Онлайн чтение книги Железный король The Iron King
3. Подменыш

По дороге домой в автобусе молчали… во всяком случае, мы с Робби.

В какой-то степени это объяснялось моим нежеланием привлекать к себе внимание, но главным образом я сидела молча потому, что мне было над чем подумать. Мы устроились в углу на заднем сиденье; я прилипла к стеклу и рассматривала пролетающие за окном деревья. Уши я заткнула наушниками, а сама вцепилась в айпод и включила плеер на оглушительную громкость – в основном для того, чтобы ни с кем не разговаривать.

Поросячий визг Анжи эхом отдавался у меня в голове. Я в жизни ничего ужаснее не слышала и отчего-то чувствовала себя виноватой в том, что приключилось с этой противной козой. В глубине души я подозревала, что это дело рук Робби, однако доказательств у меня не было, а спрашивать я боялась. Робби казался сейчас совсем другим человеком: он молчал, погруженный в раздумья, настойчиво и хищно рассматривая соседей по автобусу. Мой друг вел себя странно – странно и жутко, – а я не понимала, в чем дело.

А потом еще этот странный сон, хотя я догадывалась, что разговор в медицинском кабинете мне вовсе не приснился. Чем дольше я об этом размышляла, тем больше убеждалась, что знакомый голос, отвечавший медсестре, принадлежал Робби.

Вокруг меня происходило что-то странное, опасное и пугающее, и, похоже, опасность скрывалась за знакомыми лицами. Я украдкой покосилась на Робби. Насколько хорошо я его знаю? Мы дружили с незапамятных времен, но я ни разу не была у него в гостях, никогда не видела его родителей. В те редкие разы, что я предлагала встретиться у него дома, он всегда чем-то отговаривался: то родители уезжали из города, то в доме ремонтировали кухню… которой я, кстати, тоже никогда не видела. Все это было странно, но еще страннее то, что я ни разу не задумывалась об этом, никогда не расспрашивала… до сегодняшнего дня. Робби просто был всегда при мне, точно появился, как по волшебству, из ниоткуда: без прошлого, без дома, без причины. Какая у него любимая музыка? Какие цели в жизни? Влюблялся ли он хоть раз в жизни?

«Ты ничего о нем не знаешь, – тревожно твердил мне мой внутренний голос, – Ты его вообще не знаешь».

Я поежилась и снова отвернулась к окну.

Автобус проехал перекресток; мы выехали за пределы города и теперь направлялись в болотистое захолустье. Ко мне домой. Дождь по-прежнему заливал все окна, размытый пейзаж поблек, сквозь стекло неясно виднелись смутные силуэты деревьев.

Я сморгнула наваждение и выпрямилась. Вдалеке, под ветвями гигантского дуба, неподвижно, как сами деревья, застыл всадник на огромном вороном коне. Лошадиная грива, несмотря на ливень, развевалась, словно ни чуточки не промокла. Высокую и стройную фигуру всадника окутывало серебристо-черное одеяние, за спиной трепетал темный плащ.

Сквозь дождь я едва разглядела лицо незнакомца: юное, бледное, невыразимо прекрасное… Он смотрел прямо на меня. Сердце мое оборвалось, я затаила дыхание…

– Роб, – пробормотала я, вытаскивая из ушей наушники, – Взгляни на…

Робби сидел близко-близко и тоже смотрел в окно. Глаза друга превратились в зеленые щелочки, взгляд сделался пристальный и страшный.

Я испуганно отшатнулась, но Роб даже не заметил.

– Ясень, – еле слышно прошептал он.

– Ясень? – переспросила я, – В каком смысле ясень?

Автобус фыркнул и прибавил скорость. Робби с застывшим лицом откинулся на спинку сиденья. Я сглотнула и выглянула в окно: под дубом никого не было. Всадник и лошадь пропали, как не бывало.

Странности накапливались.

– Какой еще ясень? – повторила я, поворачиваясь к Робби, который, кажется, ушел в себя, – Робби? Эй!

Я потыкала его в плечо. Он дернулся и наконец-то посмотрел на меня.

– Почему ясень?

– Ясень? – Глаза его хищно вспыхнули, лицо стало маской дикого зверя. Потом он сморгнул и опять стал собой, – А, это мой старинный приятель. Не бери в голову, принцесса.

