Онлайн чтение книги Четыре орудия убийства The Four False Weapons
Глава 3. КИНЖАЛ В ВАННОЙ

Ричард подошел к кровати и встал по другую сторону от Дугласа. Рука и плечо лежавшей женщины были холодными, твердыми и гладкими. Как мрамор. Куртис и его клиент смотрели на тело, боясь поднять глаза. От двери до них донесся высокий тревожный голос Гортензии:

— Elle est malade?[1]Она больна? (фр.) ( Здесь и далее примеч. пер .)

— Elle est morte,[2]Она мертва (фр.). — ответил Ральф обреченно. Женщина с диким воплем выбежала из спальни.

— Хватайте ее! — крикнул Куртис. — Быстро! Поймайте ее и где-нибудь заприте. Иначе она…

— Да, — оправившись от шока, ответил Ральф.

Не дойдя до двери, Дуглас обернулся. Лицо его было словно восковое, как и у мертвой женщины.

— Боже, помоги, — в ужасе прошептал он. — Мне ничего не остается, как…

— Быстро за ней! — прервал его Куртис.

Оставшись наедине с трупом, Ричард ужаснулся. Он приехал в Париж совсем не для того, чтобы сидеть и караулить трупы симпатичных женщин. У него было гораздо более важное задание. Так, по крайней мере, он думал. В какую же переделку он попал?

У Куртиса возникло сильное подозрение, что этот симпатичный Дуглас сам все и подстроил. Несмотря на то, что на женщине не было видно следов насилия, интуиция подсказывала Ричарду, что она не умерла естественной смертью. Ее убили.

При жизни она, похоже, была довольно привлекательной, разглядывая лицо бывшей любовницы Дугласа, подумал адвокат. А теперь эта женщина лежит на кровати, словно глиняное изваяние.

Сколько ей было лет? По всей видимости, не больше тридцати пяти.

Куртис попытался вспомнить, что заставило его подумать, будто она убита. Скорее всего, темное пятнышко на одеяле возле правой руки женщины. Оно очень походило на запекшуюся кровь.

Однако убедиться в этом можно только при свете…

Листва деревьев под окном придавала темной комнате зеленоватый оттенок. В воздухе стоял запах мастики, которой, по всей видимости, недавно был натерт пол, и вездесущей пыли.

Подойдя к окну, Куртис отдернул тяжелые шторы. При этом он едва не наткнулся на большой круглый стол. Окно, как оказалось, выходило на крохотный балкончик.

Спальня с невысокими потолками на французский манер была оклеена бордовыми шелковыми обоями с золоченой окантовкой. При слабом освещении они выглядели почти черными. Под потолком висела небольшая хрустальная люстра. У стены напротив окна располагался камин из черного расписанного золотом мрамора, а рядом с ним — дверь, ведущая в холл.

На камине красовались мраморные часы, которые не ходили, а над ним висело огромное потускневшее от времени зеркало. Его рама была исполнена в виде венка из золотых листьев. В нише по левую сторону от Куртиса стояла кровать с балдахином. Рядом с ней находилась дверь в ванную.

Она была приоткрыта. Еще одна дверь, но уже справа от него, вела в будуар или же в туалетную комнату.

Внимательно оглядывая спальню бывшей любовницы Дугласа, Куртис остановил свой взгляд на большом круглом столе, на который только что наткнулся. Рядом со столом притулился сервировочный столик на колесиках. На нем было все, что необходимо для интимного ужина: изысканные десерты и три бутылки шампанского. Горлышко одной из бутылок, откупоренной, торчало из ведерка для льда.

Судя по нетронутой еде и лежавшим на сервировочном столике вилкам, ножам и салфеткам, можно было с уверенностью сказать, что те, кто здесь собирался ужинать, успели только выпить. О том же свидетельствовали и два фужера с остатками шампанского.

Затем Куртис перевел взгляд на большой круглый стол. На его полированной крышке он увидел три не имеющих никакого отношения друг к другу предмета: фарфоровую пепельницу с окурками сигарет (они лежали на равном расстоянии друг от друга и напоминали спицы велосипедного колеса), большую сложенную опасную бритву с рукояткой из слоновой кости и плоскогубцы.

— Странно, — разглядывая лежащие на столе предметы, громко произнес Куртис.

И в этот момент в комнату вошел Дуглас.

— Я запер Гортензию в туалете, — облегченно вздохнув, доложил он. — Это единственное место, откуда она не выберется. Злая как собака. Она говорит, что Роз… убили. Представляете, убили.

Дуглас посмотрел Куртису прямо в глаза.

— Все выглядит так, словно это сделал я. — Он помолчал. — Либо я, либо тот, кто позарился на ее драгоценности. — Дуглас настойчиво искал поддержки со стороны Куртиса. — Но это же не так. Роз не похожа на убитую. Правда?

— Не знаю, — ответил Куртис. А что еще он мог сказать в этой ситуации? — Может быть, ваша… пассия была серьезно больна? Она ни на что не жаловалась? Например, на слабое сердце?

— Нет, — яростно замотал головой Дуглас. — Ничего подобного я от нее не слышал.

Мужчина впился глазами в труп на кровати, затем перевел взгляд на круглый стол.

— А это здесь зачем? — удивленно спросил он, указав на бритву. Дуглас с любопытством оглядел предметы, лежащие на столе. Затем посмотрел на пол. — Посмотрите! Вон там, за вами. На ковре у окна.

Куртис повернулся и увидел на полу какой-то блестящий предмет. Им оказался короткоствольный револьвер 22-го калибра.

— Бритва и револьвер, — произнес Ральф Дуглас. — Да, нам надо ее осмотреть.

Он подошел к кровати. Постояв немного, Дуглас стянул с трупа одеяло. Следов крови ни на теле убитой, ни на ее персикового цвета ночной рубашке они не обнаружили. Неожиданно у Дугласа задрожали веки и затряслись руки. Так что накрыть мертвую женщину одеялом пришлось Куртису.

— Бедняжка Роз, — тяжело вздохнул Дуглас. — Только теперь я начинаю понимать, что с ней произошло. Не хочу об этом даже думать. По крайней мере, ее этим не убивали.

Он кивнул сначала в сторону лежащей на столе бритвы, а затем на револьвер.

— И вот она мертва, — продолжал Дуглас. — Странно. Она частенько принимала на ночь снотворное. Хлоралгидрат. Как вы думаете, может быть, она умерла от передозировки?

Его взгляд упал на приоткрытую дверь ванной. Дуглас вошел туда, включил свет. Ванная комната, оборудованная современной сантехникой, была выложена плиткой черного цвета. Окно в ней отсутствовало. Вдоль стены стояла неглубокая ванна. На полочке над раковиной рядом со стаканом Куртис заметил картонную коробочку. На ней было напечатано:

Инструкция по применению препарата отсутствовала. Обернув руку носовым платком, Куртис открыл коробочку и увидел в ней маленькие белые таблетки.

— Она их принимала? — обратился он к хозяину виллы.

— Да, — ответил Ральф. — Я даже помню фамилию того аптекаря. Да и таблетки, которые принимала Роз, выглядели точно так же. Хотя я не знаю, что это за препарат.

— Коробочка почти полная. Это сильное средство? Для здоровья неопасное?

— Понятия не имею. Знаю только, что перед сном она принимала по две таблетки.

— Да, ваша вилла — настоящий арсенал, — криво усмехнувшись, заметил Куртис. — Так что вашу знакомую могли убить тремя способами: застрелить, зарезать бритвой или отравить. Хотя…

Он перевел взгляд на ванну, и его сердце учащенно забилось. Начинающий адвокат увидел четвертое возможное орудие убийства и тут же вспомнил о темном пятнышке на одеяле, которое могло оказаться каплей засохшей крови.

На дне ванны, возле сливного отверстия, валялся кинжал с длинным лезвием. Несмотря на то, что его явно ополаскивали, на кончике остались розовые разводы.

— Теперь я знаю, как ее убили, — резким тоном произнес Куртис.

— Но не этим же кинжалом! — возразил Дуглас. — Иначе на теле Роз осталась бы колотая рана.

— Нет, ее не закололи.

Ричард Куртис поспешно вышел из ванной и подошёл к кровати. Подавив отвращение, он осторожно взял руку мертвой женщины и, приподняв ее, развернул. На запястье Роз Клонек виднелась глубокая рваная рана. Настолько страшная, что молодой адвокат побледнел и тотчас разжал пальцы.

— Она истекла кровью. — Он тер одну руку о другую. — Видите? Точно так же, как римляне совершали самоубийство. Они, вскрывая себе вены, ложились в теплую ванну. Только кровь вытекала из них медленнее.

Мадам Клонек была в ванной комнате. Кто-то ее туда затащил и кинжалом вспорол ей вены. Возможно, она лежала на полу, а преступник держал ее руку над ванной. Когда она истекла кровью, убийца перенес женщину в спальню и уложил на кровать.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Дуглас и Куртис, нахмурившись, всматривались в слегка опухшее лицо мертвой женщины.

— Значит, это все-таки убийство? — наконец дрожащим от волнения голосом спросил хозяин виллы.

— Несомненно. А теперь возьмите себя в руки и послушайте, что я скажу. Меня послали сюда, чтобы я оказал вам помощь. Если я не смогу справиться с поставленной передо мной задачей, то вызову Ханта. Так что будьте со мной откровенны. Скажите, это вы убили мадам Клонек?

— Боже мой! Ну конечно же нет! Зачем мне убивать ее? Да еще на собственной вилле? Я вам уже говорил, в последнее время здесь происходили странные вещи. Это меня раздражало. А поведение Роз!.. Словом, один только вид этого дома вызывал у меня отвращение. Я готов был его сжечь дотла.

— Успокойтесь. Эта женщина, которую вы заперли в туалете… Она клянется, что прошлую ночь вы провели на вилле. Ее слова вы можете легко опровергнуть. Скажите, если вас здесь не было, то где вы ночевали?

— О, это уже лучше! — облегченно произнес Ральф Дуглас и, в задумчивости сдвинув брови, дважды провел рукой по волосам. — Ну, вчера вечером мы с Магдой ужинали в «Фуке». После ресторана покатались на машине по Буа. Затем я отвез девушку в отель и вернул ее матери…

— В котором часу?

— Довольно рано. Где-то около половины одиннадцатого. Такое алиби годится?

Куртис улыбнулся. Ральф Дуглас явно воспрянул духом. Оба мужчины облегченно вздохнули.

— Трудно сказать, — ответил адвокат. — А что вы делали потом?

— Вообще-то собирался встретиться с Брюсом. Это мой брат. Но потом передумал. Знаете, вчера мне почти удалось убедить Магду наплевать на мнение ее матери и выйти за меня замуж. Так что я был на вершине счастья. Кроме того, я знал, что у нас с вами встреча сегодня утром. Поэтому я собирался пораньше лечь спать. Потом я подумал: «А почему бы мне перед сном не прокатиться по Парижу?» Подождите! Только не усмехайтесь! Я тоже читаю детективы. Так вот. Я поехал куда глаза глядят, но точно помню, где проезжал. По дороге я заглянул в кафе возле Пасси. Заведение не ахти какое, но такие мне нравятся. В нем собираются в основном таксисты. А они люди общительные. Завязался разговор. Пришлось с ними выпить. Только не подумайте, что я нахлестался!

— Название кафе помните?

— Нет. Но улицу, где оно находится, запомнил. Названа в честь знаменитого композитора — Бетховена. Знаете такого? Шучу, шучу. Я ее легко найду… В результате я вернулся домой в половине четвертого с чувством вины и головной болью. Пришлось будить консьержку. Раньше со мной такого не бывало. Когда я проходил мимо ее коробки, она высунулась оттуда и сказала, что я веду себя не по-джентльменски.

— Так что, она вас видела?

— Должна была видеть.

— Все это хорошо, — задумчиво произнес Куртис. — Но если вы вернулись к себе домой в половине четвертого, то почему Гортензия утверждает, что вы были здесь?

Подобную ситуацию он мог бы легко представить. Сидя у себя в конторе на Саутгемптон-стрит, он спокойно бы размышлял, раскладывал факты по полочкам, взвешивал все за и против и искал бы выход из сложившегося положения. Сейчас же, столкнувшись с жестокой действительностью, молодой адвокат растерялся.

Проблема, которую ему предстояло решить, была реальной, как бордовые обои на стенах комнаты, в которой находилась убитая неизвестным злодеем Роз Клонек.

Здесь же лежали четыре возможных орудия ее убийства — револьвер, бритва, коробочка со снотворным и кинжал. Но лишь одним из этих предметов мог воспользоваться убийца. Вот только странно, почему для того, чтобы вскрыть вены жертве, он выбрал не опасную бритву, а кинжал. Последний для таких целей выглядел более предпочтительным.

Не вызывало сомнений, что накануне вечером мадам Клонек собиралась с кем-то ужинать. Еда и налитки стояли на сервировочном столике, словно ожидая, когда же ими начнут лакомиться. Но к еде даже не притронулись: на круглом обеденном столе были только пепельница с многочисленными окурками да плоскогубцы.

Клубок сплошных загадок, подумал Куртис. Но адвокат был упрям и полон решимости распутать этот клубок.

— Вы сказали, что отвезли невесту в отель. Сколько времени у вас ушло на то, чтобы добраться до кафе?

— Минут двадцать, — подумав, ответил Дуглас. Он еще немного помолчал. — В этом я абсолютно уверен.

— Как вы полагаете, найдется свидетель, кто мог бы сказать, в котором часу вы оттуда ушли?

— Думаю, что да. Как я вам уже говорил, это кафе работает круглосуточно и его основные клиенты — водители такси. В нем висят большие настенные часы, и таксисты то и дело на них поглядывали. Более того, из кафе я вышел не один. Точно не могу сказать когда, но это было после трех. Так что если Гортензия…

— Что «если Гортензия», месье? — раздался в дверях злобный женский голос.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Гортензия. За ее спиной маячил полицейский. Лицо служанки пылало от гнева.

— Месье забыл, что женщина может разбить окно и позвать на помощь, — зло прищурившись, ехидно заметила она. — Ну а теперь, папочка, давай проверим, кто из нас лжет.

Полицейский, крупный мужчина с седыми усами и лицом меланхолика, втянув голову в плечи, нерешительно вышел вперед и приложил руку к козырьку фуражки. Он был явно смущен, и это показалось Куртису довольно странным. Взглянув на лежащий на кровати труп, полицейский поддел мыском ботинка край ковра и, опустив глаза, принялся раскачиваться на каблуках.

— Доброе утро, месье Эркюль, — сухо поздоровался с ним Ральф.

— Доброе утро, месье Дуглаз, — хриплым голосом произнес полицейский и, сжав руку в кулак, большим пальцем указал на Гортензию. — Эта пожилая женщина обвиняет вас в убийстве мадам Клонек.

— Она с ума сошла.

— Видимо, да, — согласился Эркюль и подошел к кровати. — Она утверждает, что вы перерезали горло мадам бритвой. Но на горле мадам Клонек нет порезов! Однако она мертва. Может быть, с ней случился инфаркт?

— Нет, ее убили, — возразил хозяин виллы. Полицейский мгновенно изменился в лице.

— Ей в ванной вскрыли вены, и она истекла кровью, — продолжил Ральф Дуглас. — Но это сделал не я.

— Вот дьявольщина, — чуть слышно произнес полицейский. Затем прочистил горло и заговорил громче: — А вот Гортензия утверждает, что мадам Клонек зарезали бритвой. Хотелось бы знать почему.

Взгляд подслеповатых глаз служанки упал на лежавшую на столе бритву. Прищурившись, женщина направилась к обеденному столу.

— Хотя бы потому, что она здесь, — удивительно спокойно ответила Гортензия, указывая на бритву. — А еще потому, что месье вчера вечером ее точил. Когда я застала его за этим занятием, он сказал, чтобы я вышла, и пообещал мне за это сто франков.