Глава 3. Передышка

Онлайн чтение книги Хоббит, или Туда и обратно The Hobbit or There and Back Again
Глава 3. Передышка

В тот день они не пели и не рассказывали историй, и на второй и на третий тоже, хотя погода наладилась. Путники чувствовали, как со всех сторон подступает опасность. Ночевали под звездами, и пони ели сытнее, чем седоки, потому что травы было вдоволь, а седельные сумки быстро пустели, даже после того, как их пополнили в пещере у троллей. Как-то утром пришлось переходить вброд неглубокую, но бурную реку. Дальний берег оказался крутым и скользким. Ведя в поводу пони, они выбрались на обрыв и увидели совсем близко горы. Казалось, до подножия ближайших не более дня пути. Темны и мрачны вздымались вершины, хотя бурые склоны кое-где освещало солнце, а вдали сверкали снежные пики.

– Это Гора? – благоговейно спросил Бильбо, глядя вперед круглыми от изумления глазами. Он в жизни не видел ничего такого большого.

– Конечно, нет! – отвечал Балин. – Это всего лишь отроги Мглистых гор, и нам предстоит пройти сквозь них, или по ним, или под ними, прежде чем мы попадем в Безлюдные края. А оттуда еще долгий путь к Одинокой горе на востоке, где стережет наши сокровища Смауг.

– О! – протянул Бильбо и почувствовал себя усталым, как никогда прежде. Он снова вспомнил уютное креслице у камина в своей любимой гостиной и песенку чайника. Не в последний раз!

* * *

Теперь кавалькаду возглавлял Гэндальф.

– Главное не сбиться с пути, не то плохо придется, – сказал он. – Во-первых, нам нужно пополнить припасы и отдохнуть в более или менее безопасном месте. К тому же переваливать Мглистые горы надо по правильной дороге, иначе заплутаете и вынуждены будете возвращаться обратно, чтобы начать все сначала (если вообще сможете вернуться).

Его спросили, куда он направляется, и волшебник ответил:

– Как некоторым из вас известно, мы на самой границе Дикого края. Где-то впереди укрылась прекрасная долина Ривенделла, где в Последнем Приветном доме обитает Эльронд. Я послал ему весточку с друзьями, и нас ждут.

Слова Гэндальфа всех обнадежили, но не так-то легко разыскать Последний Приветный дом к западу от гор. Впереди не видно было ни деревьев, ни лощин, ни холмов, только обширный склон, полого вздымающийся к ближайшей горе – ровное каменистое пространство, заросшее редким вереском, да еще полосками травы и мха над невидимыми ручьями.

Прошло утро, наступил день, а в окружающем безмолвии по-прежнему не угадывалось никаких признаков жилья. Путники начали тревожиться. Понятно было, что дом может прятаться где угодно между ними и горами. Иногда под ногами открывались теснины, и, заглянув вниз, они с удивлением видели деревья и бегущие по дну ручьи. Встречались и такие, через которые можно было перепрыгнуть, но очень глубокие, с водопадами. Были узкие темные расселины, которые можно было только объехать. Попадались топи, часто похожие на зеленые полянки в ярких и высоких цветах; но нагруженный пони, ступив туда, никогда бы не выбрался обратно.

Местность от брода до гор и впрямь была куда более дикой, чем вы можете вообразить. Бильбо только дивился. Единственную дорогу отмечали белые камни, порою совсем мелкие; многие из них наполовину заросли мхом и вереском. Ехать быстро не получалось даже с таким проводником, как Гэндальф.

Волшебник поводил бородой из стороны в сторону, выискивая глазами белые камни. Остальные ехали за ним, однако к вечеру стало казаться, что они за весь день так и не приблизились к цели. Время чая давно прошло, наступил час ужина, но и его, судя по всему, предстояло провести в седле. Повсюду кружили ночные бабочки, смеркалось, луна еще не взошла. Пони под Бильбо начал спотыкаться о камни. Кавалькада выехала на край обрыва. Земля так круто уходила из-под ног, что конь Гэндальфа чуть не соскользнул вниз.

– Наконец-то! – воскликнул волшебник. Все остальные подъехали к нему и посмотрели с обрыва. Далеко внизу лежала долина. Слышался плеск воды по каменистому ложу, пахло деревьями, за рекой поблескивал огонек.

Бильбо навсегда запомнил, как они, скользя и оступаясь, съезжали в сумерках по крутой, змеящейся тропке в сокровенную лощину Ривенделла. Чем ниже они спускались, тем теплее становился воздух, от запаха сосен клонило в сон; хоббит то и дело задремывал и тыкался носом в лошадиную шею.

Все повеселели. Сосны сменились дубами и буками, сумерки дышали теплом и уютом. Трава казалась уже почти серой, когда они выехали наконец на открытую поляну недалеко от ручья.

