Онлайн чтение книги Тень предателя The Pale Betrayer
Глава 9

Офицер Уолтер Херринг сам не мог понять, чем так его привлекал этот дровяной склад. Не только тем, что ему нравился запах свежей древесины. Он давно мечтал о деревянном доме из новеньких чистых брусьев. Никакой штукатурки, никаких стальных каркасов и тысяч семейств, вселяющихся одновременно в один и тот же дом. Просто деревянный дом и сад. Но здесь что-то еще тревожило его. Чем больше он думал об этом, тем больше убеждался в том, что он знал об этом еще до сегодняшнего утра, только просто забыл. Почему это так беспокоило его, он и сам не знал. Он попытался объяснить Марксу:

— Это то, что называется интуицией, чутьем. Знаете, что мне хочется сделать, сэр? Проверить адресок того, кто сторожит по ночам этот склад и кто, возможно, работает где-то в этой округе. Неплохо бы проверить его.

— Тогда и сделай то, что хочется. — Они уже возвращались в участок. Маркс сидел за рулем служебной машины, которой, его мнению, не хватало по меньшей мере двух цилиндров. — Давай адрес. Надеюсь, эта дряхлая колымага доставит нас туда.

Херринг назвал адрес.

— Вы читали о человеке, который купил на аукционе старую полицейскую машину? Прежде чем он доехал в ней до мастерской, чтобы перекрасить ее, его пять раз останавливал полицейскии патруль. Не позвонить ли мне, лейтенант, в участок и отметиться, на каком я задании?

— Я сам скажу о тебе Редмонду, когда вернусь в участок. Капитан — славный парень, ты не считаешь?

— Все они славные, но не более, чем капитан Редмонд. Нет, сэр.

— Тогда разыщи нам что-нибудь, — ответил Маркс, — и порадуй нас всех.

Полчаса спустя Херринг все же нашел кое-что. Он привел на допрос в участок старого Фреда Болардо. Маркс и капитан Редмонд слушали показания сторожа. Допрос вел Херринг.

— Две недели назад я закрывал на ночь склад. Я всегда это делаю после того, как уедет последний грузовик, чаще всего это бывает часов в семь. Затем запираю склад на висячий замок. В полночь наведываюсь для проверки. Мальчишки однажды взломали замок. Украли бочонок гвоздей…

Херринг сидел, сложив руки, давая старику высказаться. Показания записывались на пленку. Херринг даже слабо улыбнулся, когда Болардо, человек мрачноватый с челкой седых волос, сказал: — Этим чертовым дьяволятам понадобился бочонок, а гвозди они высыпали на мостовую. — Маркс заметил, что Редмонд присматривается к полицейскому Херрингу.

— Вы хотели нам рассказать о том, что случилось две недели назад, — вежливо напомнил сторожу Херринг.

— Мне платят мало… Черт, я уже говорил вам это. Зачем мне ввязываться в неприятности и снова повторять то, что я уже вам сказал? — Он покачал головой. — Ко мне подошел доктор и спросил, можно ли ему припарковывать свою машину на складе. Всего на несколько часов, с семи до девяти или десяти, пока он навещает своих пациентов в этом квартале…

Маркс и Редмонд переглянулись. Вот он, этот «доктор», о котором говорила мамаша Фернандес.

Херринг попросил сторожа продолжать.

— Мы договорились. Я дал ему ключ от замка, он-заплатил мне десять баксов за первый месяц. Я был рад такому заработку. Да и ничего плохого здесь не было. Я даже делал доброе дело, давая доктору место для парковки. Его машину уже разбивали, и он опасался за нее. В наши дни, мол, молодежь употребляет наркотики и все такое прочее…

— Вспомните хорошенько и опишите его машину, мистер Болардо.

— Как я уже говорил, я не очень разглядывал машину — черный седан, это все, что я помню. Четыре дверцы.

Херринг улыбнулся.

— В прошлый раз вы этого не вспомнили.

— Я вспомнил, что он зачем-то открыл заднюю дверцу. Я тогда еще поинтересовался и посмотрел, была ли пометка «доктор медицины» на его водительских правах. Мне показалось странным, что он заговорил о наркотиках, которые бывают у врачей.

Я подумал, может, он ищет, где спрятать их, или ищет место для встречи.

— Вы не видели номер его водительских прав?

— Видел, но забыл, помню только, что получил он их в Нью-Йорке и что он доктор медицины.

— Что-нибудь еще можете нам рассказать об этом человеке?

— Не больше того, что уже сказал. Он тощий, лицо желтое, не очень хорошо одет, на нем все поношенное, машина тоже не новая. Я так и не узнал, как его зовут, просто звал его доктором, а он меня доком.

Марксу не хотелось прерывать его, но он это сделал.

— Фред, а теперь скажите нам правду. Где-то в душе вы ведь надеялись, что он торговец наркотиками? — Свидетель отрицательно замотал головой. — И, конечно, вы рассчитывали получать с него не какую-то жалкую десятку в месяц? Не говорите нам, что за десять баксов вы были готовы рисковать своим местом на складе.

