Онлайн чтение книги Час дракона The Hour of the Dragon
Глава I. «Спящий, пробудись!»

По собранным в складки бархатным портьерам и по стенам небольшой темной комнаты заметались рваные тени от пламени длинных свечей. Однако сюда не проникало даже слабое дуновение ветра. Рядом со столом из черного дерева, на котором, поблескивая резной яшмой, лежал зеленоватый саркофаг, стояли четверо. В поднятой правой руке каждого из них дивным зеленым пламенем горела черная свеча из особого воска. Все вокруг было окутано ночью, и лишь ветер завывал протяжно и злобно в мрачных сплетениях ветвей.

В комнате царили напряженная тишина и колеблющиеся тени, а четыре пары блестящих глаз, не отрываясь, вглядывались в длинную зеленую крышку саркофага, по которой, струясь, вились, как змеи, загадочные иероглифы, вызванные к жизни неверным светом свечей.

Человек, стоявший в ногах саркофага, слегка наклонился вперед и стал водить свечой, словно пытаясь написать ею в воздухе магический символ. Потом, поставив ее в чашу из багряного золота, он пробормотал какое-то непонятное своим спутникам заклинание и опустил руку под складки своей обшитой горностаем накидки. Когда он вынул ее обратно, в его сжатых пальцах пылал живой огонь.

Трое его пораженных спутников затаили дыхание, а потом смуглый, рослый мужчина, стоявший в головах саркофага, сдавленным голосом прошептал:

— Сердце Аримана…

Старший из четырех мужчин резким жестом велел ему замолчать… Где-то вдалеке раздавался жалобный собачий вой, а за надежно запертыми дверями комнаты были слышны чьи-то осторожные шаги, однако никто из находившихся здесь людей не отрывал взгляда от саркофага, над которым мужчина в горностаевой накидке водил в воздухе теперь уже огненным драгоценным камнем и бормотал заклятия, память о которых была утеряна еще в дни гибели Атлантиды. Свет и жар, исходившие от этого камня, слепили глаза… И вдруг резная крышка саркофага вздрогнула и с треском лопнула, словно в центр ее попал удар сокрушительной силы. Рассыпавшись на куски, она открыла взорам покоившуюся под ней мумию — сутулую, сморщенную фигуру, коричневая иссохшая кожа которой проглядывала сквозь прогнившие бинты, а руки и ноги были похожи на высохшие ветви старого дерева.

— Ты что, оживить его хочешь? — пробормотал с саркастической усмешкой небольшой смуглый мужчина, стоявший справа. — Да он же рассыплется от первого прикосновения. Глупости…

Высокий, в руках которого пылал камень, повелительно цыкнул на него. На его широком белом лбу блестели капельки пота, а глаза были напряженно расширены. Он еще сильнее наклонился вперед и, стараясь не коснуться мумии, возложил драгоценность ей на грудь, а потом отступил назад и с каким-то безумным напряжением стал смотреть на нее, продолжая беззвучно шептать заклятия.

Казалось, будто частица живого огня мерцает на сморщенной груди высохших останков. И вдруг сквозь сжатые зубы взирающих на это людей непроизвольно вырвался короткий вздох, ибо перед их глазами происходила поразительная перемена. Иссохшая фигура в саркофаге стала приподниматься, увеличиваться и приобретать объем. Ее прогнившие бандажи и бинты лопались и превращались в коричневый прах. Конечности мумии выпрямлялись, а кожа начала светлеть.

— О, господи!.. — прошептал высокий золотоволосый мужчина, стоявший справа. — Он не из Стигии! Ну, хоть это ладно…

И вновь дрожащий палец приказал ему замолчать. Собака уже перестала выть, взвизгнув, словно испугавшись чего-то, отголосок этот скоро затих, и в наступившей тишине стал слышен скрип тяжелых запертых дверей, будто кто-то с огромной силой давил на них снаружи. Золотоволосый шагнул было открыть, положив ладонь на рукоять меча, но человек в мантии из горностая предостерегающе зашипел:

— Остановись! Не разрывай магической цепи! И не подходи к двери, если тебе дорога жизнь!

