Онлайн чтение книги Поток алмазов The River of Stars
Глава 18

Сноу нравилось прогуливаться по шоссе, ведущему из Майдстона в Рочестер, хотя другие и находили это шоссе немного однообразным.

— Нам не мешало бы прокатиться, — сказала Цинтия, которая шла с ним рядом, — я боюсь, что погода…

— …Может подействовать на состояние здоровья бедного африканского путешественника, — подтрунил он над ней, — Петер мне прочел целую лекцию по этому же поводу. Ясно, говорил он мне, что у такого героя должно появиться воспаление мозга вследствие резкой перемены климата…

— Мне твой Петер нравится, — сказала Цинтия после паузы.

— Он чудак, — ответил Сноу.

— Папа тоже его любит, — вздохнув, заметила Цинтия, — как ты думаешь, он выздоровеет?

Сноу промолчал.

— Я бы хотела, чтобы ты от меня ничего не скрывал.

— Я скажу тебе. Да, я думаю, что со временем наступит улучшение…

— Ведь он не… — она не закончила фразы.

— Нет, он не сумасшедший в том смысле, в каком обыкновенно понимают сумасшествие. Одно лишь событие его так захватывает, что в других направлениях его разум остановился.

— Он потерял память, но все же помнит меня и поток алмазов…

Они молча пошли дальше. Оба были слишком заняты собственными мыслями, чтобы разговаривать.

Дом, который купила Цинтия, стоял в стороне от дороги. Прежде это была ферма, но предыдущие владельцы превратили ее постепенно в уютную виллу и в виду наличия густого леса все владение представляло собой прекрасное место отдыха.

Фрэнсис Сеттон сидел у камина и читал книгу, когда Сноу и Цинтия вошли в комнату.

Последние испытания сделали из него настоящего мужчину. Возмужал от также и внешне: загорел, женственность и детская округлость щек исчезли.

— Что нового? — спросил он.

Сноу, грея руки у камина, ответил:

— Завтра министерство колоний предложит Ламбэру точно указать место россыпи. Боюсь, что он натолкнется на затруднения.

— О, и я так думаю, — кивнул Сеттон.

— Какой срок ему дадут?

— Неделю, и если за этот срок не последует ответа, министерство колоний составит соответствующий акт, который подорвет доверие к предприятию Ламбэра.

— Необычный образ действий, — заметил Сеттон.

— Необычный случай, мой неустрашимый исследователь, — ответил Сноу, и Сеттон улыбнулся:

— Не смейся, теперь я знаю, что я еще молокосос.

— Я скорей думаю, что ты прекрасный малый, — заметил Сноу, и юноша покраснел.

— Где твой отец? — внезапно спросил Сноу.

— В парке с твоим другом. Это была прекрасная идея — привезти его к нам… Как его зовут, Муск?

— Петер, называй его Петером. Знаешь что, пойдем к ним, — предложил Сноу.

Они вышли в парк, окруженный забором, и подошли к ним, когда Петер, рассказывая старику какую-то историю, иллюстрировал свой рассказ замысловатыми линиями на песке.

— Отец, — тихо произнес Фрэнсис, — вот наш друг, капитан Грэй.

— Капитан Грэй? — спросил он и протянул ему руку.

В его голове промелькнуло мимолетное воспоминание.

— Капитан Грэй, я боюсь, что мой сын стрелял в вас.

— Это неважно, мистер Сеттон, — ответил тот.

Единственную ассоциацию со Сноу больной черпал из той драматической встречи в лесу, и хотя они ежедневно виделись, старик говорил ему всегда одно и то же.

Они медленно возвращались в дом. Сноу с Петером шли сзади. Петер заметил:

— Он поправился, честное слово! Его состояние улучшилось за последние два дня!

— Как долго он пользуется благотворным влиянием твоего общества, мой Петер? — спросил Сноу.

— Два дня, — ответил тот, не подозревая подвоха.

Когда они сидели за чаем, Сноу имел возможность наблюдать за мистером Сеттоном.

Он не был стар, принимая во внимание возраст, но джунгли посеребрили его волосы, а лицо изрезали глубокими морщинами. Сноу считал, что они с Ламбэром ровесники.

Он говорил только тогда, когда с ним заговаривали. Большей частью он сидел, задумчиво опустив голову на грудь и нервно шевеля пальцами.

Его ум полностью прояснялся лишь при одной теме разговора, которую все избегали затрагивать…

Сноу рассказывал о своем посещении Лондона, как вдруг старик его перебил. В начале это был почти шепот, но чем больше он говорил, тем сильнее звучал его голос.

— …на земле лежало немало крупных гранат, — начал он тихо, будто разговаривал сам с собой. — Были и другие признаки существования алмазных россыпей… почва была похожа на ту, что встречается в Кимберлее… голубая почва, несомненно, содержащая алмазы… Конечно, было неожиданностью найти эти признаки так далеко от того места, где, как мы полагали, должны находиться россыпи…

Наступило молчание. Никто не нарушил его и он продолжал:

— Слухи о россыпях и пробы, которые я видел, заставили меня предположить, что россыпь скорее находится у порога страны, чем на ее крайней границе. Это указывает на неточность предварительных исследований. Неточность… Неточность? Нет, это не то слово, я хочу сказать…

Он закрыл глаза руками. И хотя все молчали, он не произнес больше ни слова. Это был обычный конец его рассказов, ему не хватало какого-то слова, он останавливался, ища подходящего выражения и снова замолкал.

Разговор опять стал общим и вскоре мистер Сеттон отправился в свою комнату.

— Он выздоравливает! — радостно воскликнул Сноу, когда за стариком закрылась дверь. — Тайна россыпей начинает проясняться!

— Ты думаешь, наверно, что за те месяцы, что я с ним пробыл в лесу, я бы мог узнать правду, — заметил Фрэнсис. — Но с того момента, когда меня бросили эти мошенники, до той минуты, когда ты нас нашел, он не говорил со мной об этом ни одного слова.

Сноу обождал, пока Петер, начинавший привыкать к своей новой роли сестры милосердия, деловито ушел, а затем спросил Фрэнсиса:

— Когда тебе стало ясно, что он открыл алмазный поток?

Медленно набивая трубку, Фрэнсис ответил:

— Не помню… Когда я пришел в себя, то увидел склонившегося надо мной человека, который давал мне пить. Кажется он меня и накормил. Я был тогда ужасно слаб. Когда мне стало лучше, я начал наблюдать, как он возится в русле реки…

— Он был в полном разуме?

— Да, хотя меня немного беспокоило то, что он мне приносил камешки кремнезема и просил их надежно сохранить. Чтобы угодить ему, я их сохранял, он смотрел как я завязывал их в свой платок, причем я ни одной минуты не предполагал, что это алмазы.

— И ты все это время знал, что это отец, Фрэнсис? — спросила Цинтия. Тот утвердительно кивнул.

— Не знаю, откуда я это знал, но я знал определенно, — ответил он просто. — Я ведь был еще ребенком, когда он отправился в Африку, и он нисколько не был похож на того человека, который у меня оставался в памяти. Я пробовал его уговорить уйти со мной к берегу, но он и слышать не хотел об этом, так что оставалось только ждать случая, что пройдет какой-то туземец и тогда можно будет отправить с ним известие, но туземцы считали это место проклятым и поэтому избегали его…

Он встал и, направляясь к двери, сказал:

— Я вас оставлю на время. Если я вам понадоблюсь, вы меня найдете в библиотеке.

— Я тоже на минутку тебя оставлю, — извинился в свою очередь Сноу.

Цинтия, улыбаясь, кивнула.

— Фрэнсис, — сказал Сноу, когда за ними закрылась дверь библиотеки. — Я прошу тебя быть особенно осторожным с проспектом. Ты получил мою телеграмму?

— Да, ты предупредил, чтобы я не отправлял его в типографию. Почему?

— Он содержит слишком много материала, который может пригодиться Ламбэру, — пояснил Сноу.

— Пожалуй, — сказал Фрэнсис, — но каким образом он смог бы его достать в маленькой провинциальной типографии?

— Я тоже не думаю, чтобы он отважился на такое, но есть еще Уайтей… Завтра или даже сегодня министерство колоний потребует данные о местонахождении россыпи, и мы должны следить за тем, чтобы он не добыл эти данные у нас самих.

— Понимаю, — ответил Фрэнсис. — Я сниму копию с того плана, который ты приготовил, и пошлю ее завтра в министерство колоний.

Сноу вернулся к Цинтии, которая сидела в углу дивана возле камина.

— Я хочу с тобой серьезно поговорить, — начал он, садясь на другой конец дивана.

— Прошу тебя — не очень серьезно, — поддразнила она его, — Я хочу хоть раз повеселиться.

