Онлайн чтение книги Враг The Enemy
Глава 02

Я положил трубку и увидел записку от моего сержанта: «Звонил ваш брат. Сообщения не оставил». Я сложил ее пополам и бросил в корзину для мусора. Затем отправился к себе и поспал три часа. Встал за пятнадцать минут до рассвета и был около мотеля, когда начало светать. Утро не изменило окружающий пейзаж к лучшему. Он являл собой печальное зрелище. На многие мили никого вокруг. Тихо. Никакого движения. В первый день нового года рассвет всюду такой: полнейшее затишье и пустота. На шоссе – ни одной машины.

Забегаловка на стоянке грузовиков была открыта, но посетителей там не оказалось. В конторе мотеля тоже никого. Я прошел к предпоследнему номеру, где совсем недавно лежало тело Крамера. Дверь была заперта. Я прислонился к ней спиной и представил себе, что я шлюха, чей клиент только что умер. Я выбираюсь из-под его тела, быстро одеваюсь, хватаю портфель и бросаюсь бежать. Что я буду делать? Сам портфель меня не интересует. Мне нужен бумажник и, возможно, карточка «Американ экспресс». Поэтому, порывшись в нем, я беру то, что мне требуется, а от портфеля избавляюсь. Но как?

Лучше всего было бы оставить его в комнате. Но по какой-то причине я этого не делаю. Может быть, из-за паники. Или меня так потрясло и испугало случившееся, что я решаю сбежать оттуда как можно быстрее. В таком случае какие еще есть места? Я посмотрел в сторону бара. Наверное, я собираюсь именно туда. Потому что там моя база. Но я не могу пойти в бар с портфелем в руках. Мои товарки это непременно заметят, ведь у меня и так с собой большая сумка. Проститутки всегда носят большие сумки. Им требуется много самых разных вещей: презервативы, массажные масла, может, пистолет или нож, возможно, машинка для считывания кредиток. Если девица одета так, будто она собирается на бал, а в руках у нее сумка, словно она едет в отпуск, значит, перед вами проститутка.

Я посмотрел налево. Может быть, я обхожу мотель сзади? Там вроде бы спокойно. Все окна выходят туда, но сейчас ночь, и окна наверняка занавешены. Я повернул налево, потом еще раз налево и оказался позади номеров, на прямоугольном участке, заросшем чахлыми растениями, он шел вдоль всего здания полосой примерно в двадцать футов шириной. Я представил себе, что иду очень быстро, затем останавливаюсь в глубокой тени и ощупью роюсь в портфеле. Я нахожу то, что мне нужно, и швыряю портфель в темноту. Отбрасываю его футов на тридцать.

Я стоял там, где она вполне могла остановиться, и оглядывал сектор примерно в четверть круга. Получалось, что мне нужно проверить около ста пятидесяти квадратных футов. Земля здесь была каменистой и замерзшей. Я нашел очень много всякой всячины: мусор, использованные шприцы, куски фольги, колпак от колеса «Бьюика» и колесо от скейтборда. Но портфеля не было.

В дальнем конце участка находился деревянный забор, примерно шесть футов высотой. Я забрался на него, заглянул и увидел еще одну прямоугольную площадку, заросшую травой и усыпанную камнями. И никакого портфеля. Я слез с забора, прошел вперед и оказался сзади конторы. Окно из грязного ребристого стекла, видимо, вело в туалет для персонала. Под ним были свалены в кучу ржавые кондиционеры, к которым явно несколько лет никто не прикасался. Я двинулся вперед, завернул за угол, потом налево и оказался на усыпанной гравием площадке, где стоял контейнер для мусора. Я открыл крышку и обнаружил, что контейнер заполнен на три четверти. Портфеля там не было.

Тогда я пересек улицу, прошел через пустую парковочную площадку и посмотрел на бар. Он был закрыт, и в нем царила тишина. Неоновые вывески не горели, и составляющие их маленькие искривленные трубочки показались мне холодными и мертвыми. В дальнем конце парковки, точно потрепанный автомобиль, стоял еще один контейнер для мусора. В нем портфеля тоже не оказалось.

