Онлайн чтение книги Маньчжурский кандидат The Manchurian Candidate
XVI

Европейское турне миссис Джон Айзелин, предпринятое ею летом пятьдесят девятого года в сопровождении сына, вылилось в невообразимую и тем не менее чрезвычайно характерную для нее цепь событий. Миссис Айзелин ухитрилась сделать невероятно много для настоящего и будущего антиамериканизма и вбить клиньев между Америкой и ее союзниками намного больше, нежели любой другой человек или группа людей (не считая ее мужа) за всю историю XX века.

Всякий раз, сидя рядом со своим представительным, но довольно странным сыном перед журналистами, она приводила новые доводы в пользу своего путешествия. В Париже эта женщина заявила, что занимается поиском ошибок во внешнеполитической деятельности правительства США. В Бонне сказала, что ищет следы подрывной деятельности американского правительства за океаном. В Мюнхене выяснилось, что объектом ее поисков является и то и другое, поскольку, цитируем, «непременным условием эффективной работы любого правительства является безусловная политическая ответственность». «Политик, покровительствующий коммунистам, не может работать эффективно», — объясняла миссис Айзелин представителям немецкой (и мировой) прессы.

Единственный брат миссис Айзелин был к тому времени американским послом в Италии. Когда в конце июля они посетили Рим, он пригласил сестру и племянника остановиться в доме, где жил со своей семьей. Приглашение миссис Айзелин приняла, воспользовавшись посредничеством «Ассошиэйтед Пресс». «Мой брат очень мне дорог, — эти ее слова предназначались для публикации на многих языках, — и я бесконечно счастлива встретиться с ним после долгой разлуки, внимать его мудрым речам, покоиться в его объятиях. Мы оба не покладая рук работаем на пользу нашей родины, поэтому подолгу пребываем в разлуке. Вот и сейчас, много лет мы практически не общались». Тот факт, что их общение возобновилось исключительно благодаря специальному приказу госсекретаря США, согласно которому послу надлежало пригласить к себе сестру, разумеется, не упоминался.

Из резиденции посла миссис Айзелин съехала на второй день. Она перебралась в «Гранд-Отель» и тут же созвала пресс-конференцию, на которой объяснила свои действия. Полная стенограмма пресс-конференции была опубликована в «Нью-Йорк таймс», в номере от 29 июля 1959 года. Вот что миссис Айзелин заявила: «Я разрываюсь на части, в полном смысле этого мелодраматического выражения. Я люблю брата, но долг призывает родину любить больше. Преданность любимому брату я вынуждена принести в жертву более великой преданности будущему Запада. Посольство моего брата — марионеточное, им манипулируют американские коммунисты под непосредственным руководством Кремля. Всеми силами души я хочу верить, что это — следствие инертности и неведения брата, а не намеренное его злодеяние».

Когда помещение опустело, Реймонд вяло осведомился у матери, какого черта она сделала брату такую неслыханную пакость.

— Реймонд, дорогой, — отвечала мать, — невозможно без конца подставлять другую щеку. Когда-то давным-давно я пообещала моему так называемому братцу, что однажды прибью его лапу к полу. Теперь у него есть шанс убедиться, что я не шутила. Вот так-то, мой милый Реймонд.

* * *

Брат миссис Айзелин тут же подал прошение об отставке, которое было незамедлительно принято государственным департаментом. Однако Белый дом в удовлетворении прошения отказал — не то из-за медлительности Фостера, который не передал бумаги Джиму, не то из-за нерасторопности Джима, помешавшей ему завизировать их у Фостера. В течение последовавших тридцати шести часов вопрос пребывал в состоянии хрупкого равновесия, пока, наконец, по возвращении президента из путешествия по самым зеленым холмам Джорджии воля последнего не возобладала и брат матери Реймонда не был восстановлен в своих посольских правах. Причиной этого проявления президентской мудрости были припадки буйной ярости, которые вызывало в нем одно лишь упоминание имени Джонни Айзелина.