«Хм! Попахивает эльфами», – подумал Бильбо и взглянул на яркие голубые звезды. И тут за деревьями, словно смех, зазвучала песня:

Зачем вы спешите?

Куда вы стремитесь?

Чего вы хотите,

Мой доблестный витязь?

Прохладная речка

Светла и тиха,

Упало колечко

   С руки…

      Ха-ха-ха!

Зачем торопиться

В туманные дали?

Погасла зарница,

Лошадки устали.

О, тра-ля-ля-ляли!

Погодка тиха,

Лепешки пекутся

   В костре…

      Ха-ха-ха!

Куда вы, скажите,

Глухими тропами

В потемки спешите,

Тряся бородами?

Эй, Двалин и Балин,

Давно не видались!

Ба, сам мистер Бэггинс!

   Откуда вы взялись?

      Ха-ха!

К чему торопиться?

Не лучше ль остаться?

Водичка струится,

В долине прохладца.

Поем мы и пляшем

Все ночь до рассвета

В убежище нашем

   Под песенку эту:

      Ха-ха!

Так эльфы смеялись и пели между деревьями – сущий вздор, сказали бы вы. Они бы не обиделись, только рассмеялись еще громче. Вскоре Бильбо различил в полумраке неясные очертания. Он любил эльфов, хотя редко их видел; но и опасался немного. Гномы не очень-то их жалуют. Даже такие достойные гномы, как Торин и его друзья, находят эльфов глупыми (что само по себе глупо) и даже несносными. Дело в том, что некоторые эльфы дразнят гномов и особенно потешаются над их бородами.

– Ах, ах! – пропел голос. – Только глянь! Бильбо-хоббит верхом на пони! Ну разве не мило?

– Просто загляденье!

И они начали новую песню, такую же вздорную, как та, что вы только прочли. Потом один эльф, высокий и юный, выступил из-за деревьев и поклонился Гэндальфу с Торином.

– Приветствуем вас в долине! – сказал он.

– Спасибо, – буркнул Торин, но Гэндальф уже спешился и весело разговаривал с эльфами.

– Вы немного сбились, – сказал эльф, – если хотели выехать на единственную дорогу через реку к дому. Мы вам ее покажем, но до моста лучше идти пешими. Останетесь с нами и попоете, или двинетесь прямо сейчас? Ужин готовится, я чую запах горящих поленьев.

Бильбо, хоть и вымотанный дорогой, охотно задержался бы в лесу. Не всякому выпадает послушать эльфийские песни в летнюю ночь. Кроме того, ему хотелось бы перемолвиться парой слов с этими незнакомцами, которым, казалось, известно о нем все, и спросить, что думают они о его приключении. Эльфы – всезнайки; новости доходят до них быстрей, чем течет вода. Однако гномы не желали слышать ни о чем, кроме ужина, поэтому отряд двинулся вперед, взяв пони под уздцы.

Вскоре эльфы вывели их на торную тропу у самой реки, быстрой и шумной, как всякий горный поток летним вечером, когда солнце весь день светит на ледники. Через реку был перекинут узкий каменный мостик без перил, только-только для пони. Путники перешли на другой берег, очень осторожно и медленно, ведя пони в поводу. Эльфы вынесли на берег яркие фонари и распевали веселые песни, пока хоббит, Гэндальф и гномы перебирались по мосту.

– Не намочи бороду, папаша! – кричали они Торину, который разве что не полз на карачках. – Она и без полива вон какая выросла!

– Смотрите, чтобы Бильбо не съел все плюшки! – смеялись эльфы. – Он и без того слишком упитанный – глядишь, не пролезет в замочную скважину!

– Ш-ш, ш-ш! Добрый народ! и доброй вам ночи, – сказал Гэндальф, шедший последним. – У долин есть уши, а у некоторых эльфов слишком веселые языки. Доброй вам ночи!

И так они наконец подошли к Последнему Приветному дому и нашли его двери широко открытыми.

Странное дело: о хорошем рассказываешь быстро, да и слушать особенно нечего, а вот из плохого, неуютного и даже страшного получается длинная захватывающая повесть. Путники прожили в этом чудесном доме довольно долго, не меньше четырнадцати дней, и все равно не хотели уезжать. Бильбо охотно остался бы здесь навсегда, даже если бы мог силой желания перенестись в хоббичью нору. Однако рассказывать об этом времени почти нечего.