Я зашел в забегаловку, по-прежнему пустую, проверил пол вокруг столов и табуретов в кабинках, потом за стойкой. В углу стояла картонная коробка с парой одиноких зонтиков. Портфеля не было. Я заглянул в женский туалет. Ни женщин, ни портфеля.

Я посмотрел на часы и вернулся к бару. Мне нужно было задать там несколько личных вопросов, но я понимал, что он не откроется еще по меньшей мере часов восемь. Повернувшись, я снова взглянул на мотель. В конторе так никто и не появился. Поэтому я отправился назад, к своему «Хаммеру», и забрался в него как раз в тот момент, когда по радио прозвучал сигнал 10–17. «Возвращайтесь на базу». Я подтвердил получение приказа, включил мощный дизельный двигатель и поехал в Бэрд. Поскольку движения на шоссе не было, мне удалось добраться до него меньше чем за сорок минут. На парковке я заметил машину Крамера. За столом перед моим кабинетом сидел уже другой дежурный – капрал. Заступила дневная смена. Капрал был маленьким и смуглым, судя по всему, родом из Луизианы. В его жилах явно текла французская кровь. Я всегда ее распознаю, когда вижу.

– Ваш брат снова звонил, – доложил он.

– Зачем?

– Он не оставил сообщения.

– А с какой стати десять семнадцать?

– Полковник Гарбер требует десять девятнадцать.

Я улыбнулся. Можно всю жизнь говорить только «десять это» или «десять то». Иногда мне кажется, что со мной именно так и происходит. 10–19 – это контакт по радио или телефону, но менее срочный, чем 10–16, когда требуется связаться с кем-нибудь по секретной наземной линии. «Полковник Гарбер требует 10–19» означало: «Гарбер хочет, чтобы вы ему позвонили», и все. В некоторых подразделениях военной полиции принято говорить по-английски, но, судя по всему, здесь такой привычки не было.

Я вошел в свой кабинет и увидел дорожную сумку Крамера у стены и картонную коробку с его обувью, нижним бельем и фуражкой. Форма висела на трех плечиках на моей вешалке для одежды. Я прошел мимо нее к столу и набрал номер телефона Гарбера. Слушая гудки, я пытался понять, что потребовалось от меня брату. А заодно как ему удалось меня найти. Шестьдесят часов назад я находился в Панаме. Причем в самых разных местах, так что ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы меня разыскать. Значит, это что-то важное. Я взял карандаш и написал на клочке бумаги: «Джо». Затем два раза подчеркнул.

– Да? – сказал мне в ухо Гарбер.

– Ричер, – доложил я и посмотрел на часы, висящие на стене.

Было начало десятого утра. Самолет, на котором Крамер должен был лететь в аэропорт Лос-Анджелеса, уже находился в воздухе.

– Сердечный приступ, – сказал Гарбер. – Без вопросов.

– Быстро они справились.

– Ну, он же был генералом.

– Генералом с больным сердцем.

– На самом деле с плохими коронарными артериями. У него был тяжелый атеросклероз, который стал причиной желудочковой фибрилляции, приведшей к смерти. Так нам сказали. И я им верю. Видимо, приступ начался, когда шлюха снимала лифчик.

– У него не было с собой никаких лекарств.

– Скорее всего, он не знал о своей болезни. Так бывает. Ты чувствуешь себя прекрасно, а потом раз – и умер. Подстроить это нельзя. Наверное, при помощи электрического шока можно симулировать фибрилляцию, но не количество всякой дряни в артериях, которая копилась в течение сорока лет.

– А что, есть причины подозревать, что его смерть была неестественной?

– В ней мог быть заинтересован КГБ, – сказал Гарбер. – Крамер и его танки являлись самой серьезной тактической проблемой Красной армии.

– Сейчас Красная армия смотрит в другую сторону.

– Еще рано делать выводы, насколько они серьезны и сколько времени будут туда смотреть.

Я ничего не сказал, и телефон молчал тоже.

– Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь влез в это дело, – проговорил Гарбер. – Пока не могу. Учитывая все обстоятельства. Ты ведь меня понимаешь?

– И что?