Его слова оказали на меня странное действие, как будто Роб пытался заставить меня все забыть. Мне показалось, он что-то скрывает, но ощущение тут же растаяло, потому что я не могла вспомнить, о чем мы только что говорили.

На нашей остановке Робби подскочил как ужаленный и бросился к выходу. Я подивилась его странному поведению, аккуратно убрала айпод в рюкзак и тоже вышла из автобуса. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы дорогущая игрушка намокла.

– Мне пора, – заявил Робби, когда я догнала его на обочине.

Зеленые глаза его обшаривали листву, будто Роб боялся, что из чащи что-то выскочит. Странно… в лесу стояла тишина, не считая птичьей трели высоко над нами.

– Э-э… я кое-что дома забыл, – Он виновато посмотрел на меня, – До вечера, принцесса. Принесу шампанское, как обещал, договорились?

– А! – Я совсем об этом позабыла, – Конечно.

– Иди домой, – Робби прищурился и пристально посмотрел на меня, – Не останавливайся и ни с кем не заговаривай по дороге, поняла?

Я нервно хихикнула.

– Ты что, моя мамочка? Скажи еще, чтоб с ножницами в руках не бегала и чтобы смотрела в обе стороны, когда перехожу дорогу, – Робби ухмыльнулся и снова стал похож на себя обычного. Я продолжила: – И вообще, кого тут можно встретить на болотах?

Перед моим мысленным взором вдруг всплыл образ давешнего юноши на коне, и в груди защемило. Кто он такой? И почему я не могу о нем не думать? Ведь он мне просто примерещился? Все это очень непонятно. Если бы не странное поведение Робби в автобусе, я бы сочла прекрасного юношу очередной своей безумной галлюцинацией.

Робби помахал мне рукой и лукаво улыбнулся.

– До скорого, принцесса. Берегись маньяков и нигде не задерживайся!

Я топнула ногой. Он захохотал и вприпрыжку помчался прочь. Я вскинула рюкзак на плечи и поплелась домой.

– Мам? – позвала я, распахивая дверь, – Мам, я дома!

В ответ – тишина, отразившаяся эхом от пола и стен, повисшая густой пеленой в воздухе. Почти живая тишина сгущалась в центре комнаты и холодно следила за мной. Сердце громко и прерывисто забилось у меня в груди.

Что-то произошло.

– Мам? – окликнула я, входя в коридор, – Люк? Есть кто дома?

Дверь у меня за спиной скрипнула. Я на цыпочках прокралась в гостиную. Экран телевизора мигал (показывали какую-то старую черно-белую комедию) перед пустым диваном.

Я выключила телевизор и пошла в кухню.

На первый взгляд все выглядело как обычно, вот только дверь у холодильника повисла на одной петле. На полу валялась какая-то грязная тряпка, но, вглядевшись, я узнала Ушастика, игрушку Итана.

Плюшевому кролику оторвали голову, из дырки в шее торчал клок набивки.

Из-за стола послышался какой-то звук. Я выпрямилась и пошла посмотреть, что там такое. К горлу подступил ком, и внутри все сжалось от недоброго предчувствия.

Мама лежала навзничь на кафельном полу, широко раскинув руки и ноги, на лице у нее виднелись влажные алые пятна. Сумочка выпала из безжизненной бледной руки, содержимое рассыпалось по всему полу. В дверях стоял Итан, склонив голову набок, точно любопытный крысеныш.

Он улыбался.

– Мама! – закричала я, бросаясь к ней, – Мама, что с тобой?

Я схватила ее за плечо, потрясла, но тело вяло трепыхнулось, точно снулая рыба. Неужели мама умерла? Кожа-то теплая…

И куда подевался Люк?

Я снова потрясла ее; мамина голова безжизненно запрокинулась. Меня замутило.

– Мама, очнись! Ты меня слышишь? Это я, Меган!

Я лихорадочно озиралась, потом схватила кухонное полотенце, стала вытирать окровавленное мамино лицо, и только тут опомнилась. Итан застыл в дверях, его широко раскрытые глаза наполнились слезами.

– Мамочка поскользнулась, – прошептал он.

На полу возле холодильника расплылось прозрачное липкое пятно.

