Онлайн чтение книги Убийства шелковым чулком The Silk Stocking Murders
Глава 12. Скотленд-Ярд за работой

Для тех, кто, подобно Роджеру, никогда не видел в действии британскую машину охоты за преступниками, зрелище работы сотрудников Скотленд-Ярда на месте убийства является весьма впечатляющим. Часто говорят, что расследование преступления сведено к чистой науке, но правильнее было бы сказать, что оно расширено до настоящего бизнеса с его картотеками, главами департаментов, экспертами в различных областях и четко отрегулированной системой деятельности, близкими скорее к коммерческому предприятию, чем к армии или другим государственным административным учреждениям, куда более косным и менее склонным к воображению. Если бы убийца мог видеть то, что происходит в недавно покинутом им месте, все его надежды избежать ареста развеялись бы как дым. Опытные и методичные действия, предпринимаемые с целью его поимки, внушили бы ему безысходное отчаяние.

Когда прибыли Роджер и Морсби, работа уже набирала скорость. С того момента когда испуганная девушка выбежала на Грейз-Инн-роуд, схватила за руку первого попавшегося констебля и сообщила, что подруга, с которой она делила квартиру, повесилась на двери гостиной, покуда она сама собиралась на ленч, машина была приведена в действие. Констебль, прежде чем сопровождать девушку в ее квартиру, спешно уведомил о происшедшем постового полисмена, дежурившего на расстоянии нескольких ярдов, тот связался с участком, и сержант позвонил инспектору, который сразу же доложил обо всем в Скотленд-Ярд, после чего сел в машину и поехал на место преступления. В Скотленд-Ярде быстро разыскали старшего инспектора Морсби, расследующего аналогичные случаи, выслали на место группу экспертов, за которыми вскоре должны были последовать один-два высших офицера, возможно включая заместителя комиссара. Вызвали участкового полицейского врача, а констеблям приказали охранять вход в квартиру в ожидании дальнейших распоряжений.

Констебль, первым прибывший на место происшествия, снял тело с двери, на которой оно висело, сначала запечатлев в уме его положение, и перенес на диван в углу маленькой комнаты, больше ни к чему не прикасаясь. Все участки уже были ознакомлены с предварительными выводами в отношении предыдущих случаев и предупреждены, что любая смерть подобного рода должна рассматриваться как убийство, невзирая на доказательства противоположного в виде прощальных писем. Поэтому все рассчитывали, что новое преступление может наконец предоставить ключ к разгадке.

Роджеру, вошедшему в маленькую гостиную следом за Морсби, показалось, что в такой суматохе все возможные улики наверняка были уничтожены. Но уже через полминуты он понял, что ошибся. Хотя помещение было переполнено людьми, ни о какой суматохе не могло быть и речи: каждый выполнял свою работу спокойно и методично, не мешая другим. Сознавая собственную незначительность в разгаре строго научной деятельности, Роджер потихоньку отошел в ближайший угол и стал наблюдать за происходящим.

Морсби присоединился к стоящему у дивана участковому инспектору, и оба склонились над телом; рядом с ними фотограф устанавливал свою камеру; дактилоскопист тщательно обследовал все глянцевые и полированные поверхности; констебль, очевидно привыкший к подобной работе, делал наметки для схемы, которую ему предстояло нарисовать; другой констебль в соседней спальне пытался успокоить подругу мертвой девушки.

При виде всего этого Роджеру было нетрудно понять презрение, испытываемое Скотленд-Ярдом к детективам-любителям.

По обрывкам разговоров он выяснил основные факты. Обстоятельства были почти полностью идентичны предыдущим случаям, за исключением смерти леди Урсулы. Крюк, ввинченный в дальнюю сторону двери, опрокинутый стул, шелковый чулок и босая нога, способ, которым чулок накинули на шею жертвы, — все было тем же самым. Единственные маленькие отличия заключались в том, что на девушке было только нижнее белье и что прощальное послание было не написано от руки, а по-видимому, вырезано из книги, состояло из нескольких стихотворных строчек и было приколото к одежде девушки брошью на груди. Плотный розовато-лиловый халат висел на спинке кресла.

