Онлайн чтение книги Девочка, которая любила Тома Гордона The Girl Who Loved Tom Gordon
Третий иннинг

Орала она минут пятнадцать, не меньше, иногда рупором складывая ладони у рта и поворачиваясь в ту сторону, где, по ее разумению, находилась главная тропа, а по большей части просто стояла у папоротников и кричала. Наконец, издала завершающий вопль – без единого слова, отчаянный выплеск злости и страха, такой громкий, что заболело горло, а затем села на землю, закрыла лицо руками и разрыдалась. Рыдала Триша минут пять (откуда знать, сколько именно, если часы остались дома, на столике у кровати, еще одно умное решение Великой Триши), а когда перестала, ей стало полегче… если бы не насекомые. Они осадили ее со всех сторон, ползали, пищали, жужжали, пытались высосать ее кровь и выпить пот. Насекомые сводили ее с ума. Триша вновь поднялась, замахала фирменной бейсболкой «Ред сокс», напоминая себе, что нельзя убивать на себе мошкару, иначе будешь вся в синяках, но зная, что начнет убивать, и очень скоро, если ничего не переменится. Потому что ничего не сможет с собой поделать.

Идти или оставаться на месте? Триша не знала, что лучше: страх парализовал ее, какая там логика, в таком состоянии она уже ничего не соображала. Решение приняли ноги, и Триша вновь зашагала, опасливо оглядываясь по сторонам, на ходу вытирая руками опухшие глаза. Поднимая руку к лицу второй раз, она увидела полдюжины комаров, сидящих на тыльной стороне ладони, ударила по ней другой рукой, убила трех. Два успели насосаться крови. Вид собственной крови обычно не вызывал у Триши неприятных ощущений, но на этот раз ноги у нее подкосились, она уселась на ковер из иголок в окружении старых сосен и вновь заплакала. У нее болела голова, ныл желудок. Я ведь совсем недавно сидела в «додже», эта мысль непрерывно крутилась в голове. В «додже», на заднем сиденье, слушала, как они препираются. Потом ей вспомнился голос брата, долетевший из-за деревьев: «Не знаю, почему мы должны расплачиваться за совершенные вами ошибки!» Триша подумала, что в ее жизни это, возможно, последние слова, произнесенные Питом, которые она слышала, и по ее телу пробежала дрожь, словно под сенью деревьев она увидела приближающееся к ней чудище.

На этот раз слезы высохли быстрее, да и рыдала она не так отчаянно. А когда поднялась на ноги (при этом она автоматически повернула бейсболку козырьком на затылок), практически совсем успокоилась. Уж теперь-то они точно знают, что она пропала. Мамик поначалу подумает, что Триша обиделась на них и пошла к «каравану». Сначала они будут ее звать, потом двинутся следом, спрашивая у идущих навстречу туристов, не видели ли они девочку в фирменной бейсболке «Ред сокс» (ей девять лет, но она высокая и выглядит старше, буквально услышала Триша голос мамика). Когда же они вернутся на автостоянку и увидят, что Триши около машины нет, они начнут волноваться. А мамик просто перепугается. При этой мысли Тришу захлестнуло чувство вины. Поднимется переполох, может, к поискам привлекут егерей и Службу охраны леса[8]Подразделение министерства сельского хозяйства США, создано в 1905 году с целью координации деятельности по рациональному использованию и защите лесных ресурсов страны. В ведении Службы находятся все национальные лесные заповедники., а виновата в этом только она. Потому что сошла с тропы.

Мысли эти подбросили дровишек в костер тревоги, что давно уже полыхал в ее разгоряченном сознании, и Триша сорвалась с места, надеясь вернуться на главную тропу до того, как сообщение о ее исчезновении поступит во все эти организации и начнутся крупномасштабные поиски. Теперь она уже не обращала внимания на ориентиры, не старалась идти по прямой, и в результате, незаметно для себя, забирала все больше и больше к западу, удаляясь от Аппалачской тропы и большинства примыкающих к ней троп и тропинок. А там, куда направлялась Триша, ее ждали нехоженые леса, густой подлесок, глубокие ущелья, крутые склоны. Она звала на помощь и прислушивалась, прислушивалась и звала на помощь. И наверное, несказанно бы удивилась, узнав, что ее мать и брат, по-прежнему поглощенные выяснением отношений, еще не заметили, что Триши нет на тропе.

Шла она все быстрее и быстрее, отмахиваясь от мошкары, уже не огибая кусты, а продираясь сквозь них. Она слушала и звала, звала и слушала, да только, по большому счету, уже ничего не могла услышать. Она не замечала комаров, которые слетелись к ней на шею, выстроились в ряд, словно стадо коров на водопое, и сосали, сосали, сосали ее кровь. Она не чувствовала мокрецов, которые прилипли и трепыхались на полосках еще не высохших слез на ее щеках.

Она не поддалась панике мгновенно, как в прошлый раз, когда почувствовала под рукой змею. Нет, паника поднималась как огромная волна, отсекая Тришу от окружающего мира, пока не накрыла ее с головой. Она шагала, не замечая, куда идет; она звала на помощь, не слыша себя; и уши ее не услышали бы ответного крика, раздайся он из-за соседнего дерева. А когда Триша побежала, она уже не контролировала себя. Я должна сохранять спокойствие, подумала девочка, но ее обутые в кроссовки ноги двигались все быстрее и быстрее. Я только недавно сидела в автомобиле, подумала она, пустившись бежать. Я не знаю, почему мы должны платить за ошибки родителей, подумала она, в самый последний момент поднырнув под ветку, внезапно возникшую перед ней на уровне глаз. Лоб она не расшибла, глаза не выколола, отделалась лишь царапиной на левой щеке, из которой тут же потек кровавый ручеек.

Ветерок приятно холодил кожу, когда она прокладывала путь сквозь густой кустарник, не обращая ни малейшего внимания на шипы, которые рвали джинсы и царапали руки. Потом она бежала вверх по склону, с развевающимися волосами (резинка, собравшая их в конский хвост, давно уже соскочила, зацепившись за какую-то ветку), перескакивая через маленькие деревца, поваленные пронесшимся в этих местах ураганом. Триша взбежала на гребень… и внезапно перед ней открылось длинное, серовато-голубое ущелье, в милях и милях от нее оканчивающееся голыми гранитными утесами. А прямо под ней зияла пустота, заполненная летним воздухом, сквозь который она бы падала и падала, переворачиваясь и переворачиваясь, крича и крича, навстречу неминуемой смерти.

Голова у нее уже ничего не соображала, разум оцепенел от ужаса, но тело само определило, как в нужный момент затормозить на краю пропасти. Оставалось только одно – изменить направление движения. И Триша резко метнулась влево, правой ногой оттолкнувшись от самого края обрыва. Она услышала, как сорвавшиеся вниз мелкие камни отлетают от гранитного склона.

Теперь Триша бежала по полоске голого камня, протянувшейся вдоль обрыва, отделявшей его от леса. Она бежала, не очень-то понимая, что могло с ней произойти минуту назад. Но при этом ей вспомнился фантастический фильм, в котором герой заманивает к обрыву преследующего его динозавра и тот перескакивает через край, чтобы найти погибель на дне пропасти.

Упавший ясень перегородил каменную «дорожку». Верхние двадцать футов ствола зависли над пропастью, словно корабельная мачта. Триша обхватила ствол обеими руками, обняла, прижалась к нему поцарапанной и кровоточившей щекой, при каждом вздохе воздух со свистом попадал в легкие, и со всхлипом выходил обратно. Долго стояла Триша, дрожа всем телом, прильнув к дереву. Наконец открыла глаза. Стояла она, повернув голову направо. А потому заглянула в пропасть, прежде чем успела вновь закрыть глаза.

В этом месте от дна девочку отделяло не больше пятьдесяти футов. На каменной осыпи росли какие-то ярко-зеленые кусты. Между ними валялись сухие стволы и ветки, сброшенные с обрыва ветром. И внезапно, с невероятной четкостью Трише привиделось, что она летит к этим кустам, стволам, веткам. Летит, кричит, размахивает руками. А потом сухая ветвь вонзается ей под подбородок, пришпиливает язык к нёбу, проникает в мозг и убивает.

– Нет! – вскрикнула Триша. Увиденное вызывало отвращение и одновременно зачаровывало. Она глубоко вдохнула.

– Со мной все в порядке, – медленно сказала она, чеканя слова. Царапины на руках и щеке пульсировали болью, их щипало от пота, только теперь Триша начала подсчитывать урон. – Со мной все в порядке. Я в норме. Да, да, в норме. – Она отцепилась от ясеня, ее тут же качнуло. Запаниковав, Триша вновь схватилась за ствол. Ей вдруг почудилось, что земля накренилась, чтобы сбросить ее в пропасть.

– Со мной все в порядке, – повторила она все так же размеренно. Облизала верхнюю губу. Пот испарился, соль осталась. – Со мной все в порядке, все в порядке. – Она повторяла и повторяла эти слова, но прошли долгие три минуты, прежде чем она сумела убедить руки ослабить хватку и второй раз отцепиться от ствола ясеня. Когда же ей это удалось, Триша попятилась от обрыва. Повернула бейсболку козырьком к затылку, посмотрела поверх ущелья. Увидела небо, затянутое тяжелыми дождевыми облаками, увидела шесть миллиардов деревьев, но не обнаружила ни единого признака присутствия человека, ни единого дымка, поднимающегося над костром.

– У меня все в порядке, я в норме. – Она еще на шаг отступила от обрыва, вскрикнула, когда что-то (змеи, змеи) коснулось ее под коленками. Какие змеи – обычные кусты. Все та же митчелла, в здешних лесах ее полным-полно. А потом ее вновь нашла мошкара. Целое облако окутало голову, черные точки заплясали перед глазами, потом начали увеличиваться в размерах, превращаясь в черные розы. Триша успела подумать: я теряю сознание, у меня обморок, и спиной повалилась на кусты. Глаза ее закатились, мошкара зависла над бледным как полотно лицом. А мгновение спустя два первых комара спикировали на веки и принялись за дело.