Дрожащим пальцем я мазнула пол, понюхала. Растительное масло? Что за ерунда? Я снова стала промокать кровь с маминого лица; под кровью и спутанными волосами нащупала небольшую ссадину на затылке.

– Она умрет? – спросил Итан.

Я внимательно взглянула на него. Огромные глаза округлились, наполнились слезами, но в голосе звучало только любопытство.

Я отвернулась от сводного брата. Нужно позвать на помощь. Люк куда-то пропал, оставалось только вызвать «скорую». Едва я поднялась за телефоном, мама застонала, шевельнулась и открыла глаза.

Наконец-то!

– Мама! – окликнула я, а она, оглушенная ударом, все старалась сесть прямо, – Не двигайся. Я позвоню в «скорую».

– Меган? – Мама заморгала и стала оглядываться. Поднесла руку к щеке, уставилась на пальцы, перепачканные кровью, – Что случилось? Я… я, кажется, упала…

– Ты головой ударилась, – объяснила я, озираясь в поисках телефона, – Наверное, сотрясение. Подожди, я вызову «скорую помощь».

– «Скорую помощь»? Ох, не надо, – Мама села и выглядела гораздо увереннее, – Не волнуйся, милая, все хорошо. Умоюсь, забинтую голову. Ничего страшного…

– Но, мама…

– Все в порядке, Мег, – Мама подняла с пола отброшенное посудное полотенце и промокнула кровь с лица, – Извини, что я вас напугала. Обычная царапина, пройдет. К тому же врачу платить нечем, – Она неловко поднялась и оглянулась, – Где Итан?

Я резко обернулась к двери, но братишка исчез.

Мама напрасно противилась вызову «скорой». Люк вернулся, взглянул на ее бледное лицо в бинтах и со скандалом заставил поехать в больницу. Люк умеет упрямиться, когда захочет, и мама в итоге сдалась под его напором. Она до последнего бормотала мне наставления («Присматривай за Итаном, ему нужно вовремя спать лечь, пицца в морозилке»), но Люк все же усадил ее в свой подержанный «форд» и увез из дома.

Пикап скрылся за поворотом, и дом окутала леденящая тишина. Я поежилась и обхватила себя за плечи, остро чувствуя холодок, дохнувший в шею. Дом, в котором я прожила большую часть жизни, казался незнакомым и страшным, будто странные создания таились в шкафчиках, прятались по углам и выжидали, как бы на меня напасть. На глаза попались изодранные останки Ушастика, разбросанные по кухне, и мне почему-то стало очень грустно и страшно. Никто не стал бы рвать любимую игрушку Итана. Что-то было не так.

По полу прошлепали шаги. Я обернулась: в дверях стоял Итан и смотрел на меня. Без кролика в руках он выглядел странно, и я удивилась, почему это братишка не расстроен.

– Есть хочу, – потребовал он, – Дай поесть мне, Мегги.

Я скривилась от требовательного тона.

– Ужинать еще рано, мелкий, – объяснила я ему, решительно скрестив руки, – Подожди пару часиков.

Он сузил глазки и оскалился.

На миг мне померещились кривые, острые зубки.

– Сейчас голодный! – рявкнул он и сделал шаг ко мне.

Я испуганно отшатнулась.

Почти мгновенно лицо его разгладилось, глаза сделались огромные и умоляющие.

– Пожалуйста, Мегги, – заканючил он, – Пожалуйста! Я так проголодался! – В голосе явственно сквозила угроза, – Мамочка меня тоже не покормила…

– Ладно, только заткнись!

Грубые слова вырвались у меня от страха и от жаркого стыда за то, что я боялась. Итана, своего четырехлетнего братишку. Я не понимала, что это за дьявольские смены настроения, и боялась, как бы это не вошло в привычку.

Может, он просто расстроился из-за того, что случилось с мамой? Может, если нахаленка покормить, он уснет и оставит меня в покое на целый вечер?

Я бросилась к холодильнику, достала пиццу и запихнула ее в духовку.

Пока пицца разогревалась, я попробовала оттереть лужу растительного масла под холодильником. Интересно, как это оно пролилось? Вот и пустая бутылка в мусорке… После уборки от меня ужасно воняло, но пол так и остался скользким – полностью пятно не отмылось.

