Онлайн чтение книги Тайна голландской туфли The Dutch Shoe Mystery
Глава 16. УМОПОМЕШАТЕЛЬСТВО

Окружной прокурор опаздывал в свой офис, поэтому требовал ехать быстрее. Харпера высадили по его просьбе в Вест-Сайде для срочного звонка по телефону. Полицейская машина взвизгивала тормозами, пробираясь через напряженное движение полуденного Нью-Йорка.

В дергающейся на ходу машине инспектор Квин мрачно подсчитывал на пальцах те вопросы, в которые он обязан вникнуть по приезде в управление... Поиски таинственного посетителя Дженни; исследование найденной хирургической униформы для того, чтобы обнаружить ее истинного владельца; кроме того, нужно было определить магазин, который продал проволоку, которой удушили миссис Дорн; исследовать в лаборатории нитки, собранные с униформы...

— ...И большинство из этих манипуляций — совершенно бесполезны! — прокричал старик через шум мотора и вой сирены.

Машина остановилась у парапета Голландского мемориального госпиталя, чтобы высадить Эллери, затем сразу же набрала скорость и исчезла в направлении Даун-тауна.

Второй раз за этот день Эллери Квин поднялся по ступеням госпиталя — и во второй раз в одиночестве.

Айзек Кобб нес дежурство в вестибюле, переговариваясь с полицейским. Напротив главного лифта Эллери обнаружил доктора Минхена.

Он кинул взгляд вдоль коридора. При входе в кабинет анестезии стоял детектив, оставленный час тому назад. Полицейские сидели и в комнате ожидания. Тут же подскочили трое, тащившие тяжелое фотооборудование.

Эллери и доктор Минхен повернули за угол налево и вошли в восточный коридор. Они прошли мимо телефонной будки, в которой был найден брошенный хирургический костюм. Будка была теперь запечатана клейкой лентой. Несколькими шагами дальше по коридору они свернули в северный коридор, подошли к закрытой двери.

— Подожди, Джон. Это — внешняя дверь к лифту предоперационной, так? — насторожился Эллери.

— Да. Здесь двойная дверь, — ответил Минхен. — В лифт можно войти либо из коридора, либо через предоперационную. Коридорной дверью пользуются, когда пациент поступает через больничную палату на этом этаже.

— Прекрасно продумано, — прокомментировал Эллери. — Как и все вокруг. И, как я вижу, наш сержант опечатал здесь дверь.

Минуту спустя, когда они были в кабинете Минхена, Эллери вдруг попросил:

— Расскажи мне подробнее о взаимоотношениях Дженни с остальным штатом. Мне нужно знать, как его воспринимали люди.

— Дженни? С ним нелегко поладить; поначалу его приняли настороженно, однако скоро стали уважать, и это уважение заслужено. Его репутация хирурга неоспорима. Профессионализм — прежде всего, Эллери.

— Ты утверждаешь, — уточнил Эллери, — что у него не было врагов в госпитале?

— Враги? Вряд ли. Если только какая-то личная вражда укрылась от моего взгляда. — Минхен задумчиво поджал губы. — Правда, но если подумать, то есть в госпитале один человек, который всегда был в оппозиции к Дженни...

— Да? И кто же он?

— Она... Доктор Пеннини. Заведующая — впрочем, бывшая заведующая — родильным отделением.

— Почему «бывшая»? Сама подала в отставку или уволена?

— Ах, нет-нет. Просто в госпитале недавно была перетасовка кадров, и Пеннини была назначена главой ассистентского совета. А вместо нее, пока номинально, назначен Дженни.

— А почему?

— Это произошло не по воле самой Пеннини, — поморщился Минхен. — Просто воля покойной... видишь ли, еще одно из ее проявлений любви и уважения к Дженни.

— Понятно. — Эллери нахмурился. — Говоришь, была в оппозиции? Просто профессиональная ревность, я полагаю.

