Онлайн чтение книги Загадка Безумного Шляпника The Mad Hatter Mystery
Глава 7. МАНЖЕТ МИССИС ЛАРКИН

– Да сядьте вы все, ради бога! – вскричал Хэдли. – Не устраивайте здесь сумасшедший дом! Вы в этом уверены, миссис Биттон?

Она с трудом отвела взгляд от блестящего стержня стрелы, опустилась на стул и нервно выхватила сигарету из пачки.

– Я… Вообще-то не скажу… Такие стрелы в Каркасоне продаются повсюду, и их покупают тысячи людей.

– Понятно, – сухо сказал Хэдли. – Но вы действительно купили на память такой сувенир. И где она у вас лежала?

– Честно говоря, даже не знаю. Я уже давно ее не видела. Помню, когда мы вернулись из этой поездки, я наткнулась на нее, когда разбирала багаж, и подумала: «На кой черт мы купили эту ерунду?» Кажется, я просто куда-то ее засунула.

Хэдли взвесил стрелу на руке, затем ощупал острие с зазубринами:

– Миссис Биттон, острие и зазубрины острые как нож. Они такими и были, когда вы купили стрелу?

– Нет, конечно! Они были совершенно тупыми. Ею невозможно было порезаться.

– А сейчас, я вижу, – старший инспектор рассматривал головку стрелы, – острие очень остро заточено. А вот и еще кое-что интересное… У кого-нибудь есть лупа? Ага, спасибо, Хампер. – Он взял у сержанта маленькую лупу и повернул стрелу, рассматривая выгравированную надпись. – Кто-то пытался стереть напильником эту надпись «Сувенир из Каркасона». Гмм… И не похоже, что человек бросил работу на полпути, не надеясь на успех. Первые три буквы почти полностью стерты, – видно, он трудился довольно упорно. Но потом ему как будто помешали, и он не успел закончить свою работу.

С мрачным видом он опустил стрелу на стол. Доктор Ватсон, убедившись, что никто и не думает над ним подшучивать, успокоился, достал из кармана жевательную резинку, снял бумажную облатку и отправил кусочек в рот.

– Что ж, я, пожалуй, пойду, – заявил он. – Больше вы ничего не хотите спросить? Нет смысла объяснять, что с ним произошло. Я не стану обременять вас специальными терминами… Терпеть не могу педантов, – объяснил он обществу. – Прокол чистый, следовательно, стрела была послана с огромной силой. По всей видимости, он умер почти сразу. Кхх! Ах да! В области затылка имеется контузия. Он мог получить ее во время падения с лестницы или от удара каким-то тяжелым предметом. Но это уж ваше дело – определить.

– А как вы определяете время смерти, Ватсон? Здешний доктор сказал, что он умер в промежутке от половины второго до без четверти два.

– В самом деле? – удивился полицейский врач. Он вынул большие карманные часы, внимательно посмотрел на циферблат, затем потряс ими около уха и с удовлетворением спрятал. – Кх! Думаю, немного позднее. Да! Хотя это более или менее близко. Он умер приблизительно без десяти два плюс-минус несколько минут. Я заберу тело в морг, чтобы произвести вскрытие, после чего сообщу вам более точные данные. Ну что ж, прощайте. Кхх! – И он поспешил прочь, размахивая саквояжем.

– Но послушайте! – взвился сэр Уильям, когда за доктором закрылась дверь. – Как он может определить с такой точностью? Я думал, что врачи дают больший допуск на момент смерти.

– Но не доктор Ватсон, – решительно пресек возражения Хэдли. – Вот почему я так его ценю. Я не знаю ни одного случая за двадцать лет, чтобы он ошибся больше чем на десять минут. Он говорит, что постоянно занимается в морге физическими измерениями тела после смерти, что очень помогает ему… Тем не менее он старался произвести впечатление… Если мы назовем время смерти в час сорок пять или чуть раньше, думаю, это будет очень близко к точному времени его смерти. – Он обернулся к Лауре Биттон: – Давайте продолжим, миссис Биттон. Предположим, это ваша стрела. Кому было известно о ней?

– Думаю, всем и каждому! Точно не помню, но, скорее всего, я показывала все покупки и сувениры, что мы привезли из путешествия.

– Вы видели ее раньше, сэр Уильям?