Дверца духовки скрипнула. Я резко обернулась: Итан пытался влезть внутрь!

– Итан! – Я схватила его за локоть и оттолкнула в сторону, не обращая внимания на возмущенные вопли протеста, – Что ты делаешь, дурачок? Обожжешься!

– Голодный!

– Сядь на место! – рявкнула я, швыряя его на стул.

А он замахнулся на меня, неблагодарная бестолочь!

Я едва сдержалась, чтобы не ударить в ответ.

– Какой же ты сегодня мерзкий! Сиди тихо, сейчас я тебе все подам.

Я поставила перед ним пиццу, и маленький негодник набросился на еду, точно дикий зверек, не дожидаясь, пока хоть немного остынет. Я изумленно наблюдала, как братишка разрывал пиццу на куски, будто изголодавшийся пес, и заглатывал, практически не жуя. Вскоре он весь перемазался сыром и соусом, а пицца стремительно исчезала. За две минуты он подъел все до крошки, облизал пальцы и хмуро посмотрел на меня.

– Все равно голодный.

– Ничего ты не голодный, – Я с трудом пришла в себя, – Хватит, иначе стошнит. Иди к себе, поиграй.

Он надулся; кожа у него как будто потемнела, сморщилась, пухлое детское тельце стало тщедушным и жалким. Без всякого предупреждения он спрыгнул со стула, подскочил ко мне и впился зубами мне в ногу.

– Ай!

Боль пронзила мне икру, точно электрический ток.

Я схватила Итана за волосы и попыталась отодрать от себя, но он вцепился как пиявка и только крепче стиснул зубы. В ногу как будто вонзились осколки стекла. Слезы затуманили мне взгляд, ноги подкосились от боли.

– Меган!

В дверях стоял Робби с рюкзаком за спиной, а зеленые глаза расширились от ужаса.

Итан разжал зубы и обернулся на крик. Губы его были перемазаны кровью. При виде Робби он зашипел и… Не знаю, как это описать… по-паучьи взбежал вверх по лестнице и скрылся из виду.

Меня так трясло, что пришлось сесть на диван. Нога ныла от боли, я испуганно хватала ртом воздух. На джинсах расплывалось алое пятно, как страшный живой цветок. Я в изумлении уставилась на кровь, внутри все похолодело.

Робби в три прыжка преодолел кухню, склонился надо мной и ловко, со знанием дела принялся закатывать мне штанину.

– Робби, – прошептала я, пока он на удивление бережно работал длинными пальцами, – Что происходит? Кругом безумие. Итан только что набросился на меня… как дикая собака.

– Это не твой братишка, – пробормотал Робби, сдвигая ткань над коленкой. Под штаниной открылась кровавая ссадина. Овальный след острых зубов сочился кровью, кожа вокруг наливалась багровым цветом. Роб негромко присвистнул, – Плохо. Жди здесь, я быстро.

– Можно подумать, я куда-то убегаю, – машинально откликнулась я и лишь потом осознала, что он только что сказал, – Погоди-ка. В каком смысле, не Итан? А кто же?

Роб проигнорировал мои вопросы, покопался у себя в рюкзаке и вытащил длинную зеленоватую бутылку и миниатюрный хрустальный бокал. Я нахмурилась. Зачем ему сейчас шампанское? Меня только что укусили, больно! Мой младший брат превратился в чудовище!

Праздновать уж точно нечего.

С чрезвычайной осторожностью Робби налил шампанское в бокал и понес ко мне, стараясь не расплескать ни капли.

– Держи, – Бокал сверкнул хрусталем, – Выпей это. Где у вас полотенца?

Я с подозрением приняла напиток.

– В ванной. Только белые не трогай, это мамины любимые.

Роб ушел, а я уставилась в миниатюрный бокальчик. Жидкость внутри – едва на один глоток – совсем не похожа на шампанское. Я ожидала что-то белое или розовое, с пузырьками, однако напиток насыщенного темно-красного цвета больше походил на кровь. Над влагой мерцала и тонко курилась таинственная дымка.

– Что это?

Робби вернулся из ванной с белым полотенцем, подбежал ко мне и закатил глаза.

– Неужели обязательно все выспрашивать? Это боль уймет, да пей уже!