– А то, что тебе придется сообщить вдове о случившемся, – сказал Гарбер.

– Мне? Разве она не в Германии?

– Она в Виргинии. Приехала домой на праздники. У них там дом.

Он продиктовал мне адрес, и я записал его на бумажке, на которой чуть раньше подчеркнул имя Джо.

– С ней еще кто-нибудь? – спросил я.

– У них нет детей. Так что, наверное, она одна.

– Хорошо, – сказал я.

– Она еще ничего не знает, – добавил Гарбер. – Мне потребовалось довольно много времени, чтобы ее разыскать.

– Мне взять с собой священника?

– Он умер не на поле боя. Думаю, ты можешь взять с собой женщину в качестве напарницы. На случай, если миссис Крамер захочет поплакать.

– Ладно.

– Надеюсь, ты понимаешь, что ей не нужно знать никаких подробностей. Он летел в Ирвин. Умер в отеле, где ждал своего рейса. Такой будет официальная версия. Пока никто, кроме тебя и меня, ничего не знает, и пусть так и останется. Напарнице, которую ты возьмешь с собой, можешь сказать правду. Миссис Крамер, скорее всего, начнет задавать вопросы, и вы должны отвечать одинаково. Как насчет местной полиции? От них не произойдет утечки?

– Коп, с которым я разговаривал, – бывший морской пехотинец. Он знает правила.

– Semper Fi![4]Сокращение от Semper Fidelis ( лат. ) – «Всегда верен»; девиз морской пехоты. – сказал Гарбер.

– Мне не удалось найти его портфель, – сообщил я ему.

Телефон снова замолчал.

– Сначала поезжай к вдове, – сказал Гарбер. – А потом постарайся его отыскать.

Я велел дежурному капралу перенести вещи Крамера ко мне домой, так как не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. Рано или поздно вдова захочет получить их назад. А на большой базе вроде Бэрда вещи иногда пропадают, что бывает исключительно неприятно и доставляет массу хлопот. Затем я отправился в офицерский клуб, где принялся разглядывать представителей военной полиции, которые ели поздний завтрак или ранний ланч. Они, как правило, держатся в стороне от остальных, потому что все их ненавидят. Я заметил группу из четырех человек в форме – двух мужчин и двух женщин. На руке одной из женщин была шина, которая мешала ей есть, – значит, ей будет трудно вести машину. У другой были лейтенантские нашивки и имя Саммер на груди. Она выглядела лет на двадцать пять и была невысокой и стройной, с кожей цвета красного дерева.

– Лейтенант Саммер, – обратился я к ней.

– Сэр?

– С Новым годом.

– И вас тоже, сэр.

– Вы сегодня заняты?

– Обычные обязанности, сэр.

– Хорошо. Жду вас через полчаса. Форма класса «А». Вы нужны мне, чтобы утешить вдову.

Я снова надел свою форму класса «А» и вызвал из гаража седан. Мне не хотелось ехать в Виргинию на «Хаммере»: слишком много шума и не слишком много удобства. Рядовой подогнал мне новенький «Шевроле» оливкового цвета. Я расписался в получении, подъехал к штабу и стал ждать.

Лейтенант Саммер появилась на двадцать девятой минуте. Она на мгновение замерла на месте, а затем направилась к машине. Выглядела она великолепно. Она была очень маленького роста, но двигалась легко и уверенно. А еще она была похожа на шестифутовую модель с подиума, только в миниатюре. Я вышел из машины, оставив открытой дверцу со стороны водителя, и встретил ее на тротуаре. Ее форму украшал значок мастера снайперской стрельбы с планками, обозначающими винтовку, мелкокалиберную винтовку, автоматическую винтовку, пистолет, мелкокалиберный пистолет, автомат и пулемет. Получилась небольшая лесенка длиной в два дюйма. Длиннее, чем у меня. У меня только винтовка и пистолет. Она замерла передо мной, встала по стойке смирно и безупречно отсалютовала.

– Лейтенант Саммер явилась по вашему приказанию, сэр, – доложила она.

– Не напрягайтесь, – сказал я. – Никаких формальностей, договорились? Называйте меня Ричер или никак не называйте. И не нужно салютов, я их не переношу.

