Онлайн чтение книги Леди Элизабет The Lady Elizabeth
Глава 8. 1544

Жизнь при дворе казалась Элизабет настоящим чудом, о каком она прежде могла лишь мечтать – красочная и шумная, совершенно не похожая на прежнюю, и самое главное, девочка теперь могла быть рядом с отцом. Он был центром вселенной не только для нее, но и для всех остальных – рослый, могучий и величественный. Все вращалось вокруг короля, а от него исходил нескончаемый поток любви и заботы. Элизабет привыкла к толпам просителей, которые постоянно теснились в галереях и королевских апартаментах, жаждая получить повышение или просто обменяться словом или кивком с королем, ежедневно направлявшимся со своей свитой в часовню.

Не меньшие знаки внимания оказывали и его дочери. Придворные искали ее благосклонности, кланяясь и расшаркиваясь, когда она проходила мимо. Она наслаждалась ощущением собственной значимости, искренне веря, что остается важной персоной, несмотря на статус незаконнорожденной. Однако она уже достаточно повзрослела, чтобы почувствовать темные стороны придворной жизни: лицемерие, коварные интриги, злословие, раздоры и зависть. И страх – порой почти осязаемый… Да и как могло быть иначе, если недовольство короля означало тюрьму, разорение или даже смерть?

Однако Элизабет предпочитала об этом не задумываться, подобные мысли слишком выбивали ее из колеи. К счастью, вокруг полно было великолепных развлечений – к примеру, первое Рождество для Екатерины в роли королевы, сопровождавшееся роскошными торжествами в Хэмптон-корте. Мачеха пришла в восторг от льняного чепчика, который трудолюбиво вышила для нее Элизабет.

Но в новом, тысяча пятьсот сорок четвертом году король слег из-за больной ноги.

– Можно мне навестить отца? – спросила Элизабет у Екатерины Парр. – Меня беспокоит его здоровье.

– Не сейчас, – рассеянно ответила королева, переставляя в вазах свои любимые цветы. – Он не слишком хорошо себя чувствует, чтобы принимать посетителей.

– Ему станет лучше? – тревожно спросила девочка.

Екатерина с некоторым усилием вернулась с небес на землю.

– Да, конечно, – быстро ответила она с нарочитой уверенностью. – Подожди день-другой, а потом, возможно, тебе разрешат с ним увидеться.

Екатерина сдержала слово, но, когда неделей позже Элизабет наконец пустили в королевские покои, она ужаснулась при виде посеревшего и осунувшегося от боли лица Генриха. Туго забинтованная нога опиралась на скамеечку. Элизабет с трудом отбросила мысль о его скорой смерти, не в силах представить себе мир без отца. Ведь он управлял всем на свете, и без него даже день не смел смениться ночью! Он никак не мог умереть! Это было немыслимо.

Стараясь не морщиться от стоявшей в комнате приторной вони, Элизабет присела в почтительном реверансе.

– Встань, дочь моя, – молвил король. – Прости, что не разрешал тебе прийти. Мне не хотелось, чтобы ты видела меня столь низко павшим.

Он страдальчески пошевелился в кресле, вздрогнув от боли, пронзившей голень.

– Кость никуда не годится, – скривился он. – Она докучает мне с тех пор, как много лет назад меня угораздило сверзиться с лошади. И хуже того, эти никудышные доктора убеждают меня ограничиваться в еде. Они говорят, будто я слишком растолстел. Ты тоже так думаешь, Бесси?

– Нет, сир, – ответила Элизабет. – Я не зашла бы в своих мыслях так далеко.

– Вот и я сказал этим мошенникам, что они зашли слишком далеко! Ха! Ты прямо вся в отца, да, Бесси?

Элизабет улыбнулась. Ей нравилось, когда отец называл ее Бесси и смеялся с ней вместе. Она знала, что он ее любит, и переполнялась блаженным ощущением счастья и безопасности.

– Не волнуйся, – молвил король. – Через пару дней я снова буду на ногах, здоровый как лошадь. А пока присядь и расскажи, чему ты в последнее время училась.

– Я изучала Цицерона, – гордо заявила Элизабет.

– Appetitus rationi pareat – можешь перевести?

– Да, сэр. Пусть желаниями правит разум.

– Хорошее изречение, – сказал он.

Пожалуй, ему самому стоило следовать тому же принципу, когда он добивался расположения ее матери, не задумываясь о последствиях своей безрассудной страсти. Впрочем, тогда он был моложе и считал себя непобедимым образчиком силы и мужественности. «А теперь, – печально подумал он, – я лишь преждевременно состарившаяся развалина. Да хранит меня Бог, пока не повзрослеет мой маленький сын».

– Saepe ne utile quidem est scire quid futurum sic, – грустно процитировал король.

Элизабет неуверенно взглянула на него.

– Это мне тоже перевести, сэр? – нерешительно спросила она.

– Да-да. – Генрих вымученно улыбнулся.

– Часто, – сказала девочка, тщательно подбирая слова, – нет пользы знать, что будет потом.

– Еще один трюизм, – заметил король, – и, увы, столь же верный. Цицерон знал, что говорил.

– Мне особенно нравится другое высказывание, – сказала Элизабет. – Semper eadem – всегда одно и то же. Надеюсь, всегда будет одно и то же, и я всегда буду любить вас, королеву и моего брата-принца.

– Рад слышать, что ты столь предана долгу, дитя мое, – ответил Генрих, простирая руку, отягощенную многими перстнями, и гладя девочку по плечу. – Мне очень понравился твой подарок королеве. Сшей мне такой же ночной колпак. – Глаза его озорно блеснули.

– Сэр, я вовсе не хотела вас обойти! – взволнованно возразила Элизабет. – Я просто хотела выразить свое почтение королеве за ее доброту.

– Я просто пошутил, Бесси! – улыбнулся Генрих, посверкивая заплывшими жиром голубыми глазками. – Конечно, ты так и сделала, а я аплодирую твоему усердию, ибо знаю, что ты терпеть не можешь рукоделие!

В дверь постучали.

– Входи, Кейт! – крикнул король.

Явилась королева с серебряной чашей под крышкой.

– Эльберри, сэр, – сказала она, ставя чашу на столик возле кресла и подавая королю серебряную ложечку.

– Ты хорошая жена, Кейт, – улыбнулся он, жадно пробуя десерт.

– Что это, сэр? – поинтересовалась Элизабет, у которой от запаха потекли слюнки.

– Никогда не ела эльберри, Бесси? – спросил король, протягивая ложку. – Что-то вроде хлебного пудинга с фруктами. Попробуй.

– Вкусно, – сказала девочка.

Ее приводило в трепет столь близкое общение с отцом на домашний манер, так как обычно королевская трапеза превращалась в торжественную церемонию.

– Съешь еще ложку, – предложил король.

– Кушайте сами, сэр, вам нужно укрепить силы, – возразила Екатерина.

Она грациозно прошла в другой конец комнаты, разгладила покрывало и взбила подушки.

– Вот видишь, как со мной обращаются, Бесси, – посетовал Генрих. – Твоя добрая мачеха, похоже, забыла, кто я такой.

– Простите, сэр, я вовсе не хотела! – воскликнула Екатерина.

– Знаю, Кейт, – улыбнулся тот. – Успокойся, я просто пошутил. А теперь помоги мне подняться – пойду прилягу. Элизабет, можешь доесть.

Отдав ей ложку, он попытался привстать в кресле, схватившись за подлокотники.

– Плохо, – прохрипел он, снова садясь. – Сил нет.

– Позвать камердинеров, сир? – озабоченно спросила королева.

– Нет, Кейт, не стоит их беспокоить. Им незачем видеть меня таким. Элизабет, можешь идти. Налегай на Цицерона – он еще не раз тебя вознаградит.

Проглотив остатки эльберри, Элизабет присела в реверансе и выскользнула из комнаты.

– Думаю, у нас есть повод гордиться юной леди, – сказал Генрих Екатерине, когда за девочкой закрылась дверь. – Мы еще сделаем из нее доктора!

Улыбнувшись, Екатерина подала ему кубок с вином.

– Мэри тоже изменилась к лучшему, – продолжал он. – Твое общество пошло ей на пользу, Кейт.

– Если позволите сказать, сэр, Мэри давно пора замуж. Если бы вы сумели найти ей мужа… Ей уже двадцать восемь, и она тоскует по замужеству и детям.

Генрих нахмурился:

– Я уже думал об этом – обсуждал варианты, вел переговоры… Боюсь, ее статус незаконнорожденной закрывает ей путь к королевскому союзу, но пока не нашлось придворного, которому я мог бы предложить ее руку. Но я буду помнить.

– Ваше величество, вы, как всегда, заботитесь о ваших детях, – заметила Екатерина, садясь рядом и берясь за шитье.

– Мне хотелось поговорить с тобой наедине, Кейт, – поколебавшись, угрюмо молвил король. – Должен выйти новый закон о престолонаследии, учитывающий наш брак и прочее. Мои советники сочли это разумным.

Он не стал говорить ей, что те настояли на обеспечении престолонаследия в любом случае, ибо опасались, что принц умрет от детской болезни, как часто случалось с детьми. «Они считают, что я долго не протяну, – подумал король, – хотя и не осмеливаются высказать этого вслух, ибо предсказывать смерть короля – высшая степень измены».

Генрих глубоко вздохнул. То, что он собирался сказать Екатерине, крайне унижало его самого, но иного выхода не оставалось.

– Закон ссылается на то, что наш союз может быть благословлен рождением детей, – сказал он. – Не бойся, я на это не рассчитываю. Я не сумел стать тебе хорошим мужем и вряд ли смогу в будущем.

Глаза Екатерины наполнились слезами. Она догадывалась, чего стоили ему подобные слова.

– Конечно же сможете, сэр, – поспешно возразила она. – Просто сейчас вы больны и вам не хватает сил. Но если ваше выздоровление затянется – что ж, я буду счастлива тем, что есть.

Король грустно улыбнулся и погладил ее по руке.

– У меня никогда не было столь милой моему сердцу жены, как ты, Кейт, – тихо сказал он. – Ты свет очей моих, опора моей старости. Я и мои дети во многом тебе благодарны. И ты наверняка рада будешь узнать, что, когда новый закон вступит в силу, Мэри и Элизабет вновь займут место в очереди на трон после Эдварда.

Миловидное лицо королевы осветилось радостью.

– О сэр, вы прекрасно понимаете, что это значит для них обеих.

– Я намерен передать трон моим наследникам, – продолжал Генрих, – а не королеве Шотландии, внучке моей сестры Маргарет. Ее я предназначаю в жены Эдварду, и ни один шотландец от Джедборо до Инвернесса не сможет мне помешать. Шотландия будет моей, и короны объединятся.

– Не означает ли это войну? – осведомилась Екатерина.

– Возможно, – мрачно ответил Генрих. – Но поживем – увидим. Пока же я намерен предоставить моим дочерям право на трон после Эдварда, а вслед за ними – наследникам моей сестры Марии, Брэндонам и Греям. Но до этого никогда не дойдет. Эдвард женится, и у него будут дети, и я могу даже найти мужа для Мэри. – Он улыбнулся жене. – И для Элизабет тоже, если Бог дарует мне столь долгие годы.

– Элизабет рассказывает всем подряд, что никогда не выйдет замуж, – поделилась секретом Екатерина.

– Девичья скромность, да? – усмехнулся Генрих. – Вполне ей подобает. Но она передумает через несколько лет, когда припрет!

– Сир! – покраснела его жена. – Ради всего святого! Серьезно, милорд, похоже, она уже все для себя решила.

– Ну, тогда я решу по-другому, – рассмеялся король. – Она еще слишком мала, чтобы разбираться в этом. Пусть подрастет. Замужество – естественное состояние женщины. Погоди, пока ей не понравится какой-нибудь мужлан!

Королева улыбнулась.

– Что касается дочерей вашего величества, – молвила она, – значит ли это, что их восстановят в законных правах на престол?

Король нахмурился:

– Нет, Кейт. Иначе я непременно разворошу змеиное гнездо. Они обе – плод незаконных союзов, и я не отменю решений, которые уже принял. Но я король, и, если бы мне захотелось надеть на шест свою шляпу и объявить его моим наследником, я в полном праве так поступить. И потому я могу сделать наследницами своих дочерей, пусть даже незаконнорожденных.

– Ваша мудрость, как всегда, безупречна, ваше величество, – польстила ему Екатерина.

Генрих откинулся в кресле, довольный, что выбрал лучший вариант из возможных.

– Я снова стану наследницей? – От удивления Элизабет даже забыла об этикете и пренебрегла отцовским титулом.

Король воспользовался возможностью сообщить хорошие новости ей и Мэри за ужином в его личных покоях, в присутствии лишь королевы и архиепископа Кранмера. Скатерть убрали, слуги удалились, и все закусывали сладким печеньем, запивая его вином с пряностями, известным как вино Гиппократа[10]Вермут..

На глазах Мэри выступили слезы. Королева Екатерина тоже чуть не расплакалась от радости, глядя на сестер.

– Да, – великодушно ответил король, – но только после Эдварда и его наследников. Потом, Мэри, будешь ты и твои наследники, а за тобой настанет черед Элизабет.

– И мои наследники, сир? – спросила Элизабет.

– Разумеется. Но ходят слухи, юная Бесси, будто ты не собираешься выходить замуж, так что, скорее всего, наследников у тебя не будет, – подмигнул ей король.