Онлайн чтение книги Путешествие пилигрима в Небесную страну The Pilgrim's Progress from This World to That Which Is to Come
Неведующий

В это время я заметил, что Уповающий оглянулся и увидел Неведующего, который все также шел один позади обоих товарищей. "Посмотри, — сказал он Христианину, — как этот юноша далеко отстал и вяло идет".

Хр.: "Да, вижу. Он не нуждается в нашем обществе".

Упов.: "Ему было бы не вредно все это время ходить с нами",

Хр.: "Правда. Но я уверен, что он на это смотрит иначе".

Упов.: "Вероятно. Все же подождем его немного".

Тогда Христианин обратился к юноше и сказал ему: "Подойди, малый, почему ты так отстал далеко?"

Невед.: "Мне приятно ходить одному и даже гораздо приятнее, чем быть в обществе, если оно мне не особенно по сердцу".

Тогда Христианин тихо сказал Уповающему: "Не говорил ли я тебе, что он в нас не нуждается? Однако подойдем к нему и начнем с ним беседу для провождения времени в этой пустынной стране". И, обратясь к Неведующему, он дружески сказал: "Добро пожаловать, юноша, ну как ты себя чувствуешь? Какие отношения между Богом и твоей душой?"

Невед.: "Надеюсь, хорошие. Я постоянно чувствую в себе множество прекрасных стремлений, которые наполняют мою душу и утешают меня во время ходьбы".

Хр.: "Какие же это стремления? Пожалуйста, расскажи".

Невед.: "Какие, вот… думаю всегда о Боге и о Его Царствии".

Хр.: "Так думают иногда и дьяволы и осужденные в аду".

Невед.: "Но я, думая о том, желаю так же обресть небесное".

Хр.: "Так точно со многими, которые никогда не получат жизни вечной. "Душа ленивца желает и не получает ничего".

Невед.: "Но я, думая о том, все для этого покинул".

Хр.: "В этом сомневаюсь: все покинуть — дело трудное, труднее, чем многие воображают. Но чем мог ты увериться, что все покинул для Бога и Неба?"

Невед.: "Сердце мое это говорит и свидетельствует" (Прит. 28:26).

Хр.: "Мудрец сказал, что кто верит своему сердцу, тот безумный".

Невед.: "Это сказано о дурном сердце… мое же — доброе".

Хр.: "Но чем же ты это докажешь?"

Невед.: "Оно поддерживает мои надежды на небесное блаженство".

Хр.: "Это может быть и следствием его обманчивости. Сердце человеческое может утешаться надеждами на достижение того, на что человек совершенно не имеет ни малейшего права рассчитывать".

Невед.: "Но со мной не так. Сердце мое и образ жизни в совершенном единомыслии и согласии, и потому мои надежды основательны".

Хр.: "Почему ты знаешь, что твое сердце и образ жизни в полном единомыслии?"

Невед.: "Мне сердце это говорит".

Хр.: "Есть поговорка народная: Спроси соседа, вор ли я! Твое сердце тебе это говорит. Если не Бог Сам о том свидетельствует, всякое иное свидетельство не имеет значения".

Невед.: "Но если во мне мысли хорошие, то и сердце хорошо, а жизнь по заповедям Божиим не есть ли жизнь благочестивая?"

Хр.: "То, что ты сейчас изложил, вполне справедливо. Но воображать себя в этом благочестивом состоянии или действительно быть в нем — огромная разница".

Невед.: "Позвольте узнать, однако, что вы называете хорошими мыслями и жизнь по заповедям Божиим?"

Хр.: "Есть хорошие мысли во всяком роде: иные в отношении к нам самим, другие к Богу, ко Христу и другим предметам".

Невед.: "Что же по-вашему хорошие мысли в отношении к нам?"

Хр.: "Если мы судим о себе, как судит нас Слово. Для большей ясности скажу, что Слово Божие говорит о людях, что они по природе своей грешны. "Нет праведного ни одного…, нет делающего добро, нет ни одного" (Рим. 3:10–12). Еще сказано: "Воображение сердца — зло с самой юности". Далее: "Всякая мысль сердца человеческого одно зло, и оно непрестанно". Итак, если мы судим о себе таким образом, понимая, что это верно, то наши мысли хорошие, потому что они соответствуют Слову Божьему".

Невед.: "Никогда не поверю, что мое сердце такое злое".

Хр.: "И потому ты не имеешь ни одной хорошей мысли в отношении себя. Но дай мне кончить. Точно также как Слово судит о нашем сердце, так оно судит и о нашем образе жизни. И если наши сердечные мысли и наши действия соответствуют сказанному в Слове Божьем, тогда все в нас правильно, потому что согласно с Словом".

Невед.: "Изложите яснее".

Хр.: "Если Слово Божие говорит, что пути человека — пути кривые, превратные, этим, конечно, оно объявляет, что они, т. е. люди, покинули хороший путь, и не ведают его (Пс. 124:5; Прит. 2:15). Если же и человек судит о своих путях также, т. е. если он искренно и смиренно осуждает свои пути, то мысли его на счет его образа жизни хороши и правильны, потому что согласуются с суждениями Слова Божия о путях человека".

Невед.: "А что вы понимаете под хорошими мыслями в отношении к Богу?"

Хр.: "Также как я объяснял хорошие мысли в отношении к себе. Когда наши понятия о Боге согласуются с тем, что о Нем сказано в Слове, т. е. когда мы познаем Его существо по указаниям Его Слова, мы имеем хорошие и верные понятия. И мы тогда убеждаемся, что Он знает нас лучше, чем мы себя знаем, и видит в нас даже такие грехи и тогда, когда мы сами в себе ничего дурного не замечаем, и знает все наши сокровенные мечты, так как наше сердце со всеми своими закоулками всегда откровенно перед ним, Тогда только мы можем убедиться, что наша мнимая праведность ничто иное, как гниль, и потому Он не может дозволить нам ложное и неосновательное упование, даже и на самые лучшие дела наши".

Невед.: "Разве вы меня считаете таким глупцом, чтоб думать, что Бог не видит глубже меня? Или что я могу придти к Нему, совершая добрые дела?"

Хр.: "Так что же и как же ты думаешь?"

Невед.: "Короче сказать, я думаю, что мне надо веровать во Христа для моего оправдания".

Хр.: "Ты думаешь, что надо тебе веровать во Христа, не сознавая, однако, всей необходимости быть сокрытым в нем? Ты еще не познал ни природной, ни действительной своей немощи, и ты о себе и о своих делах высокого мнения, что ясно доказывает, что ты один из тех, которые еще никогда не чувствовали потребности в Христовой личной праведности для оправдания своего перед Богом. Как же ты говоришь, что веруешь во Христа?"

Невед.: "Я верую достаточно для всего этого".

Хр.: "Но как ты же веруешь?"

Невед.: "Я верую, что Христос умер за грешников, и что я буду освобожден Богом от проклятия, потому что Он милостиво примет мою покорность Его закону. Или так: Христос своими заслугами сделает мои религиозные действия и труды достойными быть принятыми Отцем, и, таким образом, я буду оправдан".

Хр.: "Позволь мне ответить на твое исповедание веры. Первое: ты веруешь мечтательной верой — таковая вера нигде не описана в Слове. Второе: ты веруешь ложной верой, потому что это отнимает от личной праведности Христа славу твоего оправдания ею, а приписывает его твоей мнимой праведности. Третье: таковая твоя вера представляет Христа не оправдателем твоим, но твоих дел, и ради них только отчасти твоим, что ложно. Четвертое: поэтому эта вера обманчива, а именно такая, которая оставит тебя под гневом в день суда Всемогущего Бога. Ибо истинная, оправдывающая вера заставляет душу (которая поняла, что она погибла перед законом) искать убежища в Христовой праведности, которую истинная вера признает безусловно. Под этим покровом душа скрыта и в безопасности, и представлена непорочной пред лицем Бога, Который принимает ее и избавляет от осуждения".

Невед.: "Что? Вы хотите, чтобы мы уверовали, будто бы Христос один все совершил без нашего содействия? Такое убеждение распустило бы бразды наших страстей, а дозволило бы нам жить согласно нашим желаниям. Что за нужда заботиться о том, какой образ жизни следует вести, если мы уже спасены и оправданы Христовой праведностью, лишь только мы в нее уверуем".

Хр.: "Твое имя Неведующий, и таков ты и есть, потому что ответ твой это доказывает. Не ведаешь ты, что есть оправдывающая праведность, и не ведаешь ты также, как ею спасти свою душу от тяжкого гнева Божия. Увы! Ты невежда действий этой спасительной веры в праведность Христа, действие истинное, которое состоит в покорении и отдании сердца Богу, в любви к Христу, к Его Слову, к Его путям, к Его народу, а не к тому, что ты, как несведующий человек, воображаешь".

Упов.: "Спроси его, открылся ли ему Христос с Неба".

Невед.: "Что! Вы из тех, которые признаете откровения! Вижу теперь, что суждения ваши и людей вашего сорта ничто иное, как плод расстроенного воображения".

Упов.: "Помилуй, что ты! Христос по существу своему в таком единении с Богом, что никак не может быть спасительно познан людьми, если Бог Отец Сам не откроет Его душе человека".

Невед.: "Эта вера ваша, а у меня своя. Но моя, я не сомневаюсь, ни мало не хуже вашей, хотя во мне нет столько причуд, сколько у вас".

Хр.: "Позволь мне еще прибавить несколько слов. Не следует тебе так поверхностно рассуждать об этом вопросе. Я могу, по крайней мере, утвердительно сказать, как и мой товарищ, что никакой человек не может познать Христа, если ему того не откроет Сам Бог Отец (Мат. 16:17). И даже веру, посредством которой душа прилепляется ко Христу, т. е. истинную веру, не может он иметь иначе, как получив ее в дар, по великой милости и по всемогуществу Его (1 Кор. 2:12). О действии на душу такой веры, я вижу, бедный юноша, что ты вовсе не ведаешь. Проснись же скорей и взгляни на твое нищенство, беги к Господу Иисусу и посредством Его праведности, которая есть праведность Божия (ибо Он сам Бог), ты будешь избавлен от вечного осуждения".

Невед.: "Вы ходите так скоро, что я за вами не поспею. Поэтому идите вперед. Я предпочитаю ходить от вас поодаль".

Тогда Христианин обратился к Уповающему:

Хр.: "Так пойдем вперед, добрый товарищ, я вижу, что нам с тобой приходится снова идти одним".

И я заметил, что они прибавили шагу, а Неведующий отстал, и тащился один.

Хр.: "Меня огорчает этот бедный юноша. В конце пути жутко ему придется".

Упов. "Увы! В нашем городе множество людей в таком роде, целыми семействами…что я говорю, целыми улицами, и меж ними многие называют себя пилигримами. И ежели так много таких между нашими, сколько, думаешь ты, таковых на его родине?"

Хр.: "Верно гласит Слово: "Он ослепил очи их, дабы они не узрели" и прочее. Но теперь, между нами, как ты понимаешь этих людей? Ужели ни в какое время они не чувствуют и не сознают своей греховности? И неужто они никогда не догадываются, что они в опасности?"

Упов.: "На эти вопросы отвечай сам, ты ведь старше меня".

Хр.: "Мне кажется, что изредка с ними это случается. Но в своем полном неведении они не понимают, что такие убеждения внушены им Господом ко спасению, и потому они всеми силами стараются заглушить в себе всякое сознание греха и опасности, и продолжают с надменностью ласкать себя надеждой, что сердце привело их на испытанный путь и хранит их на нем".

Упов.: "Я разделяю твое мнение и нахожу, что страх часто полезен человеку, потому что принуждает его с самого начала обсуждать путь свой".

Хр.: "Полезен, если это именно страх Божий, а не другой, ибо сказано в Слове: "Страх Господень начало мудрости" (Иов. 28:28).