Она помолчала, а потом расслабилась.

– Хорошо, – сказала она.

Я открыл пассажирскую дверцу и начал садиться.

– Вести буду я? – спросила Саммер.

– Я не спал почти всю ночь.

– Кто умер?

– Генерал Крамер, – ответил я. – Большая шишка из бронетанковых войск, расквартированных в Европе.

– И что он здесь делал? Мы же пехота.

– Проезжал мимо, – объяснил я.

Она забралась на водительское место и подвинула кресло максимально вперед. Поправила зеркало. Я же, наоборот, отодвинул свое сиденье как можно дальше назад и постарался устроиться поудобнее.

– Куда? – спросила она.

– В Грин-Вэлли, Виргиния, – ответил я. – Думаю, дорога займет часа четыре.

– Там живет вдова?

– Нет, она приехала домой на праздники, – сказал я.

– А мы, значит, должны сообщить ей новость? С Новым годом, мэм, и, кстати, ваш муж умер, так?

Я кивнул.

– Повезло нам.

На самом деле я нисколько не волновался по поводу предстоящего разговора. Генеральские вдовы, как правило, отличаются сильным характером. Либо они в течение тридцати лет упорно толкали мужа вверх по лестнице, либо те же тридцать лет терпели его, когда он делал это сам. В любом случае на свете осталось мало вещей, которые в состоянии вывести их из равновесия. По большей части они сильнее и жестче самих генералов.

Саммер сняла пилотку и бросила на заднее сиденье. У нее были короткие волосы, почти ежик, изящной формы череп и скулы. И гладкая кожа. Мне понравилось, как она выглядит. А еще она очень быстро вела машину. Она пристегнула ремень и помчалась на север так, словно участвовала в гонках «Наскар».

– Несчастный случай? – спросила она.

– Сердечный приступ, – ответил я. – У него были плохие артерии.

– Где? В гостинице для офицеров?

Я покачал головой.

– В дрянном маленьком мотеле в городе. Он умер на двадцатидолларовой проститутке.

– Вдове мы этого, конечно, не скажем?

– Не скажем. Об этом мы вообще никому не должны говорить.

– А кстати, почему он тут оказался?

– Он приехал не в Бэрд. Он прилетел из Франкфурта в Даллес, через двадцать часов должен был лететь в аэропорт Лос-Анджелеса, а оттуда в Ирвин на конференцию.

– Понятно, – сказала она и замолчала.

Мы проехали мимо мотеля, только значительно западнее, и направились в сторону шоссе.

– Я могу спросить? – заговорила Саммер.

– Пожалуйста.

– Это испытание?

– В каком смысле?

– Вы ведь из Сто десятого особого отдела?

– Да, из него, – ответил я.

– Я подала заявление, которое в настоящий момент рассматривается.

– В Сто десятый?

– Да, – сказала она. – Итак, это закрытая проверка?

– Чего?

– Моих способностей, – сказала она. – В качестве кандидата.

– Мне требовалась женщина для сопровождения. На случай, если вдова окажется слабонервной. Я выбрал вас по чистой случайности. Капитан со сломанной рукой не смогла бы вести машину. А с нашей стороны было бы несколько неуместно дожидаться приказа о назначении от мертвого генерала.

– Наверное, – не стала спорить она. – Но я все равно пытаюсь понять, ждете ли вы, когда я начну задавать очевидные вопросы.

– Мне кажется, что любой представитель военной полиции, у которого есть голова на плечах, должен задать очевидные вопросы вне зависимости от того, рассматривается ли его заявление о переводе в особый отдел.

– Хорошо, я спрашиваю. У генерала Крамера было двадцать свободных часов, он решил немного расслабиться и не возражал против того, чтобы заплатить за удовольствие. Но почему он приехал сюда? Иными словами, зачем проделал триста миль?

– Двести девяносто восемь, – уточнил я.

– А потом ему пришлось бы возвращаться назад еще столько же.

– Очевидно.

– Так зачем?

– Вот вы мне и скажите, – предложил я. – Если вам придет в голову что-нибудь такое, о чем я не подумал, можете рассчитывать на мою рекомендацию, когда будет решаться вопрос о вашем переводе.

– От вас ничего не зависит. Вы не мой командир.

– Кто знает? – сказал я. – По крайней мере на этой неделе.

– А что вы вообще здесь делаете? Случилось что-то, о чем я должна знать?

– Я и сам не знаю, зачем я здесь, – ответил я. – Я получил приказ, а больше мне ничего не известно.

– Вы действительно майор?

– В прошлый раз, когда проверял, был майором.

– Мне казалось, что следователи из Сто десятого все уоррент-офицеры[5]Категория командного состава между унтер-офицером и офицером.. И что они работают в штатском или под прикрытием.

– Как правило, так и есть.

– Тогда зачем присылать вас сюда, если они могли взять уоррент-офицера и выдать его за майора?

– Хороший вопрос, – сказал я. – Может, когда-нибудь я узнаю на него ответ.

– Можно спросить, какое у вас предписание?

– Временно исполняющий обязанности начальника военной полиции Форт-Бэрда.

– Наш начальник военной полиции отсутствует, – сказала она.

– Я знаю, – проговорил я. – Я проверил. Его перевели в тот же день, что и меня. Временно.

– Значит, вы исполняете обязанности начальника.

– Как я уже сказал.

– Исполняющий обязанности начальника военной полиции и особый отдел – вещи не связанные.

– Я могу прикинуться, – сказал я. – Я начинал как самый обычный военный коп, совсем как вы.

Она ничего не сказала, просто продолжала молча вести машину.

– Насчет Крамера, – нарушил я тишину. – Почему он решил проехать шестьсот миль? Это же примерно двенадцать часов за рулем из тех двадцати, что у него были. Только затем, чтобы потратить пятнадцать баксов на номер и двадцать на шлюху?

– Какое это имеет значение? Сердечный приступ – это сердечный приступ. Или у вас есть сомнения?

Я покачал головой.

– В госпитале Уолтера Рида уже сделали вскрытие.

– Значит, на самом деле не имеет никакого значения, где и когда он умер.

– Пропал его портфель с бумагами.

– Понятно, – сказала Саммер.

Она задумалась, слегка прищурив глаза.

– А откуда вам известно, что у него был портфель? – спросила она.

– Наверняка мне это неизвестно. Но вы когда-нибудь видели, чтобы генерал отправлялся на конференцию без портфеля?

– Не видела, – сказала она. – Вы думаете, проститутка прихватила его и сбежала?

Я кивнул.

– Такова рабочая гипотеза на данный момент.

– Значит, нужно ее найти.

– Но кто она?

Саммер снова слегка прищурилась.

– Бессмыслица какая-то.

– Вот именно, – согласился я.

Саммер стала размышлять вслух:

– Существуют четыре возможные причины, по которым Крамер не остался в Вашингтоне. Первая: он ехал вместе с другими офицерами и не хотел портить свою репутацию, приглашая проститутку к себе в номер. Они могли увидеть ее в коридоре или услышать через стенку. Поэтому он придумал какой-то повод и остановился в другом месте. Вторая: даже если он летел один, у него могла быть командировка от Министерства обороны, и он побоялся, что портье увидит девицу и позвонит в «Вашингтон пост». Такое тоже случается. Поэтому он решил заплатить наличными в никому не известной дыре. Третья причина: если его билет купило не Министерство обороны, его могли хорошо знать в каком-нибудь крупном отеле, и по этой же причине он решил спрятаться за пределами большого города. И четвертая: он не мог удовлетворить свои сексуальные пристрастия, изучая «Желтые страницы» округа Колумбия, поэтому отправился туда, зная наверняка, что его обслужат так, как ему хотелось.

– Но?

– Проблемы один, два и три можно решить, отъехав на десять или пятнадцать миль. Двести девяносто восемь – это перебор. И хотя я готова поверить, что существуют пристрастия, которые невозможно удовлетворить в округе Колумбия, мне представляется маловероятным, что здесь, в Северной Каролине, можно получить что-нибудь экзотическое. Да и стоить такое удовольствие должно значительно больше, чем двадцать баксов.