Хозяин дома был друг эльфов – один из тех, чьи предки упоминаются в легендах о давних войнах между гоблинами, эльфами и первыми людьми на севере. В пору, о которой мы говорим, еще жили те, кто вел свой род и от эльфов, и от героев севера, а Эльронд, хозяин дома, был у них предводителем – благородный и прекрасный лицом, как эльф, сильный, как воин, мудрый, как волшебник, величавый, как король гномов, и добрый, как лето. О нем повествуется во многих сказаниях, но в истории Бильбо он появляется ненадолго, хотя роль его очень важна, как вы увидите, если мы когда-нибудь доберемся до конца. Все в его доме было замечательно, любите ли вы есть, спать, трудиться, рассказывать истории, петь, просто сидеть и думать или всего помаленьку. Злу не было дороги в эту долину.

Жаль, нет времени привести вам хотя бы несколько историй или одну-две песни, которые услышали путники в этом доме. Все, включая пони, окрепли и отдохнули. Для порванной одежды сыскались иголка и нитка, для ссадин и синяков – лекарство, для упавшего духа – слова ободрения, для дальнейшей дороги – добрый совет. Мешки наполнили провизией, легкой, но сытной, чтобы преодолеть горные перевалы. Близился канун летнего солнцестояния; на следующий день отряд должен был со светом тронуться в путь.

Эльронд знал все и всяческие руны. Взглянув на мечи из пещеры троллей, он сказал:

– Это ковали не тролли, а Высокие эльфы Запада, мои родичи, давным-давно, в Гондолине, для войн с гоблинами. Видимо, они побывали добычей гоблинов или драконов, которые в древние времена разрушили город. На этом мече, Торин, написано рунами имя Оркрист, Гоблинобойца на древнем языке Гондолина – прославленный клинок. А это Гламдринг, Сокрушитель Врагов, его некогда носил король Гондолина. Дорожите ими!

– Как они попали к троллям, хотел бы я знать? – пробормотал Торин, с новым интересом разглядывая меч.

– Кто ведает? – ответил Эльронд. – Могу только догадываться, что тролли разорили разорителей или поживились в какой-нибудь северной крепости остатками старой поживы. Говорят, в заброшенных рудниках Мории немало забытых кладов времен войны между гоблинами и гномами.

Торин обдумал эти слова.

– Я буду хранить его с величайшим почетом. Да разит он гоблинов снова – и поскорее!

– В горах твоему желанию сбыться недолго! – сказал Эльронд. – Но покажите мне карту! – Он взял ее и долго разглядывал, качая головой; ибо, хотя не совсем одобрял гномов с их страстью к золоту, яро ненавидел драконов и скорбел, вспоминая веселые колокола Дейла и выжженные берега реки Быстрой.

В небе ярко сиял молодой месяц. Эльронд поднял карту и посмотрел на просвет.

– Что это? – спросил он. – Я вижу лунные письмена рядом с обычными рунами, что гласят «дверь пяти футов высотой и трое в ряд могут в нее пройти».

– Что такое лунные письмена? – взволнованно спросил хоббит. Как я уже упоминал, он очень любил карты и обожал руны, письмена и искусную каллиграфию, хотя сам писал мелко и неразборчиво.

– Лунные письмена – те же руны, – ответил Эльронд, – только невидимые, даже если глядишь в упор. Чтобы их разобрать, нужно при луне посмотреть на просвет, а особо искусные – еще и в тот же день лунного месяца и года, когда они были начертаны. Гномы придумали их и писали серебряными перьями, как тебе расскажут твои друзья. Видимо, эти нанесены на карту давным-давно в канун летнего солнцестояния, которое пришлось на первую лунную четверть.

– Что они говорят? – разом спросили Гэндальф и Торин. Оба немного досадовали, что Эльронд раньше их обнаружил руны, – и совершенно напрасно: такое сочетание солнца и луны не случалось с давних времен и долго не повторится вновь.

– «Встань у серого камня, когда застучит дрозд, – прочел Эльронд, – и последний луч солнца в Дуринов день коснется замочной скважины».

– Дурин, Дурин! – повторил Торин. – Праотец древнейшего рода гномов, Длиннобородых, и мой первопредок. Я – наследник Дурина.

– А что такое Дуринов день? – спросил Эльронд.

– Первый день гномьего Нового года, – сказал Торин, – это, как все вы, наверное, знаете, первый день последней осенней луны на пороге зимы. Мы зовем его Дуриновым днем, если молодой месяц висит в небе одновременно с солнцем. Однако это мало чем нам поможет, ибо утрачено искусство предсказывать такой день.

– Посмотрим, – сказал Гэндальф. – Что-нибудь еще тут написано?

– При этой луне больше ничего не прочтешь, – ответил Эльронд, и все пошли к реке посмотреть, как эльфы поют и танцуют в канун солнцеворота.

Следующее утро – утро середины лета – выдалось таким ясным и свежим, как только можно мечтать: в синем небе ни облачка, солнце играет на воде. Путники выехали из дома под песни, прощания и добрые напутствия, готовые к новым приключениям и знающие теперь, по какой дороге ехать через Мглистые горы.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Глава 3. Передышка

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть