Онлайн чтение книги Доктор болен The Doctor Is Sick
Глава 32

Эдвин проснулся с автоматической внезапностью, без всякого намека на грань между сном и явью. Он хорошо себя чувствовал — отдохнувший, исцелившийся, — и испытывал тошноту при мысли о стольких больных, сопевших вокруг. Ночная сестра читала в импровизированной палатке за ширмами; тонкий луч лампы бросал на страницу подвижную золотую гинею. Потертый серебряный боб на небе сиял над городом богаче солнца. Город, земля, целый мир ждали, полные спелых плодов, только рви. Больше он не останется тут ни минуты. Ощупал вполне гладкие щеки и подбородок. Тюрбан вызывал сожаление, впрочем недолгое. На сей раз он все устроит иначе.

Вылез из постели так тихо и медленно, — мягко, как язык проскальзывает из одной фонемической области в другую, — что сестра с острым слухом не смогла ничего услышать. Она перевернула страницу, где ее поджидала золотая гинея, монета, которая никогда не будет потрачена. Эдвин, пригнувшись, прокрался в конец палаты, всего через две койки от собственной. Хотя больше не собственной; этой койки ему никогда уже не увидеть. Он опять отправлялся на поиски Великого Мирового Неусыпного Ложа, где кипит жизнь шевелящихся пальцев и скачущих блох.

Глубоко вздохнул, добравшись до ванной, на миг отдохнул. Луна ярко освещала железные шкафы. Где его собственная одежда, — если ее не забрали, не спрятали, — он не знал; искать не было времени. Схватил что под руку подвернулось, более или менее подошло. Легкий скрип дверей шкафчика — все вещи сговорились сегодня ему помогать — был заглушен проехавшим грузовиком, за которым последовал мощный автомобиль, за которым последовал мотоцикл. Эдвин выбрал хороший костюм, кажется своего размера; пару носков без дыр, чистое белье, галстук, рубашку, модный жилет; ботинки, на залитой лупою подошве которых четко виднелся его собственный большой восьмой размер, средняя полнота; мягкую фетровую шляпу трильби, отлично, к его удовольствию, подошедшую. Денег вроде бы нигде нельзя было украсть. Наплевать. Они скоро к нему придут. Наконец, вспомнил, что теперь долго придется терпеть холод в Англии, и поэтому взял довольно хорошее бледно-синее пальто.

Заперся в ванной, без спешки оделся. Закончил, и решил, что выглядит хорошо. Из-под шляпы едва виднелись бинты. Рубашка дорогая, блестящая, воротничок прекрасно сидит. У этих косноязычных мастеровых в палате есть и вкус и деньги, подумал Эдвин. Платки — он забыл носовые платки. Натаскал из шкафчиков дюжину наугад, — шесть сморкаться, шесть красоваться, — а последняя кража у анонимных товарищей по палате добавила джентльменскую ноту наряду: трость, прекрасный выбор в этом заведении для нетвердых на ногу. Потом, полностью вооруженный, тепло одетый, красивый, спокойно вышел на лестницу, открыто сошел в вестибюль. Оказалось, новая палата располагалась ближе к внешнему миру, чем та, другая, с Р. Дикки и прочими. Ночной привратник дремал за столом. Не тот, которого Эдвин знал раньше. Он очнулся, ошеломленно глядя на представительного джентльмена с прямой осанкой, который, помахивая тростью, сверил свои часы с часами в вестибюле, констатировал отставание часов в вестибюле на пять минут и вздохнул, только что закончив дежурство.

— Простите, сэр, — извинился привратник. — Я тут новенький. Как вас зовут, сэр?

— Доктор Эдвин Прибой, — сказал доктор Эдвин Прибой.

— Спасибо, сэр. Извините, сэр. Сейчас я вам открою, сэр. Доброй ночи, сэр, или доброго утра, правильней будет сказать. — Он открыл массивную входную дверь и выпустил Эдвина на свободу лондонской ночи, пахнувшей осенью, нефтью, дальними огнями. Или утра, правильней будет сказать. Эдвин зашагал к огромной лондонской магистрали, сиявшей за площадью и окольными улочками. Он шел искать мистера Танатоса, который, конечно, мог быть где угодно. Разумеется, никакой спешки нету. Масса времени для массы пикантных авантюр. А потом мистер Танатос, коронованный виноградными листьями.

По дороге к магистрали Эдвин встретил множество кошек, но всего одного человека. Это был Хиппо, который рекламировал сзади и спереди КРУГЛОСУТОЧНЫЕ СОСИСКИ ДЖО.

— Вернул, значит, свои часы, — сказал Хиппо, без удивления узнав Эдвина. — Прямо чертова работа. Видишь, теперь работаю по ночам. Конец, вот что это такое, конец.