Онлайн чтение книги Тайна желтой комнаты The Mystery of the Yellow Room
V. ГЛАВА, в которой Жозеф Рультабиль обращается к Роберу Дарзаку с фразой, производящей должный эффект

В течение нескольких минут мы шли с Рультабилем вдоль стены, окружающей обширные владения господина Станжерсона. Уже показались ворота, но в этот момент наше внимание привлек склонившийся над землей человек. Он был так поглощен своей работой, что даже не заметил, как мы подошли. Этот человек то наклонялся и почти ложился на землю, то поднимался и внимательно разглядывал стену. Затем он двинулся большими шагами вперед и даже пустился бежать, постоянно посматривая себе на ладонь.

Рультабиль жестом остановил меня.

— Тише, — сказал он, — это работает Фредерик Ларсан, не будем ему мешать.

Молодой репортер преклонялся перед великим сыщиком, я же никогда прежде не видел Фредерика Ларсана, но много слышал о его замечательной репутации.

Дело о золотых слитках, которое взволновало весь мир, и арест взломщиков несгораемых шкафов Лионского кредитного банка сделали его имя чрезвычайно популярным. Он пользовался заслуженной репутацией во всем мире, и часто полиции Лондона, Берлина и даже Соединенных Штатов призывали его на помощь, если местные сыщики расписывались в своей беспомощности.

Поэтому никто не удивился, когда начальник сыскной полиции вызвал своего неоценимого сотрудника телеграммой из Лондона, куда он был послан по делу о крупной краже ценных бумаг.

Фредерик Ларсан, которого в сыскной полиции называли «Великий Фред», поспешил вернуться, зная по опыту, что если уж его побеспокоили, значит, другого выхода не было.

Поэтому мы с Рультабилем и застали его этим утром за работой, вскоре поняв, в чем она заключалась. На ладони своей правой руки он держал часы и, беспрерывно с ними сверяясь, казалось, вычислял на ходу какое-то время. Затем он повернул назад, остановился только у решетки ворот и, снова посмотрев на часы, разочарованно пожал плечами. Окончив свои вычисления, Ларсан вошел в парк, закрыл за собой ворота на ключ и, подняв голову, наконец-то заметил за воротами нас.

Рультабиль шагнул вперед, я последовал за ним.

— Господин Фред, — сказал мой друг с глубоким почтением, снимая шляпу, — позвольте узнать — в замке ли сейчас Робер Дарзак? Вот его друг из парижской адвокатуры, и он хотел бы поговорить с ним.

— Не знаю, господин Рультабиль, — ответил Фред, пожимая руку моему другу, так как им неоднократно случалось встречаться раньше во время наиболее сложных расследований, — я его не видел.

— Мы могли бы осведомиться у привратников, — сказал Рультабиль, указывая рукой на маленький кирпичный домик, в котором, без сомнения, обитали верные стражи поместья.

— Привратники ничего вам не скажут, господин Рультабиль.

— Почему же?

— Полчаса тому назад они арестованы.

— Арестованы! — воскликнул Рультабиль. — Значит, они убийцы?

Фредерик Ларсан флегматично пожал плечами.

— Когда невозможно арестовать убийцу, — сказал он с иронией, — то всегда можно позволить себе роскошь отыскать сообщников.

— Это вы их арестовали, господин Фред?

— О нет, я этого не приказывал. Во-первых, потому что я почти уверен в их невиновности, а во-вторых… — Он замолчал.

— Во-вторых… — робко напомнил о себе Рультабиль.

Ларсан махнул рукой.

— Потому что нет сообщников! — торжествующе прошептал Рультабиль.

— Вы уже, кажется, составили себе мнение об этом деле? А ведь вы еще ничего не видели, молодой человек, вы еще даже не побывали здесь.

— Это мне предстоит сделать.

— Сомневаюсь. Отдан строгий приказ никого не пускать.

— Но я все-таки войду, если вы поможете мне увидеть господина Дарзака. Сделайте это для меня. Ведь мы же старые друзья, господин Фред, вспомните прекрасную статью по делу о золотых слитках, в которой я расхвалил вас. Пожалуйста, одно слово Роберу Дарзаку.

Рультабиль в этот момент выглядел очень комично. Он был буквально воплощенным желанием проникнуть через порог, за которым происходили удивительные чудеса, и так красноречиво умолял Ларсана не только словами, взглядами, но и всем своим видом, что я не мог удержаться от смеха. Фредерик Ларсан тоже улыбнулся, однако спокойно положил ключ в карман, и не думая открывать ворота.

Я наблюдал за ним через решетку. Ларсану можно было дать лет пятьдесят, красивая голова с седеющими волосами, матовый цвет лица, резкий профиль с выпуклым лбом, подбородок и щеки тщательно выбриты. Маленькие круглые глаза смотрели прямо и пристально. Среднего роста и хорошо сложенный, он выглядел элегантным и симпатичным, выгодно отличаясь от обыкновенного полицейского. Говорил сыщик скептическим тоном человека, лишенного иллюзий и имеющего дело по долгу службы с бесконечными преступлениями и низостями, что соответственно «ожесточило его чувства», как выразился Рультабиль.

Ларсан повернул голову на шум коляски, подъезжавшей со стороны замка. Мы узнали кабриолет, который недавно увез с вокзала судебного следователя и его секретаря.

— Вы хотели поговорить с господином Дарзаком, — заметил Ларсан, — вот он.

Кабриолет уже подъехал, и сидевший в нем Робер Дарзак попросил Ларсана открыть ворота, но тут он узнал меня и поинтересовался, что нас привело в Гландье в столь трагический момент. Он был чрезвычайно бледен, и лицо его выражало бесконечное горе.

— Лучше ли мадемуазель Станжерсон? — поинтересовался я.

— Да, — ответил Дарзак, — ее, возможно, спасут, она должна быть спасена…

Он не прибавил «или я умру», но я почувствовал, что эти слова едва не сорвались с его уст.

Тут вмешался Рультабиль:

— Вы торопитесь, сударь, но мне просто необходимо с вами поговорить. У меня есть для вас важное сообщение.

Его перебил Ларсан.

— Могу я оставить вас? — спросил он Дарзака. — У вас есть ключ, или дать вам мой?

— Спасибо, ключ есть, — ответил Дарзак, — я запру ворота.

Ларсан повернулся и быстро пошел в сторону замка, который возвышался в нескольких сотнях метров от входа.

Робер Дарзак, выражавший явные признаки нетерпения, нахмурил брови. Я представил Рультабиля как моего друга, но, узнав, что молодой человек журналист, Дарзак бросил на меня взгляд, полный упрека, извинился и, сославшись на необходимость через двадцать минут быть на вокзале в Эпиней, хлестнул лошадь.

К моему глубокому удивлению, Рультабиль успел перехватить узду, остановил маленький экипаж и произнес следующую фразу, лишенную для меня всякого смысла:

— Дом не потерял своего очарования, а сад — своего блеска.

Услышав эти слова, Дарзак отшатнулся. Побледнев еще сильнее, он с ужасом уставился на молодого человека и немедленно выскочил из коляски.

— Пойдемте, — пробормотал он и вдруг с яростью повторил, — да пойдемте же, наконец!

Он направился к замку, Рультабиль следовал за ним, ведя лошадь. Я что-то сказал Дарзаку, но он мне не ответил. Я посмотрел на Рультабиля — он, казалось, не видел меня.