— Я полагаю, ты понимаешь, — продолжал Сноу, — что приблизительно через неделю станешь дочерью очень богатого человека…

Он в полутьме не мог как следует разглядеть ее лица, но ему показалось, что она улыбнулась.

— Я этого не знала, — ответила она спокойно. — Но я полагаюсь на тебя. Так что из этого следует?

— Что?.. О, ничего, разве только, что сам я не очень-то богат…

Она промолчала.

— Ты сознаешь это? — спросил он через некоторое время.

— Я сознаю все то, что можно осознать, а именно: отец мой станет очень богатым, а ты — нет. Что я еще должна осознать?

Он немного помолчал, потом хрипло пробормотал:

— Видишь ли, дорогая, я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, а ты вдруг так некстати разбогатела…

Она, уже не в силах сдерживаться, громко расхохоталась.

— Я почти ничего не слышу, — сказала она. — Сядь поближе.

— Цинтия, дорогая, ты еще не спишь? — спросил Фрэнсис, появляясь в дверях. — Уже двенадцать. Мы с Петером сидели вдвоем и скучали…

Он подошел к камину и увидел, что огонь почти погас.

Цинтия встала и виновато пролепетала:

— Мне кажется… капитан Грэй… мы…

— Мне кажется, что это ты виновата, — сказал Фрэнсис, целуя сестру.

Когда она ушла, Сноу спросил:

— С Петером разговаривал? А я думал, ты занимаешься в библиотеке.

— Да я уже час как кончил. Однако вы тут заболтались…

Сноу смутился и ничего не ответил.

— Я нахожу Петера невероятно интересным, — нарушил, наконец, молчание Фрэнсис. — Этот человек — просто находка…

Они услышали торопливые шаги, дверь отворилась и на пороге показалась бледная Цинтия.

Сноу шагнул ей навстречу.

— В чем дело? — спросил он.

— Отца нет в комнате, — ответила она, задыхаясь. — Я хотела ему пожелать доброй ночи, но его там не оказалось!

Мужчины переглянулись.

— Он, вероятно, в саду, — спокойно сказал Фрэнсис. — Возможно, вышел, хотя я и просил его этого не делать.

Он вышел в переднюю, взял электрический фонарик. Цинтия накинула шаль, и все трое направились к двери.

— В библиотеке еще горит огонь, — заметил Фрэнсис.

Сноу вернулся, погасил свет и догнал остальных.

В парке стоял небольшой туман, не мешавший, однако, их поискам, но обход парка не принес никаких результатов.

В дальнем углу парка находилась калитка, выходившая на узенький переулок. Они направились к ней. Подойдя ближе, у Сноу вырвалось проклятие. Калитка была открыта. Их внимание привлекла маленькая бумажка, прикрепленная к столбу калитки.

Это был листок, вырванный из записной книжки.

Сноу поднял свой фонарик и прочел:

— Подожди минутку!

Сноу удержал за руку Фрэнсиса, который хотел выйти из калитки.

— Ради Бога, не задерживай, Сноу, нам нельзя терять ни минуты!

— Стой, — строго приказал Сноу.

Он осветил землю. Почва была глинистая и размякла от дождя. Следы были заметны, но сколько их, нельзя было разобрать. Они вышли на улицу. Здесь росла трава, почва также была мягкая и следы должны были быть ясно видны, но тот, кто вошел в калитку, избегал, видимо, наступать на траву.

— Вперед! — Фрэнсис нетерпеливо побежал вперед. Сноу и Цинтия следовали за ним.

— Револьвер при тебе? — спросил Сноу.

В ответ Фрэнсис достал огромный «Кольт».

— Ты именно этого ждал? — спросила Цинтия.

— Нечто в этом роде, — ответил Сноу спокойно.

Фрэнсис возвратился к ним и сказал:

— Я не могу найти следов, и все-таки меня волнует содержание записки…

— Пара следов есть, — коротко сказал Сноу, шаря по дороге лучом фонарика. — Содержание записки меня не так волнует, как наводит на размышления. О, а это что?

Посреди улицы валялся какой-то черный предмет.

Фрэнсис поднял его.

— Это шляпа, — установил он. — Господи, Сноу, ведь это шляпа отца!

— О! — воскликнул Сноу и остановился.

Пару секунд он молчал, а затем сказал:

— Я возвращусь домой.

Те удивленно на него посмотрели.

— Но, — заволновалась Цинтия, — ты ведь не бросишь поиски?