Упов.: "Как ты объясняешь этот страх?"

Хр.: "Истинный, полезный страх узнается по трем признакам. Во-первых, по возбудившей его причине, которая должна быть: спасительное сознание греха. Во-вторых, через непреодолимое побуждение увериться, что Христос может и хочет спасти нас Своей праведностью и искупить Своей смертью от осуждения за грех. В-третьих, этот страх должен в нас порождать и поддерживать искреннее Богопочитание и внимание к Его Слову, к Его путям. Он смягчает наше сердце и внушает боязнь отшатнуться от истинного пути, оскорблять Господа, и мы тогда тщательнее остерегаемся потерять дарованный мир, огорчать Духа и давать право лукавому быть нашим обвинителем перед Богом".

Упов.: "Ты очень хорошо все это объяснил, и я вполне уверен, что все так, как ты сказал. Но разве мы не скоро выйдем из пределов Обворожительного Края?"

Хр.: "Тебя утомляет наша беседа?"

Упов.: "О нет, но я желаю знать, где мы находимся теперь".

Хр.: "Нам недалеко до пределов этой страны. Но вернемся к нашему разговору. Итак, несведущие в Писаниях не ведают, что убеждения, внушающие им страх — для их пользы, и потому заглушают их".

Упов.: "Но как это они заглушают страх?"

Хр.: "Они полагают, что страх этот внушен им лукавым; другие же из них приписывают это (а именно те, которые считают себя людьми образованными) какому-нибудь физическому расстройству здоровья, действующему на их воображение и мировоззрение, и при таком образе мыслей они борются против чувства страха, который неприятно действует на их ежедневные занятия, либо стараются заглушить его рассеянной жизнью в обществе людей суетных. Другие полагают, что малейшее чувство страха может уничтожить в них веру, не разбирая даже, имеют ли они ее в сердце и на чем она у них основана, на предположениях ли, на умствовании, светском мировоззрении или на Слове, и потому ожесточают свое сердце ко всякому признаку страха. Иные гордо уверяют, что бояться совершенно нечего, что они живут по внушению своего разума и потому с каждым днем они все самодовольнее и самоувереннее. Еще другие полагают, что страх порождает недоумение и нерешительность, даже в действиях, признанных всеми за хорошие и религиозные, и что он только смущает людей, стремящихся к совершению добрых дел, внушая некоторое сомнение в действительности их для спасения, и потому они постоянно заглушают в себе страх, который от Бога".

Упов.: "Я кое-что из этого сам испытал: перед тем как я познал себя, таковы были и мои мысли".

Хр.: "Мы теперь на время оставим в покое Неведующего и рассмотрим другой вопрос. Знал ли ты около десяти лет тому назад одного человека по имени Временитель, который жил в нашем околодке и был горазд в исполнении всяких религиозных наружных обрядностей?"

Упов.: "Конечно, знал. Он жил в городе Без Благодати, верстах в десяти от Честности, возле дома некоего Отступника".

Хр.: "Именно, они обитали под одной крышей. Одно время этот Временитель образумился, познал свою греховность и то, что его за это ожидает в жизни будущей".

Упов.: "Я думаю, что в самом деле он одно время опомнился. Мой дом был от него в 15-ти верстах, однако он часто забегал ко мне весь в слезах. Мне его было искренно жаль, и я даже сильно рассчитывал на него, но вот именно можно сказать, что не все взывающие "Господи, Господи!" спасутся".

Хр.: "Однажды он мне объявил, что решился отправиться в пилигримство, как мы теперь, но вдруг он познакомился с одним Самоспасающимся, и мы совершенно с ним раззнакомились".

Упов.: "Давай рассмотрим причины этого внезапного отступничества в тех, которые подобно ему сначала как будто бы искренно одумываются и желают спастись от будущего гнева".

Хр.: "Это нам может быть полезным, но начни сам".

