Онлайн чтение книги Трое храбрых, пятеро справедливых The Seven Heroes and Five Gallants
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Когда Бай Юй-тан спросил у Юй-мо, где его Господин, начальник тюрьмы поспешил за него ответить:

— Господин Янь в камере. Не беспокойтесь, он ни в чем не испытывает нужды.

Сказав это, он провел Бай Юй-тана в камеру. Студент сидел растрепанный, грязный, с кангой[43] Канга — деревянная доска с отверстием посередине, которая надевалась на шею преступнику и запиралась специальным замком. на шее.

— За что вас так обидели, дорогой брат? — спросил Бай Юй-тан.

— Лучше не спрашивайте, — уклонился от ответа студент.

— Мы ведь братья, неужели вы даже мне не расскажете?

И студент рассказал все, как было. Бай Юй-тан попытался его утешить и посоветовал подать жалобу мудрому и справедливому Бао-гуну. Однако студент наотрез отказался. Тогда Бай Юй-тан решил сделать по-другому. Он позвал начальника тюрьмы, дал ему четыре слитка серебра и сказал:

— Два слитка возьмете себе, а два израсходуете на господина Яня.[44] Два слитка возьмете себе, а два израсходуете на господина Яня.  — В Китае арестованные питались в тюрьме не за казенный, а за свой счет, поэтому Бай Юй-тан и дает деньги для студента Яня. Если обидите его, не прощу!

Когда начальник тюрьмы ушел, Бай Юй-тан обратился к студенту.

— Мне надо на несколько дней уехать, не отпустите ли со мной Юй-мо?

— Пусть едет, здесь ему делать нечего, — ответил студент.

Юй-мо сразу разгадал план Бай Юй-тана и был вне себя от радости. Бай Юй-тан не мог надивиться уму и смекалке Юй-мо.

— Так вот: когда прибудем в ямынь, скажешь, что твой господин признался в преступлении, которого не совершал, а уж Бао-гун найдет способ узнать правду.

Между тем в кайфынском ямыне ночью приключилась удивительная история! Бао Син вдруг услышал донесшийся из спальни Бао-гуна кашель, взял лампу и поспешил к своему господину. Каково же было его удивление, когда на столе он увидел сверкающий меч.

— Как он сюда попал? — пробормотал слуга.

Бао-гун набросил халат, выглянул из-за полога, заметил, что под мечом лежит записка, и велел слуге подать ее. «Янь Ча-сань обижен несправедливо», — прочел Бао-гун. Он не понял, в чем дело, а поразмыслить уже не оставалось времени — пора было отправляться во дворец.

Когда, покончив с делами, Бао-гун возвращался в ямынь, из толпы вдруг выскочил мальчик, подбежал к паланкину, упал на колени и закричал, что его несправедливо обидели. Бао-гун распорядился его привести и поднялся в зал.

— Назови свое имя и скажи, что с тобой приключилось, — обратился к нему Бао-гун.

— Мое имя Юй-мо, родом я из уезда Уцзиньсянь. В Сянфусянь мы с господином приехали навестить родных.

— Как зовут твоего господина?

— Янь Ча-сань.

Бао-гун сразу вспомнил о записке и спросил:

— К кому приехал твой господин?

— К своему дяде, господину Лю Хуну, тому самому, который живет в переулке Двух Звезд, — ответил Юй-мо и подробно рассказал обо всем, что после случилось, до того момента, как студент признался в несовершенном преступлении.

Бао-гун долго молчал, о чем-то думал, потом снова спросил:

— Сколько служанок было у барышни кроме Сю-хун?

— Вроде бы больше не было; Сю-хун да кормилица Тянь, очень добрая женщина. Однажды она мне сказала: «Живете вы с господином в саду в павильоне одни, как бы чего не случилось. Лучше съехали бы оттуда». И правда, вскорости после этого задушили Сю-хун.

Бао-гун распорядился вызвать в суд Лю Хуна и кормилицу, только по отдельности, чтобы они не могли сговориться, а также доставить студента Яня.

— Кем тебе приходится Янь Ча-сань? — первым делом спросил Бао-гун у Лю Хуна.

— Он племянник моей жены.

— Зачем он приехал к тебе?

— Готовиться к экзаменам.

— Говорят, за него была просватана твоя дочь? Это правда?

— Да, правда.

— Ты оставил племянника у себя в доме?

— Да, в доме.

— Твоей дочери прислуживала Сю-хун?

— Она прислуживала моей дочери с детства.

— Отчего она умерла?

— Ее задушил Янь Ча-сань.

— В какое время? В каком месте? Какие есть доказательства, что преступление совершил он?

— Об убийстве я узнал к концу второй стражи. Задушили Сю-хун в саду возле боковой калитки. Рядом с ней лежал веер с дарственной надписью Янь Ча-саню. Кто же еще мог ее задушить, если не он?

Бао-гун погрузился в размышления, но тут ему доложили, что доставлена кормилица Тянь.

Лю Хуна увели, и в зал вошла кормилица. От страха она едва не упала без памяти и дрожала всем телом.

— Ты и есть кормилица барышни Лю Цзинь-чань? — обратился к ней Бао-гун.

— Да, я кормилица барышни, — последовал робкий ответ.

— Отчего умерла служанка Сю-хун?

Женщина все рассказала без утайки и воскликнула:

— Кто мог подумать, что господин Янь задушит Сю-хун! А бедная барышня после повесилась.

Этого Бао-гун не знал и очень удивился.

— Да, повесилась, — повторила кормилица, — но потом ожила.

— Как же это случилось?

— Гроб с ее телом стоял в саду в беседке. Вдруг в полночь кто-то закричал: «К барышне душа вернулась!» Побежали смотреть, и правда: барышня ожила! Сидит в гробу, а крышка в стороне валяется. Говорят, это слуга нашего господина Ню Люй-цзы крышку сбил, хотел вытащить из гроба украшения, а ему кто-то горло перерезал.

Выслушав старуху, Бао-гун велел привести Юй-мо.

— Отвечай, щенок! — грозно крикнул Бао-гун, стукнув молотком по столу. — Каким образом веер твоего господина очутился за калиткой, если, как ты говоришь, господин не покидал павильона?

Что ответил Юй-мо, вы узнаете, когда прочтете следующую главу.