Тот, пожав плечами, обернулся и застыл, как вкопанный: в яшмовом саркофаге лежал с закрытыми глазами живой человек — высокий, крепкий, с чистой белой кожей и совершенно обнаженный. Потом глаза его раскрылись, но взгляд их оставался бессмысленным, как у новорожденного. На матовой груди его, оттененной большой черной бородой, все еще мерцал огромный драгоценный камень.

Мужчина в накидке зашатался, словно охваченный сильной слабостью после продолжительного нечеловеческого напряжения.

— Боги! — прошептал он. — Это Ксальтотун!.. Он жив! Валерий! Тараск! Амальрик! Вы видите? Вы видите!? Я сомневался… Прошлой ночью мы все были в одном шагу от разверзнутых врат ада, за спинами у нас стояли кошмарные чудовища темноты, — они следовали за нами по пятам до дверей этой самой комнаты, — но мы все-таки возвратили жизнь великому магу и чародею!

— И не говори, — жариться нам теперь в этом самом аду веки вечные… — пробормотал коренастый, смуглый Тараск.

Светловолосый, которого звали Валерием, на это весело рассмеялся:

— Да какие муки могут быть хуже самой жизни? Мы же все обречены на страдания со дня своего рождения! Но покажи мне того, кто за королевский трон не продал бы свою жалкую душонку дьяволу?..

— …Его взгляд бессмыслен, Ораст, — неожиданно отозвался рослый Амальрик.

— Он очень долго был мертвым, — ответил Ораст. — Он сейчас, как человек, которого неожиданно разбудили после глубокого сна, — душа его к нему еще не вернулась. Когда это случится, силы тьмы отхлынут, и память вновь вернется к нему. Это будет уже скоро.

Он вновь склонился над саркофагом и, заглянув в глаза лежащему человеку, там человеку, позвал:

— Ксальтотун, проснись! Губы воскрешенного механически задвигались:

— Ксальтотун… — произнес он глухим шепотом.

— Ты— Ксальтотун, — настаивал Ораст тоном гипнотизера, внушающего что-то усыпленному. — Ты Ксальтотун из города Пифона в Ахероне.

В глубоких темных глазах мелькнул слабый проблеск.

— Я был Ксальтотуном, — послышался ответ. — Он теперь мертв.

— Ты Ксальтотун! — крикнул Ораст вновь. — Ты снова жив!

— Я сплю вечным сном в темной пещере святилища Кеми, где давно умер…

— Жрецы, давшие тебе яд, сделали из твоего тела мумию. Но теперь ты вновь жив! Сердце Аримана вернуло жизнь твоему высохшему телу и скоро возвратит тебе душу.

— Сердце Аримана! — пламя мысли в глазах разгорелось сильнее. — Его украли у меня варвары.

— Он вспомнил! — приободрился Ораст. — Выньте его из саркофага.

Присутствующие послушались его после секундного замешательства, словно боясь прикоснуться к человеку, которого они только что воскресили. Напряжение с их лиц не исчезло даже после того, как они ощутили под своими пальцами плотное, мускулистое и наполненное жизнью тело. Теперь Ораст одел осторожно перенесенного на диван Ксальтотуна в темную бархатную накидку, украшенную блестками в виде золотистых звезд и полумесяцев, а на голову опустил чалму с золотым верхом, скрывшую его ниспадающие на плечи черные кудри.

Тот безмолвно позволял делать с собой все, что угодно, и не открывал рта до тех пор, пока его не усадили в похожее на трон кресло с высокой черной спинкой, широкими серебряными подлокотниками и ножками, выполненными в виде золотых когтистых лап. Он сидел неподвижно, но его темные глаза уже постепенно приобретали осмысленное выражение, наполняясь загадочным светом. Казалось, будто свет этот, давным-давно исчезнувший, не спеша всплывает на поверхность из темных глубин ночи.

Ораст осторожно глянул на своих товарищей, все еще недоверчиво вглядывающихся в своего безответного собеседника. Им было не привыкать — их стальные нервы могли выдержать даже то, что обычного человека довело бы до безумия. Это были не слабаки, а известные воины, отвага которых славилась повсюду, точно так же, как и властные амбиции и жестокость. Убедившись, что с ними все в порядке, он вновь обернулся к тому, кто сидел в кресле с богатым эбеновым покрытием. А тот наконец произнес:

— Теперь я вспомнил. Я Ксальтотун, верховный жрец бога Сета в ахеронском городе Пифоне.

Голос его был сильным и звенящим, а говорил он на немедийском диалекте с дивным древним акцентом.

— Сердце Аримана… Мне показалось, что оно нашлось, — где же оно?

Ораст вложил его ему в ладонь и облегченно вздохнул, наконец избавившись от страшного камня, пылающего теперь в пальцах Ксальтотуна.

— Его украли у меня очень давно, — продолжал тот. — Это кровавое сердце тьмы, несущее проклятие и зло. Оно пришло в этот мир из глубины времен, и никто не знает откуда. Пока оно было в моих руках, никакая сила не могла меня одолеть. Но его украли, и империя Ахерон пала, а я, словно изгнанник, укрылся в мрачных пещерах колдовской страны Стигии. Я многое вспомнил, но еще не все… А какой сейчас год?

— Конец года Льва, — ответил Ораст. — Три тысячи лет после падения Ахерона.

— Три тысячи лет… — как эхо пробормотал Ксальтотун. — Так много… А вы кто такие?

— Меня зовут Ораст, я бывший жрец бога Митры. Этот человек — Амальрик, барон Тор Немедийский; тот— Тараск, младший брат короля той же страны. А вот этот высокий — Валерий, законный наследник трона королевства Аквилония.

— Зачем же вы вернули меня к жизни? — поинтересовался Ксальтотун. — Чего вы от меня хотите?

Было видно, что он уже полностью пришел в себя и разум его работает в полную силу. Из поведения его исчезли неуверенность и настороженность. Он явно отдавал себе отчет в том, что на этом свете ничего не дается даром и за все нужно платить. А Ораст заплатил ему достаточно дорого.

— Прошлой ночью мы открыли врата адского пекла, чтобы вызволить оттуда твою душу и вернуть ее в тело. Мы хотим попросить твоей помощи в нашем деле. Мы хотим — посадить Тараска на трон Немедии, а для Валерия добыть корону Аквилонии. Твоя чернокнижная сила может нам в этом хорошо помочь.

— Но ты же сам неплохо посвящен в эти темные таинства, — быстро возразил ему Ксальтотун, — коли сумел вернуть мне жизнь. Но интересно, откуда верховный жрец бога Митры знает о Сердце Аримана и о черных заклятиях культа Скелос?

— Я уже не жрец Митры, — ответил ему Ораст. — Я не ношу этого звания с тех пор, как посвятил себя черной магии. Если бы не Амальрик, меня давно бы уже сожгли на костре, как колдуна. Но я остался жив и продолжал совершенствовать свое мастерство. Я странствовал по Заморе, Вендии, Стигии, по неизведанным джунглям Кхитая. Я читал оправленные в железо книги Скелоса, разговаривал с невиданными существами из бездонных пещер и чудовищами без обличья во мрачных, затянутых влажным туманом джунглях. В охраняемом черными демонами склепе под мрачным гигантским покровом святилища бога Сета в самом сердце страшной Стигии я отыскал твой саркофаг и овладел чарами, способными вернуть жизнь твоему иссохшему телу. Из полусгнивших старинных манускриптов я узнал о Сердце Аримана, а потом целый год искал место, где оно спрятано, прежде чем получить его.

— А к чему тебе были все эти заботы о моей душе? — с подозрением спросил жреца Ксальтотун. — Почему ты сам не воспользовался им, чтобы обрести власть?

— Никто из живущих ныне людей уже не знает тайн Сердца, — объяснил Ораст. — Заклятие, благодаря которому оно может раскрыть свои полные возможности, не дошло до нас даже в легендах. Мне неведомы его секреты, и я воспользовался им только затем, чтобы оживить тебя. Только ты знаешь темные тайны Сердца.

Ксальтотун молча покачал головой, задумчиво глядя в огненные глубины драгоценного камня.