– Не уверен, – рассеянно ответил тот, видимо размышляя о чем-то другом. – Наверное. Впрочем, не помню, чтобы я ее видел… Ах да! Теперь я все понял, Лаура. Вы с Лестером уехали в эту поездку, когда я был в Штатах, и я приехал домой после вашего возвращения. Это все объясняет.

Хэдли тяжело вздохнул:

– Нет смысла строить предположения. Мы расспросим обитателей вашего дома… А сейчас, миссис Биттон, думаю, больше мы не будем вас задерживать. Один из стражников проводит вас до такси. А может, это сделает сэр Уильям… И послушайте, старина, – он положил руку ему на плечо, – у вас есть полное право оставаться. Во всяком случае, не думайте, что я пытаюсь от вас отделаться. Но у вас был тяжелый день. Вам не кажется, что для вас будет лучше поехать домой с миссис Биттон?

– Нет, – напряженно возразил сэр Уильям. – Я подожду. Хочу узнать, что вы скажете Эрбору.

– Но как вы не понимаете? Именно это вы и не должны делать! Это все испортит. Мне не хотелось бы вам приказывать…

– Знаете что, Биттон, дружище, – ворчливо предложил генерал. – Отправляйтесь-ка ко мне. Паркер даст вам сигару и бренди, и, если у нас будут какие-нибудь новости, мы дадим вам знать. А мемуары Девере лежат у меня в папке на столе, можете пока их просмотреть.

Сэр Уильям поднялся во весь свой внушительный рост. Когда он обернулся к Лауре, Рэмпоул проследил за его взглядом и был встревожен мгновенно проскользнувшим по лицу женщины выражением дикого ужаса. Этот ужас не был вызван тем, что она увидела. Она выглядела как человек, который вдруг вспомнил о чем-то давно забытом и, пораженный этим воспоминанием, замер с широко распахнутыми глазами. Через долю секунды ее лицо стало прежним, и Рэмпоул подумал, заметил ли что-нибудь Хэдли.

– Думаю, мне вряд ли позволят остаться? – спросила она своим спокойным, четким голосом, хотя ее ноздри нервно подергивались и, казалось, она с трудом дышала. – Понимаете, я ведь могу оказаться вам полезной. – Когда Хэдли с улыбкой покачал головой, она, по-видимому, что-то взвесила в уме, затем пожала плечами. – Ну что ж. Простите мне неприличное любопытство. Я поеду домой на такси. У меня не то настроение, чтобы наслаждаться прогулкой. До свидания, джентльмены.

Она коротко кивнула и в сопровождении своего зятя покинула комнату.

– Гм! – пробурчал генерал Мейсон после длительного молчания. Огонь в камине угасал, и он поворошил дрова кочергой. Затем заметил сержанта Хампера, который стоял, забытый всеми после своего появления с доктором Ватсоном, и, видимо, решил не говорить того, что собрался.

– Ах да! – покашлял старший инспектор. Он тоже, казалось, вдруг увидел сержанта. – Простите, Хампер, что заставил вас ждать. Вы принесли нам содержимое карманов Дрисколла? Прекрасно. Положите все это на стол, а сами пойдите выясните, может, начальник стражи уже узнал что-то новое.

– Есть, сэр.

– Но перед этим, пожалуйста, найдите Аманду Ларкин. Подождите минут пять, а потом пришлите ее сюда.

Сержант отдал честь и ретировался. Хэдли задумчиво рассматривал маленький узелок на столе, медля его развязывать. Он посмотрел на доктора Фелла, который, в пальто с налипшей на нем собачьей шерстью и с трубкой во рту, в ответ безмятежно взирал на него. На лице старшего инспектора промелькнуло недовольное выражение.

– Хочу спросить вас, мистер Хэдли, – заговорил генерал, нерешительно шаркая подошвами, – что вы думаете об этой женщине?

– О миссис Биттон? Думаю… Ну, пожалуй, она стреляный воробей, весьма ловко умеет увернуться от ответа. Способна распознать западню в тот самый момент, как вы ее поставили. И обладает поистине гениальным умением контратаковать. Или она пытается кого-то вывести из себя и запутать следствие, или болтает еще для какой-то цели. Но она не из пустых болтушек. Что вам о ней известно?

– Я никогда ее не видел. Кажется, она приняла меня за одного из офицеров полиции. Но через Биттона я немного знаком с ее мужем.

– И что за тип Лестер Биттон?

– Не хотелось бы говорить, – в голосе генерала прозвучала неуверенность, – я ведь недостаточно его знаю. Он намного старше жены. Не могу представить, чтобы он получал удовольствие от ее спортивных затей. Кажется, он сделал себе состояние на каких-то финансовых операциях… И он не курит и не пьет. Вот так! – воскликнул генерал Мейсон, с силой выдохнув воздух через усы.

Хэдли хотел что-то сказать, но передумал. И перенес внимание на носовой платок с вещами убитого:

– Что у нас здесь? Гм… Наручные часы; стекло разбито, но они еще идут. Связка ключей. Самописка и автоматический карандаш. Банкноты, серебро и мелочь, целая пригоршня мелочи. Только одно письмо… Боже мой! Вот оно! Типичный вздор… бледно-розовый конверт… пахнет духами… женский почерк.

Он вытащил из конверта единственный лист, и Рэмпоул с генералом подались вперед, когда он разгладил его на столе. В письме не было ни даты, ни обращения. Посередине листка были написаны несколько строк: «Будьте осторожны. Тауэр, половина второго. Подозрение. Очень важно. Мэри».

Нахмурившись, Хэдли прочитал записку вслух.

– Мэри? Значит, придется искать эту Мэри. Посмотрим. Штамп «Лондон, Уэст», десять тридцать вчера вечером. Это дело начинает мне действовать на нервы. – Отодвинув письмо в сторону, он снова обратился к вещам. – Должен сказать, сержант постарался. Он включил сюда кольцо убитого и заколку от его галстука. Но вот она, наша надежда. Блокнот с отрывными листками в черной кожаной обложке. – Открыв блокнот, Хэдли пробежал глазами по нескольким строкам, набросанным на первой странице, затем с досадой стукнул кулаком по столу. – Вы только послушайте! Какие-то заметки с пропусками. Очевидно, это почерк Дрисколла: «Самое лучшее место?.. Тауэр?.. Выследить шляпу… Несчастный Трафальгар… Не могу приколоть к месту… 10… Дерево… Выступ или углубление… Выяснить». Последовало молчание.

– Но это чушь какая-то! – с излишней горячностью возразил генерал Мейсон. – Это ничего не значит. То есть это может иметь какое-то значение, но…

– Но он опустил связующие слова, – предположил Хэдли. – Я тоже часто записываю подобным образом свои мысли. Но, даже без пропусков, нам потребовался бы настоящий мастер отгадывать загадки, чтобы придать этим словам смысл. Кажется, это относится к какому-то следу, оставляемому нашим шляпным вором. Но что это за ниточка, понятия не имею!

– Прочтите-ка еще раз, – вдруг прогудел из своего угла доктор Фелл, выпрямившись и потрясая трубкой. На его полном лице безразличие сменялось любопытством по мере того, как Хэдли перечитал бессвязные слова.

– Я привел миссис Ларкин, – раздался у входа голос сержанта Хампера.

Объемистая туша доктора Фелла затряслась от сдерживаемого смеха. Его маленькие глазки сверкали, вокруг сыпался пепел из трубки. Он был похож на духа Вулкана. Но ему удалось взять себя в руки и успокоиться, когда сержант пригласил войти следующую посетительницу. Хэдли поспешно захлопнул блокнот, а генерал Мейсон ретировался к камину.

Прежде чем войти, Аманда Жоржетта Ларкин задержалась на пороге и внимательно огляделась, словно опасалась, что с двери на нее обрушится кувшин с водой. Затем она вошла, увидела у стола Хэдли пустое кресло и без приглашения уселась в него. Это была высокая женщина, довольно плотного сложения, одетая в темное пальто того типа, которое считается практичным и, как правило, подразумевает полное отсутствие шарма. У миссис Ларкин было тяжелое, почти квадратное лицо с темными настороженными глазами. Она положила руки на подлокотники так, будто ожидала, что ее привяжут, и замерла в ожидании вопросов.

Устроившись в кресле поудобнее, Хэдли приступил к беседе:

– Позвольте представиться, миссис Ларкин, я старший инспектор Хэдли. Вы, конечно, понимаете, что мне не совсем приятно доставлять вам все эти неудобства…

– В самом деле? – язвительно полюбопытствовала миссис Ларкин.

– Да, мадам, поверьте. Но мы надеемся, что вы сможете сообщить нам кое-какие очень важные сведения.

– Может быть, – проворчала миссис Ларкин, вздернув плечами. – Этого я не знаю. Но прежде чем вы начнете задавать мне вопросы и зачитывать свое обычное предупреждение, дайте слово, что все сказанное мной будет расценено как конфиденциальная информация.

У нее была манера подергивать головой из стороны в сторону и прикрывать глаза, когда она с заметным усилием выталкивала из себя слова. Хэдли всерьез задумался.

– Значит, вам известно, что такое «обычное предупреждение», миссис Ларкин?

– Может, да, а может, нет. Но я знаю закон и настаиваю на своей просьбе.

– Тогда я могу только повторить то, что вы уже знаете. Я не могу давать никаких обещаний. Если сказанное вами имеет прямое отношение к данному расследованию, я не могу относиться к этому как к конфиденциальной информации. Это понятно?.. Кроме того, миссис Ларкин, я почти уверен, что уже видел вас раньше.

Она пожала плечами:

– Кто знает, может, это и не так. Но у полиции против меня ничего нет. Я почтенная вдова, живу на годовой доход, оставленный мне покойным мужем, и с этими деньгами все в порядке. Я могу назвать вам имена десятка уважаемых поручителей. О предмете вашего расследования мне ничего не известно, и сказать мне нечего. Вот и все.

Все это время миссис Ларкин теребила свой манжет. Под черным пальто на ней был костюм с белыми манжетами, и левый манжет то ли все время высовывался, то ли у нее была привычка теребить его – Рэмпоул не мог сказать. Казалось, Хэдли не обращает на это внимания.

– Вам известно, миссис Ларкин, что здесь произошло?

– Конечно, известно. Вокруг только об этом и говорят.

– Очень хорошо. Тогда вы, наверное, знаете, что убит мистер Филип Дрисколл, который жил в «Тэвисток-Чамберс» на Тэвисток-сквер. Вы написали, что проживаете в том же здании.

– Да. И что из этого?

– В какой квартире вы живете?

Этот вопрос вызвал маленькое замешательство у язвительной особы.

– В квартире номер 1.

– Номер 1. Значит, это на первом этаже? Понятно. Должно быть, вы давно там живете, миссис Ларкин?

Она вспыхнула:

– А вам какое дело? Вас не касается, как давно я там живу. Я регулярно плачу за квартиру. Если у вас есть какие-то претензии, обращайтесь с ними к управляющему дома.

И снова Хэдли задумался.

– Который также подтвердит, сколько времени вы там проживаете, миссис Ларкин. В конце концов вам не принесет вреда, если вы окажете нам небольшую помощь, разве не так? Ведь никогда не знаешь… Иногда, – он поднял на нее взгляд, – иногда это может оказаться очень полезным.

И снова нерешительное замешательство и смущенное ерзанье.

– Я не хотела быть невежливой, – наконец произнесла женщина. – Что ж, если это вам поможет, могу сказать, что живу в этом пансионе несколько недель, что-то около того.

– Ну вот, так будет лучше. Сколько там квартир на каждом этаже?

– По две. По две в каждом подъезде, это большое здание.

– Итак, – задумчиво протянул Хэдли, – должно быть, вы живете прямо напротив Дрисколла. Вы его знали?

– Нет. Так только – видела его, вот и все.

– Это, конечно, неизбежно, когда живешь на одной лестничной площадке. И вы, естественно, видели, приходил ли к нему кто-нибудь?

– Что толку говорить, что я их не видела? Разумеется, видела. Не могла не видеть. Его навещали множество людей.

– Я имею в виду конкретно женщин, миссис Ларкин.

Она с минуту сверлила его неприязненным взглядом.

– Да, среди них были и женщины. Ну и что? Я не какой-нибудь моралист. Живи сам и не мешай другим – вот мое кредо. Меня это не касалось. Они меня не беспокоили, а я их. Но если вы хотите меня спросить, кто были эти женщины, можете и не пытаться. Я этого не знаю.

– При вас, случайно, не называли имя Мэри? – Хэдли бросил взгляд на бледно-розовый листок на столе.

Женщина напряглась, стараясь разглядеть, что там написано, и оставила свой манжет в покое. Затем стала словоохотливей:

– Нет. Я же сказала, что мы с ним не были знакомы. Единственное имя женщины, что я слышала в связи с ним, – имя очень приличной женщины. Это была маленькая блондинка. Очень хорошенькая. Она приходила с высоким худым парнем в очках. Однажды она остановила меня, когда я вошла в подъезд, и спросила, как ей найти привратника, чтобы попасть к Дрисколлу в квартиру. Но у нас нет ни привратника, ни лифтера – в доме автоматический лифт. Она сказала, что ее зовут Шейла и что она его кузина. А больше я никаких имен не слышала.

Хэдли помолчал, рассматривая разложенные на столе предметы.

– Вернемся к сегодняшнему дню, миссис Ларкин… Как вы оказались в Тауэре?

– Кажется, у меня есть право ходить сюда, когда захочу. Я же не обязана объяснять, почему оказалась в публичном заведении. Просто пришла.

Она выпалила все так быстро… Рэмпоул заподозрил, что она заранее сформулировала свой ответ и держала его наготове.

– Когда вы сюда пришли?

– После двух часов. Но я не стану подтверждать этого под присягой! Меня к ней не приводили. Просто мне кажется, что я пришла именно тогда.

– И вы осмотрели все здешние достопримечательности?

– Я пришла посмотреть на Королевские регалии и зайти в Кровавую башню. Остальное меня не интересовало. И я после этого устала и хотела уйти. Но меня задержали.

Хэдли задал ей все предусмотренные в подобных случаях вопросы и ничего не выудил. Она была глухой, слепой и немой. Кроме нее, в Тауэре были другие посетители… она помнит, как какой-то американец проклинал туман… но на остальных не обратила внимания. Наконец Хэдли отпустил женщину, предупредив, что, возможно, снова обратится к ней. Миссис Ларкин презрительно фыркнула. Поправив воротник пальто, свидетельница снова вызывающе огляделась и двинулась к выходу.

Как только она исчезла из вида, Хэдли быстро бросился к двери и сказал находившемуся в коридоре часовому:

– Найдите сержанта Хампера и скажите, чтобы он установил слежку за женщиной, которая только что вышла отсюда. Быстро! Если туман еще хоть немного сгустится, он ее потеряет… Потом скажите Хамперу, чтобы он вернулся сюда.

Он вернулся к столу, задумчиво потирая руки.

– Черт побери, старший инспектор, – нетерпеливо заговорил генерал Мейсон, – с чего вы так церемонились с ней? Можно было бы и построже. Это ей не повредило бы. Она определенно что-то знает. И наверняка была или даже есть преступница.

– Не сомневаюсь, генерал. Но у меня против нее ничего нет, а кроме того, она гораздо более полезна на свободе и под наблюдением. Мы с ней немного поиграем. И надеюсь, обнаружим кое-что интересное… Мне кажется, на данный момент в Скотленд-Ярде мы ничего против нее не найдем. И я почти уверен, что она – частный детектив.

– Вот как! – пробормотал генерал и подергал свои усы. – Частный детектив! Но почему вы так думаете?

Хэдли уселся за стол и снова посмотрел на разложенные на столе предметы.

– Ну, я не стану напускать тумана, как мой друг доктор Фелл. Есть масса признаков… Ясно, что ей нечего опасаться полиции. Она подчеркивала это каждым своим словом. Она живет на Тэвисток-сквер. Этот район не слишком роскошный, если у нее много денег, и недостаточно дешевый, если их у нее мало. Я знаю этот тип женщин. Она поселилась там всего несколько недель назад… и как раз напротив квартиры Дрисколла. Не сомневаюсь, что она уделяла большое внимание его визитерам. Она рассказала нам только про один инцидент – встречу с его кузиной Шейлой, потому что это ничего нам не дает, но вы наверняка обратили внимание на то, что она запомнила все подробности этой встречи.

Далее… вы видели, как она теребила свой манжет? Она не так давно занимается частным сыском – все старалась запихнуть его в рукав и побоялась снять в помещении для стражников, опасаясь вызвать подозрения.

– Вы про ее манжет?

Хэдли кивнул:

– Она из тех частных детективов, которые собирают компрометирующие сведения на одного из супругов для разводов. Им приходится быстро и порой в темноте записывать точное время и место встреч тех, за кем она следит. Да, да! Вот этим-то она и занимается и сегодня днем за кем-то следила.

Что-то пробурчав себе под нос, генерал спросил:

– Это имеет какое-то отношение к Дрисколлу?

Хэдли опустил голову на скрещенные руки.

– Да. Вы видели, ей не удалось скрыть испуг, когда она увидела у меня на столе эту записку. Она сидела достаточно близко, чтобы прочесть ее, но ей достаточно было цвета бумаги, чтобы определить, чье это было письмо… если она когда-нибудь видела подобную бумагу в связи с Дрисколлом. Гм… да. Но не в этом дело. Я сильно подозреваю, что тот, кого она выслеживала сегодня днем… Кто это, по-вашему, доктор?

Доктор Фелл раскуривал погасшую трубку.

– Миссис Биттон, конечно. Думаю, она выдала себя, если вы слышали, что она говорила.

– Но боже милостивый! – вскричал генерал и быстро огляделся. – Э… Слава богу, а то я испугался, что среди нас Биттон! Вы хотите сказать, что между нею и Дрисколлом что-то… Гм… Да, пожалуй, все сходится. Но где доказательства?

– У меня нет доказательств. Как я сказал, это лишь подозрение. – Хэдли потер подбородок. – Так что возьмем это пока в качестве гипотезы и попытаемся предположить, как развивались события. Предположим, что Ларкин следила за миссис Биттон… Теперь относительно Белой башни, генерал. Это самая большая и центральная башня, не так ли? И она находится на некотором расстоянии от Кровавой башни, я не ошибаюсь?

– Да, она стоит отдельно; она расположена в центре внутренних стен, рядом с плацем.

– Кажется, вы сказали, что башня, где выставлены Королевские регалии, находится рядом с Кровавой башней?

– Да, она называется Караульной. Да… Но минутку! – взволнованно воскликнул генерал. – Я все понял! Миссис Биттон приходила посмотреть на сокровища короны. И Ларкин тоже. Миссис Биттон сказала, что она вошла через арку Кровавой башни, затем во внутренние стены и к плацу… Ларкин тоже ходила в Кровавую башню. Ей приходилось следить за миссис Биттон с некоторого расстояния. И если она поднялась по лестнице Кровавой башни на Рэйли-Уолк, сверху она могла видеть, куда направляется миссис Биттон.

– Именно об этом я и хотел вас спросить. – Хэдли сморщился от головной боли и стал потирать виски. – Правда, в тумане она не могла видеть далеко. Скорее всего, она поднялась туда – если вообще поднималась, – чтобы больше походить на пытливую туристку. Или подумала, что миссис Биттон вошла в Кровавую башню. Но это все предположения. Однако ни та ни другая не подходили к Белой башне, понимаете… Может быть, это совпадение, но когда сопоставишь эти совпадения с присутствием здесь обеих женщин и с их заявлениями, похоже, это вполне правдоподобное объяснение.

– Значит, вы предполагаете, – генерал указал на розовую записку, – что ее написала миссис Биттон?

– Которая подозревала, – продолжал размышлять Хэдли, – что за ней следят. Посмотрите, что говорится в записке: «Будьте осторожны. Подозрительно. Очень важно». Она использовала для письма обычную почтовую бумагу. Но вспомните, Ларкин вздрогнула, увидев ее. Письмо было отправлено в десять тридцать, вчера вечером, в районе, где живет миссис Биттон, после того, как к ним заходил Дрисколл. Миссис Биттон в этот день только что вернулась из поездки по Корнуоллу и… Боже ты мой! Спрашивается, зачем устраивать поездку по Корнуоллу в самое неподходящее время года, в марте, если только кто-то не стремился отстранить ее от опасного увлечения?

Старший инспектор вскочил и взволнованно заходил по комнате. Когда он проходил мимо генерала Мейсона, тот молча передал ему свой портсигар. Хэдли машинально взял сигару, сунул ее в рот, но раскуривать не стал.

– Так, попробуем разобраться. Исходя из всего этого, мы можем сделать вывод, что ее увлечение было серьезным. Потому что у нас имеется частный детектив, которая поселилась в квартире напротив Дрисколла и даже на время отсутствия миссис Биттон с мужем! Что это означает? И кто велел ей там поселиться? Я бы не задумываясь сказал, что это ее муж.

– Но имя – Мэри?! – напомнил генерал Мейсон.

– В свое время мне приходилось слышать множество самых забавных и неожиданных прозвищ… уменьшительно-ласковых имен… – угрюмо сказал Хэдли. – А почерк наверняка изменен. Так что, даже если бы эту записку украли, ее нельзя было использовать против миссис Биттон как свидетельство ее связи. Она достаточно сообразительна. Но взгляните сюда… – Он чиркнул спичкой и закурил сигару. – Вы понимаете, насколько глубоко мы теперь увязли? Послушайте, Рэмпоул, – обратился он неожиданно к американцу, который даже вздрогнул, – вы понимаете, как это все запутывает дело?

Рэмпоул ответил не сразу.

– Да, в деле множество трудностей, – наконец заговорил он. – Должно быть, это письмо доставили ему сегодня рано утром. Мы все время исходили из предположения, что причины, по которым Дрисколл звонил мистеру Далри, имели какое-то отношение к шляпному вору и к выслеживанию этого вора. Но сам Дрисколл никогда об этом не говорил. Далри в шутку спросил его, если я правильно запомнил, не боится ли он, что у него украдут шляпу. Но Дрисколл ответил: «Я боюсь не за свою шляпу, а за свою голову». Далри подумал, что это относится к делу о краже головных уборов. Но так ли на самом деле? – Он смущенно посмотрел на старшего инспектора.

– Не знаю, – отрезал Хэдли. – Но он назначил Далри свидание в час дня. В письме же идет речь о свидании в половине второго. Он получил письмо утром. Оно напугало Филипа, и ему понадобилась помощь Далри… Что же произошло потом? Кто-то другой старательно заманивает Далри на квартиру Дрисколла. Затем здесь появляется Дрисколл, крайне возбужденный и расстроенный. Паркер видит, как он смотрит в окно и как позднее кто-то касается его руки около ворот Изменников.

– И что же? – Испортив несколько спичек, Хэдли наконец раскурил сигару и уже поспокойнее оглядел своих собеседников. – Что у нас выходит из этой карусели, состоящей из Дрисколла, миссис Биттон, Ларкин и предполагаемого четвертого человека? Была ли это преступная страсть? А если так, может ли кто-нибудь из вас, если кто-то еще способен рассуждать здраво, сказать мне, почему убийце так хотелось, чтобы тело Дрисколла обнаружили с нахлобученным на голову цилиндром, который был украден у сэра Уильяма? Это очень в стиле нашего странного шляпного вора. Но он определенно имеет к этому какое-то отношение. И надеюсь, вы сможете это объяснить, потому что лично я не в состоянии это сделать!

После небольшой паузы доктор Фелл вынул трубку изо рта и раздраженно процедил:

– Слушайте, Хэдли, вы слишком возбуждены. Успокойтесь. Постарайтесь развить у себя тот философский взгляд со стороны, о котором говорит Марк Аврелий. До сих пор вы рассуждали близко к сути дела и очень здраво. Но собственно, куда вы так торопитесь? Все само собой прояснится. Только придерживайтесь своего обычного сосредоточенного метода расследования.

Старшин инспектор только с горечью посмотрел на него.

– Если допрос других посетителей ничего нам не даст, – ответил он, – у нас остается только один человек. И слава богу. Мне нужно выпить хоть пару глотков бренди. Но в течение ближайших нескольких минут, доктор, я постараюсь поупражняться в этом философском духе, а вы займите мое место – место старшего инспектора. Другими словами, вам придется самому провести беседу с Джулиусом Эрбором.

– С удовольствием, Хэдли, – отрапортовал доктор, – если вы уступите мне свое кресло. – Он с трудом поднялся, когда Хэдли вызвал стражника и отдал ему приказание. – Я все равно собирался попросить вас об этом. Почему? А потому, что допрос этого свидетеля может помочь нам решить серьезную часть данного случая. И эта часть – должен ли я объяснить вам, Хэдли, с чем она связана?

– Если вы будете так любезны.

– Она связана с украденной рукописью! – торжественно объявил доктор Фелл.