— Не просто. Ты не знаешь личности доктора Пеннини, иначе бы так не говорил. Итальянская кровь, страстный темперамент, да еще, как мне кажется, налицо определенная мстительность.

— И что из того?

— Я сказал тебе — это мстительная женщина. Вот, собственно, и все. — Минхен выглядел слегка удивленным.

Эллери церемонно, медленно зажег сигарету.

— Естественно. Глупо с моей стороны. Ты не упомянул... Я бы хотел видеть эту Пеннини, Джон.

— Конечно. — Минхен набрал номер. — Доктор Пеннини? Джон Минхен. Рад, что быстро нашел вас. Вы всегда заняты в этот час... А не можете ли прийти прямо сейчас в мой кабинет, доктор?.. Нет, ничего особо важного. Несколько вопросов к вам, познакомитесь с одним представителем... Да. Будьте добры.

Эллери разглядывал свои ногти, пока в дверь не постучали. Оба встали, Минхен крикнул:

— Войдите!

Вошла коренастая женщина в белом облачении. Взгляд приковывали ее нервные движения.

— Доктор Пеннини, позвольте мне представить вам мистера Эллери Квина. Мистер Квин помогает расследовать дело об убийстве миссис Дорн.

— Понятно. — Голос доктора был грудным, глубоким, почти мужским. Она подошла к одному из кресел и села.

Женщина оказалась примечательной внешности. Царственная осанка. Оливкового цвета кожа; над верхней губой заметный пушок. Пронзительные черные глаза. Лицо с идеально правильными чертами. Совершенно черные волосы, на которых поражала яркостью одна седая прядь, безупречно разделены на прямой пробор и зачесаны назад. Возраст определить невозможно: ей могло быть и тридцать пять, и пятьдесят.

— Я так понял, доктор, — мягко начал Эллери, — что вы прослужили в госпитале достаточно много лет.

— Совершенно верно. Позвольте сигарету. — Видно было, что Пеннини импонировал взятый Эллери тон.

Эллери предложил ей свой позолоченный портсигар, любезно подержал спичку у ее сигареты. Она глубоко затянулась и расслабилась, с любопытством разглядывая его.

— Понимаете, — продолжил Эллери, — расследуя данный случай, следствие зашло в тупик. Все выглядит совершенно необъяснимым. Я опрашиваю всех и задаю всем самые разнообразные вопросы... Как хорошо вы знали миссис Дорн?

— Как? — Черные глаза доктора блеснули. — Вы подозреваете меня в убийстве?

— Дорогой доктор...

— Послушайте, мистер Квин. — Она решительно сжала полные красные губы. — Я не знала миссис Дорн, почти не знала. И ничего не знаю об убийстве. Если вы полагаете, что я вам что-то открою, — вы напрасно тратите время. Вас удовлетворил мой ответ?

— Нет, конечно, — с сожалением сказал Эллери, и глаза его настороженно сузились. — Но я никогда не делаю заключений так стремительно. Причина, по которой я задал вам этот вопрос, следующая: если бы вы хорошо ее знали, вы бы могли назвать ее предполагаемых недоброжелателей.

— Простите. Я не могу этого сделать.

— Доктор Пеннини, давайте перестанем сооружать на своем пути преграды. Я буду совершенно откровенен. — Он закрыл глаза и откинул голову на подголовник. — Скажите, вы когда-либо... — он резко выпрямился и уперся в нее взглядом, — угрожали миссис Дорн в присутствии свидетелей?

Пеннини была так изумлена, что несколько мгновений смотрела на него, не мигая. Минхен вытянул ладонь, протестуя, и пробормотал какие-то извинения. Он досадовал на Эллери.

— Так отвечайте на вопрос: угрожали ли вы ей? — Эллери говорил нарочито резко. — Здесь, в этом именно здании?

— Совершенно невероятное предположение. — Она искренне рассмеялась, откинув голову назад. — Кто вам сказал такую глупость? Я никак не могла себе позволить угрожать старой леди. Я ее почти не знала. И никогда не делала в чьем-то присутствии замечаний о ней. Я вам ответила. Я... — И вдруг она остановилась, смутилась и кинула взгляд на доктора Минхена.

— Что?.. — переспросил Эллери. Он отбросил всякую суровость и теперь улыбался.

— Ну... видите ли... я позволяла себе критические замечания о докторе Дженни, — смущенно объяснила она. — Но это были не угрозы, и, уж конечно, они не были направлены против миссис Дорн. И не могу понять, как...

— Хорошо! — Эллери лучезарно улыбался. — Итак, против Дженни, а не против миссис Дорн. Хорошо, доктор Пеннини. А что вы имели против доктора Дженни?

— Ничего личного. Полагаю, вы уже слышали... — И она снова взглянула в сторону Минхена. Он вспыхнул и пытался уйти от ее взгляда. — Меня отстранили по желанию миссис Дорн от руководства родильным отделением. Естественно, я была обижена — и обижена до сих пор. Я полагаю, что именно доктор Дженни нашептал обо мне на ушко миссис Дорн. Конечно, в пылу обиды я говорила, наверное, гадости, а доктор Минхен и еще некоторые могли слышать это. Но какое все это имеет отношение к...

— Естественно, естественно, — с симпатией сказал Эллери. — Я понимаю вас. — Пеннини фыркнула. — А теперь, доктор, некоторые рутинные моменты... Пожалуйста, дайте мне полный отчет о ваших передвижениях по госпиталю этим утром.

— Дорогой мой, — холодно сказала она. — Вы так прямолинейны! Мне нечего скрывать. Рано утром я вовсе не могла передвигаться по госпиталю, поскольку оперировала в родильном отделении. Близнецы — трудные роды, если только вас это интересует. Кесарево сечение, но один из детей умер. Жизнь матери тоже под угрозой... Операция закончилась в восемь. Я позавтракала и пошла с традиционным обходом по родильному отделению. Вы же знаете, очевидно, — с сарказмом подчеркнула она, — что доктор Минхен не затрудняет себя обыденными делами. Его должность исключительно почетная. Я обошла около тридцати пяти пациенток и еще целую армию орущих младенцев. Большую часть утра я посвятила работе.

— Но вы не находились достаточно долго на одном месте, чтобы обеспечить себе алиби.

— Если бы я нуждалась в алиби, я бы позаботилась о том, чтобы обеспечить его, — моментально среагировала она.

— Не факт, — пробормотал Эллери. — Скажите, вы покидали здание госпиталя до полудня?

— Нет.

— Вы нам так помогли, доктор... И вы не можете дать никакого объяснения этому ужасному убийству?

— Опять-таки нет.

— Вы ответственно это заявляете?

— Если бы я могла дать объяснение — я бы вам его дала.

— Это я буду иметь в виду. — Эллери встал. — Благодарю.

Доктор Минхен, чувствуя себе неловко, встал — и все трое стояли в напряженной тишине. Затем Пеннини вышла, громко хлопнув дверью. Минхен опустился в кресло и, отклонившись назад, задумчиво покачался в нем.

— Вот это женщина, не правда ли?

— Замечательная! — согласился Эллери, закуривая. — Между прочим, Джон, не знаешь ли, здесь Эдит Даннинг? Я не разговаривал с ней утром, поскольку она повезла Хильду Дорн домой.

— Сейчас узнаем. — Минхен набрал несколько номеров, что-то спросил. — В госпитале ее сейчас нет, выехала по вызову некоторое время тому назад.

— Ну, теперь это не важно. — Эллери глубоко затянулся. — Интересная женщина... — Он выдохнул облако дыма. — Послушай, Джон, а? Еврипид был недалек от истины, когда изрек: «Ненавижу ученых женщин». И как он был близок к классическому заявлению Байрона...

— Бога ради, — простонал Минхен, — о какой из них ты говоришь — о мисс Даннинг или о Пеннини?

— Это тоже не важно. — Эллери вздохнул и взял со стула пальто.