель прошел в зал, где за окошком в стене сидел клерк в неприметной одежонке простолюдинов Микарданда.

— Мне хотелось бы узнать, должен ли я платить какие-то налоги в казну республики Микарданд, — заявил Борель. — Хотя с вами я обсуждать этот вопрос не собираюсь, позовите своего начальника.

Клерк, с обиженным и испуганным лицом, скользнул прочь. Скоро в окошке показалось другое лицо и другая фигура — заметно более представительная. Одета она была в нарядный мундир Ордена Кварара, однако, судя по скромным эмблемам на груди, это был местный сквайр или еще кто-то рангом ниже настоящего гарма.

— О, мне нужны не вы, — возмутился Борель. — Где главный казначей?

Сквайр нахмурился, и усики-антенны его бровей пересеклись.

— Ну а кто вы, в любом случае? За получение налогов отвечаю я. Если вы хотите внести какую-то сумму…

— Дорогой мой, не сочтите за неуважение к вам, но как бывшему Великому Магистру Земного Ордена и члену многих других мне не к лицу что-то обсуждать с мелкими сошками. Поэтому возьмите на себя труд передать главе вашего учреждения, что с ним хочет побеседовать гарм Феликс Борель.

Кришнанец несколько секунд очумело смотрел на посетителя, потом убежал. Через минуту из коридора с протянутой вперед рукой выплыл другой чиновник, со знаками отличия настоящего рыцаря.

— Мой дорогой! — воскликнул он. — Позвольте пригласить вас в мой кабинет! Это есть такая необыкновенная радость — встретить настоящего земного рыцаря! Совершенно не ожидал вас увидеть: все земляне, гостившие в Микарданде, вели себя крайне неподобающим образом. Они все поголовно исповедуют гнусные теории демократии и всеобщего равенства, причем даже особы высокопоставленные, вроде сэра Эрика Коскелайнена. Но настоящего рыцаря, как вы, нельзя не узнать с первого взгляда!

— Благодарю вас. Я был уверен, что гарм Кварарума сразу почувствует нашу с ним духовную близость, хотя я и принадлежу к другой расе.

Кришнанец поклонился:

— Теперь что касается вашего желания заплатить налоги… Если честно, я сначала не поверил собственным ушам: история нашей Республики не знает случая, чтобы землянин сам, по собственному желанию предложил заплатить налоги.

Борель улыбнулся:

— Я не говорил о том, что хочу заплатить налоги. Но я здесь недавно и хотел бы узнать свои права и обязанности. Вот и все. Ведь лучше с самого начала быть в курсе дела, не так ли?

— Да… но… не вы ли тот человек, который только что прибыл из Кву?

— Да, это я.

— Так это вы разогнали банду уширианцев-уджеро, этих речных пиратов, и убили их главаря в сражении на Пичиде?

Борель вальяжно взмахнул рукой:

— О, это такие пустяки. Этих мерзавцев нельзя отпускать безнаказанными, сами знаете. Большую часть я уничтожил, но, к сожалению, некоторым удалось скрыться. Преследовать их на плоту не было никакой возможности.

Кварарец подскочил на месте:

— Тогда вас ждет награда!

— Награда?

— Как, разве вам ничего не известно? За голову главаря ушарианцев назначена награда в десять тысяч карда ! Уже много лет! Мне необходимо только проверить ваши слова…

Борель, быстро оценив ситуацию, перебил:

— Не беспокойтесь. Никакая награда мне не нужна.

— Не нужна? — опешил кварарец.

— Нет. Я всего лишь исполнил свой долг джентльмена, и не нуждаюсь в вознаграждении.

— Но… но деньги находятся здесь… их можно получить сей же час…

— Дайте их тем, кто в них больше нуждается. В Миши есть благотворительные организации?

Кварарец наконец пришел в себя:

— Невероятно! Вы должны познакомиться с самим главным казначеем. Что касается налогов… Позвольте заметить, есть налог для проживающих здесь иноземцев, хотя с другой стороны, мы заключили договор с Гозаштандом и ряд других соглашений о взаимном освобождении от пошлин наших граждан. К вам они не относятся, но с учетом вашего отказа от награды, вопрос об уплате вами налогов наверняка будет решен самым благоприятным образом. Не подождете минутку?

— Конечно. Можно мне закурить?

— Разумеется. Могу предложить вот эти. — И рыцарь-кварарец достал из ящика своего стола коробку кришнанских сигар.

Через несколько минут чиновник вернулся и предложил Борелю пройти в другой кабинет, где представил землянина главному казначею Ордена. Сэр Кубанан отличался редким среди кришнанцев коренастым телосложением и слегка напоминал Санта-Клауса, только без бороды.

Беседа стала почти полным повторением диалога с его подчиненным, с той только разницей, что атмосфера напоминала встречу старых друзей, а главный казначей оказался весьма говорливым. На него, судя по всему, ордена и медали Бореля произвели сильное впечатление.

— Эта? — спросил Борель, показывая на баскетбольную медаль. — О, это знак второй степени Секретного Ордена Призраков. Тайного и очень влиятельного. В него принимают только тех, кто был оправдан в деле по обвинению в убийстве.

— Великолепно! Изумительно! — наконец обрел дар речи Кубанан. — Сэр Феликс! Дорогой мой, мы непременно изыщем способ решить эту проблему с налогами, не извольте беспокоиться. И не думайте, что столь достойного джентльмена, как вы, обяжут платить налоги наравне с обычными простолюдинами, хотя Орден и испытывает крайнюю нужду в средствах.

Именно этой лазейки Борель и ждал. Он незамедлительно пошел в атаку:

— Ордену нужны дополнительные источники доходов?

— Как же, конечно. Все мы не вылезаем из нищеты и только и заняты поиском средств к существованию. — При этом он задумчиво посмотрел на свои унизанные сияющими кольцами пальцы. — Расходы на оборону ложатся на плечи всех нас тяжкой ношей. В равной степени страдают все, даже женщины и дети.

— А вы не думали о государственной лотерее?

— Что это такое?

Борель объяснил, причем о некоторых деталях говорил настолько бегло и поверхностно, насколько ему позволило владение местным языком.

— Замечательно! — воскликнул Кубанан. — Хотя боюсь, что не все сумел понять — вы говорите с сильным акцентом. Не могли бы вы изложить все это для нас письменно?

— Разумеется. Но можно придумать и кое-что получше.

— Что вы имеете в виду?

— Приведу один пример. Намного легче объяснить, как ездить на айе, чем на самом деле сесть в седло. Так?

— Да.

— Так и рассказать, как работает лотерея, довольно легко, но без практического опыта здесь ничего не получится.

— Но как же нам преодолеть этот барьер?

— Я могу организовать и провести первую лотерею.

— Сэр Феликс, у меня буквально перехватило дыхание. Не могли бы вы обозначить суммы, которые будут фигурировать в этом деле?

Борель указал, сколько приблизительно средств надо вложить, и какая в городе размера Миши ожидается прибыль. От внимания Кубанана не ускользнула одна деталь. Он нахмурился:

— А что это за десять процентов для директора-распорядителя?

— Премиальные. Если вы намереваетесь проводить лотереи на бизнес-основе после моего отъезда, дело нужно поставить правильно. А эти премиальные потом будет получать кто-то другой. — Борель выразительно посмотрел на казначея. — Естественно, в первый раз директором-распорядителем мог бы стать я.

— Понимаю. Резонно. Но членам Ордена не позволяется иметь какие-то личные средства, кроме небольших сумм на карманные расходы. Откуда же нам взять деньги для выплаты премиальных?

Борель деланно пожал плечами:

— Это уж вам решать. Можете и нанять для организации какого-нибудь местного жителя. Среди них ведь есть торговцы и ростовщики, не так ли?

— Да-да… Все это совершенно ошеломляюще. Нам надо обсудить детали. Вы позволите пригласить вас отужинать со мной сегодня вечером? Я покажу вам крепость.

Борель, с трудом скрывая торжествующую усмешку, проговорил:

— Я в свою очередь ошеломлен!

Птица удачи была в его руках!

В назначенный час Борель предъявил пропуск у ворот крепости, и в сопровождении охранника прошел внутрь. В стенах Миши стояли неказистые каменные дома, в которых жили, словно пчелы в улье, члены Ордена. Борель прошел мимо спортивных площадок и плацев, а в попадавшихся на его пути зданиях узнавал жилые помещения, арсеналы, канцелярии и разные другие заведения. Он старался получше запоминать все детали на случай экстренного бегства. Однажды ему уже пришлось на шесть месяцев дольше, чем ему хотелось бы, провести во Французской Республике — и только потому, что он пренебрег этой предосторожностью. По дороге ему встретилось несколько сот увешанных оружием гармов обоих полов. Некоторые пронзали землянина взглядами, но никто не пытался его остановить.

Апартаменты главного казначея якобы изнывающего от нищеты ордена поражали роскошью. Кубанан сердечно представил Бореля молодой микардандке, при виде которой у землянина перехватило дыхание. Если не обращать внимания на зеленые волосы, перистые усики-антенны и плоское восточное лицо, то никого красивее Борель не видел, по крайней мере, со времени отлета с Земли, особенно с учетом ее так называемого вечернего платья, больше напоминавшего мини-юбку.

— Сэр Феликс, это моя личная секретарша, леди Зердай. — Кубанан конфиденциальным голосом добавил: — Думаю, она моя собственная дочь, хотя утверждать это определенно невозможно.

— Значит, родственные чувства свойственны рыцарям? — спросил Борель.

— Боюсь, что так. Постыдная слабость, но тем не менее очень приятная. Ох-хо-хо, иногда я завидую простолюдинам. А Зердай как-то дала взятку заведующей инкубатором, чтобы та показала ей ее собственное яйцо.

— Я была там сегодня, — сверкнула глазами Зердай, — и служительницы инкубатора сказали мне, что детеныш вылупится из яйца через пятнадцать дней!

— Гм! — хмыкнул Борель. — Не будет ли невежливым, если я спрошу, кто отец? Извините, если задел вас за живое, я еще не вполне ориентируюсь в здешних нравах.

Кубанан его успокоил:

— Ничего страшного. Это сэр Сарду, предшественник сэра Шургеза, не так ли, Зердай?