Пока миссис Айзелин настойчиво завоевывала внимание мировой прессы, сенатор Айзелин счел необходимым издать собственную директиву, в которой суть миссии его супруги в Европе разъяснялась с позиций Вашингтона. В интервью, взятом у него во время формального расследования состояния дел в Министерстве сельского хозяйства, он, обращаясь к миллионам верных слушателей по всей стране, заявил:

— Моя жена, эта удивительная женщина, так много выстрадавшая во имя своего патриотизма, выступает за границей в роли эмиссара[26] Эмиссар — лицо, посылаемое в другую страну с неофициальной миссией. Сената Соединенных Штатов. Ее задача — выяснить, какую сумму нынешняя администрация потратила на поддержку коммунизма в западном мире. Надеюсь, я раз и навсегда удовлетворил любопытство определенных кругов по этому вопросу.

Увы, этим высказыванием Джонни не удалось решить вопрос раз и навсегда, поскольку президент настаивал, чтобы лидер меньшинства в Сенате дал политическую оценку высказыванию сенатора Айзелина — и тем самым действительно решил вопрос раз и навсегда. Президент совершенно упустил из виду тот факт, что лидер меньшинства руководит меньшинством не где-нибудь, а в Сенате, где любые указания со стороны исполнительной ветви власти истолковывают традиционно превратно.

Текст, вышедший из-под пера лидера меньшинства, был образцом политического компромисса. Как представитель Сената, лидер отрицал, что госпожа Айзелин является официальным представителем Сената Соединенных Штатов — хотя тут же признал, что для Сената было бы огромной честью считать ее своим эмиссаром.

— Госпожа Айзелин — прекрасная и благородная леди, — продолжал этот воспитанный джентльмен, до глубины души довольный предоставившейся возможностью насолить Белому дому, — блестящая женщина, с чьим обаянием и изяществом может соперничать разве что ее несравненный ум. Поэтому я убежден, что ни она, ни ее выдающийся муж не станут утверждать, будто кто-либо, официально не назначенный представителями госструктур и не облаченный священным правом заседать в Сенате Соединенных Штатов, может выступать в роли представителя этого института. Думаю, правильнее всего будет выразиться так: госпожа Айзелин, где бы она ни находилась, всегда представляет Америку. (Бурные аплодисменты.)

Благородный джентльмен даже получил письменную благодарность от «Общества дочерей американских борцов за свободу» за галантность, проявленную по отношению к американским женщинам.

Отзывы европейской прессы, главным образом консервативной, носили иной характер. Стокгольмская «Дагенс нюхетер», крупнейшая и влиятельнейшая ежедневная шведская газета, писала: «Что бы ни обнаружила жена сенатора Джона Айзелина, она все испортила собственной глупостью и высокомерием. По способности разжигать антиамериканские настроения она обставила и КГБ, и всех его наемных агентов, вместе взятых. По единодушному мнению европейцев, миссис Айзелин символизирует прямо противоположное тому, за что выступает Америка и за что мы ее ценим. Айзелинизм, этот архивраг свободы, позорит США».

На всем протяжении турне, вплоть до самых его последних дней (а закончился вояж в Великобритании), Реймонд в своей ежедневной, передаваемой по телеграфу колонке ни разу не упомянул о существовании матери и отчима. Тем не менее он описывал события на европейской политической сцене таким образом, что у читателя создавалось отчетливое впечатление, будто автор колонки находится в самой гуще происходящего. В «Дейли пресс» заявили, что он непременно должен напечатать заявление, в котором высказал бы свое собственное мнение по поводу вояжа матери, и для достижения этой цели готовы были даже прибегнуть к угрозам. Это была полная нелепица, порожденная потребностью столичной публики по любому вопросу иметь информацию из первых рук.

Чарльз О'Нил, издатель газеты Реймонда, действовал более тактично. Он позвонил своему сотруднику в отель «Савой» в Лондон и, после обмена информацией относительно погодных условий в обеих странах и природных феноменов прошлых лет и, в заключение, обсуждения прогнозов погоды по обе стороны Атлантики, О'Нил, которому предстояло оплачивать разговор, внезапно оборвал все эти разглагольствования, заявив, что Реймонд, судя по всему, не имеет ни малейшего понятия ни о степени общественного интереса, вызванного европейским турне его матери, ни о том, сколь тесно он сам, Реймонд Шоу, ассоциируется в глазах публики с супругами Айзелин и их действиями. Нервно подергиваясь при мысли о размере телефонного счета, О'Нил привел выдержки из пары-тройки статей. Реймонд был так поражен, что сперва потерял дар речи. А затем спросил, как, по мнению О'Нила, ему следует поступить. Издатель ответил, что не понимает, почему бы не возложить оплату телефонного счета на синдикат… Затем последовал тяжелый вздох и О'Нил сказал, что ему кажется, что как газете, так и Реймонду следует отойти от их нынешней несгибаемой позиции в отношении семейства Реймонда — позиции, сводящейся к полному неупоминанию супругов Айзелин — и опубликовать, по крайней мере, одну статью на эту тему, посвятив ее обсуждению айзелинизма в целом и нынешнего турне в частности.

Реймонд последовал совету в тот же день, и статья была перепечатана большее число раз, чем любая другая авторская колонка. Что же касается астрономического телефонного счета за разговор с Лондоном, то синдикат оплатил его без малейшей задержки. В колонке, в частности, говорилось: «Джона Йеркеса Айзелина я знаю с детства как убийцу по убеждениям и мерзавца. В политике он ведет себя как трусливый убийца, нападая на противников из-за угла в грязных закоулках своего оппортунизма. Все, без исключения, попытки оправдать эти нападения потерпели неудачу как в суде, так и в сознании людей. Общий итог неутешителен — налицо явная угроза национальной безопасности. Айзелин подготавливает почву для того, чтобы американское правительство не выполняло поставленные перед ним задачи — как это было до сих пор, — а работало бы на пользу тоталитаризма».

Реймонд не смог удержаться, чтобы перед отсылкой не зачитать статью матери. Он прочел ее монотонным голосом, с каменным лицом, внутренне содрогаясь в предвидении возможной реакции.

— Господи боже мой, — ответила мать, — и что, по-твоему, я могу сделать? В суд на тебя подам? Знаю, ты не нуждаешься в моем позволении — но я тебе его все равно даю. Шли эту ерунду, куда хочешь. В наше время все равно никто ничего не читает, кроме заголовков. — Она презрительно махнула рукой. — Ну же! Беги, отправляй свою статейку! Мне некогда.

* * *

Реймонд не отдавал себе отчета в том, что после публикации в Штатах его статьи о Джонни и матери положение его самого в Лондоне в какой-то степени пошатнется. Английские газеты не замедлили перепечатать статью. Говоря о роли своей матери в том, что он назвал «заговором презрения к человеку», Реймонд назвал ее «карикатурой на отважную женщину, спутницу первых завоевателей Америки, которая заряжала ружья, пока мужчины отбивались от дикарей», карикатурой в том смысле, что дикарями в данном случае были она сама и Джонни, и что «если кровь нации — это ее честь и достоинство в глазах мира, то руки этой парочки по локоть в крови». Эти высказывания прямо противоречили позиции части британской прессы, успевшей уже сорвать неплохой куш, размазывая настоянную на металле патоку на тему Родины и Матери — так что, по крайней мере, у определенной части журналистов, присутствовавших на прощальной пресс-конференции его матери в отеле «Савой», появление на поле брани Реймонда не вызвало бурного энтузиазма. Доведись им узнать, как он относится к ним — да и ко всему миру! — стрельба началась бы прямо на месте. С другой стороны, этому крылу британской прессы противостояло другое, представителей которого до такой степени тошнило от сенатора Айзелина и его супруги, что они вполне одобряли поступок Реймонда в отношении своей матери — хотя, разумеется, предусмотрительно помалкивали.

Обе стороны воспользовались возможностью продемонстрировать свои взгляды, хоть и не обязательно посредством прямого высказывания. Перед тем как покинуть Лондон, миссис Айзелин заявила репортерам, что намерена призвать комитет Сената, в котором заседает ее муж, заняться расследованием деятельности Лейбористской партии Великобритании. По ее словам, она собрала документы, подтверждающее, что эта партия стала настоящим прибежищем социалистов и подпольных коммунистов, и что, вернись лейбористы к власти, они «сокрушат альянс, на котором покоится дружба между нашими великими народами, и, прикрываясь лозунгами о честном расхождении во взглядах, станет саботировать великую миссию Америки во всем мире». Казалось, откуда-то с самой вершины мира прямо на отель сполз самый огромный ледник. На мать Реймонда смотрели шестьдесят человек, мужчины и женщины — у каждого подбородок величественно упирается в грудь, рот широко открыт, а глаза сверкают. Какой-то джентльмен с Флит-стрит швырнул полный бокал виски с содовой через плечо: описав высокую духу, бокал разбился на множество осколков в углу. Нечего и объяснять, что в любой стране мира такой поступок газетчика истолковывается как признак того, что он просто вне себя. При этом журналист заявил:

— Мадам, я Джозеф Поул из «Дейли адвокат-джорнал». И я отказываюсь иметь какие-либо дела с вами, вашим мужем и вашим эксцентричным сыном. — Он повернулся к журналистке рядом. — Вы позволите? — С этими словами он взял из ее рук бокал и выплеснул содержимое прямо на ноги миссис Айзелин.

Реймонд толкнул журналиста так, что тот отлетел прямо в толпу. В ходе последовавшей за тем потасовки некоторые журналисты, возмущенные попытками Реймонда опорочить в своей статье доходную священную корову Материнства, воспользовались шансом свести с ним счеты. Те же, кто его публичное отречение от матери втайне одобрял, ухватились за возможность сквитаться с ней самой и двинулись в бой под предводительством воинственно размахивающих зонтиками коллег-женщин. Результатом стала полная неразбериха. Миссис Айзелин швырялась стульями, графинами с водой и бутылками, ухитрившись нанести противникам максимум болезненных повреждений, но сама при этом нисколько физически не пострадала. Фоторепортеры из раздела новостей от такого поворота событий впали в экстаз — ибо, по мнению любого читателя газет в Великобритании, они присутствовали при наглядной демонстрации того, как под мощными ударами британской праведности рушится айзелинизм.

Начиная со следующих выпусков, британская пресса порезвилась вовсю. Ощущения объекта их репортажей при этом близки к тем, которые испытал бы человек, если бы вдруг оказался голым в чесоточной трясине, причем парочка чокнутых дантистов, на пике тяжелейшего похмелья, сверлила бы ему зубы. Конечным итогом всех этих противоречивых репортажей стало то, что, когда миссис Айзелин с сыном пришла пора отправляться в Саутгэмптон, дабы отплыть на родину, сто пятьдесят лондонских полицейских — тем самых, которых мир любовно называет «бобби», в честь основателя этого государственного института сэра Роберта Пила — от самых дверей отеля дубинками пробивали им дорогу сквозь ревущую толпу, а на посадку они добирались в сопровождении кортежа автомобилей. Все в целом стало, что греха таить, суровым испытанием для англо-американских отношений — а заодно негативно сказалось и на отношении жителей Британских островов лично к Джону Айзелину.

* * *

Во время пребывания Реймонда в Париже, в конце июля, в своих апартаментах в отеле на рю-де-Луис-Давид был убит член французской Палаты Депутатов, один из крупнейших государственных деятелей, наиболее последовательно выступавший против политики тогдашнего правительства. Полиция и службы безопасности лишь разводили руками.

Во время пребывания Реймонда в Лондоне, вечером накануне нашумевших дебатов его матери с представителями британской прессы, человек, пропагандировавший в возглавляемой им сети газет и периодических изданий либеральные, человеколюбивые и оптимистичные взгляды на жизнь и по этой причине пользующийся огромным уважением, лорд Моррис Крофтнэл, был убит во сне. Как личность, так и мотивы убийцы установить не удалось.


Читать далее

Ричард Кондон. Маньчжурский кандидат
Предисловие 16.04.13
I 16.04.13
II 16.04.13
III 16.04.13
IV 16.04.13
V 16.04.13
VI 16.04.13
VII 16.04.13
VIII 16.04.13
IX 16.04.13
X 16.04.13
XI 16.04.13
XII 16.04.13
XIII 16.04.13
XIV 16.04.13
XV 16.04.13
XVI 16.04.13
XVII 16.04.13
XVIII 16.04.13
XIX 16.04.13
XX 16.04.13
XXI 16.04.13
XXII 16.04.13
XXIII 16.04.13
XXIV 16.04.13
XXV 16.04.13
XXVI 16.04.13
XXVII 16.04.13
XXVIII 16.04.13
XXIX 16.04.13
XXX 16.04.13

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть