Онлайн чтение книги Большой куш Clean Break
Глава 6

Рэнди Кеннан сидел за рулем своего «седана», пряча лицо за газетой. Ждать пришлось недолго. Ровно в восемь сорок входная дверь открылась. Из дома вышел Марвин Ангер и, не глядя по сторонам, повернул в западном направлении. Рэнди подождал еще пару минут. Когда Марвин дошел до угла и свернул к центру, Рэнди вылез из машины и вошел в дом.

Услышав тихий стук, Джонни открыл дверь. В руках он держал чашку кофе.

— Хорошо, что ты получил мою записку, — сказал он, улыбаясь и пропуская Рэнди в квартиру.

Полицейский тоже улыбнулся.

— Еще кофе найдется? — спросил он.

Джонни кивнул и направился в кухню. Рэнди пошел вслед за ним.

— Что стряслось? — спросил полицейский. — Мы же договорились встретиться вечером?

— Ничего не стряслось. Просто я хотел сначала поговорить с тобой с глазу на глаз.

Рэнди взял чашку кофе и сел в кресло.

— Остальные как — в порядке?

— Все нормально. Просто хотел поговорить с тобой наедине.

Джонни помедлил, пристально глядя на Рэнди.

— Значит, так, — начал он. — Карты все — на столе. Посмотрим, что у нас складывается. Основной груз в деле ложится на наши с тобой плечи. И ты — единственный, на кого я могу полностью положиться. Нет, — быстро поправился он, заметив удивленный взгляд Рэнди, — не то чтобы я не доверял остальным. Свою часть работы они знают. Просто роль у них небольшая — как раз им по зубам. Ангер пошел раздобыть пять кусков. Деньги мне нужны сегодня, чтобы расплатиться с парнями, которые помогут мне на ипподроме. Так, хорошо. Ангер нам нужен, поэтому он и в деле. Большой Майк нам тоже нужен, и на него можно положиться. Человек он, конечно, старый, усталый и духом упал, да и вообще проблем у него, наверно, море. Но в нашем деле ему цены нет, и он нас не подведет. То же самое могу сказать о Джордже.

Он замолчал и подлил себе кофе.

— К чему ты клонишь? — недоуменно спросил Рэнди. — Мы ведь это уже обсудили.

— Правильно. Обсудили. Но из-за Питти возникла новая проблема — его жена. Сам-то Джордж прекрасно знает, что он должен сделать, и все сделает. Доверять ему можно. Но вся эта история с его женой не может меня не беспокоить. Ты знаешь, что случилось после того, как вы тогда уехали?

Минут десять Джонни рассказывал о случившемся, и, когда он описывал сцену, разыгравшуюся между ним и Шерри Питти, Рэнди пару раз осклабился. Он не прерывал Джонни, но, когда тот закончил рассказ, не удержался от комментария:

— Ну что ж, бабенка она похотливая, а Джордж ее не удовлетворяет. Вот и все. И еще она любит совать нос не в свое дело.

— Может, ты и прав. Но эта баба меня беспокоит. Что-то тут не так. Неспроста она приходила, не похожа она на ревнивую жену, да и Джордж не похож на гуляку.

— Ладно, — сказал Рэнди. — Ты говоришь, она появится тут в два часа. Так? У тебя целый день, чтобы выяснить, что к чему. Ну так, может, ее — того?.. Баба она с дурью, но, сам посуди, Джонни…

— Дело не в этом. Прийти-то она придет, но вот узнать мне у нее вряд ли что удастся. Да и не хочу я, честно говоря, чтобы она приходила. Во-первых, у меня сегодня дела поважнее. В половине второго надо встретиться с Ангером, взять у него деньги, а потом заплатить кому надо.

— И что из этого? — спросил Рэнди. — Я что-то тебя не пойму. Ты не хочешь встречаться с девкой? Черт, Джонни, тюряга на тебе плохо сказалась. Да любой другой на твоем месте…

— Ты не понял, — обрезал его Джонни. — Если бы ты с ней пообщался, сам бы понял, что она баба доступная. И будет с любым… Ладно, давай без подробностей. Только вот что: я на это не гожусь. У меня голова совсем другим занята.

— Хочешь сказать — другой? — вскинул глаза Рэнди.

— Это не важно. Но я предлагаю вот что. Мне с ней не справиться. А вот ты, ходят слухи, умеешь обращаться с дамочками. Вот и будь здесь, когда она появится. Раскручивай ее как можешь. Если она что-то затевает, мы должны это знать. Не пойму почему, но у меня такое чувство, что с ней что-то не так.

Рэнди задумался, потом сказал:

— Ты думаешь, Питти обставить нас хочет?

— Нет. Джордж тогда не притворялся. Он больше нас удивился, когда увидел ее. Но похоже, она что-то задумала — и я от этой мысли никак не могу избавиться. Так или иначе, надо все выяснить.

Рэнди встал и тряхнул кофейником. Убедившись, что кофе больше нет, он поставил его на место и повернулся к Джонни.

— Значит, говоришь, она появится около двух? И виски любит?

— Точно. И вот что еще, Рэнди. Эта девочка и поддать не прочь, и перепихнуться с одним-другим, но обращаться с ней нужно нежно. Ей нравится, чтобы в нее влюблялись, а не просто трахали. Может быть, ей дома этого и не хватает.

Рэнди хмыкнул.

— Ладно, — сказал он, — я уж знаю, как действовать с такими дамочками. Что-нибудь выпить здесь найдется?

Джонни засмеялся:

— Ты что, забыл, у кого ты в доме?

— И то, — улыбнулся Рэнди. — Ладно, захвачу пару пузырей и буду здесь в половине второго.

Джонни снял ключ с колечка.

— Отлично, — сказал он. — Вот ключ. Когда придешь, меня не будет. Но что бы вы тут ни делали, ты должен ее выпереть отсюда до шести — до прихода Марвина. И прибрать за собой не забудьте.

* * *

Они приехали с интервалом в пятнадцать минут. Первым прибыл невысокий коренастый крепыш с потухшей сигарой в толстых, неестественно красных губах. На его круглой и лысой как колено голове красовалась серая пропотевшая фетровая шляпа, сдвинутая на затылок. За ним появился маленький худой человечек чахоточного вида, с непомерно крупной головой, которая болталась на тонкой шее, как будто была готова вот-вот отвалиться.

Они прошли через бар, кивнув высокому мужчине, сидевшему на табурете у стойки, миновали коридор и, дойдя до последней двери, тихо постучали в нее три раза.

Дверь открыл стройный широкоплечий мужчина в халате из китайского шелка и в шлепанцах, надетых на шелковые носки. Это был Вэл Кэннон. Он держал в руках стакан виски с содовой, но гостям выпить не предложил. Скрестив длинные ноги, Вэл устроился в широком кожаном кресле. В квартире работал кондиционер, окно было закрыто и задернуто массивной шторой. Из-за почти полного отсутствия мебели было невозможно понять, гостиная это или офис.

Крепыш заговорил первым:

— Значит, так. Я говорил со Штайнером. Лео его хорошо знает. Как я и думал, он задолжал Лео довольно крупную сумму.

— Надо думать, — сказал Вэл. — Дальше.

— Лео немного рассказал. Но я узнал вот что. Этот легаш, Кеннан, сказал ему, что в конце месяца рассчитывает получить хороший кусок. Ну, я сказал Лео, чтобы он надавил на легавого. Он ему позвонил. В общем, легавый говорит, что заплатить Штайнеру сможет только в конце недели. Не то чтобы он зуб дал, но Лео чует, что до понедельника деньги у легавого появятся.

Вэл задумчиво кивнул. Он поднес стакан к тонким губам и сделал глоток.

— Ну, у тебя что? — спросил он чахоточного.

Тот застыл и вытянулся, словно по стойке «смирно».

— Все было просто, — сказал он. — Просто. Я потолковал с уборщиком. В этой квартире живет тип по имени Марвин Ангер. Он работает клерком в городском суде. Живет в доме уже несколько лет. Холостяк, живет один. Сторож не помнит, чтобы кто-то к нему ходил. Баб не водит. Правильный, в общем.

— Ну а…

— Сейчас скажу, — быстро проговорил чахоточный. — К букмекерам не ходит, по барам не шляется. Выписывает «Уолл-стрит джорнал» — стало быть, играет на бирже. Это все, что я смог узнать.

— А что другие?

Чахоточный пожал плечами.

— Неизвестно, — сказал он.

Он подошел к столу и взял сигарету из ящичка. Крепыш достал из кармана серебряную зажигалку и зажег недокуренную сигару.

— А что у тебя, Вэл?

Кэннон подался вперед.

— Немного, — сказал он. — Вчера виделся с девчонкой. Сегодня после обеда она снова отправится в тот дом. Вроде этот парень, что там кантуется, на нее запал. Звать его Джонни Клэй. Я навел о нем справки. Недавно отмотал срок. Так, мелочь, сявка. Ходка за кражу. Через пару дней проясню момент. Он вроде главный в банде, если это — банда. Пока известно одно — и это она знает от своего мужа, а не от этого Клэя, — а именно: они собираются взять кассу ипподрома. Это точно. Как и когда они планируют налет — никто не знает. Но она уверена, что это — дело решенное. Ее муж — кассир на ипподроме, он тоже повязан. И еще пара своих людей изнутри работают, зуб даю. Что там делает легавый, не знаю. Пока ничего не вырисовывается. И насчет этого Ангера тоже не могу понять, в чем его задача. Может, просто деньги дает на дело. Одно ясно: это — фраера. Судимость — только у Клэя. Кроме этого Клэя, ни у кого неприятностей с законом не было, да и сам Клэй — мелкая шпана.

— Мелкой шпане ипподром брать — кишка тонка, — пробурчал крепыш.

— Я прикинул, и выходит, что сроки падают на конец недели, — раздраженно продолжал Вэл. — Надо сесть им на хвост, и тогда мы заранее узнаем, когда они начнут операцию. А большего нам и не надо. Шансы провернуть это дело у них — один к пятидесяти тысячам. Но я все равно в толк не возьму, как это можно сделать. С другой стороны, этот Питти знает там все ходы-выходы. Если они берут его в дело, значит, что-то хитро затеяли. Только вот что?

Вэл замолчал, встал и вышел из комнаты. Спустя несколько минут он вернулся со стаканом виски и продолжил.

— Ясно одно, — сказал он. — Мы делаем ход только после того, как они закончат операцию. Мое мнение: то, что им пофартит, — это шанс один на миллион. И еще вот что: в день налета мы не должны светиться на Лонг-Айленде. Но если чудо случится и они словят фарт, в городе будет жарче, чем за хвостом реактивного самолета.

Чахоточный затушил сигарету и улыбнулся.

— Да, будет жарко, — сказал он. — Слушай, Вэл, выпить не найдется?

Кэннон в упор посмотрел на него.

— Мы в сламе, чтобы нарыть деньги, а тратить будем каждый врозь, — отрубил он. — Сходи в бар и выпей на свои.

* * *

Шагая к Бродвею, где он должен был сесть на метро, доехать до Пенсильванского вокзала, а там пересесть на поезд до Лонг-Айленда, Джордж Питти стал анализировать все случившееся с ним за последние двадцать четыре часа.

Накануне, в воскресенье, в одиннадцать часов утра, тщательно выбритый, в белой рубашке и синем шерстяном костюме, в начищенных до блеска черных ботинках и без шляпы, он стоял в продуктовой лавке на углу Бродвея и 109-й улицы.

Он взял три хрустящих булочки на свой вкус и полдюжины французских пончиков, которые любила Шерри, и добавил к этому две упаковки кофе с сахаром и сливками и банку с маринованными огурчиками.

Это был его обычный воскресный ритуал. В этот день он всегда вставал первым, принимал душ, брился и отправлялся в деликатесную лавку покупать продукты на завтрак для себя и Шерри. К тому времени когда он после короткой прогулки возвращался домой с утренними газетами, Шерри уже вставала и ждала его.

Он увидел банку с импортными сардинами и собрался было взять и ее, но вдруг сообразил, что тогда может не хватить денег на воскресные газеты.

Возвращаясь домой с пакетом под мышкой, он подумал, что хорошо все-таки, когда есть деньги и можно швыряться ими. Когда у них появятся большие деньги, они будут жить в отеле. Шерри это понравится. А по воскресеньям, вместо того чтобы бежать в соседнюю лавку, можно будет заказывать завтрак в номер.

Они смогут целый день валяться в постели, читать газеты или заниматься другими интересными вещами.

Ему казалось, он знает, чего хочет Шерри. Были бы только деньги…

Он торопился домой. Одна мысль о Шерри всегда вызывала у него страстное желание немедленно ее видеть.

На двери в квартиру его ждала записка. Заболела подруга Шерри, и нужно было ее навестить. Имени подруги она не оставила.

Джорджу Питти пришлось завтракать в одиночестве. Так же, в одиночестве, он провел остаток дня и весь вечер. Около шести Джордж начал волноваться и позвонил по нескольким номерам, где она предположительно могла быть, но нигде ее не застал.

Она наконец появилась около десяти, и, увидев ее, он так обрадовался, что даже не спросил, где она была. Они немного выпили. Шерри сказала, что уже поела, и они легли в постель.

Здесь все произошло, как и в прошлый раз.

Джордж никак не мог взять в толк, почему предстоящее ограбление вызывает у нее столь жгучий интерес. Чтобы удовлетворить ее любопытство, а также по ряду причин личного характера он сообщил ей еще кое-какие подробности. Точный день он не назвал, но из его слов было понятно, что речь идет о неделе — максимум десяти днях. Затем он уснул крепким сном.

Однако на следующий день, по пути на работу, его стали посещать назойливые мысли. Они неотвязно крутились в мозгу, и избавиться от них ему не удавалось.

Выйдя из метро на Пенсильванском вокзале, он взглянул на часы и увидел, что его поезд отходит через восемнадцать минут. У него нестерпимо болела голова.

Он вышел на 34-ю улицу и через минуту очутился в баре.

Если память ему не изменяла, никогда раньше чистого виски до полудня он не пил. Это случилось впервые.

Расправившись со второй порцией, он понял, что опоздал на поезд. Джордж Питти редко позволял себе хватить лишнего. Он так же редко смотрел правде в глаза и старался не замечать ее, если правда эта была не слишком приятной.

И здесь, в баре, выпив на голодный желудок две порции неразбавленного виски, он вдруг решил взглянуть правде в глаза и перестал сопротивляться навязчивым мыслям, что мучили его в метро.

Шерри лгала насчет больной подруги — на этот счет не оставалось никаких сомнений. Он с самого начала знал, что она лжет, но был слишком труслив, чтобы принять все как есть.

Питти сделал знак бармену.

— Еще стаканчик, — сказал он и вдруг неожиданно для себя добавил: — На работу я сегодня не пойду.

Бармен скептически посмотрел на него из-под густых нависших бровей, но тем не менее обернулся и взял бутылку. Он всего насмотрелся на своем веку и придурков всяких повидал немало. А самые законченные из них надирались уже к полудню.

Между третьей и четвертой порциями Джордж пошел к телефону и позвонил на ипподром. Он сказал, что его сегодня не будет, что он заболел, хочет отлежаться дома и надеется, что к завтрашнему дню все пройдет.

Потом он вернулся в бар и заказал еще виски. Зачем обманывать себя? Да, его Шерри — шлюха. Шлюха и обманщица.

Вчера вечером она вернулась домой с размазанной по лицу губной помадой. От нее несло алкоголем. Конечно, она была не у больной подруги, а с мужиком. Хлестала виски и занималась черт знает чем.

Джордж заказал по новой.

Сейчас его не интересовало, кто это мог быть. Достаточно признаться самому себе, что Шерри шляется с другими мужчинами, и это — неопровержимый факт.

Вдруг Джорджу стало жаль Шерри, и он стал винить во всем себя. Если она шляется с другими мужчинами, значит, он для нее плох. На глаза навернулись слезы. Он собрался было поманить бармена, чтобы заказать еще виски, но вдруг поймал свое изображение в зеркале за пирамидой бутылок. В мгновение ока он совершенно протрезвел.

Господи, какой же он идиот! Это самая важная неделя в его жизни, а он торчит в баре и прилюдно хлещет виски. Ему ведь надо было ехать на ипподром. Самая страшная вещь, что он только мог сейчас сделать, — это нарушить сложившийся распорядок своей жизни в последние дни перед операцией.

Джордж быстро встал и направился к выходу, забыв о сдаче. Ладно, ехать на ипподром сейчас уже поздно, но нужно хотя бы что-то съесть и выпить чашку горячего кофе. А потом он пойдет в кино и потихоньку придет в себя. Главное — к вечеру быть абсолютно трезвым.

Сегодня вечером — большая сходка, и ему, Джорджу Питти, надо прийти немного загодя. Важно поговорить с Джонни с глазу на глаз до того, как явятся остальные. Важно уверить Джонни в том, что он, Джордж, их не подведет.

* * *

Полузакрыв глаза, он смотрел на нее. Она лежала на постели, широко раскинув руки и глубоко дыша. Грудь мерно вздымалась, длинные ресницы прикрывали глаза. Господи, какая же она красавица, подумал он.

При этой мысли ему стало хорошо.

Он глубоко затянулся сигаретой и медленно выдохнул, наблюдая за ней сквозь струйку дыма.

Следующая мысль была не столь приятной.

Шлюха. Самая натуральная шлюха. Потаскуха. Господи! Не прошло и часа с ее прихода, как они оказались в постели.

Беда в том, что она красива. Пусть и потаскушка, но он сходит по ней с ума.

Рехнуться можно! Да скажи кто ему, Рэнди Кеннану, что он встретится с бабой, к тому же с чужой женой, поговорит с ней чуток, побарахтается с ней в кровати и вдруг решит, что влюблен, он бы ответил, что место тому — в психушке.

Рэнди был полицейским и мыслил как полицейский. Для него существовали порядочные женщины и порочные. В порочности этой не было сомнений.

Черт, лучше бы ему сюда не приходить! А теперь он втрескался в нее по уши.

Наверное, все произошло потому, что он тоже порочен.

Рэнди швырнул сигарету в дальний угол комнаты, не удосужившись потушить ее. Она упала, брызнув пучком искр. Он наклонился к Шерри и жадным ртом впился в ее полуоткрытые губы, сочные, как раздавленные виноградины.

Она не открыла глаз — только простонала чуть слышно и, протянув руки, обняла его за плечи.

Когда Рэнди наконец оделся, было ровно пять пятнадцать. Напяливая пиджак, он заглянул в ванную.

— Позвоню тебе завтра, детка, — сказал он. — Извини, что не жду, — через пятнадцать минут должен быть в участке. Иначе холку намылят. А отсюда звонить не хочу.

— Беги, — сказала Шерри, надевая туфельку. — Меня самой тут через десять минут не будет. Хочу попасть домой до прихода Джорджа.

Она подняла голову и послала ему воздушный поцелуй. Рэнди улыбнулся и вышел из квартиры.

Натягивая второй туфель, Шерри вспомнила, что надо торопиться. Иначе она опоздает на встречу с Вэлом. Они договорились встретиться в коктейль-холле на Ист-Сайде ровно в половине шестого, а Вэл Кэннон не любит ждать.

Вдруг она поймала себя на мысли, что ей все равно, дождется он ее или нет, и удивилась. Впервые за несколько месяцев она почувствовала равнодушие к Вэлу и к тому, как он себя поведет по отношению к ней.

Затем ее мысли возвратились к Рэнди. К Рэнди Кеннану, полицейскому.

Да что с ней! Почему она не может устоять? Почему всегда влюбляется в мерзавцев? Вот и с Рэнди то же. Она влюблена. Эта мысль осенила ее так же внезапно, как и Рэнди.

Она не торопясь подкрашивала губы перед зеркалом в ванной. Дождется ее Вэл — хорошо. А нет — ей все равно.

Она твердо решила, что если он ее и дождется, то говорить они будут только о предстоящем налете. Больше он от нее ничего не услышит. При этой мысли она невольно улыбнулась. Собственно говоря, узнать ничего не удалось. С шестифутовым красавчиком-ирландцем они обсуждали другие темы — так сказать, личного характера.

Она тщательно привела все в порядок: смыла пудру с раковины, выбросила несколько бумажных салфеток в унитаз и спустила воду. Дверь она оставила незапертой, как велел Рэнди. Ключи лежали на столе в гостиной.

Шерри вызвала лифт, спустилась вниз и торопливо вышла из дома. Не оглядываясь по сторонам, она пошла в восточном направлении.

Джордж Питти уже было сделал шаг с тротуара на противоположной стороне улицы и вдруг застыл. Он побледнел как полотно и вдруг почувствовал, что теряет сознание. Затем, как в замедленной киносъемке, его нога нащупала опору, и он отступил обратно на тротуар.

Когда он шел за своей женой на расстоянии в полквартала от нее, в его помутившемся мозгу стучала только одна мысль: так вот почему Джонни не избил ее.

Он хотел пойти за ней в метро, но вместо этого нырнул в ближайший подъезд: слезы катились по его щекам, и люди косились на него. Джордж сам не понимал, плачет он от жалости к себе или от ненависти к Джонни.