— Да, — подтвердила она. — Но галактическому путешественнику вроде сэра Феликса наше отношение к детям может показаться странным. Расскажите нам о Земле! Я так мечтаю там побывать! Все на свете отдала бы, только чтобы собственными глазами увидеть нью-йоркскую биржу, Большой театр в Москве, шанхайские ночные клубы. А автомобили! Как замечательно было бы на них покататься! Поговорить с кем-нибудь на расстоянии в несколько миль! А все эти изумительные технические изобретения, птицефабрики…

Кубанан посуровел:

— Мне иногда кажется, что леди Зердай демонстрирует недостаточную гордость своим Орденом. Хотя она еще слишком молода… Вернемся к нашей лотерее. Видимо, все надлежащие документы необходимо напечатать?

— Вне всякого сомнения. У вас здесь есть типографское оборудование?

— Да, нам его передали земляне. Мы бы предпочли получить немного хорошего оружия, чтобы нанести удар по нашим врагам. Но нет, нам позволили взять лишь это устройство, которое только добавило нам головной боли. А что, если жители нашей страны научатся читать? Какие сумасбродные идеи могут они почерпнуть из книжек? Что способно породить их воспаленное воображение?

Борель старался произвести самое благоприятное впечатление, мысленно благодаря судьбу за то, что ужин состоит из самых лучших кришнанских блюд. Обычно на этой планете потчуют чем-нибудь вроде гигантских пауков.

После еды все трое закурили сигары и, потягивая ликер, продолжили беседу.

— Сэр Феликс, — сказал Кубанан, — вы человек опытный и знаете, что слова землян часто имеют двойной смысл. Они говорят совсем не то, что на самом деле думают. Ваши соплеменники объяснили мне, что не допускают нас к своим научным достижениям потому, что наша цивилизация недостаточно развита — они имели в виду бои гладиаторов, разрешение судебных споров путем боевой схватки, непримиримую вражду с соседями, социальное неравенство и тому подобное. Правда, нельзя утверждать, будто во всем этом нет доли истины, и я был бы только рад, если бы они никогда не передавали нам этого проклятого печатного станка. Но вот какой у меня вопрос: каковы истинные причины такой политики по отношению к нам?

Борель наморщил лоб, пытаясь найти подходящий ответ. Он был искателем приключений, а отнюдь не интеллектуалом, и никогда не заморачивал себе голову отвлеченными вопросами. Наконец он выдвинул предположение:

— Возможно, земляне боятся воинственных традиций кришнанцев. Вдруг вы узнаете, как строить космические корабли и атакуете соседние планеты?

— Фантастика. Это всего лишь пустая болтовня, пока мы не знаем, обитаемы ли эти планеты. Церковь уверяет нас, что там живут одни боги, а тех, кто утверждает обратное, называет еретиками. Неудивительно, что первые увиденные нами существа с Земли и других планет вашей системы показались нам богами!

Борель пробормотал что-то вежливо-согласное, а в про себя подумал: правильно члены первой земной экспедиции не разубеждали туземцев, что они боги. Значит, не совсем дураки были. Это потом сюда разных ретивых благодетелей понаехало, вот и результаты налицо…

Кубанан продолжил:

— Микарданду необходимо безотлагательно решить кое-какие проблемы. Мы окружены врагами. На другом берегу Пичиде лежит Гозаштанд, чей правитель, как и его предшественник, проводит по отношению к нам крайне враждебную политику, а в Маджбуре постоянно плетутся заговоры против нас. Будь у нас хоть один… э-э… револьвер, который наши мастера-кузнецы сразу бы скопировали, Орден бы не пожалел ничего для того, кто…

«Так вот почему этот старый хрен так стелется перед простым чужеземцем», — догадался Борель. Он прервал излияния Кубанана:

— Ваше превосходительство, я все понял. Но вы понимаете, чем рискуете?

— Кто не рискует, тот не пьет магистерского ликера.

— Совершенно верно, но дело это непростое. Я дам вам знать, когда хорошо все обдумаю.

— Понимаю-понимаю. — Кубанан встал и неожиданно для Бореля произнес: — Я вас покидаю, а то Кури решит, что я совсем о ней забыл. Вы ведь останетесь у нас переночевать?

— Я? О, благодарю вас, ваше превосходительство. Мне только надо послать записку моему слуге.

— Да-да. Я дам вам бумагу. А тем временем леди Зердай составит вам компанию, а если захотите почитать, на полках много книг. Располагайтесь во второй комнате слева по коридору.

Борель пробормотал слова благодарности, и казначей удалился, волоча по полу свою отделанную мехом мантию. Не испытывая интереса к книгам из библиотеки Кубанана, Борель расположился рядом с Зердай.

Взволнованно поблескивая глазками, она затараторила:

— О финансах мы говорить не будем, поэтому расскажите мне о Земле. Как там живут люди? То есть какие между ними личные отношения? Живут ли они семьями в домах, как простолюдины, или все вместе, как наши рыцари?

Борель все объяснил, и девица вздохнула. Мечтательно глядя вдаль, она промолвила:

— Как бы я хотела туда попасть! Не могу представить ничего более романтичного, чем быть домохозяйкой на Земле, жить в своем доме, с собственным мужем и детьми! И — телефон!

Борель подумал, что некоторые земные жены поют совсем другие песни. Но вслух он мягко спросил:

— А вы не могли бы покинуть Орден?

— Теоретически — да, но это вряд ли когда-либо случится. Это все равно что шагнуть в другой мир, и кому я в нем нужна? Не покажется ли простолюдинам, что я важничаю? А пренебрежительные лица рыцарей Ордена… Нет, вряд ли. Разве что… Будь у меня возможность вообще покинуть этот мир, перелетев на Землю…

— Может быть, и это удастся устроить, — многозначительно изрек Борель. Он был не прочь наобещать ей с три короба, а потом бросить за ненадобностью, а поэтому отнюдь не собирался сразу раскрывать перед ней все свои карты.

— Правда? — Она бросила на него пламенный взгляд. — Ничего бы не пожалела …

Борель подумал, что все так говорят: ничего бы не пожалел или не пожалела, если бы он сделал то, что им нужно.

— Возможно, для одного моего дела здесь мне понадобится помощь. Вы готовы мне ее оказать?

— Всем моим сердцем!

— Хорошо. Я постараюсь, чтобы вы об этом не пожалели. У нас будет замечательная команда, как вам кажется? С вашей красотой и моим опытом мы сметем любые преграды. Представьте: мы вдвоем путешествуем по всей галактике и производим фурор!

Она наклонилась к нему и проникновенным голосом сказала:

— Вы великолепны!

— Ничуть, — улыбнулся он. — Это вы бесподобны.

— Нет, вы.

— Нет, вы. У вас есть красота, ум, выдержка… Впрочем, у меня еще будет много возможностей вам об этом сказать. Когда я организую эту лотерею.

— О! — Она словно опустилась с небес на землю своей Кришны. Зердай взглянула на свечу-часы, притушила свою сигару и добавила: — Великие звезды, и не думала, как уже поздно! Мне надо идти спать, сэр Феликс Золотой. Вы не проводите меня в опочивальню?

За завтраком сэр Кубанан сообщил:

— Слава звездам, Великий Совет собирается сегодня утром. Я доложу о вашей лотерее, и если это предложение будет одобрено, можно будет приступить к работе немедленно. Почему бы вам прямо сейчас не заняться подготовкой?

— Великолепная идея, ваше превосходительство, — согласился Борель и начал работать. После завтрака он занялся дизайном лотерейных билетов и рекламных объявлений. Зердай вертелась рядом, то и дело предлагала свою помощь, старалась как бы невзначай его коснуться и подталкивала руку с пером. Кришнанка смотрела на него с таким обожанием, что даже он, обычно невозмутимый, как носорог, под ее взглядами чувствовал себя не в своей тарелке.

Однако он решил извлечь пользу из этой ситуации — в деле, которое обещало ему, Феликсу Этьену Борелю, солидный куш.

Днем вернулся ликующий Кубанан:

— Они одобрили! Сначала Великий Магистр Джувайн возражал, но потом изменил свое мнение. Он не любит, когда кого-то не из членов Ордена посвящают в наши дела. Говорит: что это за секретный Орден, если его тайны всем известны? Он немного испугался, но мне удалось его переубедить. Как там наши дела?

Борель показал ему образцы билетов и рекламных объявлений.

Казначей пришел в восторг:

— Замечательно! Великолепно! Продолжайте, мой мальчик, и обращайтесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится.

— Непременно. Сегодня я приготовлю все для печати. Затем нам понадобится киоск. Как насчет того, чтобы установить его в конце переулка у входа в крепость? И надо будет обучить двух кришнанцев, чтобы они продавали билеты, и еще нескольких для охраны денег.

— Все будет сделано. Дорогой мой, почему бы вам не перебраться сюда из ваших нынешних апартаментов? У меня есть хорошая комната, а вы сбережете время, и удобства вам добавится. Убьете одной стрелой двух анхасов .

— Переезжайте, — поддержала Зердай.

— О’кей. А где мне держать свою айю и куда поселить моего слугу?

Кубанан все объяснил.

После обеда Борель готовился к печатанию билетов. В Миши имелось только два печатных станка, оба с ручным прессом, и на всю работу требовалось по крайней мере двадцать дней.

За ужином Борель изложил эти соображения Кубанану и добавил:

— Вы не дадите мне полторы тысячи карда из казначейства Ордена на начальные расходы? — (Это было больше половины стоимости упомянутых печатных станков, но Кубанан беспрекословно согласился.) — А теперь, — продолжил Борель, — давайте обсудим еще кое-что. Так как Зердай — ваша личная секретарша, думаю, вы не будете возражать против ее присутствия.

— Ничуть. Вы что-то придумали в связи с технологической блокадой?

— И да, и нет. Могу вас заверить, нет никакого смысла мне ехать в Новоресифе и пытаться контрабандой привезти оттуда револьвер или его чертежи. Там на пропускном пункте есть специальные устройства, которые просвечивают человека насквозь, а пока этот контроль не пройдешь, выехать оттуда нельзя.

— А как же частная жизнь? Им что, на нее наплевать?

— В данной ситуации — да. Кроме того, даже если найти какую-то лазейку, они пошлют агента, чтобы вернуть нарушителя, живым или мертвым.

— Слышал я об этих агентах. — Кубанан слегка содрогнулся.

