Онлайн чтение книги Шагающий магазин игрушек The Moving Toyshop
ВСЕ ОБЪЯСНЯЮЩАЯ

— Объяснения, — угрюмо сказал Фэн, — объяснения, объяснения. Объяснения в полиции, прокторам, газетам… Я веду собачью жизнь в последние сорок восемь часов. Моя репутация погибла. Меня перестают уважать. Студенты открыто хихикают надо мной. Люди указывают пальцами на «Лили Кристин», когда я проезжаю. А я просто не понимаю, что я сделал, чтоб заслужить такое.

Он печально глотнул виски. Но никто не выразил ему сочувствия. Даже по прошествии двух дней все они еще были окрылены успехом. Виола, Кадогэн, Уилкс и Хоскинс сидели вместе с ним в готическом баре «Жезл и Скипетр». Часы показывали восемь, в баре было полно посетителей.

Молодой человек в очках закончил «Кошмарное аббатство» и читал теперь «Таинственный замок», студент с толстыми губами все еще спорил с барменом о лошадях, а рыжий социалист по-прежнему донимал свою подругу проблемами экономического неравенства.

— Следствие по делу Россетера, — продолжал Фэн, — полицейские допросы… Почему я украл машину? Почему доктор Уилкс угнал велосипед? Почему мистер Кадогэн свистнул консервы? Мелкие умишки. Просто противно. Правосудия нет.

— Насколько мне известно, признания Шермана подтвердили твои выводы, — сказал Кадогэн, — но мне пока не удалось узнать, в чем они заключаются.

— Все подтвердилось, — по-прежнему мрачно ответил Фэн. — Труп мисс Тарди нашли там, где указал Хеверинг. Портфель Россетера и ружье, из которого он был убит, найдены в доме Шермана, — оно было небольшое и, я думаю, он спрятал его под своими многочисленными одеждами. Полиция поймала эту гадину Уинкуорс, когда она пыталась удрать из Англии, — вы знаете об этом? Хеверинга они, конечно, тоже взяли. Их, несомненно, будут судить.

Он подозвал официанта и заказал для всех еще выпивки.

— Доктора говорят, что Шерман оправится не раньше, чем через полгода. Говоря откровенно, я тоже. Мне пришлось извиняться перед капелланом за то поведение в ризнице. Мне! Унизительно и обидно. И никто спасибо не сказал.

— Мне кажется, что все то, что эти типы рассказывали о случившемся в игрушечной лавке, имело целью скомпрометировать Виолу.

— Возможно, не буду спорить. Но если предположить, что они говорили правду, то был один единственный способ совершения убийства и совершить его мог один единственный человек — это Шерман.

— Не понимаю. Она действительно умерла в 11.40, как сказал Хеверинг? Если да, то все они находились вместе в другой комнате.

Официант принес поднос с напитками и Фэн расплатился с ним.

— О, да. Это так. Она умерла в 11.40, — сказал он. — И отнюдь не естественной смертью. Дело в том, что она была… задушена.

— Задушена?

— Видите ли, симптомы удавления и удушения совершенно схожи. Очевидно, и в том и в другом случае смерть наступает от прекращения поступления воздуха в легкие — в первом случае через рот, во втором через горло. Удавление действует почти моментально, а удушение может продолжаться довольно долго.

Кадогэн судорожно глотнул пива.

— А как же следы… на шее?

— Они могли быть сделаны после смерти. — Фэн пошарил в кармане и вытащил измятый клочок бумаги. — Я выписал это для вас из справочника: «Судебной медициной установлено, что следы удавления, нанесенные живому человеку, почти невозможно отличить от следов, нанесенных трупу, особенно если смерть наступила незадолго до этого». А смерть наступила очень незадолго. Смысл всего этого сводится к следующему: если вы удавили человека, вы безусловно присутствовали при его смерти, но, если вы его удушили, присутствие не обязательно.

— То есть, как это? — в недоумении воскликнул Кадогэн.

— Сейчас поймешь. Версия удушения сразу же указала на Шермана. Вы все помните ситуацию? Россетер разговаривал с мисс Тарди и, по утверждению двух свидетелей, а также на основании его собственных слов, она была жива и разговаривала с ним, когда он уходил от нее. Стадо быть, она не могла находиться в начальной стадии удушения. Затем Россетер присоединился к Хеверингу и мисс Уинкуорс. Единственным человеком, оставшимся без наблюдения, был Шерман. Все очень просто. Шерман, конечно, понял, что выдумка с запугиванием никуда не годится. Поэтому он вошел в комнату к мисс Тарди, ударил ее по голове, она потеряла сознание, ватой (которую он, конечно, всегда имел при себе, затыкать от простуды уши) он заткнул ей ноздри, запихнул ей в рот носовой платок и оставил ее умирать. А когда Россетер послал его с револьвером «пугать» старуху, он быстро убрал все следы удушения и затянул на ее шее веревку, объяснив причину своей задержки поисками пропавшей лампочки.

— Но объясните, ради бога, — сказал Кадогэн, — зачем ему потребовалось устраивать это, как «невозможное убийство»? Кроме того, она могла бы оказаться еще живой, когда он вернулся, что погубило бы все.

— Он вовсе и не намеревайся делать его «невозможным», — нетерпеливо ответил Фэн. — Когда Шерман, удушив старуху, вернулся, то увидел, что все остальные находятся вместе, тогда как он рассчитывал, что они в отдельных комнатах и нельзя было бы доказать, что они их не покидали. А теперь подозрение, вне всяких сомнений, падало на него. И Шерману пришлось наспех что-то придумывать. Имитация удавления была единственным выходом.

— А как насчет кого-то постороннего в магазине? Виола говорит, что там никого не было.

— Конечно, не было. Он слышал Виолу. Ведь я правильно говорю, Уилкс?

— А-а? — Уилкс вздрогнул от неожиданности.

— Видите, — продолжал Фэн, — ясный и острый ум Уилкса мгновенно пришел к такому же выводу. — Он ехидно взглянул на своего престарелого коллегу. — Разумеется, все зависит от того, говорят ли свидетели правду. К счастью, нет необходимости проверять их, потому что Шерман сам себя выдал при нашем втором с ним разговоре. Он сказал: «Ни одна душа не может доказать, что я был участником какого-то заговора». Но Россетер мог бы это доказать, будь он жив (не забывайте, что заговорщики были в масках и не знали друг друга). Единственными, кто знал об убийстве Россетера, были мы двое, полиция и… убийца. Следовательно Россетера убил Шерман, и он же убил мисс Тарди.

— А как он познакомился с мисс Снейс? Почему она оставила ему деньги? Это выяснили?

— Дело в том, что он опубликовал идиотскую книжонку об образовании и воспитании, а мисс Снейс интересовалась этим вопросом. Они начали переписываться и впоследствии встретились. Он лицемерил, льстил ей, старухе это нравилось. Отвратительный мелкий подхалим.

В наступившей вдруг тишине до них донеслось:

— Каждому по потребностям, — бубнил рыжий, — не является абсолютным равноправием, потому что у людей бывают разные потребности.

— А кто должен решать, какие потребности должны быть у народа? — спросила его спутница.

— Разумеется, правительство. Не задавай такие глупые вопросы.

Фэн вернулся к своим обидам.

— Из-за того только, что Скотт и Бивис вынудили начальника полиции прокатиться за ними полдороги до Лондона и обратно, — удрученно сказал он, — я не считаю, что он имел право обзывать меня последними словами, как извозчик.

— Между прочим, каким образом они очутились на ярмарке?

— Они встретили банду Барнаби около вокзала. Кстати, через десять минут мы должны идти к нему в «Нью-Колледж», мы приглашены на выпивку. Давайте-ка закажем еще по одной на дорожку.

— Отличная идея, — согласился Кадогэн и подозвал официанта. — Сноуд уехал в Лондон искать конверт. Я пытался заставить его увеличить мой гонорар, но ничего не вышло. Он скользкий, как угорь.

— Значит, вы будете писать новую поэму? — спросила Виола.

— Да. Это мой хлеб. Может быть, даже роман попробую написать.

— Этого еще не хватало, — пробурчал Фэн.

— А что вы будете делать. Виола?

— О, я не знаю. Пока не закончатся все формальности и я не получу… деньги мисс Снейс, я буду продолжать работать. Иначе я не буду знать, чем занять целый день. А вы, Энтони?

Хоскинс пожал плечами.

— Буду продолжать учебу… Добрый вечер, Жаклин! — приветствовал он проходившую мимо шатенку.

— Уилкс, — резко сказал Фэн.

— А? Что?

— Чем вы думаете заняться теперь?

— Не ваше дело! — огрызнулся Уилкс.

Кадогэн быстро вмешался.

— А ты сам, Джервас, что будешь делать?

— Я? Я буду продолжать свой благородный и величественный путь к могиле.

Число посетителей в баре увеличивалось, табачный дым начинал щипать глаза.

Фэн мрачно пил виски. Молодой человек в очках закончил «Таинственный замок» и начал «Опасный дом». Виола и Хоскинс были увлечены разговором. Уилкс начал впадать в дремоту. Кадогэн ощущал приятную пустоту в голове.

— Давайте играть в «Неприличные строки из произведений Шекспира», — предложил он.

Однако им не удалось сразу осуществить это предложение, потому что Хоскинс неожиданно сказал:

— У женщин непонятные пути в жизни.

Все замерли, почтительно слушая великого знатока женщин.

— Если бы не эксцентричность мисс Снейс, ничего этого не случилось бы. Вы помните, что сказал о женщинах Поп в своей поэме «Похищение локона»? — он вопросительно оглядел присутствующих. — Там говорится:

О, боже мой…