Онлайн чтение книги Райский сад The Garden of Eden
Глава двенадцатая

Ветер дул третий день кряду, только теперь порывы его стали слабее. Дэвид сел за стол, перечитал рассказ с самого начала до той строчки, где прервал работу, и, читая, выправил написанное. Он продолжал писать и перенесся в рассказ, забыв о настоящем, так что, когда раздались женские голоса, он не стал прислушиваться. Женщины прошли под окном, и он махнул им рукой. Они помахали в ответ, и темноволосая девушка улыбнулась, а Кэтрин послала ему воздушный поцелуй. Утром девушка выглядела очень хорошенькой, лицо ее сияло и было покрыто ярким румянцем. Кэтрин была красива, как всегда. Он услышал мотор автомобиля и про себя отметил, что они уехали на «бугатти». Дэвид снова погрузился в работу. Рассказ получался хороший, и он закончил его перед самым полуднем.

Завтракать было поздно, и, хотя в записке, приложенной к ключу от машины, Кэтрин писала, что они уехали в Ниццу и на обратном пути подождут его в кафе, он слишком устал, чтобы ехать в город на старенькой «изотте» с плохими тормозами и неисправным мотором.

«Я знаю, чего мне хочется, – подумал он. – Холодного пива в высокой литровой кружке из толстого стекла и pomme a l'huile,20 посыпанного молотым перцем». Но пиво на побережье было плохим, и он с удовольствием вспоминал Париж, да и другие города, и радовался тому, что удалось поработать и закончить хороший рассказ. Это была первая вещь, которую он написал с тех пор, как женился. «Главное – суметь закончить, – думал он. – Неоконченная вещь ничего не стоит. Завтра я продолжу повесть о путешествии и обязательно закончу и ее. Только как? Как ты собираешься закончить ее теперь?»

Как только он отвлекся от работы, в голову полезло все, о чем он старался не думать. Он вспомнил вчерашнюю ночь, дорогу, по которой два дня назад ехал с Кэтрин и по которой сегодня она отправилась вместе с этой девушкой, и ему стало не по себе. «Должно быть, они возвращаются. Уже полдень. А может быть, они в кафе. „Будь проще“, – сказала Кэтрин. Но она имела в виду что-то еще. Наверное, она знает, что делает. Наверное, она знает, чем все кончится. Наверное, она действительно знает. А ты нет.

Ну вот, работал спокойно, а теперь дергаешься. Лучше напиши еще один рассказ. Напиши самый трудный из тех, что задумал. Иди и садись писать. Нужно держаться, если желаешь ей добра. Много ли хорошего ты ей дал? Много? Нет, не много. Много – значит достаточно. Завтра же принимайся за новый рассказ. Нет, к черту завтра! Что значит завтра? Иди пиши сейчас».

Он сунул записку и ключ от машины в карман, вернулся в рабочую комнату, сел за стол и написал первый абзац нового рассказа, который откладывал с тех самых пор, как научился писать. Он написал этот абзац простыми предложениями, и теперь все проблемы, о которых он хотел рассказать, предстояло пережить самому и оживить их на бумаге. Начало написано, и остается только продолжить работу. «Вот и все, – сказал он. – Видишь, как на самом деле просто то, что у тебя не получалось?» Потом он вышел на террасу, сел за столик и заказал виски с содовой.

Племянник хозяина принес из бара бутылки, лед, стакан и сказал:

– Месье еще не завтракал.

– Я слишком долго работал.

– C'est dommage,21 – сказал паренек. – Принести что-нибудь? Сандвич?

– В нашей кладовой есть банка Maquereau Vin Blanc.22 Откройте и принесите мне.

– Но она теплая.

– Не важно. Принесите.

Он съел Maquereau Vin Blanc и выпил виски с содовой. Конечно же, охлажденная рыба была бы куда вкуснее. За едой он прочел утреннюю газету.

«В Ле-Гро-дю-Руа мы ели свежую рыбу, – подумал он, – но это было так давно». Он стал вспоминать Ле-Гро-дю-Руа, когда услышал гул мотора поднимавшейся в гору машины.

– Уберите это, – сказал он официанту, встал, перешел в бар, налил себе еще виски, положил в стакан лед и долил содовой. Во рту оставался привкус от вымоченной в вине и сдобренной специями рыбы, и он взял бутылку минеральной и сделал несколько глотков из горлышка.

Дэвид услышал их голоса, и вот они появились в дверях такие же оживленные и счастливые, как вчера. Кэтрин, светленькая, точно березка, с загорелым лицом, нежным и возбужденным. Вторая, темноволосая девушка с взъерошенными от ветра волосами и горящим взглядом, как только подошла ближе, неожиданно смущенно потупилась.

– Мы решили не заходить в кафе, когда увидели, что тебя там нет, – сказала Кэтрин.

– Я работал допоздна. Как дела, дьяволенок?

– Отлично. Про нее можешь даже не спрашивать.

– Вам хорошо работалось, Дэвид? – спросила девушка.

– Вот это жена! – сказала Кэтрин. – А я и забыла спросить.

– Что делали в Ницце?

– Можно, мы сначала выпьем, а потом расскажем?

Женщины стояли так близко от него, что он почти физически ощущал их близость.

– Вам хорошо работалось, Дэвид? – еще раз спросила девушка.

– Конечно, хорошо, – сказала Кэтрин. – Он иначе не умеет, глупышка.

– Правда, Дэвид?

– Да, – ответил он. – Спасибо.

– Дадут нам выпить? – спросила Кэтрин. – Мы, правда, не работали. Только купили кое-что, кое-что заказали, да еще поскандалили.

– Ну, разве это скандал.

– Не знаю, – сказала Кэтрин. – Какая разница?

– Что у вас случилось? – спросил Дэвид.

– Пустяки, – сказала девушка.

– Ерунда, – сказала Кэтрин. – Мне даже понравилось.

– В Ницце кто-то прошелся по поводу ее брюк.

– В этом нет ничего обидного, – сказал Дэвид. – Ницца – большой город. Этого следовало ожидать, раз поехали туда в таком виде.

– Скажи, я изменилась? – спросила Кэтрин. – Почему до сих пор здесь нет зеркала? Как, по-твоему, я хоть сколько-нибудь изменилась?

– Нет. – Дэвид посмотрел на нее. Она казалась очень белокурой, необыкновенно загорелой, и растрепанные волосы придавали ей дерзкий вид.

– Вот и хорошо, – сказала она. – Потому что я решилась.

– Да ни на что ты не решилась, – сказала девушка.

– Нет, решилась, мне понравилось, и я хочу еще выпить.

– Ничего не произошло, Дэвид, – сказала девушка.

– Утром я остановила машину на пустынном участке дороги и поцеловала ее, а она меня, потом на обратном пути из Ниццы еще раз и вот только что, когда мы выходили из машины. – Кэтрин смотрела на него, и во взгляде ее была одновременно и нежность, и непокорность. Потом добавила: – Это было забавно, и мне понравилось. Ты тоже поцелуй ее.

Дэвид повернулся к Марите, и она неожиданно прильнула к нему и поцеловала его. Он не собирался целовать ее и не ожидал, что так получится.

– Хватит, – сказала Кэтрин.

– А ты что скажешь? – спросил Дэвид. Девушка казалась смущенной и одновременно счастливой.

– Я счастлива, как ты и хотел, – сказала она.

– Ну вот, теперь все довольны, – сказала Кэтрин. – Разделили вину поровну.

Они великолепно пообедали и выпили холодного тавельского с hors d'oeuvres,23 цыпленком, вареным мясом, салатом, фруктами и сыром. Они сильно проголодались, но держались непринужденно и за едой весело шутили.

– К ужину или даже раньше мы приготовили потрясающий сюрприз, – сказала Кэтрин. – Знаешь, она сорит деньгами, как подвыпивший индеец – хозяин нефтеносного участка.

– Индейцы симпатичные? – спросила Марита. – Или похожи на магарадж?

– Дэвид расскажет тебе про них. Он родом из Оклахомы.

– А я думала, он из Восточной Африки.

– Нет. Кое-кто из его предков удрал из Оклахомы и увез его еще мальчиком в Восточную Африку.

– Должно быть, это очень интересно?

– Он написал роман о том, как в детстве жил в Восточной Африке.

– Я знаю.

– Ты его читала? – спросил Дэвид.

– Да, – сказала Марита. – Хочешь расскажу?

– Нет, – сказал он. – Мне знакомо содержание.

– Очень грустный роман, – сказала она. – Это ты об отце писал?

– Отчасти.

– Должно быть, ты очень любил его.

– Да.

– Ты мне о нем никогда не рассказывал, – сказала Кэтрин.

– Ты не спрашивала.

– А ты бы рассказал?

– Нет, – ответил он.

– Мне очень понравилась книга.

– Не переигрывай, – сказала Кэтрин.

– Я и не думала.

– А когда ты целовала его…

– Это была твоя идея.

– Не перебивай меня, – сказала Кэтрин. – Я хотела спросить, когда ты целовала его, ты думала о нем как о писателе или тебе было просто приятно?

Дэвид налил себе вина и сделал глоток.

– Не знаю, – сказала девушка. – Я не задумывалась.

– И то хорошо, – сказала Кэтрин. – А то уж я испугалась, что все дело в вырезках.

Девушка удивленно посмотрела на них, и Кэтрин пояснила:

– Вырезки из газет о его второй книге. Он ведь уже две написал.

– Я читала только «Порог».

– Вторая книга о летчиках на войне. Лучше его никто не написал о летчиках.

– Чушь, – сказал Дэвид.

– Прочтешь, сама увидишь, – сказала Кэтрин. – Что бы написать такую книгу, надо было самому полностью выложиться или погибнуть. Не думай, что я ничего не смыслю в книгах Дэвида, потому что целую его не как писателя.

– По-моему, самое время для сиесты, – сказал Дэвид. – Тебе нужно вздремнуть, дьяволенок. Ты устала.

– Я заболталась, – сказала Кэтрин. – Спасибо за прекрасный обед, и извините, если я наговорила лишнего и расхвасталась.

– Мне так понравилось, что ты говорила о книгах, – сказала девушка. – Ты просто прелесть.

– Я так не думаю. Я устала, – сказала Кэтрин. – У тебя есть что почитать, Марита?

– Осталась еще пара книг.

– Можно заглянуть к тебе попозже?

– Если хочешь, – сказала девушка.

Дэвид старался не смотреть на девушку, а она – на него.

– Я тебе не помешаю? – спросила Кэтрин.

– Да я ничем особо важным не занята, – сказала Марита.

Когда, Кэтрин и Дэвид остались вдвоем, ветер за окном почти совсем стих, и сиеста мало напоминала их обычный полуденный отдых.

– Могу я теперь рассказать тебе?

– Не трудись.

– Нет, лучше я расскажу. Утром, сев за руль, я испытывала какой-то страх и пустоту и старалась ехать особенно осторожно. Потом впереди на горе показались Канны, и дорога вдоль моря была совершенно пуста, и, когда я обернулась, позади тоже никого не было, и тогда я свернула с дороги в заросли. В том месте они напоминают полынь. Я поцеловала ее, и она ответила, и ощущение было такое необычное. Мы посидели в машине, а потом поехали в Ниццу, и я не знаю, что думали окружающие. Мне уже было все равно, и мы всюду ходили вместе и покупали все, что захочется. Ей нравится покупать. Кто-то грубо пошутил, но это пустяки. По дороге домой мы снова остановились, и она предложила, чтобы я теперь была ее подружкой, а я ответила, что мне безразлично, все равно я ощущала себя женщиной и не знала, что нужно делать. Никогда не чувствовала себя такой растерянной. Но она была очень мила и, по-моему, хотела помочь мне. Не знаю. В общем, она была очень мила, и я вела машину, а она сидела рядом, хорошенькая и счастливая, и была такой ласковой, как бываем мы с тобой или я с тобой, и я сказала, что не смогу вести машину и нам лучше остановиться. Я только поцеловала ее, но было так хорошо. Ну, и мы посидели немного, а потом я сразу поехала домой. Возле самого дома я еще раз поцеловала ее, и мне снова понравилось, и мы были счастливы, и я ни о чем не жалею.

– Ну, теперь, когда ты наконец попробовала, – сказал Дэвид, тщательно подбирая слова, – надеюсь, с этим покончено?

– Вовсе нет. Мне понравилось, и я не собираюсь от этого отказываться.

– Нет?

– Нет. Наоборот, я не остановлюсь, пока мне не надоест. Или я научусь владеть собой.

– Кто это сказал, что ты научишься владеть собой?

– Я. Ну же, Дэвид, я действительно не могу иначе. Кто знал, что я стану такой?

Он ничего не ответил.

– Я вернусь, – сказала она. – Я уверена, что справлюсь с собой, стоит мне все испробовать. Пожалуйста, верь мне.

Он ничего не ответил.

– Она ждет меня. Ты же слышал, я ее просила. Нельзя же останавливаться на полпути.

– Я уезжаю в Париж, – сказал Дэвид. – Найдешь меня через банк.

– Нет, – сказала она. – Нет. Ты должен помочь мне.

– Я не могу тебе помочь.

– Можешь. Ты не уедешь. Я этого не выдержу. Я не хочу оставаться с ней. Я всего лишь хочу попробовать. Неужели не ясно? Ну пожалуйста, пойми. Ты всегда понимал меня.

– Только не в этом.

– Пожалуйста, попытайся понять. Раньше ты все понимал. Правда, Дэвид?

– Может быть. Раньше.

– Мы сами это затеяли, и, когда все кончится, останемся только мы. Я люблю одного тебя.

– Не делай этого.

– Не могу. Еще в школе мне всегда попадались подружки, которые хотели попробовать. Но я не решалась и так и не рискнула. А сейчас не могу иначе.

Он ничего не ответил.

– Ты должен знать, что я чувствую.

Он ничего не ответил.

– Как бы там ни было, она влюблена в тебя, и ты тоже можешь быть с ней, и мы будем квиты.

– Ты сошла с ума, дьяволенок.

– Знаю, – сказала она. – Молчу.

– Поспи, – сказал он. – Просто ляг рядом тихонечко, и мы оба заснем.

– Я так люблю тебя, – сказала она. – И ты единственный, с кем мне хорошо. Я и ей слишком много о тебе рассказывала, впрочем, ни о чем другом она и говорить не хочет. Ну вот, я успокоилась и теперь могу идти.

– Нет. Не надо.

– Да, – сказала она. – Подожди. Я скоро.

Когда она вернулась, Дэвида в комнате не было. Она постояла, глядя на пустую постель, потом подошла к ванной комнате, открыла дверь и долго смотрела на себя в высокое зеркало. Лицо ее ничего не выражало. Таким же безразличным взглядом она оглядела себя с головы до ног. Когда она вошла в ванную и прикрыла за собой дверь, на улице было уже темно.