— Вдобавок я ничего не смыслю в технике — учился разве что торговле, — поэтому запомнить устройство револьвера и потом рассказать вашим мастерам не в силах. Это оружие слишком сложное.

— Что же тогда?

— Думаю, есть только один способ. Надо предложить им какую-то настолько ценную для них штуковину, чтобы они в обмен ослабили блокаду.

— Да, но что у нас есть? Ничего им от нас не нужно. Говорят, на Земле ценится золото, но оно тяжелое, и доставка за много миллиардов миль обойдется очень дорого. А почти все, что мы производим, делают и они, только быстрее и дешевле. Я уже обсуждал этот вопрос с представителями компании «Вигенс» в Новоресифе. Хоть я и рыцарь, мне приходится заниматься презренными коммерческими вопросами.

Борель достал сигару и заметил:

— Земляне очень изобретательны, и все время что-то выдумывают и будут выдумывать дальше.

Кубанан поежился:

— Ужасное, должно быть, место — ваша Земля. Никакой стабильности.

— Так-то оно так, но если у вас есть какое-то изобретение, которого у них нет, они возжелают узнать секрет. И с ними можно заключить выгодную сделку. Понимаете?

— Но что мы можем им предложить? У нас здесь никаких изобретений нет. Никто техникой не интересуется, должно быть, нашим гражданам недостает на это мозгов.

Борель улыбнулся:

— Предположим, что такой секрет есть у меня?

— Это меняет дело. А что за секрет?

— Его мне поведал один старик перед смертью. Земляне осыпбли этого человека насмешками и говорили, что его устройство противоречит природе вещей. Тем не менее оно действует. Говорю с уверенностью, потому что он показал мне модель…

— Но что это? — воскликнул Кубанан.

— …Не только земляне дадут за него высокую цену, но и весь Микарданд благодаря нему возвысится над другими народами Кришны.

— Перестаньте нас мучить, сэр Феликс, — взмолилась Зердай.

— Это — вечный двигатель.

— Что за двигатель? — переспросил Кубанан.

— Машина, которая работает вечно. Во всяком случае, пока не износятся ее детали.

Кубанан нахмурился и задвигал своими усиками-антеннами:

— Не могу сказать, что вполне вас понял. У нас есть водяные колеса для мельниц, которые тоже работают, пока не износятся.

— Не совсем одно и то же. — Борель сосредоточился, пытаясь облечь в слова техническую концепцию. Но далось это ему с трудом, потому что он в суть вопроса никогда не вникал и не собирался это делать. — Я хочу сказать, что этот двигатель будет давать больше энергии, чем он потребляет.

— Ну а в чем же здесь выгода?

— Как в чем? Земляне ценят энергию превыше всего. Она движет космические корабли и моторные коляски, на ней работают их средства связи и заводы. Энергия освещает их дома и насыщает их коров… О, я забыл, что вы не имеет представления о коровах. А где на Земле берут эту самую энергию? Из каменного угля, урана и тому подобных полезных ископаемых. Из минералов. Часть энергии дают Солнце и морские приливы, но недостаточно, поэтому есть опасение, что запасы всех ресурсов скоро истощатся. А мой двигатель берет энергию из гравитации, которая является фундаментальным свойством материи. — Он настолько воодушевился, что не мог усидеть на месте и начал расхаживать туда-сюда по комнате. — Рано или поздно Кришну ждет научно-техническая революция наподобие земной. Ни вы, ни «Вигенс Интерпланетарис» не смогут ей воспрепятствовать. И когда…

— Надеюсь, мне не суждено ее увидеть, — бросил Кубанан.

— …Когда она произойдет, Микарданд станет лидером на планете. Разве вы этого не хотите? Конечно, хотите! И вам не понадобится менять вашу общественную систему. Право, если мы все сделаем как следует, это не только позволит сохранить власть Ордена, но и поможет распространить его влияние на всю Кришну!

Кубанан начал понемногу заражаться воодушевлением Бореля:

— А как вы предлагаете все это сделать?

— Слышали когда-нибудь о корпорациях?

— Дайте подумать… это не какая-то принятая на Земле простейшая форма торговли и производства?

— Примерно так, но не такая уж она простейшая. Благодаря корпорации для любой вашей деятельности открывается безграничный простор. Корпорацией является компания «Вигенс», хотя всеми ее акциями владеет правительство… — Борель рассказал о финансовой организации корпорации, не преминув заметить: — Конечно, промоутер корпорации получает пятьдесят один процент акций за свои услуги.

— А кто будет промоутером в нашем случае?

— Естественно, я. Нам следует организовать корпорацию для обеспечения работ по этому двигателю. Первоначально финансировать их может сам Орден, а позже ее участники могут оставить у себя акции, или…

— Погодите-погодите. Как участники могут покупать акции, если у них нет собственных денег?

— Уф-ф. В двух словах и не скажешь. Полагаю, заботу о приумножении капитала возьмет на себя казначейство. Можно будет получать прибыль от аренды наших машин или продавать акции с выгодой для себя…

— Сэр Феликс, — вздохнул Кубанан, — у меня от всего этого голова кругом идет. И как бы она вообще не разлетелась надвое, словно дыня, которую ударили о колоду. Как бы все это заманчиво ни звучало, есть одно непреодолимое препятствие.

— Да?

— Великий Магистр и другие важные чины никогда не позволят — вы только не обижайтесь, — никогда не позволят чужеземцу вроде вас приобрести такую власть над Орденом. Я могу лишь довести до их сведения ваш план устройства лотереи, да и то это будет слишком, словно второй нос на лице.

— Хорошо, давайте пока остановимся на этом. А теперь ваша очередь. Расскажите мне, пожалуйста, об Ордене Кварара.

Кубанан принялся перечислять героические деяния Кварара, легендарного основателя Ордена, который положил в боях несметное количество разных великанов и чудовищ. Борель слушал и одновременно обдумывал создавшееся положение. Он сомневался, что Орден Кварара примет пришельца с другой планеты как равного, но даже если примет, ничего не получится из-за местных законов, запрещающих частную собственность.

— А как микардандцы становятся членами Ордена? — спросил Борель. — Потому что их родители… о-о… если они появляются на свет в официальном инкубаторе?

— Не всегда. Каждый ребенок из инкубатора несколько раз в детстве проверяется. Если он хоть одну проверку не выдерживает, его отдают в хорошую семью простых жителей города. С другой стороны, когда членов Ордена становится маловато, мы устраиваем проверку детям горожан и тех, кто показывает хорошие способности, берет под свою опеку Орден.

Казначей продолжал рассказывать об Ордене и его иерархии, пока у Бореля не начали слипаться глаза и он не испросил дозволения удалиться.

Через пару дней Борель спросил Зердай:

— Любишь меня?

— Ты знаешь, что люблю, мой повелитель!

— Тогда сделай для меня одну вещь.

— Все что угодно, дорогой мой господин.

— Я хочу получить почетное членство в Ордене.

— Но сэр Феликс, им удостаивают только самых важных аристократов, вроде короля Гозаштанда! Не представляю, что тут можно сделать…

— Предложи это Кубанану. Что тебе стоит? И не отставай от него, пока он не согласится. Тебе он доверяет.

— Постараюсь, драгоценный мой. И я надеюсь, что Шургез никогда не вернется.

Это странное замечание осталось без внимания поглощенного в свои думы Бореля, хотя в любом другом случае он непременно бы призадумался. — Еще один вопрос. Есть в Миши хорошие кузнецы? Которые умеют обращаться с металлом? Мне нужен мастер, который бы сделал действующую модель двигателя.

— Я найду его для тебя, мой рыцарь.

Зердай направила Бореля к некоему Хенджаре бад-Кавао, коротышке микардандцу, которого представительный землянин сначала ослепил блеском своих наград, а потом взял с него клятву под страхом смерти никому ничего не рассказывать.

Борель поведал мастеру о придуманном им колесе с чередой выступающих наружу спиц с грузиками на их концах, прикрепленных к ободу так, чтобы они могли свободно поворачиваться в плоскости вращения самого колеса. Когда спица, вместе с колесом, оказывалась в верхней позиции, она падала назад и становилась торчком к ободу. Поэтому казалось, что в любой момент времени грузики на спицах с одной стороны колеса находятся дальше от оси и сильнее тянут обод вниз, а поэтому он должен постоянно вращаться.

Борель достаточно разбирался в технике, чтобы понимать абсурдность этой идеи, хотя и не знал точно, почему колесо вращаться не будет. С другой стороны, здешние туземцы во всем этом понимали еще меньше него, а поэтому можно было втюхать им такую машину, ничего не опасаясь.

Вечером Кубанан заявил:

— Сэр Феликс, мне в голову пришла блестящая идея. Не согласитесь ли вы стать почетным членом нашего достопочтенного Ордена? Право, благодаря этому вы получите большие преимущества — причем не только живя в Микарданде, но и повсюду на нашей планете.

Борель изобразил крайнее удивление:

— Я? Премного благодарен, ваше превосходительство, но вправе ли чужеземец вроде меня рассчитывать на такую честь? — А про себя он при этом подумал: «Ну и умница эта Зердай! Если бы я только мог быть ее женихом…» На мгновение он даже заколебался — стоит ли ему от нее избавляться, когда она исполнит предназначенную ей роль.

— Чепуха, мой дорогой, конечно, вы вправе. Больше того, я предложил для вас полное членство, но Совет указал, что наша конституция разрешает получать его только родившимся в Микарданде нашим соплеменникам. В то же время звание почетного члена Ордена даст вам почти все привилегии, а обязанностей у вас будет несравненно меньше.

— Я вам так признателен! Просто переполнен чувствами!

— Конечно, будет небольшая процедура инициации.

— Что? — Борель постарался сохранить невозмутимый вид.

— Без нее никак не обойтись, исключение может быть сделано только для правителя страны. Но вам нечего опасаться: вас ждет всего лишь продолжительная церемония и ночное бдение. Я познакомлю вас с этим ритуалом. И вам надо будет обзавестись церемониальными одеждами, я дам вам их список.

Борель пожалел, что не запросил в полтора раза больше денег на печатание лотерейных билетов.