Упов.: "Пожалуй. По-моему, на это бывают четыре причины. Первая: хотя совесть таких людей проснулась, но сердце у них не изменилось. И потому, когда чувство виновности и страха погибели в них остывает, то и побуждение к религии утихает, и они вскоре возвращаются к старым привычкам. Для наглядного сравнения я приведу в пример собаку, которая, объевшись непривычной ей пищей, все из себя извергает, потому только, что это беспокоит ее желудок. Но когда тошнота миновала и желудок успокоился, то она возвращается к изблюенной пище и снова ее проглатывает, как сказано в книге "пес вернулся к своей блевотине". Так, говорю я, и эти люди. Они с горячностью мечтают отправиться по пути, ведущему к Небу, возбужденные к тому овладевшим ими страхом вечного осуждения. Но лишь только они высказали свой ужас, и он в них затих, то в то же время в них остывает рвение к небу и к своему спасению, и они возвращаются к прежнему образу жизни. Вторая причина, мне кажется, это их рабский страх к людскому мнению, который совершенно связывает их свободу действий. "Страх перед людьми ставит сеть". Они ревностно стремятся к Небу, пока они под страхом вечного осуждения, но вскоре начинают обдумывать, и приходят к заключению, что следует быть мудрым в жизни и не рисковать настоящими благами земными, вводя себя в неприятные отношения с людьми, ради чего-то неизвестного (Прит. 20, 25). Третье: осмеяние и стыд, которыми клеймят истинно верующих, тоже служат для них камнем преткновения. Они горды и своевольны, а жить по вере Христовой по их мнению глупо, пошло и даже низко. И когда проходит в них страх к угрожающей геене, они возвращаются к ежедневной приятной жизни. Четвертое: чувствовать свою виновность и ужасаться угрожаемого ада для них невыносимо. Они не останавливают своего взора прежде всего на свое недостоинство и падение, что, быть может, подстрекнуло бы их в самом деле покинуть свои пути и броситься с раскаянием к стопам милосердного Бога. Но, избегая невыносимого для них чувства страха и унижения, они разными умствованиями заглушают это в себе и стараются окаменить сердце к подобным волнениям совести, избирая с этой целью пути, которые тому способствуют".

Хр.: "Ты очень порядочно объяснил это. Основательная причина всему этому то, что не изменилось в них ни сердце, ни воля. И потому они как каторжный перед судьей. Он дрожит от ужаса и кажется искренно раскаивается. В сущности же в нем другого чувства нет, как страх казни; у него нет даже и ненависти к совершенному преступлению, и пусти этого человека на свободу, он тотчас покажет себя тем же злодеем, каким был, тогда как если бы душа в нем изменилась, он стал бы другим человеком".

Упов.: "Я тебе указал на причины отступничества, а ты теперь укажи, каким образом это совершается".

Хр.: "Охотно. Они удаляют от себя всякую мысль о Боге, смерти и будущем суде. Потом постепенно покидают одну за другой личные обязанности, как-то: домашнюю молитву, борьбу со страстями, бдительность над собой, скорбь о грехе и прочее. Они избегают общество ревнителей христианства и вообще искренних христиан, находя их скучными, причудливыми, отсталыми и часто безумцами. После они становятся равнодушными к молитве и обязанностям, как-то к слушанию, к чтению и всякому участию в христианских беседах и собраниях и прочее. Потом с жадностью подмечают слабые стороны чад Божиих и открыто, злобно насмехаются над ними, сами же принимают некоторые наружные виды христиан, чтобы с большим правом осуждать не всегда твердого в исполнении христианина. И это они совершают, как истые ученики сатаны. После они начинают соглашаться и сообщаться с безбожниками, отступниками и развратниками, и находят удовольствие в их обществе. Потом они втихомолку вдаются в нечестивые беседы и счастливы, если подметят нечто в этом роде в ком-либо из верующих, дабы исполнять это более открыто, ссылаясь на показанный им пример. Тогда они начинают жить, не скрываясь, в небольших (по мнению мира) грехах, и наконец, ожесточив мало помалу свое сердце, они себя показывают какими они есть. Итак, они снова ввержены в бездну греховную (если какое чудо благодати не остановит их вовремя) и погибают навеки, среди своего самообольщения".