– В таком случае зачем он решил прокатиться на шестьсот миль?

Она не ответила, ехала молча и думала. Я закрыл глаза. И не открывал их целых тридцать пять миль.

– Он знал девушку, – сказала Саммер.

Я открыл глаза.

– Откуда?

– У некоторых мужчин имеются предпочтения, своего рода фаворитки среди проституток. Возможно, они познакомились давно. Он на нее запал. Так тоже бывает. Это вообще могло быть что-то вроде любви.

– И где же он мог с ней познакомиться?

– Здесь.

– Бэрд – база пехоты. Он был из бронетанковых войск.

– У них могли быть совместные учения. Вам нужно это проверить.

Я промолчал. Пехота и танковые войска постоянно проводят совместные учения, но там, где находятся танки, а не пехота. Перевозить людей через континент гораздо проще, чем тяжелую технику.

– Он мог встретиться с ней в Ирвине, – продолжила Саммер. – В Калифорнии. Может, она работала в Ирвине, и по какой-то причине ей пришлось уехать из Калифорнии, но ей нравится обслуживать военные базы, вот она и перебралась в Бэрд.

– Какой проститутке может нравиться обслуживать военные базы?

– Той, что интересуется деньгами. Иными словами, любой из них. Военные базы поддерживают экономику тех мест, где они находятся, – во всех отношениях.

Я ничего не сказал.

– Или она всегда работала в Бэрде, но отправилась за пехотой в Ирвин, когда там проводились очередные совместные учения. Они иногда продолжаются месяц или даже два. Какой смысл оставаться дома, когда нет клиентов?

– Так что же вы выбираете? – спросил я.

– Они познакомились в Калифорнии, – сказала Саммер. – Крамер наверняка часто бывал в Ирвине. Затем она перебралась в Северную Каролину, но она ему так нравилась, что он был готов навещать ее всякий раз, как оказывался в Вашингтоне.

– Она не делала ничего особенного. Не забывайте про двадцать баксов.

– Может, ему и не требовалось ничего особенного.

– Давайте спросим у вдовы.

Саммер улыбнулась.

– А если она ему просто нравилась? Старалась ему нравиться. Проститутки это хорошо умеют. Больше всего на свете они любят постоянных клиентов. Для них гораздо спокойнее и безопаснее, когда они уже знакомы с мужчиной, которого обслуживают.

Я снова закрыл глаза.

– Итак? – спросила Саммер. – Мне удалось придумать что-нибудь, что не пришло вам в голову?

– Нет, – сказал я.

Я заснул, прежде чем мы покинули штат, и проснулся примерно через четыре часа, когда Саммер слишком быстро помчалась по въезду в Грин-Вэлли. Моя голова дернулась вправо и ударилась об окно.

– Извините, – сказала Саммер. – Вам следует проверить записи телефонных разговоров Крамера. Он мог позвонить заранее, чтобы убедиться, что она на месте. Вряд ли он поехал бы так далеко, полагаясь на случайность.

– Откуда он мог звонить?

– Из Германии, – ответила она. – Перед отъездом.

– Скорее, воспользовался телефоном-автоматом в аэропорту Даллеса. Но мы проверим.

– Мы?

– Вы можете стать моим партнером.

Она никак не отреагировала на мои слова.

– В качестве испытания, – добавил я.

– А это важное дело?

– Скорее всего, нет. Но может быть, и важное. Все зависит от того, каким вопросам посвящена конференция. И какие бумаги у него были с собой. У него в портфеле могли лежать стратегические планы и карты расположения наших войск в Европе. Или новые тактические разработки, оценка недостатков, любая секретная информация.

– Которую мечтает заполучить Красная армия.

Я кивнул.

– Однако меня гораздо больше беспокоят журналисты. Газеты и телевидение. Представьте себе, что какой-нибудь репортер находит секретные документы в куче мусора возле стрип-клуба, – вот это будет очень неприятно.

– Может, вдова что-нибудь знает. Он мог обсуждать с ней свои дела.

– Нельзя у нее спрашивать, – возразил я. – Для нее он умер во сне, накрывшись одеялом до самого подбородка, а все остальное ее не касается. Вопросы, которые нас беспокоят, на данном этапе должны остаться между вами, мной и Гарбером.

– Гарбером? – переспросила она.

– В этом деле нас трое: я, вы и он, – подтвердил я.

Я увидел, как она улыбнулась. Дело было самым обычным, но работа с Гарбером – это определенно удача для человека, подавшего заявление на перевод в 110-й особый отдел.

Грин-Вэлли оказался иллюстрацией безупречного колониального городка, а дом Крамера – аккуратным старым особняком в его богатой части. Викторианская конфетка с крышей, крытой черепицей, и множеством башенок и крылечек, выкрашенных в белый цвет, посреди пары акров изумрудно-зеленой лужайки. Тут и там росли величественные хвойные деревья, которые кто-то посадил лет сто назад, следуя четкому плану. Мы остановились у обочины и стали смотреть на дом. Не знаю, о чем думала Саммер, а я оглянулся вокруг себя и занес эту картину в свою память под буквой «А», что означало «Америка». У меня есть номер социальной страховки и такой же, как у всех, сине-серебристый паспорт, но, учитывая, сколько пришлось разъезжать по миру моему отцу, а потом и мне самому, вряд ли в моей жизни наберется пять лет, проведенных в континентальной Америке. Мне известен набор элементарных знаний, например столицы штатов или в каком количестве матчей выиграл Лу Гериг[6]Знаменитый американский бейсболист 1920–1930-х годов., а также кое-что из того, чему учат в средней школе: поправки к конституции и значение Антиетама[7]Кровавое сражение при Антиетаме (Шарпсберге) произошло в сентябре 1862 года между Потомакской армией под командованием Дж. Макклеллана и армией Конфедерации под командованием Р. Ли.. Но я не имею ни малейшего понятия о том, сколько стоит молоко, как следует обращаться с телефоном-автоматом, а также как выглядят и пахнут самые разные места. Поэтому когда у меня появляется возможность, я восполняю пробелы в своем образовании.

И уж можете не сомневаться, дом Крамера стоил того, чтобы присмотреться к нему как следует. Бледное солнце заливало его своим светом, дул легкий ветерок, в воздухе плыли ароматы древесного дыма, а нас со всех сторон окружала глубокая тишина холодного дня. В таком месте должны были бы жить ваши дедушка и бабушка. Вы бы их навещали осенью, собирали листья, пили яблочный сидр, а потом возвращались сюда летом, загружали каноэ в старенький фургон и отправлялись на озеро. Дом напомнил мне картинки в книгах, которые мне давали в Маниле, Гуаме и Сеуле.

Пока мы не вошли внутрь.

– Готовы? – спросила Саммер.

– Конечно, – ответил я. – За дело. Пора встретиться с вдовой.

Она промолчала. Я не сомневался, что она уже выполняла подобные поручения. Я тоже, и не один раз. Ничего приятного в этом нет. Саммер отъехала от обочины и двинулась к подъездной дорожке. Медленно направилась к входной двери и остановилась в десяти футах от нее. Мы одновременно открыли дверцы, вышли наружу и поправили свои форменные куртки. Пилотки мы оставили в машине. Если миссис Крамер за нами наблюдала, она должна была сразу все понять. Двое представителей военной полиции у дверей – это плохая новость, а если они к тому же еще и без пилоток, тогда дело хуже не придумаешь.

Дверь была выкрашена в тусклый красный цвет, от ветра ее защищал стеклянный экран. Я позвонил в звонок, и мы стали ждать. Мы ждали довольно долго, и я заподозрил, что дома никого нет. Снова позвонил. Дул холодный ветер, он оказался сильнее, чем можно было подумать.

– Нужно было сначала позвонить, – сказала Саммер.

– Мы не могли, – ответил я. – Не могли сказать: «Пожалуйста, будьте дома через четыре часа, потому что мы должны сообщить вам очень важную новость с глазу на глаз». Слишком длинное вступление, вам не кажется?

– Я проехала такой путь, и мне даже некого утешить.

– Звучит как песня в стиле кантри. А потом ваш грузовик ломается и ваша собака умирает.

Я снова позвонил. Никакого ответа.

– Давайте посмотрим, на месте ли машина, – предложила Саммер.

Мы нашли машину в закрытом гараже на две машины, стоящем в стороне от дома. Мы разглядели ее в окно. «Меркурий Гранд-маркиз», зеленый металлик, размером с океанский лайнер. Идеальный автомобиль для генеральской жены. Не новый, но и не старый, высшего класса, но не самый дорогой и подходящего цвета. Совершенно американский.

– Думаете, это ее машина? – спросила Саммер.

– Возможно, – ответил я. – Бьюсь об заклад, что до того, как он стал подполковником, они ездили на «Форде», а позже пересели в «Меркурий». Наверное, ждали, когда он получит третью звезду, чтобы купить «Линкольн».

– Печально.

– Вы так думаете? Вспомните, где он был ночью.

– А она где? Может, вышла прогуляться?

Мы развернулись, и ветер ударил нам в спину. В этот момент мы услышали, как в задней части дома хлопнула дверь.

– Она была в саду, – сказала Саммер. – Видимо, работала там.

– Никто не работает в саду первого января, – возразил я. – По крайней мере в этом полушарии. Тут ничего не растет.

Однако мы снова обошли дом и еще раз позвонили в звонок. Будет лучше, если вдова генерала встретит нас на своих условиях, официально. Но миссис Крамер нам не открыла. Мы снова услышали, как стукнула задняя дверь, бессмысленно, словно ветер решил немного порезвиться.

– Нужно проверить, – сказала Саммер.

Я кивнул. Когда дверь вот так стучит, получается особенный звук, который может многое означать.

– Да, – согласился я. – Наверное, нужно.

Мы вместе отправились к задней части дома. Сердитый ветер толкал нас в спину. Дорожка была выложена плитняком и вела к кухонной двери, которая открывалась внутрь. Скорее всего, там имелась пружина, чтобы дверь не болталась по собственной воле. Судя по всему, пружина ослабла, потому что порывы ветра время от времени распахивали дверь на несколько дюймов. Потом они стихали, и дверь со стуком закрывалась. Так произошло три раза, пока мы стояли и смотрели на нее. Это стало возможно, так как кто-то взломал замок.

Это был хороший замок, из стали, которая оказалась надежнее дерева. Кто-то воспользовался ломом, с силой ударил раза два, замок выдержал, а дерево – нет. Дверь открылась, замок вывалился из дыры и остался лежать на дорожке. Щепки валялись повсюду, видимо разбросанные ветром.

– Что теперь? – спросила Саммер.

Системы безопасности в доме не было. Сигнализации тоже: я нигде не заметил ни проводов, ни коробок. Никаких автоматических звонков в ближайший полицейский участок. Значит, мы не могли знать, давно ли ушли плохие парни или они еще в доме.

– И что теперь? – снова спросила Саммер.

Мы были без оружия. Кто берет с собой оружие во время официального визита в форме класса «А»?

– Идите к передней двери, на случай если кто-нибудь оттуда выйдет, – сказал я.

Саммер без возражений отправилась выполнять приказ, и я дал ей минуту, чтобы она могла занять позицию. Затем я толкнул дверь локтем и вошел в кухню. Закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, чтобы она не открылась. А потом прислушался.

В доме царила тишина.

В кухне едва различимо пахло тушеными овощами и кофе. Она была большой и относительно чистой. Место, которым часто пользуются. Справа от меня в дальнем конце я заметил дверь. Открытую. За ней виднелся маленький треугольник гладко отполированного дубового пола. Коридор. Очень медленно я двинулся вперед и направо, и у меня за спиной с грохотом хлопнула входная дверь. Мне удалось разглядеть еще кусок коридора. Судя по всему, он вел прямо к парадной двери. Слева была закрытая дверь. Наверное, столовая. Справа от нее – кабинет или маленькая гостиная: письменный стол, стул и книжные полки из темного дерева. Я сделал один осторожный шаг вперед, потом еще один.

И увидел мертвую женщину на полу в коридоре.