Инициация оказалась процедурой не только дорогой, но и чрезвычайно занудной. Братья в фантастических балахонах и причудливых масках то и дело бормотали какие-то мистические распевы. Борель стоял перед Великим Магистром Ордена, высоким кришнанцем с вытянутым лицом, которое казалось деревянным, какое бы выражение владелец ему ни придавал. Борель отвечал на бесконечные вопросы, а так как обращались к нему на древнем диалекте гозаштандского языка, сам он большей частью не понимал, с чем соглашается. Ему поведали о славной истории Ордена, его могуществе и блестящем будущем. Землянина также обязали защищать Орден и верно служить его интересам. Буде же он нарушит свои клятвы, на его голову обрушатся все мыслимые и немыслимые кары.

— А теперь, — подытожил Великий Магистр, — ты готов для ночной службы. Посему повелеваю тебе: сними свои одежды!

Борель подчинился. Его снедала тревога: что же будет дальше?

— Следуй за мной! — распорядился Великий Магистр сэр Джувайн.

Бореля повели вниз по лестнице, которая с каждым ступенькой делалась все более узкой, темной и неприятной. Двое одетых в капюшоны братьев несли факелы, которые почти не помогали что-либо разглядеть. Бореля бил озноб, и он чувствовал себя все неуютнее. Он ступал по камням ногами в одних носках и думал, что они уже спустились ниже уровня земли в крепости. И только когда процессия спустилась, казалось, уже в самый центр планеты, они остановились. Великий Магистр изрек:

— Здесь тебе предстоит провести ночь, о соискатель. Множество опасностей угрожают тебе, и ты должен достойно их встретить.

Один из братьев взял длинную свечу и, отмерив определенную часть, отрезал солидный кусок, а остаток поставил в небольшую нишу, выдолбленную в каменной стене. Другой брат протянул Борелю охотничье копье с длинным широким наконечником.

И они ушли.

Борель решил, что больше ему делать нечего, так как все это дешевая инсценировка и выдумки. Ничего серьезного с ним произойти не может. Но когда шаги братьев стихли вдали, от его уверенности не осталось и следа. Проклятая свеча еле горела, и в паре метров от нее ничего не было видно. И впереди, и сзади в тоннеле стояла кромешная тьма.

Что-то зашуршало, и у Бореля волосы на голове встали дыбом. Он взял наизготовку копье, и издававшее шум существо, вроде крысы, скользнуло прочь. Борель начал ходить взад-вперед. Ох и остолоп же этот Абреу! Даже часов ему не оставил! Иначе можно было хотя бы следить за ходом времени. Ему казалось, что он уже провел в этой темнице не меньше половины ночи, но это было только иллюзией.

Борель почувствовал под своими одетыми в носки ногами что-то странное и нагнулся, чтобы ощупать пол пальцами. Действительно, он обнаружил два желобка в два-три сантиметра глубиной. Они тянулись по всему туннелю. Он прошел вдоль них в обоих направлениях несколько шагов, но вынужден был остановиться из-за темноты. Что же это за желобки на полу? Словно чьи-то следы…

Он ходил взад-вперед, пока ноги не заболели от усталости, а потом попытался сесть спиной к стене. Когда у него стали закрываться глаза, он вскочил, чтобы братья не нашли его утром спящим. Свеча медленно горела еще некоторое время, ее пламя стояло прямо, но через несколько минут начало слегка колебаться, словно от легкого дуновения ветра. Стояла тишина, и вокруг по-прежнему было темно.

Скоро свеча должна догореть. И что тогда? Они что, хотят, чтобы он сидел тут в кромешной тьме?

Какой-то звук заставил Бореля резко вскочить. Он не мог понять, что это такое: просто легкий шум откуда-то снизу тоннеля. Скоро звук повторился вновь.

Потом его волосы по-настоящему встали дыбом от низкого утробного звука, наподобие того, что издают хищники в зоопарке перед кормлением. Что-то вроде глухого мурлыканья огромной кошки, которым она предваряет рев атаки. Звук повторился снова, и стал громче.

Свеча догорала, и Борель с ужасом увидел, как что-то быстро подкрадывается к нему по тоннелю. Это в полумраке приближалась с ужасающим ревом огромная йеки со сверкающими глазами и выпущенными когтями.

Примерно секунду — которая самому ему казалась часом — Феликс Борель, раскрыв рот, беспомощно сжимал копье. В эту секунду, однако, его сознание работало со скоростью захлопывающейся мышеловки. В движениях йеки было что-то странное, а желобки в полу дали ответ: хищник был муляжом, который катился на тележке с колесиками.

Борель нагнулся и положил копье на пол, под косым углом к стене. Потом шагнул назад. Когда хитроумная тележка наскочила на копье, она с грохотом скользнула в сторону, опрокинулась, и муляж зверя ткнулся носом в стену.

Борель поднял копье и внимательно осмотрел сошедшую с рельсов йеки. Это было заслуженное чучело, со множеством швов на голове и шее на месте пробитых оружием дыр. Похоже, оно использовалось для обрядов инициации уже давно, и претенденты усердно тыкали в него копьями. Другие, несомненно, обращались в бегство и тем самым не выдерживали испытания.

Из тоннеля послышались шаги, и скачками приближался свет факелов. Свеча уже окончательно погасла. Великий Магистр и братья в капюшонах окружили Бореля, и в руке одного из них был рожок, с помощью которого он имитировал рев йеки. Они похлопали землянина по спине, сообщили ему, какой он смелый, и поднялись с ним по множеству лестничных пролетов в главный зал. Там ему позволили снова облачиться в церемониальные одежды. Великий Магистр надел ему на шею украшенную драгоценными каменьями эмблему и приветствовал его напыщенной речью в старом стиле:

— О сэр Феликс, с сего момента ты принят в члены самого достойного, самого древнего, самого честного, самого секретного, самого могущественного, самого праведного, самого рыцарственного и самого братского Ордена, и посему тебе дарованы все права, привилегии, чины, неприкосновенность, положение в обществе, обязанности и знаки отличия рыцаря этого самого достойного, самого древнего, самого честного…

Прошли уже две трети долгой кришнанской ночи, когда с пожиманием рук и тостами было закончено. Борель и Кубанан, обнимая друг друга за шеи и качаясь, поднялись в покои казначея, причем землянин в это время распевал песни родной планеты, которые смог вспомнить, — о короле Англии и королеве Испании, пока Кубанан его не остановил:

— Да будет тебе известно, что вся эта поэзия в Микарданде запрещена.

— А я и не знал. Почему?

— Орден решил, что она подрывает… ик… наш боевой дух. Кроме того, эти проклятые поэты слишком много врут. Какой там следующий куплет?

Утром сэр Феликс, немного придя в себя, решил поплотнее заняться своим вечным двигателем. Днем он получил возможность поговорить с Великим Магистром Джувайном и изложить ему суть дела. Сэр Джувайн, казалось, был всем этим несколько озадачен, и понадобилась помощь Кубанана.

Наконец Джувайн изрек:

— Отлично, брат Феликс. Скажете мне, когда все приготовления будут закончены, и я соберу у себя в резиденции всех членов Ордена, чтобы они утвердили ваше предложение.

Пока работающая модель вечного двигателя была не готова, Борелю в течение двух дней не оставалось ничего другого, как только дышать в затылок Хенджаре бад-Кавао и следить за возведением киоска по продаже билетов, которые к тому времени уже были напечатаны.

От нечего делать он попросил Йереватса научить его управляться с коляской. После двух часов занятий ему уже удалось освоить трудное искусство подавать назад и разворачиваться на небольшой площадке.

— Пусть коляска после обеда будет наготове, — распорядился он.

— Господин куда-то собирается поехать?

— Да. Но ты мне не нужен. Я сам буду ей управлять.

— Ох-хо-хо. Это не есть хорошо. Господин попадет в беду.

— Не твоего ума дело.

— Поспорить могу, что господин перевернется. Плохо так кататься.

— Держи язык за зубами! — прикрикнул Борель и замахнулся на Йереватса, который пригнулся и заковылял прочь. Теперь, подумал Борель, Йереватс начнет выкобениваться, и целого дня не хватит, чтобы вернуть ему хорошее настроение, а до того от него никакого толку не добьешься. Проклятье! Почему у них нет слуг-роботов, безо всяких там чувств, которые надо все время принимать во внимание? Впрочем, на Земле такого слугу пытались сделать, но он вышел из-под контроля и спутал своего хозяина с вязанкой дров…

Днем Борель катался в коляске по главной улице Миши, а Зердай сидела рядом с ним и смотрела на него с обожанием. А он никак не мог привыкнуть к странному перестуку шести копыт запряженной в коляску айи.

Борель осведомился:

— А кто получает преимущество на перекрестке, если к нему одновременно подъезжают две коляски?

— Конечно, ты, Феликс! Ты же член Ордена, хотя и не настоящий рыцарь!

— О! — Хотя у Бореля и было гражданской совести некое минимально возможное для мыслящего существа количество, он все же достаточно долго жил на Земле, с ее демократическими традициями, и такие социальные контрасты показались ему ужасными. — Выходит, если я теперь почетный рыцарь, то могу скакать по городу галопом с криками «оле-оп», и если кто-то попадется на моем пути, то ему же самому и будет хуже?

— Естественно. А что тебя беспокоит? О, я забыла, что ты из другого мира. И у тебя не только очаровательная и необычная инопланетная внешность, но ты еще и гораздо более чуток и добр, чем жители этой страны.

Борель в душе усмехнулся. Его по-всякому именовали: и вором, и мошенником, и мерзким двуличным мерзавцем, но никогда не называли чутким и добрым. Может, это и есть та самая теория относительности, о которой так любят рассуждать всякие патлатые ученые…

— Куда мы с тобой прокатимся? — спросил он.

— На Землю! — решительно заявила она и положила голову ему на плечо. На какое-то мгновение он расслабился и решил отказаться от своих планов расставания с ней. Но затем безграничное себялюбие, которое всегда помогает искателям приключений спастись, взяло верх, и он вспомнил о неминуемом экстренном бегстве. И тогда, чем меньше у него будет багажа, тем лучше. Поматросить и бросить. И в любом случае, не лучше ли им расстаться, пока она еще не узнала его истинную сущность?

— Давай-ка посмотрим на поединок за северными воротами, — добавила она. — Сегодня будут биться сэр Вольхай и сэр Шусп.

— Что за поединок? Ничего об этом не слышал.

— Сэр Шусп послал бросил вызов сэру Вольхаю — обычная ссора из-за дамы. Шусп уже убил трех рыцарей на таких поединках.

— Если у вас здесь все общее, как когда-то у коммуняк на Земле, непонятно, что может вызвать у рыцаря ревность. Разве не могли они оба пользоваться ее благосклонностью?

— Здесь так не принято. Дама должна расстаться с одним до того, как сойдется с другим. Иначе это считается дурным тоном.

Через северные ворота они выехали из города. Борель поинтересовался:

— А куда ведет эта дорога?

— Разве ты не знаешь? В Колофт и Новоресифе.

За последними домами, где начались возделанные поля, справа от дороги находилась площадка для дуэлей. Она напомнила Борелю североамериканские школьные футбольные поля: такие же небольшие деревянные трибуны и палатки на месте ворот, в которые забиваются голы. Посередине одной из трибун высилась крытая коробка для высокопоставленных персон Ордена. В толпе бродили торговцы, и один из них кричал:

— Цветы! Кому цветы?! Покупайте букеты цвета вашего рыцаря! Красные для Вольхая, белые для Шуспа. Цветы! Кому цветы?!

Трибуны уже почти заполнились, и, судя по цветам на шляпах, большая часть зрителей болела за Шуспа. Борель не внял предложению Зердай согнать одного из простолюдинов и занять его место и повел ее к краю поля, где собрались опоздавшие зрители. Он немножко досадовал на себя за то, что не прибыл вовремя и не сделал несколько ставок. Зрелище было поувлекательнее скачек на Земле, а если не зарываться и делать ставки на обоих противников, можно было занять выгодную позицию и получить прибыль в случае победы любого из этих олухов.

Когда все заняли свои места, раздался сигнальный звук трубы. Рядом с собой Борель увидел всадника в доспехах мавританского стиля, в небольшой кольчужной юбочке, на голове его был остроконечный шлем с забралом. Он восседал на упитанной айе, также закрытой кое-где доспехами. Этот кварарец выехал из своей палатки на середину поля. По красной отделке седла и снаряжения Борель узнал сэра Вольхая. Именно его вызвали на поединок, а потому ему стал симпатизировать Борель, несмотря на все свое природное отвращение к насилию. Разве не мог соперник этого рыцаря остаться простым приятелем для его подружки? Борель сам неоднократно сталкивался в жизни с такими типчиками, и никого хуже не мог себе представить.

С противоположного конца поля приблизился другой всадник, в точно таких же доспехах, только с белой отделкой. Двое дуэлянтов встретились в середине поля, потом направились к Великому Магистру и подскакали к нему вплотную. Великий Магистр Ордена Кварара произнес речь, которую Борель не расслышал, а всадники после этого разъехались на противоположные концы поля. Рядом с Борелем сквайры Вольхая, или его помощники, или кто-то еще передали ему пику и небольшой круглый щит.

Снова прозвучала труба, и соперники поскакали по направлению друг к другу. Когда они с треском встретились на середине поля, Борель закрыл глаза. А когда открыл их, то увидел, что красный дуэлянт выбит из седла и катится по траве. Его айя продолжала двигаться вперед без него, а белый рыцарь замедлил ход и повернул обратно.

Вольхай тем временем с трудом поднялся в своих железных латах и заковылял к тому месту, где лежала его пика. Он поднял ее, и когда к нему устремился Шусп, упер толстый конец древка в землю и выставил острие вперед на уровне груди айи, где не было доспехов. Борель не видел, как пика пронзила животное, но понял это по дикому реву. Всадник вылетел из седла, а раненая айя забилась в конвульсиях. Борель не переносил жестокости по отношению к животным и с негодованием решил, что надо добиться решения межпланетного Общества защиты животных о запрещении таких зрелищ.

Толпа пришла в возбуждение, раздавались взволнованные крики, и Борелю пришлось ненадолго отвлечься от поединка, чтобы локтями освободить место для Зердай. Когда он снова посмотрел на поле, рыцари стояли на ногах и с громким звоном орудовали: Шусп большим двуручным мечом, а Вольхай щитом и мечом поменьше.

Они кружили друг вокруг друга, сходились и расходились, медленно приближаясь к тому концу поля, где стоял Борель, пока он не смог хорошо видеть выбоины на их доспехах и тоненькую струйку крови, стекавшую по подбородку сэра Вольхая. К этому моменту оба они настолько вымотались, что их схватка больше походила на соревнования по борьбе: после нескольких ударов они останавливались, чтобы отдышаться, и некоторое время просто сверлили друг друга глазами.

Затем в середине одного обмена ударами меч сэра Вольхая взлетел вверх, несколько раз перевернулся в воздухе и упал прямо к ногам его противника. Сэр Шусп немедленно наступил на него ногой и взмахами своего длинного меча вынудил сэра Вольхая отступить. Потом он поднял меч противника и отшвырнул его как можно дальше.

— Эй, разве так можно? — воскликнул Борель.

— Думаю, что нет, — сказала Зердай. — Хотя тут немного правил, но наверняка так делать нельзя.

Теперь Шусп быстро наступал на Вольхая, у которого остались только щит и кинжал. Рыцарь отступал, по мере сил отражая удары.

— Почему этот болван не бросит драться и не побежит? — подумал вслух Борель.

Зердай удивленно на него посмотрела:

— Разве ты не знаешь, что с рыцаря Ордена за малодушие заживо сдирают кожу?

Вольхай, отступая, приблизился к зрителям, которые начали нервно расступаться. Вольхай шатался, к разочарованию Бореля, который с отвращением смотрел на приближающийся конец его фаворита.

Повинуясь внезапному импульсу, Борель выдернул из ножен свой меч и крикнул:

— Эй, Вольхай, не оборачивайся, но тут кое-что для тебя есть!

С этими словами Борель бросил словно дротик свой меч, и он воткнулся острием в землю рядом с Вольхаем. Тот бросил свой кинжал, схватил меч и яростно ударил им Шуспа — откуда только силы взялись!

Шусп со звоном упал на землю. Вольхай встал над ним, нашел проем в доспехах на горле, вставил туда острие и обеими руками надавил на рукоятку…

Когда Борель снова открыл глаза, ноги Шуспа дернулись в последний раз. Раздались крики «Браво!», и начались расчеты по ставкам на победителя.

Вольхай приблизился к Борелю и сказал:

— Сэр Феликс Золотой, это вы меня спасли.

— Как вы узнали?

— По вашим пустым ножнам, дружище. Примите свой меч вместе с моей благодарностью. Не думаю, что судья сочтет ваш поступок противоправным, потому что главный обвинитель не сможет присутствовать на разбирательстве. Готов всегда прийти вам на помощь.

Он крепко пожал Борелю руку и усталой походкой ушел в свою палатку.

— Как вы смело поступили, сэр Феликс, — восхитилась Зердай, крепко сжимая локоть Бореля, когда они шли сквозь толпу к своей коляске.

— Не вижу в этом ничего особенного, — задумчиво промолвил Борель.

— Отчего же, если бы сэр Шусп победил, он бы вызвал вас на поединок!

— Бульк! — вырвалось у Бореля, который думал совсем о другом.

— В чем дело, мой дорогой?

— Что-то попало мне в горло. Поехали домой обедать, пока толпа не разошлась, а? Вперед, сэр Галахад[33]Галахад (Galahad) — один из достойнейших рыцарей Круглого Стола, сын Ланселота и Елены, добывший чашу Святого Грааля.!

Однако после обеда Зердай почувствовала сильную усталость и сказала, что не выйдет к ужину, — от волнения у нее разболелась голова.

Кубанан удивился:

— Что-то странное, потому что после отъезда сэра Шургеза и вашего прибытия у нее всегда было хорошее настроение.

— Вы хотите сказать, что она тосковала о своем дружке, пока не появился я и ее не развеселил? — Борель пожалел, что старине Кубанану во всей этой пьесе уготована роль козла отпущения. Но бизнес есть бизнес.

— Да. О, Феликс, как жаль, что вы существо другой расы, и она никогда не снесет вам яйцо! Потому что Ордену пригодились бы унаследованные вашими потомками качества. Даже я, старый сентиментальный дурак, частенько думаю, как хорошо было бы вам стать моим зятем, чтобы яйца Зердай были моими собственными внуками, а сам я был простолюдином с семьей.

— А что с этим Шургезом? — сменил тему Борель. — Что с ним случилось?

— Великий Магистр отправил его выполнить одно поручение.

— Что за поручение?

— Доставить нам бороду короля Балхиба.

— И зачем Ордену нужна борода короля? Вы собираетесь заняться драпировочными работами?

— Нет, конечно, — рассмеялся Кубанан. — Король Балхиба давно позволял себе насмешки над нами, а недавно сильно нас оскорбил. Надо преподать ему урок.

— А почему послали Шургеза?

— Потому что он недостойным образом убил сэра Замрана.

— А почему он убил Замрана?

— Ну, вы знаете эту историю… хотя я забыл, что вы здесь человек новый. Именно сэр Замран убил даму Шургеза.

— Я думал, что это Зердай его подруга.

— Да, но стала ею позже. Давайте я начну с самого начала. Когда-то сэр Замран и леди Февзи были любовниками, и все шло хорошо, в соответствии с обычаями Ордена. Потом по какой-то причине леди Февзи бросила Замрана, на что имела полное право, и остановила свой выбор на сэре Шургезе. Это привело сэра Замрана в ярость, и вместо того, чтобы отнестись к утрате философски, как и надлежит истинному рыцарю, он подкрался к леди Февзи сзади на праздновании сближения планет Вишну и Ганеша и отсек ей голову мечом как раз в тот момент, когда она подносила приготовленный ею домашний пирог Великому Магистру!

— Вау! — воскликнул Борель и весь содрогнулся.

— Это и правда было не по-рыцарски, особенно прямо перед Великим Магистром, не говоря уже о том, как трудно было отмывать ковер. Если уж так необходимо было ее убить, то надо было хотя бы сначала вывести ее наружу. Великий Магистр вышел из себя и собирался жестоко наказать Замрана за такую неучтивость, но не успел он сказать и двух слов, как в поисках своей возлюбленной вошел Шургез, все увидел и пронзил Замрана кинжалом до того, как его успели остановить. После этого у нас на ковре образовалось уже два больших пятна, которые надо было отмыть, а Великий Магистр пришел в сильнейшую ярость. В конце концов он послал Шургеза с этим поручением, чтобы научить его облекать свое негодование в надлежащую форму и не втыкать ножи в ребра всем, кто вызывает его недовольство. Несомненно, Великий Магистр надеялся, что Шургез сам при этом погибнет, потому что короля Балхиба голыми руками не возьмешь.