Я осторожно принюхалась, ожидая почувствовать нотки роз, или ягод, или чего-нибудь сладкого, смешанного с алкоголем.

Жидкость ничем не пахла. Совершенно ничем.

Ну ладно. Я подняла бокал в безмолвном тосте: «С днем рождения меня!»

Один глоток – и все органы чувств затопила буря ощущений. На вкус не ощущалось ничего… и все на свете. Сумерки и туман, лунный свет и мороз, пустота и жажда. Комната поплыла, и я опять упала на диван, настолько крепким оказалось странное шампанское.

В глазах у меня помутилось, я едва осознавала окружающую действительность. Меня одновременно и подташнивало, и клонило в сон.

Когда в голове немного прояснилось, Робби уже почти забинтовал мне ногу. Я даже не помнила, обработал ли он рану. Меня сковало отупляющее недоумение, как будто на мысли набросили одеяло; было трудно сосредоточиться.

– Вот так, – Робби выпрямился, – Готово. Хотя бы нога у тебя не отвалится, – Он смерил меня оценивающим взглядом, – Как ты себя чувствуешь, принцесса?

– Угум, – бессвязно пробормотала я, силясь стряхнуть с мозга паутину оцепенения.

Я что-то позабыла, что-то важное… Почему это Робби бинтовал меня? Я порезалась?

Внезапно я подскочила.

– Итан меня укусил! – с вновь нахлынувшей яростью возмутилась я и набросилась на Робби, – А ты… ты сказал, будто это не Итан! Что ты имел в виду? Что происходит?

– Успокойся, принцесса, – Робби швырнул окровавленное полотенце на пол и уселся на табурет, – Я надеялся, до этого не дойдет. Сам виноват, наверное. Нельзя было сегодня тебя одну оставлять.

– О чем ты?

– Ты не должна была этого видеть, ничего этого, – продолжал Робби, к моему полнейшему недоумению. Он как будто обращался не ко мне, а разговаривал сам с собой, – Зрение у тебя всегда ясное, это дар. И все равно, я не ожидал, что они и за твоей семьей начнут охоту. Это все меняет.

– Роб, если ты мне не скажешь, в чем дело…

Робби посмотрел на меня. В глазах сверкнуло хищное лукавство.

– Ты действительно этого хочешь? – спросил он тихо и с угрозой, и у меня мурашки побежали, – Если начнешь все видеть, перестать уже не сможешь. Знание сводит людей с ума, – Он вздохнул, и угроза в его глазах погасла, – Не хочу, чтобы с тобой такое случилось, принцесса. Понимаешь, это ведь не обязательно. Можно сделать так, чтобы ты все это забыла.

– Забыла?

Он кивнул и протянул мне странное шампанское.

– Дурман-вино. Ты только что попробовала. Один бокал – и все станет как раньше, – Он покачал бутылку в руке, наблюдая, как плещется внутри жидкость, – Один бокал – и все станет как обычно. Поведение твоего брата больше не будет казаться странным, ты не запомнишь ничего пугающего или необычного. Ты же знаешь поговорку? «Многие знания – многие печали», правильно?

Хоть я мало что понимала, но от этих слов негодование вскипело с новой силой.

– Значит, ты хочешь напоить меня… этим? Чтобы попросту забыть про Итана? Забыть брата? Это ты мне предлагаешь?

Он приподнял брови.

– Ну если так говорить…

Злость, горячая и неудержимая, прогнала всякий страх. Я стиснула кулаки.

– Конечно, я не собираюсь забывать Итана! Он мой брат! Ты что, совсем бесчеловечный? Или просто идиот?

К моему изумлению, по его лицу расплылась ухмылка. Он выронил бутылку, подхватил на лету и поставил на пол.

– Первое, – тихо ответил Робби.

Я опешила.

– Что?

– Бесчеловечный. Не человек, – Он все так же ухмылялся во все сверкающие в сумеречном свете зубы, – Я тебя предупреждал, принцесса. Я не такой, как ты. А теперь и брат твой не такой.

Внутри у меня все сжалось от ужаса.

– Итан? Что ты говоришь? Что с ним не так?

– Это не Итан, – Робби откинулся назад и скрестил руки на груди, – Существо, которое напало на тебя, – подменыш.