— Мои познания в черной магии стали столь могущественны лишь от собранных воедино знаний других людей, — пояснил он. — Но даже я не знаю всех этих возможностей. Я не повелевал этой силой и в древности и только следил, чтобы она не обернулась против меня. Потом камень был у меня украден, и в руках одетого в перья шамана дикарей он одолел мою магическую мощь и был спрятан неизвестно где, а меня отравили завистливые жрецы Стигии.

— Он был спрятан под святилищем бога Митры в Тарантии, столице королевства Аквилония, в глубокой пещере, — произнес Ораст. — При помощи хитроумного плана я отыскал твои останки в стигийском подземном святилище бога Сета. Разбойники из Заморы, хранимые моими заклятьями, о происхождении которых лучше умолчать, выкрали твой саркофаг из когтей его ужасных стражников. А потом, караваном верблюдов, по морю и на воловьих упряжках он был доставлен сюда. Те же разбойники, а вернее, только те из них, кто пережили первое испытание, похитили Сердце Аримана из найденной мною пещеры под святилищем бога Митры. Но даже мои заклятия чуть не подвели: почти все они остались там навсегда. Лишь один из них уцелел там и успел передать камень мне из рук в руки, чтобы тотчас умереть в страшном бреду от увиденного в проклятом склепе. А ведь это были самые надежные люди, наиболее пригодные для такого рода работ. Никто кроме них — даже под охраной моих чар — не был бы в состоянии добыть Сердце из темноты, в которой под охраной черных демонов оно спало, скрытое от людских глаз три тысячелетия, минувших после упадка Ахерона.

Ксальтотун опустил свою голову и уставился в пол, как бы пытаясь углубиться взглядом в ушедшие столетия. Львиная грива его колыхнулась:

— Три тысячи лет! — пробормотал он. — Господи!.. Расскажите мне, что произошло на свете за это время.

— Варвары, разорившие Ахерон, основали новые королевства, — начал свой рассказ Ораст. — На том месте, где когда-то была империя, появились государства Аквилония, Немедия и Аргос, названные так от племен, которые дали им начало. Старые королевства — Офир, Коринфия и Коф, ранее подчинявшиеся Ахерону, после гибели империи получили независимость.

— А что сейчас с народом Ахерона? — поинтересовался Ксальтотун. — Когда я бежал в Стигию, Пифон лежал в развалинах, а все большие города Ахерона с их пурпурными башнями заливали потоки крови, и там властвовали варвары…

— Несколько сотен лет назад еще были некоторые горские народы, которые хвалились своим происхождением от жителей Ахерона, — ответил ему Ораст. — Но наши полудикие предки стерли их с лица Земли. Слишком многое им пришлось вытерпеть от властителей Ахерона.

Жестокая мрачная улыбка искривила губы воскрешенного.

— О, да! Немало этих варваров, — как мужчин, так и женщин, прошли через вот эти самые руки на жертвенных алтарях. Я сам видел, как на главной площади Пифона из их голов складывали целые пирамиды, когда короли возвращались из походов на запад, везя добычу и обнаженных пленников.

— Да… Но потом их мечи отпраздновали победу и день расплаты, после чего Ахерон перестал существовать, а Пифон с пурпурными башенками стал легендой давно минувших лет. На руинах некогда могучей империи выросли и окрепли молодые королевства. Мы воскресили тебя, чтобы ты помог нам овладеть ими. Пускай они и не такие большие, сильные и богатые, как древний Ахерон, но достаточно хорошо вооруженные, чтобы их просто так одолеть. Смотри! — и Ораст развернул перед гостем карту, искусно вычерченную на ткани.

Ксальтотун быстро окинул ее взглядом и ошеломленно покачал головой:

— Очертания стран изменились. Все кажется знакомым, но искаженным, как в фантастическом сне…

— Смотри! — повторил Ораст, водя по карте пальцем. — Это Бельверус, столица Немедии, где мы сейчас находимся. А вот границы немедийских земель — на юге и юго-востоке лежат Офир и Коринфия, на востоке— Бритуния, а на западе— Аквилония.

— Это карта мира, которого я не знаю, — тихо произнес Ксальтотун, но Ораст не заметил жесткого огня ненависти, запылавшего в его темных глазах.

— Это карта мира, который ты поможешь нам изменить! — твердо сказал бывший жрец. — Сначала нужно посадить Тараска на трон Немедии. Но сделать это необходимо бескровно, причем таким способом, чтобы не навлечь на него подозрений. Ни к чему, чтобы страну разрывала на части гражданская война, — эти силы понадобятся для войны против Аквилонии. Вот если бы король Нимед с сыновьями умерли естественной смертью, например, от какой-нибудь болезни, Тараск мирно и спокойно взошел бы на трон, как ближайший наследник.

Ксальтотун молча кивнул, и Ораст продолжил:

— Второе задание более трудное. Для того, чтобы трон Аквилонии занял Валерий, войны не избежать. А это значит, что наше королевство столкнется с сильным противником. Это упорный и воинственный народ, чья твердость закалялась в схватках и войнах с племенами пиктов, воинами Зингары и Киммерии. Уже пять сотен лет Аквилония и Немедия находятся в состоянии войны, но последнее слово всегда оставалось за армией Аквилонии.

Их правитель — лучший боец среди воинов западных земель. Он иноземный авантюрист, захвативший корону путем победы в гражданской войне. Он сверг власть короля Нумедидеса и сам воцарился на его троне. Зовут этого проходимца Конан, и нет пока человека, который справился бы с ним в открытом бою.

Настоящим же, законным наследником трона является Валерий. Он был изгнан из своей страны как родственник Нумедидеса и уже много лет провел за пределами отечества. Однако в жилах его течет кровь давней королевской династии, и многие бароны Аквилонии тайно желали бы падения Конана, у которого в крови не то что королевского, — благородного-то ничего нет. Но простонародье относится к нему лояльно, так же, как и дворянство отдаленных провинций. Если, однако же, его армия будет разбита в бою и, — все может случиться, — сам Конан в том же бою погибнет, взойти на трон Валерию будет несложно. Со смертью Конана перестанет существовать еще один центр враждебной нам власти.

— Хотел бы я посмотреть на этого короля, — задумался Ксальтотун, поглядывая на серебряную настольную лампу, стоявшую в одной из ниш стены. Абажур лампы не давал отражения, но по выражению лица чародея Ораст догадался, чего тот хочет.

Ораст почтительно склонил голову, словно хороший подмастерье, без слов уловивший пожелание настоящего мастера, и произнес:

— Я постараюсь тебе его показать!

Он сел перед абажуром на мягкий стул и уперся в матовую поверхность гипнотизирующим взглядом. И вдруг из бледной глубины металла начали подниматься вереницы размазанных теней. Выглядело это страшновато, но присутствующие поняли, что их глазам является видимое в образах отображение мыслей самого Ораста, — в этом проявлялась его магическая сила. Неожиданно туман рассеялся и изображение приобрело удивительную четкость — все увидели рослого, широкого в плечах мужчину с сильной грудью, грубой жилистой шеей и мускулистыми конечностями. Он был одет в шелк и бархат, его богатый кафтан украшали золотые львы Аквилонии, а на ровно расчесанных черных блестящих волосах его блестела корона. Обоюдоострый меч на боку явно заменял собой все регалии. Под его низким, широким лбом каким-то внутренним огнем горели вулканические глаза. Светлое, исполосованное шрамами лицо было лицом воина, и даже шелк не мог скрыть заметной твердости тела.

— Этот человек родился не на хайборийском нагорье, — удивился Ксальтотун.

— Нет, он из Киммерии, выходец одного из диких племен, что населяют серые горные склоны Севера.

— Мы воевали с его предками, — буркнул Ксальтотун, — но, к сожалению, не успели их уничтожить…

— Варвары Киммерии всегда были грозой для жителей юга, — произнес Ораст. — Он достойный сын этой дикой расы, и я слышал рассказы, что никто не в силах ему противостоять в бою.

Ксальтотун ничего не ответил, как завороженный глядя в горсть живого огня, что мерцал в его ладони…

В ночи длинно и пронзительно завыл пес…