Онлайн чтение книги Лига перепуганных мужчин The League of Frightened Men
Глава 11

Иногда я считаю чудом, что мы с Вульфом вообще способны ладить. Различие между нами особенно ярко проявлялось за столом. Он был гурман, я – едоком. Он дегустировал, а я – глотал. Не то, чтобы я не мог отличить хорошее от плохого. После семи лет образования по кулинарному искусству Фрица я мог обычно сказать, что является блюдом отличным, а что – непревзойденным. Но оставался факт. Вульфа больше всего привлекала пища, находящаяся во рту и дающая ему вкусовые наслаждения, а для меня самым важным было то, что пища прошла в мой желудок. Чтобы не было недоразумения, я должен добавить: Вульф никогда не обсуждает, что делать с пищей, когда он кончает дегустировать, – он ее уничтожает. Мне приходилось видеть, как при возникновении аппетита он полностью уничтожал десятифунтового гуся за время от восьми до полуночи, а я сидел в углу, ел сандвичи с ветчиной, запивая их молоком, и надеялся, что он подавится.

Когда мы занимались расследованием какого-нибудь дела, я тысячи раз хотел дать ему пинка, наблюдая, как лениво он двигается, к лифту, направляясь наверх в оранжерею, чтобы забавляться со своими растениями, или читает книгу, взвешивая каждую фразу, или обсуждает с Фрицем наиболее рациональный способ хранения сухих трав, когда я мотаюсь до одури, как собака, ожидающая, что он ей подскажет, где же нужная дыра. Я согласен, что он великий человек. Когда он называет себя гением, то имеет право так думать. Я согласен, что он не проиграл ни одной ставки из-за своих пустяковых занятий. Но так как я только человек, я не могу удержаться, чтобы не пожелать дать ему пинка именно потому, что он гений. Иногда я бываю к этому чрезвычайно близок, это когда он говорит вот такие вещи:

– Терпение, Арчи: если ты съешь недозревшее яблоко, твоей единственной наградой будут боли в желудке.

Так вот, в эту среду после ленча я почувствовал себя обиженным. Вульф так и не согласился дать телеграмму Сантини и не хотел помочь мне придумать приманку, чтобы затащить к нам Леопольда Элкаса. Он сказал, что в этом деле есть только два человека, с которыми он чувствует склонность поговорить: Эндрю Хиббард и Поль Чапин, но он еще не готов, чтобы говорить с Чапином, и он не знает, где находится Хиббард, и вообще – жив он или мертв.

Я знал, что Сол Пензер каждый день, утром и после полудня, ходил в морг смотреть трупы, но что он делал еще, я не знал.

Немного позже двух позвонил Фред Даркин. Он сказал, что Чапин побывал в парикмахерской и в аптеке, что городской дик и человек в коричневой шляпе и розовом галстуке все еще были на посту, так что он, Фред, подумывает об организации клуба. Вульф продолжал читать. Приблизительно без четверти три позвонил Орри Кэтер и сказал, что он кое-что достал и хочет показать это нам, может ли он приехать? Я сказал ему «да». Затем, перед самым приходом Орри, еще один телефонный звонок заставил Вульфа отложить книгу. Звонил архитектор Фарелл, и Вульф разговаривал с ним сам. Фарелл сообщил, что он приятно провел ленч с мистером Оглторном, что убедить его было не легко, но, в конце концов, он все же согласился. Он звонит из издательства. Поль Чапин несколько раз пользовался их машинками, и так как есть разные мнения о том, какими машинками он пользовался, то придется взять образцы шрифтов более чем с дюжины машинок.

Вульф напомнил ему, что фабричный номер машинки должен быть проставлен на каждом образце.

Я сказал после того, как мы положили трубки.

– О'кэй, вот один и сдвинулся… Но если даже вы сумеете повесить «предупреждения» на Чапина, это будет только началом. Кончина Гаррисона вне наших возможностей, вы ее привязать не сможете. И я вам говорю, что то же самое произойдет и с Дрейером, если вы не залучите к нам сюда Элкаса и не обработаете его так, чтобы найти дыру в его рассказе. Нас скоро побьют. Какого черта мы еще ждем? Для вас хорошо, вы все время заняты, вы имеете книги, чтобы читать… Но какой же в них прок, все-таки?

Я встал и искоса посмотрел на книгу в руке Вульфа. Эндрю Хиббард, «Бездна памяти».

Я хмыкнул.

– Послушайте, босс…

Вульф ненавидел, когда я его называл боссом.

– Я начинаю кое-что соображать. Я полагаю, что доктор Бартон тоже написал книгу, ну и Кайрон, а может быть, и Драйер. И, уж конечно, Майк Эйерс. А потому я возьму «родстер» и поеду в округ Пайк поохотиться немного на уток, а когда вы покончите с вашим чтением, сразу же телеграфируйте мне, и я быстро возвращусь, мы тогда примемся за это дело с убийствами. Действуйте медленно, не спешите, ведь если съесть яблоко слишком перезревшее, можно получить отравление, или рожистое воспаление, или что-нибудь еще…

Я уставился на него, но никакого результата не увидел, кроме того, что я почувствовал себя дураком, потому что он взял и закрыл глаза, чтобы меня не видеть. Я вскочил со свирепым видом.

– Кой черт!.. Ведь все, о чем я вас прошу, это хотя бы немного взаимодействия… сотрудничества! Одну паршивую телеграмму этому типу в Рим! Я вас спрашиваю, почему я должен работать в таких диких условиях… А тебе какого черта надо?

Последняя фраза относилась к Фрицу. Он появился в дверях. Он хмурился, потому что терпеть не мог, когда я орал на Вульфа. Затем я заметил, что позади него кто-то стоит, я перестал хмуриться и сказал:

– Входи, Орри. Какая у тебя добыча?

Я обратился к Вульфу приятным голосом и с почтением:

– Он не так давно звонил и сказал, что достал нечто такое, что хочет показать вам. Я сказал вам, но вы были погружены в свою книгу.

Орри держал пакет размером с маленький плоский чемоданчик, обернутый в коричневую бумагу и завязанный толстым шнуром.

Я сказал:

– Надеюсь, это книги?

Он покачал головой.

– Он недостаточно тяжел для книг.

Орри поставил пакет на стол.

– А что это?

– Не имею понятия. Я принес его сюда, чтобы открыть его здесь. Возможно, что в нем нет вообще ничего толкового, но у меня есть предчувствие…

Я взял свой перочинный нож, но Вульф покачал головой. Он сказал Орри:

– Продолжайте.

Орри усмехнулся.

– Я только следовал вашим инструкциям… Сегодня утром я забежал в книжную лавку «Гринвич». Разговаривая с продавцом, я сказал, что у них, по всей вероятности, имеются в обменной библиотеке книги Поля Чапина, и он ответил, что разумеется. Я попросил его показать мне какую-нибудь из них. Он протянул мне одну, и я ее просмотрел.

Я не мог сдержаться и фыркнул, а Орри остановился, он был изумлен, но потом продолжал:

– После этого я сказал, что Чапин, по всей вероятности, интересный человек, и спросил, видел ли он его когда-нибудь. Он ответил, что да, конечно. Чапин живет по соседству с их лавкой, покупает у них книги и частенько к ним заходит. Он показал мне фотографию Чапина с его автографом, висевшую на стене вместе с другими портретами. В конце магазина за конторкой сидела черноволосая женщина, которая крикнула продавцу, что наш разговор напомнил ей, что мистер Чапин так и не пришел за пакетом, который оставил у них пару недель назад, а при рождественских поступлениях пакет могут куда-нибудь заложить, так что надо бы позвонить Чапину, чтобы он за ним кого-нибудь прислал. Я уплатил свой доллар, получил книжку, вышел на улицу и зашел в буфет, чтобы за чашкой кофе немного подумать.

Вульф сочувственно ему кивнул. Орри посмотрел на него подозрительно и продолжал:

– Вот как я рассудил. Две недели назад, это то время, когда копы были натравлены на Чапина. А что, если он перепугался, что в его доме произведут обыск, а у него было что-то такое, чего он не хотел им показывать? Он мог завернуть эти вещи в бумагу, отнести к своим друзьям в книжный магазин и там оставить на время пакет.

И я решил сам проследить за пакетом. Я взял конверт и лист бумаги в писчебумажном магазине, потом отправился бюро проката и воспользовался их пишущей машинкой, на которой набил милое послание в книжный магазин. Разглядывая автограф Чапина на фотографии в лавке, я запомнил его подпись и расписался весьма похоже. Но затем я побоялся послать письмо так скоро после того, что был там сам. Я решил подождать до полудня. Так что не так давно я нанял мальчика и послал его в книжную лавку с запиской. Как видите, письмо сработало, и они отдали ему пакет… Вот он.

Я поднялся и снова раскрыл свой нож. Но Вульф опять воспротивился.

– Нет, развяжи его.

Я принялся возиться с узлом, который был сделан превосходно, а Орри сказал:

– Господи, а вдруг это какие-нибудь рыболовные снасти, или электролампочки, или еще что-нибудь. Вам придется дать мне выпить. Ведь это мой единственный шанс.

Я сказал ему:

– Среди «еще чего-нибудь», как раз и может быть шанс. Мы можем найти набор шрифта от пишущей машинки или любовные письма от миссис Бартон ему?.. Ничего не могу поделать с этим узлом, он не хочет, чтобы я развязал его… Я или кто-то другой. Но даже если я сделаю это, то снова завязать так, как он был завязан, я не смогу.

Я снова вытащил свой нож и посмотрел на Вульфа. Он кивнул, и я перерезал шнурок. Сняв несколько слоев оберточной бумаги, я увидел, что это вовсе не чемоданчик, хотя из кожи, а не из имитации. Это была продолговатая коробка из светлой рыжевато-коричневой телячьей кожи, индивидуальной работы, очень красивая, с изящными линиями вытесненного узора по краям вокруг крышки. Это была щегольская вещь!

Орри ахнул:

– Господи, я могу влипнуть в историю.

Вульф распорядился:

– Продолжай.

Но сам не встал, чтобы посмотреть.

– Я не могу. Она заперта.

– Ну и что?

Я пошел к сейфу, достал пару связок моих ключей, вернулся назад и стал открывать. Замок не был чем-то примечательным, в несколько минут я с ним справился, отложил в сторону ключи и поднял крышку. Орри встал и смотрел вместе со мной. Мы молчали около секунды, затем мы посмотрели друг на друга. Никогда я не видел Орри столь возмущенным.

Вульф спросил:

– Что, пусто?

– Нет, сэр, но мы должны дать Орри выпить. Это не его, это ее. Я не думаю, что Доры Чапин. Перчатки и чулки, а может и еще что-нибудь изящное.

– Вот как?

К моему удивлению, Вульф проявил к этому интерес; его губы вытянулись, втянулись и он даже начал вставать. Он поднялся, и я подтолкнул коробку к нему.

– Конечно… Я предполагал. – Да, это и должно было быть. Арчи, вынь их осторожно из коробки и разложи на столе. Сюда, я помогу. Нет, Орри, нет, пока вы не вымоете руки… Ха, вот и еще более интимное! Но больше всего чулок и перчаток… Не так грубо, Арчи, хотя бы из уважения к стремлению человека. То, что мы раскладываем на этом столе, – душа человека. Ее особенности могут быть разгаданы… например, заметили ли вы, что перчатки, различные как по цвету, так и по материалу, все одного размера? Среди двадцати пар или более нет ни одного исключения? Разве можно требовать большей верности и преданности? «О, если бы я был перчаткой на этой руке…» Но для Ромео это было всегда лишь риторика, для Поля же Чапина эта перчатка – истинное сокровище, но без всякой надежды ни на ласку, ни на жестокость… Ну, не станем отвлекаться, большая ошибка рассматривать тот или иной аспект явления, отрывая его от остального. В данном случае, как пример, мы не должны забывать, что эти предметы, очень дорогие по материалу и по выполнению, стоили доктору Бартону около трех сотен долларов, а посему он имеет право ожидать, что они должны были носиться дольше. Некоторые из них – практически новые. Подведите баланс…

Орри снова сел, но не сводил глаз с Вульфа. Его оборвал я:

– Причем здесь Бартон? Я спрашиваю вас по-английски.

Вульф потрогал еще несколько перчаток и поднял чулок, да еще поглядел через него на свет. Вид Вульфа, держащего женский трикотаж так, как если бы он в нем разбирался, дал мне взглянуть по-новому на меру его притворства. Он же поднял другой чулок и мягко уронил его обратно на стол, затем вынул из кармана платок, обтер им руки, после чего сел в кресло.

– Читай англосаксонских поэтов, Арчи. Сам Ромео был англичанином, несмотря на географию. Я не пытаюсь тебя дурачить, я придерживаюсь традиций.

– А при чем здесь Бартон?

– Я уже сказал: он оплачивает счета. Он оплатил все эти вещи, его жена их носила, Дора Риттер, позднее Чапин, их экспроприировала, а Чапин превратил их в сокровища.

– Откуда вы все это знаете?

– А как бы я мог этого не знать? Вот все эти ношеные вещи, которые Поль Чапин держит в дорогой, элегантной шкатулке, запертой, в момент опасности унес ее в безопасное от недружелюбного любопытства место. Вы видели, каков размер рук Доры Чапин, теперь вы видите эти перчатки, они ей не принадлежат. Вы слышали в понедельник вечером историю любви к женщине, которая ныне жена доктора Бартона. Вы знаете, что несколько лет Дора Чапин, тогда – Риттер, была личной горничной миссис Бартон, что она и сейчас помогает ей, по крайней мере, раз в неделю делать что-то с волосами. Зная эти факты, я считаю, что только отчаянный глупец…

– Да, сэр. Благодарю за «глупца». Но почему их должна была взять Дора? Может, Чапин взял сам?

– Может быть, конечно, но маловероятно. Вне всякого сомнения, он не сдирал чулки с ее ног, и я сомневаюсь, чтобы он был знаком с ее будуаром. Верная Дора…

– Верная кому? Миссис Бартон, таская ее вещички?

– Но, Арчи, ты же видел Дору, неужели ты не понял, что она уникальное создание? Увидев Дору, я заподозрил, что это рыцарское служение роману, которому она себя посвятила. Вот это и есть верность. Этим можно объяснить и то, что она продолжает посещать миссис Бартон, когда замужество практически освободило ее от этой необходимости. Какая удача для Чапина! Запах любимой, ткань, нежно прилегающая к коже, им обожаемой, все это доставлялось ему по его требованию, больше того, пальцы, которые час назад расчесывали волосы его леди, подают теперь ему кофе. И он все сильнее восторгался тонкими нитями, связывающими его с обожаемой особой. Такова эмоциональная жажда этого человека. Конечно, род человеческий не может продолжаться путем хранения перчаток и чулок в кожаной коробке. Но проблемы биологические – тема другая.

Вульф на несколько секунд закрыл глаза, открыл их вновь и сказал:

– В этой коллекции нет традиционных носовых платков… Арчи, уложи все осторожно обратно, запакуй коробку, найди ей место в шкафу. Орри, вы можете продолжать вашу работу. Вы не принесли решения этого дела, но подняли завесу другого помещения здания, которое мы обследуем. Звоните после шести.

Орри вышел, насвистывая.