Онлайн чтение книги Эхобой The Echo Boy
Глава 12

Вскоре в дверь постучал дядя Алекс, и я крикнула, что он может войти. Он появился на пороге, одетый во все черное. В руках у него был поднос с завтраком.

– Решил сам принести его, – сказал он. – Приготовил тоже сам. Завтрак без Эхо. Каша, кукурузный хлеб, морковно-капустный сок – поддерживает гены, а еще шоколад. Все, что только можно пожелать. Если тебе хочется чего-то горячего, могу заварить тебе красный чай. Я знаю, вчера ты на еду и смотреть не могла, но лучше бы тебе поесть. Если получится.

Я посмотрела на кашу и поняла, что со вчерашнего дня ничего не ела, кроме бананового шейка. Я жутко проголодалась, но все равно не могла проглотить ни кусочка.

– Твой папа любил кукурузный хлеб, – проговорил дядя Алекс, мрачно глядя на поднос. – Нам часто его давали, когда мы были маленькими. Он мазал его маслом. Пока масло еще не запретили, конечно.

Я взяла поднос и поняла, что даже с подключенными нейродетекторами руки у меня дрожат. Заметив это, дядя Алекс забрал поднос и поставил его на журнальный столик в центре комнаты. Я только тогда его заметила.

Вообще-то до этого момента я не обращала внимания на обстановку. Около стены стояла софа, еще я увидела антикварный телевизор примерно 2020 года выпуска, огромное зеркало, плюшевый ковер из наноткани, который переливался синими и фиолетовыми оттенками («Цвета для сна», – объяснил дядя Алекс), маленькая иммерсионная капсула в углу комнаты («На случай, если тебе захочется с кем-нибудь поговорить или просто ненадолго исчезнуть») и дверь, ведущая в туалет, совмещенный с ванной. Эта комната была больше похожа на маленькие апартаменты, чем на спальню. На стене висела картина. Красные фигуры на синем фоне. Одна играла на скрипке, другая – на флейте. Еще трое сидели, скрестив колени, слушая музыку.

– Я купил эту картину в Эрмитаже в России до того, как там началась гражданская война. Нравится? – спросил дядя.

– Это Матисс, – ответила я. Это был не тот ответ, которого он ожидал. По правде говоря, из-за нейродетекторов я не могла понять, хорошая это картина или плохая. Может быть, чтобы по достоинству оценить произведение искусства, нужно в полную силу чувствовать боль и грусть. Но дядю мои слова впечатлили.

– Для своих лет ты очень много знаешь.

– Мама любила живопись. Она водила меня в галереи. Иногда в настоящие, иногда виртуально – в иммерсионной капсуле.

– Твоя мама была очень образованной. И, наверное, была хорошим учителем. А папа тебя чему-нибудь учил?

Я покачала головой.

– Нет, он был слишком занят своими книгами и статьями.

Дядя Алекс горько усмехнулся.

– В основном об индустрии «Касл».

На это я ничего не ответила. Просто сказала:

– Знаете, он иногда рассказывал мне о том, как писать. Он утверждал, что слова – это оружие. Найди нужное слово, и оно будет сильнее всего на свете. Слова могут помогать людям, а могут их ранить. А в основном он учил меня просто быть собой. Учил иметь свои принципы. Поступать так, как считаешь правильным, даже если это тяжело. И еще он учил меня готовить.

Дядя Алекс кивнул и в замешательстве посмотрел на меня. Я только сейчас заметила, что губы у него были тонкие, тоньше, чем у папы. Тола однажды сказала: «Никогда не доверяй человеку с тонкими губами», но она часто говорила глупости.

– Основная проблема с правдой заключается в том, что она, как и моральные принципы, у каждого своя. Для одного это правда, для другого – ложь. То, что одному хорошо, другому – плохо. Вероятно, твой отец говорил обо мне ужасные вещи.

Я села за стол, взяла ложку и начала есть кашу. Несмотря на нейродетекторы, я смогла проглотить только одну ложку.

– Нет, не ужасные. Он любил вас и всегда говорил, что вы хороший человек. Он утверждал, что цивилизованные люди могут расходиться во взглядах, но при этом нормально общаться. – Это было правдой, но едва ли дядя Алекс в это верил.

– Он правда так говорил, – добавила я.

– Одри, послушай. Ты моя плоть и кровь. Ты часть моей семьи. А семья – это важно. И я сделаю все, чтобы тебе здесь было настолько удобно и спокойно, насколько это вообще возможно… Я уже объявил в «Касл», что проведу всю следующую неделю дома, а если понадобится, то и больше. Я не буду выходить из дома, обещаю. Наши европейские штаб-квартиры находятся в Оксфорде, а это всего в паре минут пути по магнитному треку, но я могу работать и не выходя отсюда. И я знаю, что тебя расстраивает присутствие Эхо. Так что я буду рядом.

– Да, они меня и правда беспокоят, – сказала я, вспомнив светловолосого Эхо, который пытался попасть в мою комнату прошлой ночью. – Один из них пытался пробраться сюда прошлой ночью. С улицы. Он карабкался вверх и пытался проникнуть в комнату. Тот самый, которого я видела вчера вечером. Дэниел.

На секунду дядино лицо омрачила тень беспокойства, но он тут же взял себя в руки, по крайней мере попытался:

– Об этом не беспокойся. Эхо требуется всего два часа для подзарядки, ты сама это знаешь. И они работают по ночам. Занимаются снаружи кое-каким ремонтом. Дождевые сливы часто забиваются. Он лез вверх, чтобы их прочистить.

– Но там была еще одна Эхо – с оружием, и она угрожала этому парню. Ну, так мне показалось.

– Какая именно?

Я рассказала.

– О, это Мадара. Прототип военных Эхо. Я собираюсь запустить серийное производство. Думаю, образец получился стоящий. Надеюсь, вскоре нам удастся пройти комиссию. Мадара очень хороша. Она охраняет меня ночью и патрулирует окрестности. Запрограммирована командовать другими Эхо. Поверь мне, ничего опасного не произошло. Она не вышла из строя.

– Хорошо, – согласилась я. К тому же нейродетекторы на висках приглушали волнение.

Дядя Алекс сел ко мне на кровать, скрестил руки, будто в молитве, и глубоко вздохнул, раздумывая над подходящими словами:

– Учитывая все произошедшее, я прекрасно понимаю твое беспокойство, но хочу кое-что тебе сказать. Здешние Эхо отличаются от той, что убила твоих родителей. Я общался с полицией. Они посмотрели запись системы безопасности и подтвердили, что ваша Эхо определенно была произведена «Семпурой», а не «Касл». Это легко определить, ведь у нее были карие глаза, а у всех наших Эхо – зеленые. Ты это знала?

Я кивнула. Более того, мне это и раньше было известно. Алисса была сделана «Семпурой». Мне вспомнилось папино лицо в тот день, когда она прибыла. На нем было написано презрение.

– Это Эхо, а не конец света, – сказала ему мама.

– Для меня – никакой разницы, – возразил он, подходя ближе к Алиссе, чтобы ее рассмотреть.

Мне удалось проглотить еще ложку каши.

– С нашей продукцией подобного не могло произойти. Видишь ли, мы всегда отслеживаем, чтобы наши дизайнеры устанавливали локальные блоки. Они ограничивают возможности Эхо, но зато гарантируют владельцам полную безопасность. А после завтрака мы поедем на прием к миссис Мацумото. Это тот самый специалист, о котором я тебе говорил.

– Она – программа? – спросила я.

– Нет, бывают случаи, когда даже я считаю, что нет ничего лучше настоящего человека и разговора лицом к лицу. И нет профессионала лучше, чем миссис Мацумото. Она непревзойденная. Ее услуги стоят огромных денег, и на них всегда есть спрос. Иногда весьма полезно иметь богатого и влиятельного дядю, – и он мне подмигнул. Я, как могла, улыбнулась в ответ. И он тоже мне улыбнулся. Наверное, подумал, что мне стало лучше.

Дядя Алекс внимательно смотрел на меня. Похоже, он немного нервничал и не знал, как продолжить разговор. Он посмотрел в сторону, как будто боясь моей реакции:

– Она психиатр. Помогла мне после развода. Я знаю, психиатры – это что-то из девяностых, но повторяю: она лучшая в мире. Думаю, она сможет тебе помочь.

– А где она живет?

– Здесь. В Лондоне. Я тебя отвезу.

Мне не хотелось ехать. Мир снаружи вдруг показался мне пугающим:

– Со мной все в порядке. Просто хочется остаться здесь.

– Ну, мы никуда не спешим, – ответил он, – торопиться некуда.

Он сказал это таким голосом, что я сразу расслабилась. И стоило мне немного отпустить напряжение, как я сразу выпалила:

– Нет, я, пожалуй, лучше встречусь с ней сейчас.

– Она не ездит к клиентам на дом. Даже если предложить ей миллион союзных долларов, она все равно откажется.

– Это неважно.

Дядя Алекс заправил мне за ухо выбившуюся прядь, как раньше это делал папа, и я заметила, что в его глазах стоят слезы.

В дверь постучали. Этот звук заставил меня вздрогнуть, несмотря на нейродетекторы. Дядя Алекс встал, чтобы посмотреть, кто там. На пороге показалась женщина-Эхо, та самая, с веснушками. Мадара, созданная, чтобы быть солдатом. Она держала в руках полотенце. Я снова сняла детекторы. Хотелось самой понять, что она собой представляет а может, и разобраться, что же все-таки произошло прошлой ночью.

– Мы пропололи клумбы, господин, – проговорила она пустым, как у всех Эхо, голосом. – Купить одежду для девочки, как вы велели раньше?

– Да, Мадара. Она ей понадобится.

На долю секунды перед моими глазами появилась Алисса, держащая кухонный нож. Должно быть, я схватилась руками за лицо, потому что детекторы оказались на полу, а меня затопила волна паники.

Я стремглав бросилась от них и, пробежав через всю комнату, едва не вылетела в окно. Посмотрев наружу, я увидела светловолосого юношу Эхо, который смотрел на меня, и в этот раз я не смогла сдержать крик. Я кричала, как и прошлой ночью. Дядя Алекс захлопнул дверь и подбежал ко мне. Он крепко обхватил меня, пытаясь надеть детекторы, но они соскальзывали.

В моей голове эхом отдавались мамины слова:

– Все в порядке, Алисса, мне нравится проводить время со своей дочерью.

А дядя Алекс пытался успокоить меня, повторяя:

– Все будет хорошо.

Но уже ничто и никогда не могло быть хорошо.