Онлайн чтение книги Женщина в озере The Lady in the Lake
Глава 31

Она все еще была в пальто и стояла рядом с дверью. Я прошел мимо нее в квадратную комнату с широкой кроватью у стены и минимумом прочей мебели.

Маленькая лампа на подоконнике бросала приглушенный свет. Окно было открыто.

Женщина сказала:

– Итак, садитесь и говорите. – Она заперла дверь и села в уродливое кресло-качалку в противоположном углу комнаты. Я уселся на диван.

Справа от меня находился открытый дверной проем, завешенный зеленой портьерой. По-видимому, он скрывал вход в ванную комнату.

Скрестив руки на груди, женщина откинула голову на спинку качалки. Ее глаза из-под длинных накрашенных ресниц изучали меня. Брови были тонкими, выгнутыми и такими же темными, как волосы. Спокойное замкнутое лицо. Полное таинственности. Оно не выглядело как лицо человека, способного выставлять свои чувства напоказ.

– У меня было совсем другое представление о вас, – сказал я. – По описанию Кингсли.

Ее губы слегка скривились. Она не ответила.

– И по описанию Лэвери, – продолжал я. – Это доказывает, что разные люди говорят на разных языках.

– Для подобных разговоров у меня нет времени, – перебила она. – Что вы хотите знать?

– Он нанял меня, чтобы вас найти. Я старался это сделать. Предполагаю, вам это известно?

– Да, от его секретарши. Она сказала по телефону, что ваша фамилия Марлоу, и описала мне шейный платок.

Я снял платок, свернул его и засунул в карман. Потом сказал:

– Я узнал кое-что о местах ваших остановок. Не очень много. Мне известно, что вы оставили машину в отеле в Сан-Бернардино и встретились там с Лэвери. Я знаю, что вы послали телеграмму из Эль-Пасо. А что вы делали потом?

– Мне ничего от вас не нужно, кроме денег, которые мне послал Кингсли.

Не вижу оснований, почему вас должны интересовать мои дела и пути.

– Не буду спорить с вами по этому поводу, – сказал я. – Вопрос лишь в одном: нужны вам деньги или нет?

– Ну, хорошо. Мы поехали с Лэвери в Эль-Пасо, – начала она усталым голосом. – Тогда я собиралась выйти за него замуж. Поэтому и послала телеграмму. Вы читали телеграмму?

– Да.

– Ну а потом я изменила свои намерения. Попросила; Лэвери уехать домой и оставить меня одну. Он устроил мне сцену.

– И уехал один?

– Да. Почему бы нет?

– И что вы делали потом?

– Отправилась в Санта-Барбару и несколько дней провела там. Немного больше недели. Потом в Пасадене. То же самое. Потом в Голливуде. Потом приехала сюда, это все.

– И все это время вы были в одиночестве?

Она немного помедлила, потом сказала:

– Да.

– Без Лэвери? Все время без него?

– После того, как он уехал.

– И какова была ваша цель?

– Что значит, какова цель?

– Зачем вы ездили по этим городам, не давая о себе вестей. Разве вы не знали, что ваш муж в большой тревоге?

– Ах, не говорите о моем муже, – сказала она холодно. – Признаюсь, я не очень ломала над этим голову. Ведь он думал, что я в Мексике. А цель у меня была одна: мне нужно было подумать. Моя жизнь превратилась в безнадежную путаницу. Мне надо было побыть где-нибудь одной и попробовать привести свои мысли в порядок.

– Но вы же до этого провели целый месяц в доме на озере Маленького фавна? Что же вы там не попытались добиться того же порядка?

Она смотрела на свои туфли, потом взглянула на меня и серьезно кивнула.

Волосы упали ей на щеки. Она подняла руку, откинула волосы и потерла висок.

– Я подумала, что мне нужно уехать в новое, незнакомое место, – сказала она. – Не обязательно интересное. Лишь такое, где меня никто не знает.

Никаких контактов. Место, где я смогу быть одна.

– Ну и как далеко вы продвинулись?

– Не очень далеко. Но к Деррису Кингсли я не вернусь. А он хочет, чтобы я вернулась?

– Не знаю. А зачем вы приехали сюда? В город, где живет Лэвери!

Она прикусила косточку пальца и посмотрела на меня.

– Я хотела снова его увидеть. Я не могу выкинуть его из головы. Я не люблю его, нет. И все-таки, на особый лад я его, пожалуй, люблю. Но не думаю, чтобы вышла за него замуж. Разве это не сумасшествие?

– Это не сумасшествие. И в этом есть смысл. Но уехать из дома и жить в жалких гостиницах – в этом нет смысла. Ведь вы уже много лет не жили с Кингсли, вели свою собственную жизнь, я правильно понял?

– Но я должна была побыть одна, чтобы все до конца осмыслить, – сказала она с отчаянием и снова укусила себя за палец, на этот раз сильно. – Пожалуйста, отдайте мне деньги и уходите!

– Разумеется. Сейчас. Не было ли какой-нибудь причины, почему вы уехали с озера Маленького фавна именно в тот момент? Например, чего-либо связанного с Мюриэль Чесс?

Она посмотрела изумленно. Но так смотреть умеет каждый.

– Боже мой, о чем вы говорите? Эта глупая маленькая мещанка? Что у меня могло быть с ней общего?

– Я подумал, может быть вы с ней поссорились, из-за Билла?

– Билла? Билла Чесса? – Она выглядела еще более изумленной. Слишком изумленной.

– Билл утверждал, что вы его домогались! Она откинула голову и расхохотались. Это был какой-то жестяной, ненатуральный смех.

– Боже избави, этот грязный пьяница! – Внезапно ее лицо стало серьезным. – Что случилось? Что означает ваша таинственность?

– Может быть, он и грязный пьяница, – сказал я. – Но полиция считает его к тому же и убийцей. Убийцей своей жены. Ее нашли в озере. Утонула месяц назад!

Она облизнула губы, склонила голову набок и уставилась на меня.

Воцарилось долгое молчание. Влажное дыхание Тихого океана вливалось в комнату.

– Это меня не удивляет, – сказала она наконец. – Значит, этим кончилось!

Они часто ужасно ссорились. Вы думаете, что это как-то связано с моим отъездом?

– Это не исключено.

– Я не имею к этому никакого отношения, – сказала она серьезно, покачав головой. – Все было именно так, как я вам рассказываю. И не иначе.

– Мюриэль мертва, – сказал я. – Утонула в озере. Похоже, вас это мало волнует, а?

– Я эту женщину почти не знала, – ответила она, пожимая плечами. – Она жила очень замкнуто. И в конце концов...

– Вам известно, что она когда-то работала медсестрой у доктора Элмора?

Теперь вид у нее был совсем ошеломленный.

– Я никогда не ходила на прием к доктору Элмору. Пару раз была в гостях у Элморов, очень давно. Я... о чем вы, собственно, говорите?

– Мюриэль Чесс на самом деле звали Милдред Хэви-ленд, она была медсестрой доктора Элмора.

– Странное совпадение, – сказала она задумчиво. – Я вспоминаю, Билл встретил ее в Риверсайде. Не знаю, при каких обстоятельствах и откуда она взялась. У доктора Элмора, говорите? Но какое это имеет значение?

– Никакого, – сказал я. – Я думаю, это просто совпадение. Такие вещи случаются. Ну, теперь вы видите, что мне надо было с вами поговорить.

Мюриэль нашли в озере, вы уехали, и Мюриэль оказалась Милдред Хэвиленд, которая некогда была связана с доктором Элмором. Так же, как и Лэвери, хотя на иной лад. А Лэвери живет напротив доктора Элмора, через улицу. У вас не было впечатления, что Лэвери раньше знал Мюриэль?

Она задумалась, закусив верхнюю губу.

– Он видел ее, когда приезжал к нам на озеро, – сказала она наконец,но, судя по его виду, я бы не подумала, что он знал ее раньше.

– Он так и должен был себя вести, если учесть, что он был за человек.

– Я не думаю, чтобы Крис имел какое-то отношение к доктору Элмору,возразила она. – Вот жену доктора он знал, но с самим доктором вряд ли был знаком. Тем более, откуда ему было знать медсестру доктора?

– Ну, что ж, боюсь, что все эти сведения мало помогут мне, – сказал я. – Но вы хоть видите, что мне было необходимо поговорить с вами? Пожалуй, я теперь могу отдать вам деньги.

Я достал из кармана конверт, подошел к ней и положил ей на колени. Она не дотронулась до него. Я снова сел.

– Вы играете эту роль бесподобно, – улыбнулся я. – Такая выбитая из привычной колеи женщина с легким оттенком горечи и отрешенности. Как все-таки заблуждаются люди в оценке вашего характера! Они считают вас маленькой дурочкой, лишенной самообладания и способности трезво мыслить.

Однако они действительно заблуждаются...

Уставившись на меня широко раскрытыми глазами, она ничего не говорила.

Потом уголки ее губ приподнялись в лукавой улыбке. Она взяла конверт, похлопала им по колену и положила на стол рядом с собой. Все это время она не отводила от меня взгляд.

– Вы прекрасно сыграли и роль миссис Фальбрук. Сейчас, оглядываясь назад, я нахожу, что вы слегка переиграли. Но в тот момент я поверил абсолютно. Эта красная шляпка, которая на блондинке могла бы показаться даже красивой, на этих же темных волосах выглядела кричаще безвкусной, эта косметика, нанесенная неумелой и неуклюжей рукой, эти мелкобуржуазные истерические интонации. А когда вы протянули мне револьвер, я был готов, можно сказать, влип как мальчишка!

Она рассмеялась и спрятала руки в карманах пальто. Ее каблуки легко постукивали по полу.

– Но почему вы вернулись? Для чего вам понадобился этот отчаянный поступок? При свете дня, в такой час, когда вас могли увидеть?

– Значит, вы считаете, что я убила Криса Лэвери? – спросила она спокойно.

– Я не считаю. Я это знаю.

– Почему я вернулась? Вам действительно хочется это узнать?

– Ну, вообще-то это не так уж важно, – уклонился я от ответа. Она снова засмеялась. Это был холодный, резкий смех.

– У него находились все мои деньги. Он дочиста выпотрошил мой кошелек.

Даже серебро забрал. Поэтому я и вернулась. В этом не было ничего опасного.

Я знаю, как он жил. Даже надежнее было еще раз вернуться. Например, чтобы убрать в дом молоко и газеты, оставленные разносчиками на крыльце. В таких ситуациях большинство людей теряет голову. Только не я. Сама не знаю, почему. Если не теряешь голову, то чувствуешь себя гораздо увереннее.

– Понимаю. Вы, конечно, застрелили его накануне ночью. Мне сразу следовало это понять, хотя это не бросается в глаза. Он был выбрит, ведь некоторые молодые люди с жесткой растительностью на лице, ожидая даму на ночь, вторично бреются перед свиданием. Верно?

– Мне приходилось об этом слышать, – ответила она почти весело. – Итак, что же вы собираетесь предпринять?

– Вы самая хладнокровная бестия, какую мне приходилось видеть. Что я буду делать? Передам вас полиции – что же еще? Мне это только доставит удовольствие!

– В этом я не сомневаюсь. – Она говорила теперь быстро, слова почти обгоняли друг друга. – Вас удивило, что я отдала вам пустой револьвер. А почему бы нет? У меня в кармане был второй. Точно такой же!

Ее правая рука появилась из кармана.

Я улыбался. Возможно, это была не самая веселая улыбка в мире, но все же улыбка.

– Вот такие сцены мне всегда казались фальшивыми, – сказал я. – Детектив разоблачает убийцу. Убийца достает револьвер и целится в детектива. Убийца рассказывает детективу всю историю своего преступления, собираясь после этого его убить. Так растрачивается впустую ценное время, даже если дело и кончается выстрелом. Но убийца никогда не делает этого выстрела. Всегда случается что-нибудь, что мешает ему исполнить задуманное. Даже боги не любят таких сцен. Они что-нибудь предпринимают, – и вся сцена идет насмарку.

– Но на этот раз, – сказала она нежным голосом, встала и подошла ко мне поближе, – на этот раз мы сделаем немножко по-другому. Например, я не стану ничего вам рассказывать, не произойдет, также ничего непредвиденного, и я убью вас.

– Тем более не вижу, что могло бы мне в этой сцене понравиться.

– Во всяком случае, вы не трусите! – Она медленно облизала губы, придвигаясь поближе. Ее шаги по ковру были неслышными.

– Нет, я не трушу, – солгал я. – Сейчас поздняя ночь, окно открыто.

Выстрел наделал бы слишком много шуму. До выхода из гостиницы далеко, до него еще надо добраться! Кроме того, стрельба – не самая сильная ваша сторона. Можете с первого раза промазать. Ведь стреляя в Лэвери, вы промахнулись трижды!

– Встаньте! – приказала она. Я встал. – Я буду стрелять с такого близкого расстояния, что не промахнусь. – Она прижала дуло к моей груди. – Вот, видите? Ведь так я не промахнусь, а? Теперь стойте тихо. Поднимите руки вверх и не двигайтесь. Если вы хоть мизинцем шевельнете, я немедленно спущу курок.

Я поднял руки и посмотрел вниз на револьвер. Мне казалось, что мой язык распух, но я еще мог им ворочать.

Левой рукой она ощупала меня и не нашла оружия. Она опустила руку и прикусила губы. Револьвер вдавливался мне в грудь.

– Теперь вам надо повернуться, – сказала она вежливо, как портной на примерке.

– Во всем, что вы делаете, есть какая-то фальшивая нота, – услышал я свой голос. – Вы обращаетесь с оружием как жалкий дилетант. Во-первых, стоите слишком близко ко мне, и, во-вторых, – мне противно это говорить, такой банальной шуткой это выглядит, – но ваш револьвер стоит на предохранителе! Как же это вы не заметили?

Она поверила и попыталась сделать две вещи одновременно: отступила на шаг и переместила большой палец, чтобы проверить положение предохранителя.

При этом она не отводила глаз от моего лица. Это были два очень простых действия, и для обоих требовалась одна секунда. Но мои слова ее рассердили.

Она рассердилась, что я соображаю быстрее ее. Эта секунда замешательства выбила ее из колеи. Она издала тихое восклицание, и в тот же момент я резко опустил руку и рванул ее голову к себе. В то мгновение, когда ее лицо уткнулось мне в грудь, я со всей силы ударил ее по правому запястью. Ребром ладони в то место, где начинается большой палец. Револьвер полетел на пол.

Она хотела повернуть голову, может быть, закричать. Потом она попыталась ударить меня ногой и при этом потеряла равновесие. Я поймал ее за запястье, завел ей руки за спину и начал поворачивать. Она была сильной, но я оказался сильнее. Тогда она откинулась назад и всей тяжестью повисла у меня на руке, которой я охватил ее шею. Одной рукой я не мог ее удержать. Она начала соскальзывать вниз. Мне пришлось наклоняться вслед за ней.

Внезапно я услышал позади себя какой-то шум, похожий на тихие шаги, учащенное дыхание. Или, может быть, скрипнул пол, я не знаю. Потом я услышал звук, какой производят передвигаемые кольца гардин, но я не был в этом уверен и у меня не было времени об этом подумать. Слева от меня появилась какая-то фигура. Мне не было видно ничего, кроме ног. Ног мужчины высокого роста.

Вот и все, что я успел заметить. Взрыв пламени и темнота. Я больше ничего не почувствовал, не понял, что падаю на пол. Пламя и темнота, и непосредственно перед темнотой – острое чувство тошноты.