Онлайн чтение книги Красный корсар The Red Rover
Глава XI

С течением дня надежды на благоприятный ветер становились все определеннее, а по мере того как он усиливался, появлялись и признаки, говорившие о намерении бристольского купца 63Бристольский купец — торговое судно из Бристоля оставить порт. Шестьдесят лет назад выход в море большого судна был в американском порту событием гораздо более значительным, чем теперь, когда порты принимают и отправляют до двадцати кораблей в день. Хотя добрые обыватели Ньюпорта считали себя жителями одного из главных городов колонии, они еще не были пресыщены зрелищами и потому наблюдали за суетней на борту «Каролины» отнюдь не тем безразличным взглядом, которым с течением времени приучаешься созерцать даже целую маневрирующую эскадру. Поэтому набережные заполнены были не только мальчишками, но и зеваками всех возрастов. Даже многие из наиболее уважаемых и деятельных горожан решились разжать кулак, в котором они держали минуты своего драгоценного времени, и дали этим минутам течь свободно и без счета; впрочем, они были убеждены, что отнюдь не теряют времени, позволив любопытству возобладать над корыстолюбием, и вышли из своих лавок и мастерских, чтобы полюбоваться таким благородным зрелищем, как корабль, снимающийся с якоря.

Однако «Каролина» готовилась к отплытию так медленно, что не один ротозей потерял терпение. Многие из более чистой публики уже удалились с набережной, а благородное судно продолжало качаться на якоре от малейшего дуновения ветра, и нос его поворачивался то вправо, то влево, так что оно походило на норовистого скакуна, что рвет узду из рук конюха, яростно грызет удила и нетерпеливо бьет о землю копытом, стремясь помчаться по ипподрому. В непонятной медлительности прошел целый час, после чего в толпе распространился слух, будто одно важное лицо из командного состава корабля серьезно ранено. Но слух этот был уже почти забыт, когда из носового борта «Каролины» блеснул огонь, заклубился и поднялся к небу дым, и тотчас же вслед за тем грянул выстрел. Собравшиеся на берегу зрители оживились, как это обычно бывает перед началом долгожданного события, и теперь уже никто, казалось, не сомневался, что, даже если на корабле что-нибудь и случилось, все же он обязательно выйдет в море.

Уайлдер внимательно следил за всем, что происходило на палубе судна, за сигналом к отплытию, за поведением нетерпеливой толпы. Прислонившись к лапе якоря, брошенного за негодностью на небольшой пристани, несколько в стороне от той, где столпилось большинство зрителей, он целый час простоял без движения, не замечая ничего вокруг. Когда раздался пушечный выстрел, он вздрогнул, но отнюдь не от нервного возбуждения, заставившего многих сделать то же самое, — он только поднял голову и торопливо, тревожно обвел глазами улицы, находившиеся в поле его зрения. Затем он тотчас же снова опустил голову, но по его блуждающим глазам и взволнованному выражению лица наблюдатель мог бы понять, что молодой человек с беспокойством ожидает чего-то, что должно вот-вот произойти. Однако минута текла за минутой, и спокойствие постепенно возвращалось к нему; наконец довольная улыбка озарила его черты.

Но вдруг посреди всех этих приятных размышлений он услышал голоса и, обернувшись, увидел неподалеку от себя довольно большую группу людей. Уайлдер мгновенно различил среди них миссис Уиллис и Джертред, одетых в дорожные костюмы, что не оставляло никаких сомнений в их скором отъезде.

Облако, набежавшее на солнце, не так затемняет поверхность земли, как омрачила лицо Уайлдера эта неожиданная картина. Он слепо верил в успех своей хитрости; хотя она и была шита белыми нитками, он все же рассчитывал, что с ее помощью воздействует на боязливых и доверчивых женщин. И вот все надежды его рушились. Яростно проклиная сквозь зубы своего вероломного сообщника, он постарался укрыться за лапой якоря, не спуская помрачневшего взгляда с «Королевской Каролины».