Одинокое бдение Роджера не слишком затянулось. Как только он разобрался в происходящем, Морсби подозвал его к дивану и представил участковому инспектору — импозантному мужчине с вощеными усами и военной выправкой.

— Взгляните на нее, мистер Шерингэм, — сказал Морсби. — Может, вам придет в голову какая-нибудь новая идея. У меня с этим пока что туговато.

Роджер достаточно насмотрелся на убитых во Франции во время войны, но мертвые мужчины отличаются от мертвых девушек, тем более погибших от медленного удушья. Он невольно содрогнулся при виде искаженного лица. При жизни оно, возможно, было хорошеньким, но явно не являлось таковым после смерти. Руки были сжаты в кулаки.

Девушка была хрупко сложена, а рост ее не превышал пяти футов. На ней было только нижнее белье и один светлый шелковый чулок — другой все еще болтался на шее.

— Кто она такая? — тихо спросил Роджер.

— Ее звали Дороти Филдер, сэр, — ответил участковый инспектор. — Она была актрисой — играла маленькие роли в пьесе «Жена своего мужа», которая идет в театре «Принцесса». Другая девушка, Зелма Дипинг, кажется, была там дублершей.

— Понятно. — Роджер склонился над телом и прочитал текст на клочке бумаги, прикрепленном к груди:

— Худ[20]Худ Томас (1799–1845) — английский поэт.,- сразу же определил Роджер. — «Мост Вздохов». Ну, это более типично, чем «Королева Маб», но не знаю, как это нам поможет.

— Теперь вам ясно, Такер, какие преимущества дает сотрудничество с литератором, — с усмешкой сказал Морсби участковому инспектору, который вежливо улыбнулся. — Значит, это стихи поэта по фамилии Худ? Интересно, нет ли здесь томика его произведений. Посмотрите на книжной полке, Такер. А если найдете, обращайтесь с ним поосторожнее.

Такер кивнул и направился к полке. К Роджеру и Морсби подошел фотограф.

— Доктор прибудет с минуты на минуту, старший инспектор. Могу я сделать снимки?

— Да, Блэнд, можете. Сделайте обычные фотографии и пару снимков лица и шеи крупным планом. Только не трогайте ее до прихода доктора. А когда закончите, не уходите — нам могут понадобиться другие фотографии, если на теле найдут какие-нибудь повреждения или ушибы.

Роджер успел заметить, что, хотя оба инспектора обследовали тело вблизи, они старались не притрагиваться к нему.

— Скверная история, — пробормотал Роджер, когда фотограф, заранее сфокусировавший свою камеру, занялся фотопластинками.

— Куда уж хуже, мистер Шерингэм. Но даже теперь это может оказаться самоубийством.

— Может, но не окажется, — огрызнулся Роджер, чьи нервы начали сдавать.

— Такер сказал, что сюда, возможно, прибудет старший инспектор Грин один из лучших полицейских офицеров этого округа. Меня удивит, если не появится и заместитель комиссара — это с ним я говорил по телефону. Если вы правы и это убийства, нам в Ярде придется здорово попотеть. Вы не знаете сэра Пола Грейема?

— Заместителя комиссара? Нет. Он, кажется, недавно в этой должности? Во время дела в Уичфорде восемнадцать месяцев назад я общался с сэром Чарлзом Меррименом. А что собой представляет сэр Пол?

— Вам он понравится, мистер Шерингэм. Очень приятный джентльмен. Конечно он еще не вполне освоился. А вот и доктор. Вам придется извинить меня, мистер Шерингэм. Добрый день, доктор Пилкингтон. Похоже, дело скверное.

Повернувшись, Роджер увидел инспектора Такера, приближающегося с книгой в руке.

— То, что надо, сэр? — спросил он.

Роджер посмотрел на переплет и кивнул.

— Да. Посмотрим, вырезана ли здесь страница.

— Одну минуту, сэр. — Такер подозвал дактилоскописта и протянул ему том. — Взгляните-ка на это, Эндрюс.

Дактилоскопист осторожно взял книгу, посыпал один из углов порошком из коробочки, похожей на перечницу, посмотрел на результат, потом с сожалением покачал головой и вернул том.

— Боюсь, тут ничего нет. Впрочем, везде отпечатки только двух девушек. А что, убийца прикасался к книге?

— Скажу вам через полминуты. Можете найти нужное место, мистер Шерингэм?

Роджер заглянул в оглавление и раскрыл книгу на нужной странице. Четыре строчки были аккуратно вырезаны. Он молча указал на дыру.

Эндрюс печально вздохнул.

— Значит, этот тип работал в перчатках. А вот ножницы, которыми он, очевидно, воспользовался. — Дактилоскопист указал на маникюрные ножницы, лежащие на столике. — Я их уже обследовал — никаких отпечатков. Боюсь, для меня тут ничего нет.

— Вы с такой уверенностью говорите «он», — заметил Роджер. — Я думал, Скотленд-Ярд еще не пришел к окончательному выводу на этот счет.

Эндрюс и Такер усмехнулись. Роджер почувствовал, что сморозил глупость, хотя не понимал почему. Эндрюс быстро просветил его.

— Отпечатки отсутствуют на всей книге, сэр. Если бы девушка сама вырезала эти строчки, то оставила бы свои отпечатки. Следовательно, тот, кто это сделал, носил перчатки. — Казалось, он что-то объясняет ребенку, у которого затруднения с букварем.

— Хм… да, — согласился Роджер. — Выходит, «он» наверняка побывал здесь, не так ли?

— Безусловно, сэр, — мрачно отозвался участковый инспектор и отошел к Морсби, который разговаривал с доктором, склонившимся над телом.

Спустя минуту дверь открылась и вошли еще трое мужчин. Одним из них был старший инспектор Грин, с которым Роджеру уже приходилось встречаться, правда в течение всего нескольких минут. Другой, по-видимому, сэр Пол Грейем, а третий, как сообщил Эндрюс, инспектор, специалист по делам об удушении. Роджер понял, что Скотленд-Ярд, что бы ни говорили его отдельные представители, всерьез озабочен жуткой деятельностью неизвестного маньяка.

— Что-нибудь нашли, Морсби? — лаконично осведомился Грин, бросив беглый взгляд на труп.

Старший инспектор покачал головой.

— Я прибыл недавно. Такер сказал, что уже произвел осмотр, но ничего не обнаружил.

— Я сам все осмотрю, — заявил Грин, крупный мужчина, явно склонный к тучности. Тем не менее он проворно опустился на четвереньки. — Вижу, ей еще не разжимали кулаки.

— Ждали доктора, сэр, — ответил Морсби. — Он пришел только что.

Роджер с интересом наблюдал за старшим инспектором Грином. Когда сэр Пол присоединился к стоящим у дива на доктору и Морсби, Грин начал быстро ползать по ковру, обследуя каждый квадратный дюйм; потом с той же тщательностью занялся половицами вокруг него, просовывая голову под столы и стулья, но не сдвигая с места ни один предмет мебели. Минут через шесть-семь он, пыхтя, поднялся и покачал головой.

— Ничего.

Тем временем доктор завершал первую стадию осмотра, сгибая и разгибая конечности тела, двигая в разные стороны голову, зажатую между ладоней. После этого он начал разжимать пальцы. Морсби и заместитель комиссара склонились к нему, но вскоре выпрямились с выражением глубокого разочарования. Маленькие кулачки оказались пустыми.

— Не вижу ни малейших признаков борьбы, — пробормотал доктор, обследуя ногти мертвой девушки. — Под ногтями ничего нет.

— Черт! — сквозь зубы выругался Морсби.

Роджер знал, что в случае, если борьба имела место, наиболее ценные улики могут содержаться на руках жертвы.

