Онлайн чтение книги Дочь Эрлик-хана The Daughter of Erlik Khan
Глава 2. ОХОТА НА ОХОТНИКА

Покинув лагерь, Гордон зашагал вниз по склону. Американец ни разу не оглянулся: ему и в голову не могло прийти, что против него что-то замышляется, и что англичане, к которым нанялся проводником, обманывали его, причем с самого начала. Эти двое горели желанием разыскать своего друга, который отправился куда-то в неизученные горные районы и пропал без вести. Понимая их чувства, Гордон вызвался им помочь.

Он бродил около часа, и сейчас американцу наконец-то улыбнулась удача. Притаившись на краю поросшей травой гряды, американец следил за изящной антилопой, неторопливо бредущей вдоль опушки небольшой рощицы. Гордон оказался с подветренной стороны — еще один залог удачной охоты. Он уже начал подбираться к добыче, когда легкий шорох в кустах позади него заставил американца насторожиться.

Он едва успел заметить чей-то силуэт в густом кустарнике, когда пуля просвистела у самого его уха. В ту же секунду Гордон выстрелил сам, метя в крошечное облачко дыма, которое еще не успело рассеяться.

Взлетели потревоженные птицы, ветки всколыхнулись, и снова наступила тишина. Подождав немного, Гордон подкрался к кустам и склонился над бездыханным телом, издали похожим на ворох пестрого тряпья.

Этот человек был худощав, почти тощ, как будто состоял лишь из костей, жил и тонких мышц, и очень молод. Меховой колпак упал и лежал рядом, халат был подбит мехом, каблуки сапог окованы серебром. За поясом торчало несколько ножей, а неуклюже вывернутая рука прижимала магазинную винтовку едва ли не последнего образца. Пуля попала юноше прямо в сердце.

— Туркмен, — прошептал Гордон.

Интересно, давно ли он выслеживал свою двуногую дичь? Судя, по всему, туркмен был один. Один? Не исключено, что неподалеку бродит целая шайка. И почти наверняка где-то рядом привязана лошадь. Кочевник не пройдет и двух ярдов пешком, если может проехать — даже когда выслеживает добычу. Задрав голову, Гордон разглядывал склоны холма, у подножия которого остановился. Скорее всего, туркмен заметил его с вершины, привязал коня за холмом и спустился вниз, чтобы застать врасплох увлеченного охотой врага.

Вряд ли сообщники этого юнца засели на холме — иначе они немедленно откликнулись бы на звук выстрелов. Тем не менее, поднимаясь по склону, Гордон старался не шуметь. Как он и предполагал, конь был привязан неподалеку — крупный туркменский жеребец под красным кожаным седлом с широкими серебряными стременами и тяжелой, отделанной золотом, уздечкой. У седла была приторочена кривая восточная сабля в богато украшенных ножнах.

Конь остался без хозяина, и этим было не грех воспользоваться.

Вскочив в седло, Гордон огляделся по сторонам. На юге из зарослей тянулась полупрозрачная ленточка дыма, едва заметная в густеющих сумерках. Молва приписывала Аль-Бораку способность видеть в темноте. Это было небольшим преувеличением, но зрение у него действительно было острым, как у ястреба. Гордон озабоченно покачал головой. Дым напомнил ему о лагере.

— Похоже, у нас гости, — пробормотал он. — Или скоро будут.

Скорее всего, туркмены уже давно шли по его следам, неотвратимые, как судьба.

Натянув поводья, Гордон пришпорил коня и помчался в лагерь. В поисках дичи он прошел несколько миль к востоку — расстояние, которое ничего не стоило преодолеть верхом. Ночь еще не наступила, когда американец остановился у опушки рощицы и хмуро оглядывал пологий склон холма, на котором стоял их лагерь.

Теперь там было пусто. Ни палаток, ни людей, ни коней.

Некоторое время Гордон внимательно разглядывал соседние холмы и заросли. Ничего подозрительного. Держа наготове винтовку, он начал медленно подниматься по склону. На месте палатки Пемброка темнело пятно крови, но это было единственным, что указывало на нападение. Даже следы копыт…

Следы копыт?

Кочевники не нападали на лагерь.

Теперь Гордон не сомневался: лагерь снимали поспешно, но организованно. Все указывало на то, что его компаньоны попросту сложили палатки, навьючили их на лошадей и уехали. Но почему? Может быть, дело все-таки в кочевниках? Увидев вдали дикую толпу всадников, испуганные англичане предпочли побыстрее скрыться. Но Ахмет, который был Гордону скорее другом, чем слугой, ни за что не бросил бы его…

Гордон ехал по следу, оставленному копытами, и его удивление возрастало с каждым пройденным ярдом. Англичане двигались на запад! Но они уверяли, что хотят оказаться к северу от этих гор. Черт возьми, они очень хорошо знали, куда хотели попасть! Но ошибки не было. По каким-то причинам, вскоре после того как Гордон отправился на охоту, они быстро сняли лагерь и направились на запад, к таинственной горе Эрлик-хана.

Может быть, их вынудила к тому какая-то необходимость, и они оставили знак, который он сразу не заметил? Повернув коня, Гордон вернулся к месту стоянки и объехал ее. Потом снова и снова, расширяя круги, пристально разглядывая каждый пучок травы, каждый куст. Наконец он заметил примятую траву — такой след остается, когда по ней волочат человеческое тело.

След был едва заметен: люди и кони основательно затоптали его. Однако долгие годы странствий и жизнь вдали от цивилизации научила Гордона не упускать мелочи. Он вспомнил пятно крови на том месте, где стояла палатка Пемброка. Похоже, тело оттащили вниз по южному склону, в рощицу. Через несколько мгновений Гордон уже был там.

Ахмет лежал в зарослях, и в первый момент могло показаться, что он мертв. Гордон почти не ошибся: жизнь еще теплилась в теле юноши. Но рана, несомненно, была смертельной. Приподняв ему голову, Гордон прижал к его губам фляжку с вином. Ахмет застонал, взгляд его стекленеющих глаз прояснился.

— Кто это сделал, Ахмет? — в отчаянии спросил Гордон.

— Сахиб Ормонд, — с трудом произнес Ахмет. — Я подслушивал их разговор, стоя у палатки… я понял, что они замышляют против тебя дурное. Я никогда не доверял им. Сахиб Ормонд поймал меня и ранил. Они уехали и оставили тебя умирать в холмах.

— Но почему? — еще больше, чем раньше, удивился Гордон.

— Они направляются в Йолган, — задыхаясь, прошептал Ахмет. — Нет никакого сахиба Рейнольдса, которого мы искали. Они все придумали, чтобы вы привели их сюда.

— В Йолган? Зачем?

Но зрачки Ахмета расширились, словно от ужаса при виде приближающегося демона смерти. Тело юноши дернулось и обмякло, из уголка рта побежала струйка крови.

Гордон опустил его на траву и встал. Несомненно, это была не самая ужасная смерть, какую ему доводилось видеть, а одиночество быстро вытравляет привычку выражать свои эмоции. Вместо того, чтобы предаваться переживаниям, Гордон отыскал несколько валунов и завалил тело Ахмета, чтобы оно не досталось волкам и шакалам. Паренек проехал с ним не одну тысячу миль и заслуживал человеческого погребения.

Закончив, Гордон вскочил в седло и, не оглядываясь, поскакал на запад. Он остался один в этой дикой стране, без снаряжения. Но удача подарила ему коня, а годы странствий дали ему бесценный опыт. Он знал Восток лучше, чем кто бы то ни было из уроженцев Старого и Нового Света. Стоит ему только пожелать — и он пройдет по этой земле до границы с цивилизованным миром — и останется жив… и, может быть, даже невредим.

Нет. Жизнь на Востоке изменила его, и понятия о долге и чести вошли в его плоть и кровь, такие же простые и ясные, как у местных воинов. Ахмет был его другом и умер, служа ему. Кровь за кровь.

Иначе быть не могло. Так голод заставляет волка охотиться, не задаваясь вопросом «почему». Теперь Гордона даже не интересовало, зачем англичане отправились в Йолган. Его задача — сделать так, чтобы эта дорога стала для них дорогой в ад.

На землю опустилась ночь, в небе засияли первые звезды, но Гордон продолжал путь. Призрачного света звезд было достаточно, чтобы не потерять след — примятую копытами траву, которая еще не успела распрямиться. Туркменские скакуны славятся своей силой и неутомимостью, и Гордон не сомневался, что скоро догонит тяжело навьюченных низкорослых лошадок. В конце концов, англичане проехали здесь не так давно.

Вопрос только в том, как быстро они ехали. Англичане ни разу не сделали привала, хотя должны были знать, что Гордон идет за ними пешком. Как они, наверно, потешаются, представляя, как он пробирается через заросли!

Но почему ни Ормонд, ни Пенброк не сообщили ему об истинной цели своего путешествия?

По лицу Гордона пробежала тень. Он помотал головой, отгоняя какую-то тревожную мысль, пришпорил коня и сжал рукоять кривой туркменской сабли, по-прежнему притороченной к седлу. Впереди, на фоне темно-синего неба, безмолвно белела вершина горы Эрлик-хана. Где-то рядом, у ее подножия, находился Йолган. Гордону уже доводилось бывать там и слышать глубокие звуки длинных бронзовых труб, которыми встречали рассвет бритоголовые жрецы Эрлика.

Перевалило уже за полночь, когда Гордон спустился на поросший ивняком берег небольшой речушки. Вдалеке мерцала россыпь багровых огоньков.

Это были костры походного лагеря. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: вряд ли здесь стоит искать людей, за которыми он гнался, — огней было слишком много. Скорее всего, на берегу остановилось одно из племен кочевников-киргизов, которые рыскали между горой Эрлик-хана и мусульманскими территориями с их весьма неопределенными границами. Но киргизы встали лагерем как раз на пути к Йолгану. Даже если англичане поверили его предупреждениям — удалось ли им избежать встречи с киргизами? Такая встреча не сулила чужеземцам ничего доброго. Чтобы попасть в город Эрлик-хана, Гордону пришлось выдать себя за представителя одного из местных племен.

Американец перебрался через речушку и, прячась в тени ив, начал осторожно приближаться к лагерю. Вскоре он уже разглядел часовых, неподвижно застывших в седлах. В следующую минуту Гордон зашипел и беззвучно выругался. Внутри кольца круглых войлочных кибиток белели три европейские палатки. Если Черные киргизы убили европейцев, которые дерзнули вторгнуться в их владения, это означает конец его кровной мести. Если же нет…

И тут совсем рядом раздался заливистый лай.

Огромные лохматые волкодавы почуяли запах чужака и рвались с привязи. В лагере поднялась суматоха. Часовые, до сих пор похожие на конные статуи, поскакали к берегу, в темноте засвистели стрелы.

Первое, что сделает в такой ситуации обычный человек, — пустится бежать со всех ног. Но Гордон знал, что это верный способ получить стрелу в спину. Поэтому он выскочил из зарослей и бросился в самую гущу толпы. Во мраке всадники не сразу разглядели тень, метнувшуюся к ним. В следующее мгновение Гордон уже выхватил саблю и начал рубить направо и налево. Враги были вокруг, но они явно уступали ему в мастерстве владения клинком. Сталь зазвенела о сталь, потом краем глаза заметил, как прямо на него падает киргиз с расколотым пополам черепом… Воспользовавшись замешательством, американец пришпорил коня и исчез в темноте.

Вылазка позволила кое-что выяснить. Гордон оказался достаточно близко к лагерю, чтобы услышать знакомый голос. Ормонд был жив, а чуть позже, обернувшись на скаку, в неясных отблесках пламени американец разглядел долговязую фигуру Пемброка, застывшего с поднятым клинком в руках. Еще одно полезное наблюдение: англичане находились в лагере не как пленники. Это было необъяснимо.

Кочевники недолго преследовали Гордона. Спрятавшись в тени густой рощицы, американец слышал, как кочевники, гортанно перекликаясь, повернули к своим шатрам. Можно было не сомневаться, что караул усилят, а в лагере вряд ли кто-то сможет спокойно уснуть. Если бы Гордону очень захотелось убить предателей-англичан этой ночью, ему бы это удалось. Однако ярость уступила место любопытству. Зачем им все-таки понадобилось в Йолган?

По-прежнему крепко сжимая рукоять сабли, Гордон снова повернул на восток и поскакал по той же дороге, по которой приехал сюда. Он мчался во весь опор, хотя чувствовал, что его конь вот-вот выбьется из сил. Прежде чем взойдет солнце, он должен был найти еще кое-что.

И это ему удалось.

Еще один лагерь был разбит примерно в милях десяти от могилы Ахмета. Догорающий костер бросал тусклые отблески на единственную палатку и фигуры людей, которые, завернувшись в плащи, лежали на земле.

Гордон не стал подходить слишком близко. В сереющей предрассветной дымке он смог различить несколько силуэтов, которые медленно покачивались, словно в полусне. Это были кони, привязанные в загоне, а чуть позже американец разглядел людей, которые их охраняли. Этого было достаточно. Удалившись на безопасное расстояние, американец укрылся в густой рощице. Здесь он спешился, расседлал своего скакуна и пустил его пастись.

Пока животное жадно щипало траву, Гордон уселся на землю, скрестив ноги и прислонившись спиной к широкому стволу дерева. Винтовка лежала у американца на коленях, глаза были закрыты. Он ждал. Но стороннему наблюдателю он мог показаться воином Востока, погруженного в транс, или медитирующим учеником легендарных индийских мудрецов, ищущим путь к истине.