Компания, сопровождавшая путешественниц на берег, была, подобно любой компании, собравшейся на проводы дорогих друзей, невесела и тревожно настроена. Кто-то говорил, но быстро и нетерпеливо, словно стараясь, чтобы разлука, о которой все так сожалели, наступила поскорее; другие молчали, но по лицам их можно было догадаться, что они чувствуют. Уайлдер слышал, как чьи-то голоса высказывали самые горячие пожелания, требовали каких-то обещаний, слышал, как на все это отвечал печальный голос Джертред, но сам упорно не желал бросить хотя бы беглый взгляд на говоривших.

В конце концов совсем близко от него послышались шаги, и он на миг посмотрел в ту сторону. Глаза его встретились с глазами миссис Уиллис. Внезапно узнав друг друга, оба вздрогнули; однако к миссис Уиллис сразу же вернулось самообладание.

— Вы видите, сэр, — сказала она с самым невозмутимым видом, — высказанных вами опасений оказалось недостаточно, чтобы мы переменили решение.

— Я очень хотел бы, сударыня, чтобы вам не пришлось раскаяться в своей смелости.

Наступило краткое молчание. Миссис Уиллис погрузилась в невеселые размышления. Оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, она сделала шаг по направлению к юноше и сказала едва слышно:

— Еще есть время. Дайте мне хоть намек на какие-либо основания для того, о чем вы говорили, и я стану ждать другого судна. Нелепое предчувствие заставляет меня верить вам, молодой человек, хотя рассудок внушает мне, что вы, по всей вероятности, просто потешаетесь над нашей женской боязливостью.

— Потешаюсь! По такому поводу я не стал бы потешаться ни над одной женщиной, а уж над вами и подавно.

— Удивительно, совершенно необъяснимо со стороны незнакомого человека! Есть ли у вас хоть один факт, хоть малейший довод, который я могла бы представить друзьям моей юной воспитанницы?

— Вам они уже известны!

— Тогда, сэр, я против своей воли вынуждена считать, что вы имеете какие-то очень веские причины скрывать свои доводы, — холодно произнесла разочарованная и даже оскорбленная гувернантка. — Ради вас самого я надеюсь, что причины эти благовидные. Благодарю вас за все, если ваши намерения благородны. Если же нет, я вас прощаю.

Они расстались с холодностью людей, между которыми нет доверия. Уайлдер вновь отступил за свое укрытие. Он стоял, горделиво выпрямившись, с серьезным и, пожалуй, суровым лицом. Однако он расположился в таком месте, что волей-неволей слышал большую часть того, о чем разговаривала собравшаяся компания.

Говорила, как и следовало ожидать, главным образом миссис де Лэси. Она громким голосом давала мудрые советы вперемешку с различными соображениями по специальным вопросам, восхищая всех присутствующих смелостью мыслей, и, конечно, потягаться с ней в этом не могла бы ни одна женщина, которой не выпало на долю исключительное счастье быть доверенным лицом адмирала. Не переводя дыхания расточала она все свои запасы мореходных знаний и бесчисленные увещевания заботиться о здоровье, часто писать, повторить слово в слово то, что она просит передать от нее лично ее брату генералу, не выходить на палубу при сильном ветре, подробно сообщать обо всех необыкновенных вещах, которые, может быть, доведется увидеть во время плавания.

— А теперь, дорогая моя племянница, — закончила свою речь вдова контр-адмирала, высказав все то, что говорится в подобных случаях, — теперь, дорогая племянница, вверяю тебя могучему океану и промыслу того, кто еще могущественнее, — его творцу. Забудь все, что ты слышала о недостатках «Королевской Каролины»: мнение престарелого моряка, который плавал с покойным адмиралом, убеждает меня в том, что эти разговоры основаны на недоразумении. («Гнусный предатель! « — пробормотал Уайлдер.) Что, что? — спросила миссис де Лэси и, не получив ответа, продолжала: — По зрелом размышлении я пришла к тому же выводу, что и он. Конечно, полагаться на ватерштаги и ватервулинги при креплении бушприта — недопустимая небрежность, но, как сказал мне мой старый друг, даже этот недочет можно выправить, прибегнув к прибавочным снастям и пушечным найтовам. Я написала записку командиру,