— Вы ошибаетесь, мистер. Для вас десять баксов чертовски малая сумма, а если ее добавить к той тридцатке, что я приношу домой и которую мне платит Истсайдская компания торговли лесом?

— Ладно, — согласился Маркс. — Нам просто нужно все знать. Он был разговорчив?

— Он казался осторожным на слова парнем, когда говорил, то подбирал слова. Может, он иностранец. Я не утверждаю, но у меня такое чувство.

— Таких много в вашем квартале, — вмешался Редмонд. — Среди них есть и свои доктора.

— Я не думаю, что он был из этого квартала, — возразил Болардо. — Тогда бы он не искал место, где припарковать машину.

Херринг, не взглянув на своих начальников, решил твердо придерживаться своей линии атакующего допроса, и не хотел, чтобы ему мешали:

— А теперь, мистер Болардо, расскажите, что было сегодня утром, когда на склад пришел ваш босс. Расскажите все по порядку.

— Я не знаю, сэр, как это связать с тем, что случилось на нашей улице…

— Просто расскажите, как умеете, — ободрил его Херринг. — Не надо ничего связывать.

— В восемь утра появился хозяин. Он был зол, и я его понимаю. Этот чертов олух доктор забыл закрыть ворота на замок. Он их закрыл, а замок не защелкнул. Босс думал, что это я такой беспамятный, я же перепугался, как бы он не догадался.

Эта деталь убедила полицейских, что тот, кто выводил из склада машину, делал это в спешке.

Херринг выключил запись и смотал пленку. Он взял ее, чтобы напечатать показания и дать Болардо подписать.

Редмонд и Маркс оставили сторожу фотографии тех, кто разыскивается, — может, он узнает кого-нибудь. Редмонд предполагал, что среди преступников, возможно, попадутся несколько крупных фигур, иногда маскирующихся под врачей. Была проведена проверка всех пропавших водительских удостоверений, принадлежавших врачам. Ни то, ни другое не дало результатов.

Фицджеральд обратил внимание на то, что оказалось потом важным звеном в цепи свидетельских показаний: точность нанесенного жертве удара и вид оружия. Только хирургический нож в руке опытного врача мог так чисто сработать. Пока еще не было данных анализа крови на носовом платке.

— Хирурги обычно не уносят с собой инструменты из операционной, не так ли? — размышлял вслух Редмонд.

— Если, конечно, они не замышляют убийства, — заметил Фицджеральд, и иронично скривил губы.

Редмонд покраснел до кончиков своих темно-каштановых волос. Ничего не сказав, он вернулся к своему столу и с шумом занялся рутинными делами. Марксу было искренне жаль его. Будучи ответственным за расследование дела, Редмонд, однако, не чувствовал себя уверенным, когда рядом был Фицджеральд. Так было и сейчас. Маркс передвинул на карте района булавку с желтой головкой, отметив Истсайдский лесной склад и занес его данные в картотеку.

Фицджеральд ждал, когда он закончит.

— Этот торгует всем, что только есть, Дэйв. Даже шпионами-невидимками. Что ты думаешь об этом? — Он передал Марксу протокол допроса нового торговца газетами на углу Университетской и парка. Хэнк Забриски показал следующее:

— Так видел он его или не видел? — спросил Фицджеральд.

— Может, еще раз его расспросить? — заметил Маркс. Он все равно сам решил заняться осмотром территории университета. Ему хотелось попросить у Редмонда машину получше. Но, увы, сейчас момент был неподходящий.

Маркс отъехал от автобусной остановки футов на семь и припарковался. Студент, прислонившийся к столбу на остановке, держа в руке раскрытую книгу с циничной ухмылкой наблюдал за ним. Юноша невольно перевел глаза на ресторан неподалеку. Небось подумал, что полиция, используя свои права, паркуется где попало, когда ей это нужно. В таких случаях Маркс невольно испытывал неловкость. Поэтому решил, что сейчас в ресторан не зайдет, хотя уже подумывал о ленче. Пусть молодая поросль спокойно учит свои глаголы. Маркс так выразительно посмотрел на юнца, что тот поспешил уйти.

Значит, на этом углу Анна Руссо сошла с автобуса. Газетный киоск был через улицу напротив, а чуть подальше — телефон-автомат. Лаборатория находилась отсюда в двух кварталах, за главным зданием университета, вход в нее был за углом и отсюда не был виден. Маркс прошелся мимо газетного киоска и проделал тот же путь, который прошла вчера Анна Руссо. От парка к востоку, если миновать университет, начинался район дурной славы, каких немало во всех больших городах. Так здесь было и столетие назад, еще со времен волнений на Астор-плейс в 1849 году.

Маркс зашел в здание, где размещалась лаборатория. На первом этаже был склад. У лифта сидел на стуле старик-сторож.

— Мне нужна физическая лаборатория, — сказал Маркс.

— Там, внизу, но сейчас никого нет, — ответил сторож.

Внизу? Маркс, однако, не был удивлен. Почему-то он так и предполагал, что лаборатория должна быть в подвале. Он полистал журнал регистрации, лежавший на столе. Стейнберг и Бауэр пришли в это утро в семь сорок, а с ними еще двое; Маркс решил, что это наверняка следователи из федеральных органов. В восемь часов десять минут они ушли. Им понадобилось не так много времени для просмотра пленки.

Он перевернул страницу назад и посмотрел, кто был здесь вчера вечером. Стейнберг, Хойт, О’Рурк, Робби — все расписались в девять двадцать пять. Анна Руссо пришла в девять часов пятьдесят минут. Студентов допрашивали сегодня утром. Они приехали в полицейский участок в полдень, и Маркс сам с ними беседовал. Все они вчера вечером покинули лабораторию в одиннадцать сорок пять.

Маркс вышел наружу. Расположившись на ступенях крыльца, подростки играли в карты. В наступившей минутной тишине, когда затихает шум машин перед светофором на перекрестке, Маркс услышал звон монет о цемент. Какой-то пьяный поучал играющих, надеясь заслужить у победителя хотя бы на одну затяжку. Переполненный нищетой район Бауэри в непосредственной близости к Бродвею уже выплеснулся из своих краев. Шофер грузовика, груженного камнем, пытался найти место, где бы выгрузиться, не мешая детворе, игравшей в мяч. Маркса удивило, что дети не в школе, но он вспомнил, что день уже на исходе. Отчаявшийся шофер начал сигналить, и улица наполнилась какофонией новых звуков, скрежетом и грохотом. Маркс заметил, что на ней одностороннее движение — с востока на запад.

Он вернулся к газетному киоску на углу. Его хозяин оказался словоохотливым человеком с беззубым ртом — в верхней челюсти не хватало по крайней мере шести передних зубов. Однако это не мешало ему говорить без умолку. Его язык ловко плясал в пустом пространстве беззубого рта, отчего выговариваемые слова приобретали свой особый смысл и не были лишены остроумия.

— Вы уже третий, кто спрашивает меня об этом. Вы добьетесь того, что от повторов сотрется картина, которую я еще держу в памяти.

— А у вас есть картина?

— Конечно. По-вашему, я сочиняю на ходу? — Его язык выглянул и скрылся. — Я видел мисс Руссо, когда она сошла с автобуса. Вернее, я не видел, как она с него сходила, но когда автобус отъехал, она уже переходила улицу. В это время подошла машина, развозившая «Таймс», водитель высунул голову в окно и окликнул меня… — Продавец газет умолк и теперь как-то странно посмотрел на Маркса. На его лице появился испуг. Он медленно покачал головой, как бы вспоминая что-то забытое.

— Окно. Окно машины, — повторил он, явно волнуясь. — Я увидел профессора. Я знаю, что видел его! Он приехал сюда на машине.

— Профессор Бредли? Вы уверены в этом? Он помахал вам из машины?

— Кажется, но клясться не стану. Он был похож на него. Но я никогда раньше не видел, чтобы он ездил на машине. Он всегда проходил мимо и просил оставить ему номер «Таймс».

— Он помахал вам? — снова переспросил Маркс.

— Нет, ничего такого не было. Он просто сидел в машине, а кто-то другой был за рулем…

— Они ехали по направлению к вам? — перебил его Маркс и рукой показал направление.

— Да, да.

— Против движения, на вашей улице?

— Тогда улица была пуста, — ответил Хэнк, вспоминая.

— Тогда, значит, вы хорошо разглядели его машину? — предположил Маркс.

Хэнк покачал головой.

— Это произошло так быстро, всего несколько секунд. Я даже ничего не запомнил о машине, пока меня не стали расспрашивать о ней. Это был простой седан. Кажется, черный. Я не помню цвет.

Маркс окинул взглядом улицу. Тот, кто вез Бредли, встретил его прямо у входа в лабораторию, когда они оба к ней подошли с восточной стороны. Если бы Бредли прошел пешком до киоска, Хэнк узнал бы его.

— Вы видели профессора до того, как мисс Руссо сошла с автобуса, Хэнк?

— Если я его действительно видел, — ответил Хэнк, теперь уже полный сомнений. — Это, должно быть, было раньше. Как только приезжает машина с «Таймс», сами понимаете…

Невероятно, думал Маркс. Покидая улицу, забыв о ленче, он думал о том, как странно переплетаются события того вечера. Первым это подметил инспектор Фицджеральд, когда удивился, что Анна Руссо и профессор Бредли не столкнулись на своем пути в лабораторию. Именно ее поведение в тот вечер не могли предвидеть злоумышленники. Так ли это? Без серьезных доказательств никто из разумных детективов не исключил бы и ее участия во всем этом.

Теперь, как никогда, необходимо было заняться поисками мотивов.