После этого рассказа Борель решил, что его никакими коврижками не заманишь жить среди местных дикарей.

— А когда Шургез находил время для… э-э… дружбы с Зердай?

— Ну, он не мог отправиться в путь, пока звезды не заняли благоприятное положение. А ждать пришлось двадцать один день, и все это время он наслаждался обществом моей секретарши. Ее всегда привлекали дальние края, и думаю, она бы отправилась вместе с ним, если бы он мог ее взять.

— А что сейчас слышно о Шургезе?

— Отвечу одним словом: ничего. Если бы он тронулся в обратный путь, мои осведомители тут же мне об этом сообщили бы, еще до его прибытия сюда.

Борель осознал, что клацающий звук, который он все время слышал, был стуком его собственных зубов. Он решил на следующий день сделать выволочку Хенджаре бад-Кавао, чтобы тот поскорее закончил модель двигателя.

— Еще один вопрос, — сказал он. — А что стало с пирогом леди Февзи?

Однако на этот раз Кубанан оказался бессилен что-то рассказать.

Наконец, модель двигателя была закончена, и Борель попросил Великого Магистра устроить на следующий день смотрины. Он ждал, что рыцарей соберут вечером, после ужина, когда на сытый желудок у них будет благодушное настроение. Однако ввиду большой занятости Великого Магистра удобное время нашлось только утром.

— Конечно, брат Феликс, — предложил сэр Джувайн, — если хотите, можно перенести встречу на несколько дней.

— Нет, о самый великий и могущественный. — Борель подумал о возвращении Шургеза. — Чем раньше — тем лучше. И для вас, и для меня, и для Ордена.

Таким образом, общее собрание рыцарей было созвано на следующее утро, после завтрака. Феликс Борель стоял на возвышении, лицом к лицу с несколькими тысячами рыцарей Ордена Кварара. Рядом с ним, на небольшом столике, поблескивала медью новенькая модель вечного двигателя. Само колесо, незаметно для зала, было подсоединено к небольшой катушке, обмотанной тонкой, но очень прочной нитью из хвостового волоса шомала . Эта нить тянулась за кулисы, где спряталась Зердай. Борелю пришлось призвать на помощь все свое обаяние, чтобы уговорить ее сыграть эту роль.

Сначала он произнес речь:

— Какие цели и задачи у нашего достойного Ордена? Могущество! А на чем зиждется могущество? Во-первых, на силе нашего собственного оружия. Во-вторых, на богатстве Ордена, которое, в свою очередь, умножается благодаря поступлениям от простолюдинов. Поэтому все, что способствует их благополучию, увеличивает и наше могущество. Разве не так?

Позвольте привести один пример. Насколько мне известно, от Маджбура до Джазмуриана по побережью проложена железная дорога, и биштары толкают небольшие составы вагончиков. А теперь представьте, что одно из моих колес будет установлено на тележку и подсоединено ремнем к колесам. И двигатель заработает. Тогда эта тележка сможет толкать гораздо больше вагонов, чем биштары, и к тому же она никогда не состарится и не умрет, как животные, никогда не закапризничает и не начнет крушить все вокруг, а если ее не использовать, она будет тихо-смирно стоять в сторонке, не нуждаясь в пище. Мы сможем построить железную дорогу от Миши до Маджбура и в другую сторону до Джазмуриана. И по этим дорогам наши товары будут доставляться быстрее, чем сейчас. Эти перевозки станут источником постоянного дохода, и Орден всегда будет получать свою долю.

Наша военная мощь тоже может сильно вырасти. Не могу посвятить вас во все детали, потому что это секретные сведения, но у меня есть достоверные данные, что за секрет этого двигателя некоторые люди готовы передать оружие, которое находится под контролем Межпланетного совета. Вы понимаете, что это значит. Подумайте как следует.

А пока вы думаете, я покажу вам, как этот двигатель работает. Модель, которую вы видите, не настоящее рабочее колесо, просто игрушка, имитация, благодаря которой вы получите представление о истинном колесе, которое будет намного больше. У этого же небольшого двигателя мощность недостаточна, чтобы он мог приносить реальную пользу. Почему? Все дело в трении. Великие ученые моей родной планеты еще много веков назад установили, что чем меньше машина, тем сильнее мешает ее работе трение. Поэтому то, что это небольшое колесо не может развить полезную мощность, только доказывает, что большое колесо такую мощность развить обязательно сможет. Однако и это небольшое колесо способно двигаться без посторонней помощи.

Смотрите внимательно, братья! Видите? Я отпускаю тормоз, который препятствовал вращению колеса. Задержите дыхание, господа! О, оно движется! Многие века люди бились над этим секретом, и вот он раскрыт, на ваших глазах!

Борель незаметно подал знак Зердай, которая начала потихоньку тянуть за нить, намотанную на катушку. Колесо медленно поворачивалось, и медные ножки-лучи со стуком падали назад, когда оказывались в верхней позиции.

— Смотрите внимательно! — завопил Борель. — Оно движется! Орден получил несметное богатство и безграничное могущество!

После того, как колесо повертелось минуту или около того, Борель заключил:

— Братья, что нам нужно сделать, чтобы довести работу над этим замечательным изобретением до конца? Прежде всего, нужны средства, чтобы построить нужное количество больших колес, которые будут приводить в движение различные устройства: корабли и тележки на колесах, мельницы и станки в мастерских. Когда какая-то машина только создается, то сначала у нее могут быть недостатки, которые приходится устранять. Далее, нам нужна организация для эксплуатации колес: заключать договора с другими странами и сдавать наши двигатели им в аренду, защищать наши исключительные права на использование колес в этих странах, вести переговоры с влиятельными землянами об обмене секрета этого колеса на… думаю, продолжать нет необходимости!

На Земле для таких целей создаются организации, которые называют корпорациями… — И он рассказал рыцарям то, что накануне поведал Кубанану и Джувайну.

— А сейчас, — развил свою мысль Борель, — что нам нужно для корпорации? Первые лица Ордена согласились со мной, что для начала казначейство выделит сумму в 245 тысяч карда, за которые Орден получит сорок девять процентов акций нашей компании. Оставшийся пятьдесят один процент, естественно, остается у промоутера и директора компании. Именно такая организация дела принята на Земле и приводит к успеху. Однако, до того как столь солидные средства будут вложены в это великое предприятие, мы должны, в соответствии с конституцией, проголосовать. Для начала я остановлю наше небольшое колесо, чтобы его шум вас не отвлекал.

Борель положил руку на обод, и щелчки прекратились. Зердай рывком сдернула нить с катушки, вытянула ее к себе и спрятала в укромное местечко.

Борель продолжил:

— А теперь я передаю бразды правления нашему другу и защитнику, вождю и благодетелю, Великому Магистру сэру Джувайну.

Великий Магистр провел голосование, и предложение было одобрено подавляющим большинством голосов. Раздались одобрительные возгласы, и Кубанан вывел на сцену вереницу пажей, сгибавшихся под тяжестью сумок с монетами, которые они сложили в кучу в центре помоста.

Борель с трудом добился тишины и провозгласил:

— Благодарю всех вас и каждого в отдельности. Если кто-то захочет осмотреть колесо лично, он может подойти и убедиться, что никакого обмана здесь нет.

Гармы Кварарума толпой полезли на помост, чтобы поздравить Бореля. Наш искатель приключений, стараясь не пожирать глазами деньги, говорил себе, что как только сделает ноги с этой добычей, немедленно обменяет ее на доллары Всемирной Федерации, вернется на Землю и вложит их куда понадежнее, чтобы до конца жизни о деньгах не беспокоиться. Конечно, такие обещания он всегда давал себе в подобных случаях, но потом деньги куда-то таинственным образом исчезали раньше, чем он успевал их во что-то инвестировать.

Тут к нему пробился через толпу сэр Вольхай и отвлек от приятных мыслей:

— Сэр Феликс, можно мне вас на два слова?

— Конечно. В чем дело?

— Как вы себя чувствуете?

— Отлично. Как никогда.

— Вот и хорошо, потому что в Миши, выполнив поручение, возвращается Шургез.

— Как? — воскликнул стоявший рядом Кубанан. — Шургез возвращается, а мои осведомители ничего мне не сообщили?

— Именно так, мой господин.

— Ай-яй-яй, — запричитал казначей. — Если он пошлет вам вызов, сэр Феликс, вам, как рыцарю, придется его немедленно принять. Каким оружием вы владеете кроме меча?

— Ик! — вырвалось у Бореля. — Н-никаким. А разве получивший вызов не вправе выбирать оружие? — В голове у него возникла смутная идея — что-то насчет боксерских перчаток.

— Согласно законам Ордена, — сказал сэр Вольхай, — каждый дуэлянт может использовать любое оружие по его усмотрению. Шургез наверняка вооружится всем чем только можно: пика, меч и булава или топор в запасе, а также хорошие латы. Что касается вас, то мы с вами почти одного размера, и вы можете не стесняясь взять у меня на время все, что вам нужно.

Не успел Борель что-то ответить, как послышались удивленные голоса, и все головы повернулись в одну сторону. Толпа раздалась, и из нее вышел коренастый рыцарь, похожий лицом на монгола.

— Это вас зовут сэр Феликс Золотой? — осведомился вновь прибывший.

— Д-да, — пробормотал Борель, и внутри у него все заледенело от испуга.

— А я — сэр Шургез. Мне стало известно, что в мое отсутствие вы проводили время с леди Зердай. Поэтому я считаю вас мерзким предателем, жалким мошенником, подлым негодяем, ничтожным ремесленником и вонючим иноземцем. Сразу после обеда я жду вас на поле для поединков, чтобы доказать эти свои утверждения вашему уродливому, гнилому телу. Получай, ничтожество!

И сэр Шургез сорвал с руки перчатку и швырнул ее в лицо Борелю.

— Я тебя убью! — в неожиданном приступе ярости воскликнул Борель. — Багхана! — добавил он на гозаштандском. — Мерзавец!

Изрыгнув еще несколько ругательств, он швырнул перчатку обратно Шургезу, который поймал ее, коротко рассмеялся и повернулся к нему спиной.

— Ну и ладно, — промолвил Кубанан, когда Шургез вышел. — Ни капли не сомневаюсь, что такой доблестный и опытный рыцарь, как вы, сделает из этого хвастуна фарш для начинки пирога. Приказать ли мне пажам отнести это золото в ваши покои, пока мы обедаем?

— Не хочу я обедать, — брякнул Борель, но, немного подумав, он решил, что это ему невыгодно. Борель преодолел первоначальный испуг, парализовавший его сознание, и погрузился в размышления. Прежде всего, ему было жалко самого себя. За что ему такое наказание? Зачем он связался с этим сборищем, где вместо того, чтобы вежливо надувать друг друга, как надлежит делать истинным джентльменам, члены Ордена утверждают свое превосходство жестокими и варварскими способами, дракой и насилием. Он виноват лишь в том, что поддерживал хорошее настроение Зердай в отсутствие этого недоумка…

Потом он взял себя в руки и попытался найти какой-то выход. Что, если просто отказаться от вызова? Но тогда с него заживо сдерут кожу. Вывихнуть себе лодыжку? Возможно, но сейчас, когда его со всех сторон окружают рыцари… Сэр Вольхай действовал из самых лучших побуждений, но почему было не сослаться в разговоре с ним на смертельную болезнь?

И как ему теперь уехать отсюда с золотом? На тележке его не увезешь. Понадобится не меньше двух колясок, запряженных айями, а сию минуту их никто ему не даст. И вообще, как сбежать до поединка? Когда он окружен этими проклятыми друзьями?

Бореля засыпали советами:

— Я знал рыцаря, который начал атаку, держа копье наперевес, а потом размахнулся им и ударил, как дубиной…

— Когда сэр Вардао убил того пришельца из Гозаштанда, он вообще бросил свое копье и ударил его булавой…

— Если сможешь зажать его голову одной рукой, ударь его в живот кинжалом…

На самом деле Борель нуждался лишь в одном совете: как выбраться из этого города и добраться до Новоресифе с одной третью всей казны Ордена. Проглотив последний кусок безвкусной пищи, он сказал:

— Господа, прошу меня извинить. Мне надо побыть наедине с моими близкими.

Зердай рыдала на своей кровати. Он поднял ее и прикоснулся к ней губами. Она ответила жарким поцелуем: кришнанцы охотно переняли этот земной обычай.

— Ну, — вымолвил он, — все не так уж плохо.

Она жадно к нему прильнула:

— Но я люблю только тебя! Не могу без тебя жить! Я так рассчитывала улететь с тобой на дальние планеты…

Остатки самообладания Бореля испарились, и в редком для него приступе откровенности он сказал:

— Слушай, Зердай, как бы ни закончился поединок, для тебя потеря будет невелика. Я вовсе не такой рыцарь без страха и упрека, каким тебе кажусь. На самом деле многие считают меня отъявленным мерзавцем.

— Нет! Нет! Ты добрый и хороший…

— …и даже если я выберусь из всего этого живым, то могу покинуть Орден без тебя.

— Тогда я умру! Никогда больше не буду подругой этого грубияна Шургеза…

Борель подумал, не дать ли ей немного золота, потому что он так или иначе не надеялся забрать с собой все. Но при социалистических устоях здешнего рыцарства она не сможет им воспользоваться, и Орден в любом случае заберет все деньги себе. В конце концов он отцепил несколько своих самых ярких медалей и протянул ей со словами:

— Пусть хоть эти знаки останутся у тебя на память обо мне. — И она совсем обезумела от расстройства.

Борель нашел Йереватса в его комнате и заявил:

— Если вопрос с поединком решится не так, как мне нужно, забирай золота сколько можешь увезти, бери коляску и побыстрее уезжай из города.

— О, мой замечательный господин выиграет бой!

— Это решать звездам. Надеемся на лучшее, но готовимся к худшему.

— Но господин, кто повезет коляску?

— Возьми мою айю. Вольхай одолжил мне одну громадину за ту помощь в его дуэли. И вот что еще: когда мы выедем на поле битвы, держи одну из этих сумок у себя под одеждой.

Через час Йереватс закрепил последнюю пряжку на доспехах, одолженных Борелю сэром Вольхаем. Ратный костюм был смесью разных деталей, скрепленных вместе цепями и шарнирами пластин. Борель нашел, что в этих латах ему было не так неудобно, как он ожидал, особенно с учетом их тяжести, которую он почувствовал до того, как в них облачиться.

Он вышел из палатки на краю поля, где Вольхай держал свою большую айю, с подозрением посмотревшую на латника-дуэлянта из под своих рогов. На другом конце поля Шургез уже был в седле и готов к бою. Борель, внешне спокойный, ругал себя на чем свет стоит за разные упущения. Надо было ему намекнуть, что его оружием может быть пистолет. Надо было купить биштара и сидеть на его высокой слоновьей спине, где Шургез не мог бы его достать, а самому стрелять в противника из арбалета…

Йереватс хлопотал с седлом айи и закрепил рядом с ним сумку, которую взял с собой. Хотя он старался делать это скрытно, звон монет привлек внимание Вольхая. Рыцарь удивился:

— Сумка с золотом у седла? Зачем это, дружище?

— На удачу, — ответил Борель, взявшись за стремена. Его первая попытка закинуть ногу на спину айи закончилась неудачей из-за тяжелых лат, и ему помогли сесть в седло. Йереватс водрузил ему на голову остроконечный шлем и плотно его надвинул. Звуки снаружи сразу же превратились в неясный шум, приглушенный сталью и обивкой шлема. Борель затянул на подбородке ремень.

Послышался звук трубы. Борель видел накануне, как действуют рыцари на поединке, и теперь пришпорил айю и медленно выехал на поле битвы навстречу своему противнику, который двигался к нему. Слава Богу, на Земле он научился управлять лошадью! Но это умение нисколько не ослабляло той тряски, которая неизбежно ждала сидящего на айе всадника, стоило ей перейти на рысь, потому что седло располагалось как раз над средней парой ног.

Борель едва видел Шургеза сквозь забрало шлема и полагал, что его самого тоже почти не видно. Они безмолвно подъехали к краю поля, где в своей кабинке сидел Великий Магистр. Они сидели на своих айях бок о бок, пока сэр Джувайн излагал им правила поединка. Борель подумал, что говорится ужасно много слов, а никакой практической пользы от них нет.

Рядом с Великим Магистром расположился Кубанан. Лицо у казначея окаменело, и лишь на секунду оживилось, когда он подмигнул землянину. Поодаль на трибуне сидела Зердай. Поймав взгляд Бореля, она неистово замахала руками.

Наконец Великий Магистр закончил речь и взмахнул жезлом. Дуэлянты разъехались по разным концам поля к своим палаткам, и Вольхай протянул Борелю его копье и кинжал со словами:

— Держи наконечник на уровне его груди, посматривай за…

Но Борель, поглощенный своими мыслями, ничего не слышал.

— Ну, окрысился! — подбодрил его Вольхай, и трубач дал сигнал к бою.

Борель едва не падал от волнения и сумел только выдавить:

— Прощай, и спасибо.

Айя Шургеза уже колотила копытами по полю, когда Борель взял себя в руки и привел свою клячу в движение. Ему казалось, что он очень долго скачет навстречу маленькой фигурке в седле айи, и совсем к ней не приближается. Но вдруг его соперник увеличился до настоящего своего размера и оказался прямо перед ним.

Так как Шургез начал движение раньше и скакал быстрее, они встретились немного раньше центра поля. Когда его враг устремился к нему, Борель привстал в стременах и метнул в него свое копье и тут же схватился за поводья своей айи, чтобы взять немного вправо.

Шургез согнулся от удара копья, а острие его собственной пики из-за этого вильнуло и прошло мимо цели. Борель слышал, как его копье клацнуло о латы Шургеза. Потом он поскакал к палатке своего соперника в дальнем конце поля. Борель нагнулся и нещадно подгонял свою айю шпорами.

У конца поля он оглянулся. Шургез все еще разворачивал айю. Тогда Борель переключил свою внимание на палатку и стоявших рядом с ней зрителей, стараясь найти прореху в их рядах. Кришнанцы до последней минуты молча смотрели на него, а потом бросились врассыпную, когда айя поскакала прямо через толпу. Раздались громкие крики.

Борель направил свое шестиногое чудище на дорогу, которая вела к Новоресифе. Он привязал поводья к луке седла и стал освобождаться от своего боевого снаряжения. Ярко разукрашенный шлем полетел в сторону первым и со звоном упал на дорогу. За ним последовали меч и боевой топорик. Немного повозиться пришлось с высокими латными рукавицами и кирасой с короткими рукавами из соединенных вместе колец. Железные штаны остались ждать более удобной минуты.

Айя скакала галопом, пока Миши не скрылся из глаз. Когда чудище устало зафыркало, Борель немного замедлил ход. Но скоро он оглянулся назад, и ему показалось, что вдали видны какие-то точки — а вдруг это его преследователи? Поэтому он снова шпорами послал айю в галоп. Когда точки исчезли, он опять замедлил скорость. Галоп — рысь — шаг — рысь — галоп. Так Борель и ехал, если только можно называть этим словом передвижение на шестиногой пародии на лошадь. О, если бы у него был его любимый блестящий «паккард»! Даже в такой пиковой ситуации лучше было оказаться на Земле, где он по крайней мере знал правила игры.

Он презрительно посмотрел на сумку с монетами, позвякивающую рядом с седлом. Именно из-за этого золотишка айя скакала медленнее, а самого его не отпускал страх. Не такой уж плохой улов за столь короткий срок, хватит ему и на жизнь, и на путешествия, чтобы облапошивать новых простаков. Конечно, эта добыча несравнима с той, которая ждала его, если бы не появился откуда ни возьмись этот Шургез. Тогда бы он мог скрыться и с деньгами, которые Орден вложил в дело, и с выручкой от продажи лотерейных билетов…

На следующее утро Борель все еще трясся в седле, пробираясь по топким дорожкам через Колофтские болота. Вокруг жужжали и кусали его насекомые, из темной жижи под ногами подымались и лопались воздушные пузыри. То и дело воду вокруг медленно бороздили какие-то обитатели болот, а иногда глухо хрюкали во время спаривания. Ночью во время дождя Борель промок до нитки, а во влажном воздухе болота его одежде не суждено было высохнуть.

Из кустов с дикими криками выскочили и бросились к Борелю колофтские туземцы: похожие ни Йереватса, с каменными ножами и копьями, волосатые, с хвостами, нагие и страшные на вид. Борель пришпорил айю и пустил ее рысью. Туземцы выскочили на тропу слишком поздно, чтобы его перехватить, а брошенное копье просвистело у него над головой.

Тут было не до свойственной Борелю жалости к животным, и он вонзил шпоры в бока айи. Туземцы бросились вдогонку — обернувшись, он увидел, что они мчатся именно за ним. Борель вздрогнул, а другое копье ударило в луку седла и отлетело в сторону. Оно упало на тропу, а на седло полетели каменные крошки. Следующее копье будет моим, мрачно подумал Борель.

В этот момент его осенило. Если открыть сумку с золотом и бросить пригоршню монет на тропу, дикари могут остановиться и начать их подбирать. Его пальцы потянули за узел завязанной Йереватсом тесемки.

Но двадцатикилограммовая сумка вырвалась из его руки. Хлоп! Золотые монеты брызнули из сумки и завертелись на утоптанной почве дороги. Хвостатые туземцы завопили, бросились их подбирать и забыли о погоне. В первый момент Борель почувствовал безмерную радость, что копья в него больше не летят, но потом задумался над слишком высокой ценой своего спасения. Однако вернуться назад и начать дискуссию о праве собственности на эти монеты было равносильно самоубийству, и поэтому он поскакал дальше.

Он въехал в Новоресифе около полуночи, и у самых ворот его окликнул человек в униформе службы безопасности Абреу:

— Это синьор Феликс Борель?

— А? — Он настолько вымотался и привык даже думать на гозаштандском, что не сразу понял произнесенные на бразильско-португальском космоязыке слова.

— Я говорю: это синьор Феликс Борель?

— Да. Сэр Феликс Борель, чтобы быть совсем точными. Что…

— Меня не заботит, как синьор называет сам себя. Вы арестованы.

— За что?

— За нарушение 368-й статьи Свода законов.

На предварительных слушаниях дела Борель потребовал адвоката, а так как у него не было денег, судья Кешавачандра назначил Мануэля Сандака. Абреу рассказал об обстоятельствах дела.

Борель спросил:

— Синьор Абреу, как вы, дьявол вас побери, так быстро успели все узнать о моем маленьком проекте?

— Обращайтесь, пожалуйста, к суду, — заметил Кешавачандра. — Естественно, у службы безопасности есть свои профессиональные секреты. Можете что-нибудь сказать по сути дела?

Борель пошептался с Сандаком, который встал и сказал:

— Защита настаивает на том, что предъявленные Службой безопасности обвинения prima facie[34]Prima facie — «по первому виду» (лат.) безосновательны, поскольку устройство, о котором идет речь, это колесо, якобы реализующее идею вечного двигателя, что в своей основе невозможно с учетом всем известного закона сохранения энергии. В статье 368 особо отмечено, что «запрещается передавать любым местным жителям планеты Кришна любые устройства, приборы, механизмы, инструменты, оружие или патенты на изобретения, которые могли бы содействовать повышению уже имеющегося на данной планете уровня науки и техники…». Но так как сие приспособление ни при каких вообразимых условиях работать не будет, ни о каком «улучшении» и речи быть не может.

— Вы хотите сказать, — пробормотал Абреу, — что все это мошенничество, обман?

— Конечно. — И Борель добродушно рассмеялся, глядя на сбитого с толку сотрудника службы безопасности.

Абреу заметил:

— По последним данным, вы действительно позавчера демонстрировали свой двигатель в зале собраний Ордена Кварара в Миши. Что вы на это скажете?

— Это был всего лишь ловкий трюк. — И Борель рассказал, как сидящая в укрытии Зердай с помощью нити приводила колесо в действие.

— Так почему же они подумали, что эта штуковина может работать? — недоумевал судья.

Борель объяснил.

Кешавачандра воскликнул:

— Боже мой! Такие якобы вечные двигатели были распространены в Средние века в Европе! Помню, у меня было одно подобное дело, когда я был юристом-патентоведом в Индии. — Он повернулся к Абреу: — Это описание соответствует вашим данным?

— Да, ваше превосходительство. — Он посмотрел на Бореля: — Я знал, что вы жулик, но никогда не ожидал, что и хвастун…

— Не надо переходить на личности, — оборвал его судья Кешавачандра. — Излагайте факты в подтверждение вашего обвинения!

— Чинуша! — крикнул Борель в сторону Абреу.

— Боюсь, я не смогу привлечь его к ответственности, — сообщил судья.

— А как насчет обвинения в мошенничестве? — с надеждой в голосе спросил Абреу.

Сандак вскочил со своего места:

— Возражаю, ваша честь! Дело происходило в Микарданде, и этот суд не полномочен решать такие вопросы.

— А нельзя ли задержать его, пока власти республики не потребуют его выдачи? — предложил Абреу.

— И это невозможно, — парировал Сандак. — У нас нет с Микардандом соглашения об экстрадиции, потому что законодательство этой страны не отвечает минимальным требованиям Межпланетной юридической комиссии. Более того, суды поставлены в известность, что подозреваемый не может быть насильно возвращен под юрисдикцию страны, где он скорее всего будет казнен.

— Боюсь, синьор, что защитник снова прав, — подтвердил судья. — Однако нам предоставлена возможность высылать нежелательных лиц. Подайте мне прошение, и я его подпишу, не успеете вы и глазом моргнуть. Через несколько дней улетают сразу несколько кораблей, и мы может предоставить ему возможность выбора. Не годится наказывать его за то, что не входит в нашу юрисдикцию, но я не знаю, что тут еще можно сделать. — И он добавил с улыбкой: — А то снова возьмется за старое и будет болтаться здесь, как ломаный грош в кармане, а полицейские будут за ним бегать. Сам он вечный двигатель!

Борель, сутулясь, вошел в бар Нова-Иорке и заказал двойной виски. Он вытащил из кармана оставшиеся деньги: четыре с половиной карда. Хватит на пропитание до отлета. Или можно разок хорошо кутнуть. Он выбрал последнее: если хорошенько напиться, долго будет не до еды.

Он мельком взглянул на свое отражение в зеркале: небритый, с глазами такими же красными, как его волосы, в некогда яркой, а теперь поблекшей под ударами ветров и дождей штатской одежде. От его недавней бравады не осталось и следа. В Новоресифе его за решетку не посадили, но все равно теперь повезут Бог знает куда, без гроша в кармане, чтобы начать новое дело. Предоставленная ему до отбытия свобода мало его радовала, потому что он знал, как тоскливо бывает на этих космических кораблях.

И Зердай была безвозвратно для него потеряна, хотя он тешил себя мыслью, что на самом деле собирался взять ее с собой, как обещал. Ему стало бесконечно жаль себя. Может, даже придется пойти работать, хотя одна эта мысль вызывала у него содрогание. (Он всегда решал изменить свою жизнь, когда попадал в такие переделки.) Но кто возьмет его на службу в Новоресифе, если он значится в черном списке Абреу? Возвращаться назад в Микарданд было глупо. Почему он только совсем недавно не догадался поступить немного по-другому…

Борель обратил внимание на коротавшего время за рюмкой виски человека средних лет. На вид он был добродушным увальнем.

— Недавно здесь, синьор? — завязал разговор Борель.

— Да. Только два дня назад прилетел с Земли.

— Добрая старая Земля…

— На доброй старой Земле все хорошо.

— Позвольте мне вас угостить, — предложил Борель.

— Лучше уж я вас угощу.

— Ладно, не буду настаивать. Надолго сюда прибыли?

— Пока не знаю.

— Что вы имеете в виду под «пока не знаю»?

— Сейчас объясню. Когда я прилетел, то хотел все посмотреть на этой планете. И теперь все дела закончил и осмотрел все в Новоресифе. Но съездить куда-то еще не могу, потому что не знаю местных языков. Хотел взять проводника, но, похоже, все здесь слишком заняты собственными делами.

Борель, внезапно забеспокоившись, уточнил:

— А какое путешествие вы планировали?

— О, через империю Гозаштанд, возможно с заездом в свободный город Маджбур и Балхиб на обратном пути.

— Была бы отличная поездка, хотя и немного рискованная. Конечно, пришлось бы проехать по довольно дикой местности и передвигаться на айе. Никаких экипажей там нет.

— Все это ерунда. Я еще мальчишкой научился управляться с лошадью. А что касается риска, то мне уже около двухсот лет, и можно бы немного поразвлечься до наступления настоящей старости.

— Еще по одной? — намекнул Борель. — Знаете, можно этот вопрос обсудить. Я только что закончил одну работу. Между прочим, меня зовут Феликс Борель.

— А я — Семен Трофимов. Так вы и правда хотели бы стать проводником? Судя по вашему виду, вы что-то вроде чиновника…

Но у Бореля словно уши заложило. Семен Трофимов! Самый крутой деятель, который когда-либо ему встречался. Один из директоров «Вигенс Интерпланетарис», член всевозможных общественных советов и комиссий, учредитель и совладелец разных компаний на Земле… По крайней мере, рассчитается такой человек без проблем, да и быстро уломает этих чинуш, которые собрались отослать Бореля отсюда куда-то к черту на рога.

— Конечно, синьор Семен, — сказал Борель вслух. — Я могу устроить вам путешествие, какого не знал ни один землянин. В северном Рузе, например, есть знаменитый водопад, которого земляне почти не видели. А знаете ли вы, как устроена жизнь в королевстве Балхиб? Очень любопытно. На самом деле, я давно думал о том, чтобы пара людей с головой организовала здесь небольшую компанию, вполне легальную и прибыльную. Позже объясню вам, в чем суть дела. Может, нам вместе и удастся запустить это предприятие. Есть у вас меч? А одежда для езды верхом? Я знаю одного честного колофтунца, которого можно взять слугой, если только сумею его найти. И у меня уже есть одна айя. А что касается компании в Балхибе, то это абсолютно надежное дело…