— Джертред, милочка, пожалуйста, всегда называй командира этого судна «мистер Никольс», ибо только те, кто получил звание на королевской службе, имеют право называться капитаном: звание капитана очень почетное, к нему надлежит относиться с уважением, оно ведь следующее за флагманом, — так вот, я написала записку командиру насчет бушприта, и он позаботится, чтобы это упущение было исправлено. А теперь, голубка моя, благослови тебя господь! Береги себя, передай отцу мой нежнейший привет и как можно подробнее описывай китов, с которыми вы повстречаетесь.

На глазах достойной и добросердечной вдовы выступили слезы, голос ее задрожал почти естественно, и все присутствующие были растроганы. Это несколько скрасило последние минуты прощания. Наконец раздался плеск весел, и шлюпка унесла путешественниц к кораблю.

Уайлдер прислушивался к этим столь привычным для него звукам с лихорадочным возбуждением, причину которого и сам не мог себе объяснить; внезапно легкое прикосновение чьей-то руки к его плечу отвлекло молодого человека от неприятных мыслей. Он с удивлением взглянул на того, кто его потревожил: это оказался паренек лет пятнадцати. Лишь всмотревшись внимательнее, молодой моряк понял, что перед ним юный слуга Корсара, уже известный нам под именем Родерика.

— Что тебе? — спросил он, несколько оправившись от удивления.

— Мне велено вручить вам лично эти приказы, — был ответ.

— Приказы? — повторил молодой человек с легкой усмешкой. — Власть, передающую свои распоряжения с таким посыльным, придется уважать.

— Эта власть не раз доказала, что ослушаться ее — дело опасное, — серьезно возразил мальчик.

— Вот как! В таком случае, сейчас же посмотрим, в чем дело, чтобы не совершить роковой ошибки. Тебе велено дожидаться ответа?

Молодой человек сломал печать и, снова подняв глаза, увидел, что посыльный уже исчез. Понимая, что бесполезно преследовать такого легкого и быстроногого бегуна среди лабиринта бревен, загромождавших пристань и прилегающий берег, он развернул письмо и прочел:

«Несчастный случай вывел из строя командира „Королевской Каролины“, уже готовой к выходу в море. Отправители груза не решаются доверить судно помощнику, а оно должно отплыть. Я знаю, что оно считается быстроходным. Если у вас есть документы, удостоверяющие вашу добропорядочность и мореходные знания, воспользуйтесь случаем и займите должность, которую вы в конце концов все равно займете. О вас уже упоминали, и заинтересованные лица усердно вас ищут. Если вы получите это письмо вовремя, не теряйте ни минуты и проявите решительность. Не выражайте удивления, если встретите неожиданную поддержку. У меня больше агентов, чем вы думаете, и по вполне понятной причине: золото ведь желтое, хотя я Красный»

Подпись, содержание и стиль письма не оставили у Уайлдера ни малейшего сомнения в том, кто его писал. Быстро оглядевшись по сторонам, он вскочил в шлюпку и, прежде чем лодка путешественниц достигла «Каролины», был уже на полпути между нею и берегом. Налегая на весла сильными и умелыми руками, он вскоре очутился на палубе судна и, пробившись сквозь толпу провожающих, которые всегда загромождают отплывающее судно, он пробрался в ту часть его, где собралось несколько человек; по их деловитому виду легко было догадаться, что это и есть люди, более всех заинтересованные в судьбе корабля. Уайлдер даже не успел отдышаться, не то что поразмыслить, на какое отчаянное дело он так внезапно решился. Но теперь, если бы даже он захотел отказаться от задуманного, отступить уже нельзя было, не вызвав опасных подозрений. В один миг он собрался с мыслями и спросил:

— Я говорю с владельцами «Каролины»?

— Наша фирма зафрахтовала это судно, — ответил степенный, осторожный и хитроватый на вид человек в одежде богатого купца.

— Я слышал, что вы нуждаетесь в опытном командире.

— Опытные командиры всегда нужны владельцу ценного судна, — ответил купец. — Полагаю, что «Каролина» в этом отношении обеспечена.

— Но я слышал, что сейчас срочно нужен человек, способный временно заменить командира.

— Если бы оказалось, что командир «Каролины» по какой-либо причине не в состоянии выполнять свои обязанности, такая возможность, конечно, могла бы возникнуть. А вы ищете места?

— Я явился предложить себя на вакантную должность.

— Было бы благоразумнее, если бы вы сперва удостоверились, что она действительно вакантна. Но раз вы претендуете на командование таким судном, у вас, наверно, имеются доказательства ваших способностей и знаний?

— Надеюсь, этих документов будет достаточно, — сказал Уайлдер, подавая своему собеседнику два незапечатанных конверта.

Внимательно читая рекомендации, тот время от времени бросал на Уайлдера поверх очков проницательный взгляд, потом опять возвращался к бумагам, явно пытаясь по личному наблюдению убедиться в справедливости того, что читает.

— Гм! Рекомендации у вас действительно прекрасные, молодой человек, и вполне достойные доверия, принимая во внимание, что они исходят от двух таких уважаемых и богатых торговых домов, как «Спригс, Боге и Твид», а также «Хэммер и Хэкет». В колониях его величества не найдешь фирмы богаче и солиднее, чем первая. Вторую я также весьма уважаю, хотя завистники говорят, что она ведет слишком широкие операции.

— Раз вы о них столь высокого мнения, значит, опираться на их дружеское расположение не слишком уж большая дерзость с моей стороны?

— Ничуть, ничуть, мистер… э… о… — и он опять взглянул на письма, — мистер Уайлдер. В делах честное предложение никогда не бывает дерзостью. Не будь предложения и спроса, наши товары никогда не переходили бы из рук в руки, молодой джентльмен… ха-ха-ха! .. и никогда не давали бы нам прибыли!

— Я совершенно с вами согласен. Потому разрешите мне повторить мое предложение.

— Оно вполне честное и разумное. Но вы не можете требовать, мистер Уайлдер, чтобы мы создали вакансию специально для вас, хотя следует признать, что документы у вас падежные, как подпись самих Спригса, Богса и Твида.

— Я полагал, что командир судна серьезно пострадал…

— Пострадал, но не серьезно, — прервал его осторожный фрахтователь 64Фрахтователь — арендатор судна, поглядывая на нескольких владельцев груза и одного-двух праздных свидетелей разговора, которые могли его слышать. — Конечно, пострадал, но не настолько, чтобы оставить корабль. Нет, нет, господа, славное судно «Королевская Каролина» следует своим курсом, как обычно под командованием старого, опытного моряка Николаса Никольса.

— В таком случае, сэр, мне очень жаль, что я отнял у вас столь драгоценное сейчас время, — сказал Уайлдер, поклонившись с разочарованным видом и делая шаг назад, словно собрался уходить.

— Не спешите, молодой человек, не спешите. Сделку заключить — не парус спустить. Возможно, ваши услуги и понадобятся, хотя, вероятно, и не в ответственной должности командира. Во что вы цените звание капитана?

— Звание для меня безразлично, лишь бы мне доверили судно и дали соответственные полномочия.

— В высшей степени разумный молодой человек, — пробормотал осторожный купец, — и умеет отличить видимость от сущности! Однако джентльмен вашей профессии и с вашим здравым смыслом должен понимать, что вознаграждение всегда соответствует званию. Если бы в этом деле я выступал от своего имени, все было бы совершенно иначе, но, будучи только агентом, я обязан соблюдать интересы своего доверителя.

— Вознаграждение меня не интересует, — сказал Уайлдер с поспешностью, которая могла бы повредить ему, если бы его будущий хозяин не сосредоточил все свои помыслы на том, как бы подешевле нанять молодого человека. (Тут, как и во всех случаях, когда речь шла о сбережении лишнего гроша, купец проявлял самое решительное упорство.) — Я ищу службу.

— И вы ее получите. Вы также убедитесь, что мы вовсе не скареды. Конечно, вы не можете рассчитывать на аванс, поскольку рейс продлится не более месяца, ни не добавочное вознаграждение за погрузку, так как все трюмы уже загружены до самых люков, ни на очень большое жалованье, ибо мы берем вас главным образом из любезности к столь достойному молодому человеку и желая воздать честь рекомендации такой уважаемой фирмы, как «Спригс, Богс и Твид». Но вы увидите, что мы щедры исключительно щедры… Постойте-ка, а кто нам докажет, что вы именно то лицо, о котором идет речь в рекомендации?

— А разве то, что документы эти у меня, не доказательство?

— Этого было бы достаточно в мирное время, когда королевство не страдает от тягот войны. К этим документам следовало бы приложить описание внешних примет, подобно тому как сопроводительное письмо прилагается к корабельному патенту. Поскольку, предоставляя вам должность капитана, мы идем на некоторый риск, вас не удивит, если это отразится на сумме вознаграждения. Мы щедры; я полагаю, ни одна фирма в колониях не платит щедрее нас, но мы также и осмотрительны.

— Я уже говорил вам, сэр, что вопрос о вознаграждении не может повлиять на нашу сделку.

— Отлично! Очень приятно вести дело на таких великодушных и благородных началах. И все же мне жаль, что письма не снабжены нотариальной печатью или описанием ваших примет. Вот подпись Роберта Твида, я хорошо знаю ее и рад был бы, если бы она стояла под обязательством на десять тысяч фунтов, — разумеется, при наличии солидного поручителя. Однако в данном случае наша неуверенность наносит ущерб вашим материальным интересам, молодой человек, так как нам самим приходится выступать как бы поручителями в том, что вы действительно то лицо, за которое себя выдаете.

— Чтобы вы совершенно успокоились на этот счет, мистер Бэйл, — послышался голос из небольшого кружка людей, с заметным интересом следивших за переговорами, — я могу удостоверить — если угодно, даже под присягой — личность этого джентльмена.

Изумленный Уайлдер мгновенно обернулся, чтобы поглядеть, кого из знакомых свела с ним судьба столь неожиданным и, может быть, столь неприятным для него образом в этой местности, где, как он надеялся, его никто не знает. К своему величайшему удивлению, он увидел, что то был не кто иной, как хозяин «Ржавого якоря». Честный Джо с самым серьезным и невозмутимым видом ожидал, какое впечатление произведет его свидетельство на колеблющегося негоцианта.

— Понимаю. Этот джентльмен останавливался у вас на сутки, и вы можете удостоверить, что он аккуратно платил и благопристойно вел себя. Но мне нужен документ, который можно было бы присовокупить к нашей переписке с владельцами «Каролины» в Англии.

— Я не знаю, какого рода свидетельство вы сочли бы для этого достаточным, — все так же невозмутимо ответил трактирщик, с самым невинным видом разводя руками, — но если вам пригодится сделанное под присягой заявление домовладельца, то вы ведь сами должностное лицо и можете хоть сейчас продиктовать мне слова присяги.

— Нет, нет! Хоть я и должностное лицо, но присяга была бы сделана не по форме и не имела бы законной силы. Что же, однако, вам известно об этом молодом человеке?

— Что он один из лучших моряков в колонии, хоть еще и молод. Может быть, есть моряки более испытанные и опытные, да и, наверно, таких можно найти, но что касается энергии, бдительности, благоразумия — особенно благоразумия, — то равных ему найти трудно.

— И вы, значит, совершенно уверены, что этот джентльмен и есть то лицо, о котором говорится в бумагах?

Джорам взял документы с тем же поразительным спокойствием, какое хранил с самого начала, и с добросовестнейшим вниманием принялся изучать их. Для этого ему пришлось надеть очки, ибо владелец «Ржавого якоря» был уже в летах, и Уайлдер подумал, что Джо являет собой сейчас пример того, каким добропорядочным человеком может казаться мошенник, если только он сумеет напустить на себя достойный вид.

— Все в полном порядке, мистер Бэйл, — продолжал трактирщик, снимая очки и возвращая бумаги. — Здесь только забыли упомянуть о том, как он спас «Лайвли Нэнси» у Гаттераса и как он провел «Пегги и Долли» через Саваннский бар без лоцмана и к тому же при ураганном ветре с северо-востока. Я, как вы знаете, тоже поплавал в молодости и потому, когда услышал об этих делах от других моряков, сразу понял, как это было трудно. Я заинтересован в том, чтобы с этим кораблем все было благополучно, сосед Бэйл (хоть вы богач, а я бедняк, мы все же соседи), повторяю, заинтересован, ибо это судно редко уходит из Ньюпорта, не оставив у меня в кармане звонкой монеты, иначе я не явился бы сюда поглядеть, как оно поднимает якорь.

С этими словами трактирщик постарался дать ощутимое доказательство того, что его посещение не осталось без награды: в его кармане забренчало — звук, приятный слуху сребролюбивого купца не менее, чем его собственному. Оба достойных джентльмена засмеялись с полным взаимопониманием людей, извлекших немалую выгоду из «Королевской Каролины». Негоциант знаком отозвал Уайлдера в сторону, и после кратких переговоров условия, на которых нанимался молодой человек, были наконец согласованы. Настоящий капитан останется на судне и в качестве гарантии, и для сохранения репутации «Каролины». Но Уайлдеру откровенно сказали, что несчастный случай, а именно — перелом ноги, с которым сейчас возятся хирурги, — по всей вероятности, заставит его с месяц пролежать, и все это время его обязанности должен будет выполнять наш искатель приключений. Все это заняло еще добрый час, а затем фрахтователь сошел на берег, вполне удовлетворенный благоразумием и бережливостью, с которыми он выполнил свои долг в отношении владельцев корабля. Однако, прежде чем спуститься в шлюпку, он, желая соблюсти и свои собственные интересы, решил воспользоваться случаем и заставить трактирщика законным образом засвидетельствовать под присягой все, что тому было известно об Уайлдере. Честный Джо не скупился на обещания, но теперь, когда все так счастливо обернулось, постарался уклониться от их исполнения, ибо уже не видел никакой необходимости подвергаться излишнему риску. Все хорошенько обдумав, он счел, что обман в данном случае оправдывается полным отсутствием у него каких-либо сведений.

Нет нужды описывать суматоху, которая обычно поднимается минут за десять до отхода торгового судна, особенно если, на его счастье — или, вернее, несчастье, — оно взяло пассажиров. Некоторые люди расстаются с отплывающим кораблем так же неохотно, как с любым другим верным источником дохода, и вяло сползают с его бортов, словно раздувшиеся после кровавого пнршества пиявки. Простые матросы, которым приходится прямо-таки разрываться между приказаниями штурмана 65Штурман — помощник командира судна по судовождению, определяющий местонахождение судна в море, прокладывающий курс и т. д. и прощальными приветствиями родственников и друзей, носятся во все стороны, но только не туда, куда следует, и, может быть, это единственные мгновения в их жизни, когда oни словно забывают, как нужно обращаться со столь привычными для них снастями и канатами. Однако, несмотря на все эти досадные проволочки и обычные неполадки, «Королевская Каролина» избавилась наконец от всех своих посетителей, кроме одного, и Уайлдер смог вкусить радость, понятную только моряку: остаться на свободной от чужих палубе среди дисциплинированной команды.