— Верь мне, — сказал он нежно. — Фрэнсис, иди в этом направлении дальше, вскоре тебе повстречаются бараки. Постучишь и попросишь помощи. Мне кажется, что ты на верном пути, но я, кажется, на более верном. Во всяком случае, для Цинтии более безопасно идти с тобой.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и быстро побежал назад.

Они смотрели ему вслед, пока он не исчез в темноте, а затем пошли дальше.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Фрэнсис. Цинтия промолчала, так как была слишком взволнована.

Им еще оставалось идти до бараков минут десять, но на полпути, там где дорога делает крутой поворот, вдруг посреди улицы выросла темная фигура.

Фрэнсис мгновенно схватился за револьвер и направил свет своего фонаря на фигуру.

Цинтия, у которой от волнения остановилось сердце, облегченно вздохнула: перед ними стоял полисмен.

— Нет, сэр, здесь никто не проходил, — ответил полисмен на вопрос.

— Четверть часа тому назад? — допытывался Фрэнсис.

— Даже за последние три часа, — заявил полисмен. — С полчаса тому назад я как будто слышал шаги внизу на улице, но сюда на гору никто не поднимался.

Фрэнсис кратко рассказал ему в чем дело.

— Нет, — медленно ответил полисмен, — сюда его они не могли затащить, а это единственная дорога в каменоломню. Мне кажется, что вас нарочно сбили с пути. Если вы подождете, пока я достану свой велосипед… он стоит тут за углом, я отправлюсь с вами.

На обратном пути Фрэнсис подробно ему рассказал все происшествие.

— Это обман, — утверждал полисмен, — для чего им было себя утруждать указывать вам дорогу? Не подозреваете ли вы кого-то из ваших знакомых?

Фрэнсис молчал. Он теперь понял, почему Сноу решил вернуться. Дорога шла под гору и через десять минут уже показался дом.

— Я думаю, что Петер… — начал было Фрэнсис.

Тррах!.. Тррах!..

Два револьверных выстрела раздались в тишине.

Тррах!.. Тррах!.. Тррах!..

Полисмен вскочил на велосипед и помчался к дому.

Они больше не слыхали выстрелов и, подойдя к калитке, застали Сноу и полисмена за оживленной беседой.

— Все в порядке!

Сноу произнес это подчеркнуто весело.

— Что с отцом? — все же волновалась Цинтия.

— Он в своей комнате, — заверил ее Сноу. — Я нашел его связанным у домика садовника.

Он взял девушку под руку и отвел ее в дом.

— Он вышел немного погулять в парке, — объяснил Сноу, — и они на него напали — эти негодяи, их было трое…

— Где они? — осведомился Фрэнсис.

— Удрали… в конце переулка их поджидал автомобиль.

Они вошли в дом.

— Петер у твоего отца, не беспокойся. Садись и выпей глоток вина… — она была очень бледна. — Я тебе все расскажу. Я с самого начала не поверил сердобольной записке. Подозрение мое еще усилилось, когда я не нашел никаких следов по дороге, и перешло в уверенность, когда мы нашли на дороге его шляпу. Конечно, это был трюк, чтобы выманить нас на улицу и за это время увезти твоего отца! Когда я вернулся, то снова начал поиски в саду, при этом забрел случайно в сарай у домика садовника и первое, что я увидел, был отец с платком во рту, привязанный к столбу. Едва я его освободил, как услыхал в саду голоса. Трое мужчин шли по направлению к калитке. Было слишком темно, чтобы узнать их, я выбежал и предложил им остановиться.

— Но мы слышали выстрелы, — сказала Цинтия.

Сноу улыбнулся.

— Это был их ответ. Я двинулся за ними. Они снова в меня выстрелили и я ответил им. Кажется, я в одного из них попал…

— Ты не ранен? — тревожно спросила она.

— Мисс Цинтия, — успокоил он ее весело. — Я цел и невредим!

— Я одного не понимаю, — удивлялся Фрэнсис, — зачем они хотели увезти отца?

Сноу, покачав головой, ответил:

— Да, это несколько странно… — Он вдруг остановился. — Посмотрим-ка в библиотеке, — предложил он и все трое направились в комнату.

— О, а я думал, что погасил огонь!

Действительно, пламя газового рожка трепетало от сквозняка.

Неудивительно, так как окно было открыто. Но дверь сейфа также была открыта и висела на одной петле.

— Вот зачем они нас выманили из дома, — сказал Сноу. — Это работа Уайтея и, надо сознаться, чистая работа!