— Я бы хотел знать, есть ли следы на теле, — добавил старший инспектор.

— Сразу? — спросил доктор. — Позже я так или иначе проведу полный осмотр.

— Пожалуй, я бы предпочел узнать это сразу. Очень важно выяснить, имеются ли на теле признаки борьбы.

— Хорошо, — кивнул доктор. — Я ее раздену. Но, судя по рукам, не думаю, что там есть подобные признаки.

Грин, успевший присоединиться к троице у дивана (Роджер держался в стороне, не зная, что ему делать), повернулся к фотографу.

— Хорошо, Блэнд, можете подождать в коридоре. И вы тоже, Эндрюс. — Он дал аналогичные указания констеблю, рисующему план, и другим подчиненным, которые сразу же вышли. — Незачем устраивать пикник воскресной школы, пока доктор обследует тело, сэр, — сердито сказал он заместителю комиссара, впервые проявляя какие-то эмоции.

— Сначала я измерю температуру, — заявил доктор.

На полминуты воцарилась мертвая тишина.

— Спереди никаких следов, верно, доктор? — сказал Морсби.

Врач поднял взгляд.

— Пока не вижу никаких, но нужно обследовать более тщательно. Впрочем, я уверен, что никакой борьбы не было. Эге, что это?

Роджер подошел к остальным. Все четверо уставились на две поперечные вмятины поперек задней стороны бедер девушки — каждая длиной в четыре-пять дюймов.

— Странно, — заметил доктор. — Что вы об этом думаете, инспектор? Похоже, они появились незадолго до смерти, иначе успели бы обесцветиться. Слишком поздно для синяков, и слишком рано для трупных пятен.

Грин казался озадаченным.

— Выглядит так, будто ее сильно ударили по ногам чем-то вроде тонкой трости.

Доктор нахмурился.

— Нет. Такие следы не могли возникнуть от удара тростью. Это результат давления, продолжавшегося довольно долго, иначе кожа бы выровнялась. В ширину они не более дюйма. Я бы сказал, что она минимум полчаса просидела на краю стула с острой металлической гранью спереди.

— Зачем ей это делать? — недоуменно спросил Морсби.

— Меня не спрашивайте, — ответил доктор. — К тому же я не думаю, что она так поступила, а просто предполагаю, что именно могло оставить такие следы.

— По-вашему, они важны? — осведомился заместитель комиссара.

— Ни в малейшей степени, — быстро отозвался доктор. — Причина смерти абсолютно ясна — удушение вследствие повешения. Ну, давайте взглянем на термометр. — Он посмотрел на шкалу и хмыкнул.

— А что спереди, доктор? — допытывался Морсби.

Доктор перевернул тело и внимательно обследовал кожу.

— Никаких следов, — заявил он наконец. — Если хотите, сэр Пол, я произведу вскрытие, но уверен, что оно ничего не даст.

— Лучше все-таки сделать вскрытие, — промолвил ассистент комиссара. — Значит, следы борьбы отсутствуют?

— Полностью. Никакой борьбы не было. Нет следов ни на запястьях, ни на лодыжках. Думаю, она мертва часа три, самое большее три с половиной. Сколько сейчас? Половина пятого. Значит, она умерла где-то между двадцатью и тридцатью пятью минутами второго — в час она была почти наверняка жива, а без четверти два почти наверняка мертва. Видите, окоченение еще не наступило. Ну, это все, что я могу здесь сделать. Полагаю, позже тело доставят в морг.

— Если вы закончили, доктор, то поверните ее снова лицом вниз, — попросил Грин. — Я хочу, чтобы эти следы сфотографировали.

Доктор повиновался, расправив тонкое белье.

Роджер уставился на неподвижное тело. «В час, когда она еще была жива, — думал он, — я заказывал мясо для Плейделла; в половине второго, когда она, возможно, умирала, я заказал еще полкружки пива; в два, когда она была мертва, я оплачивал счет». Ему становилось жутко при мысли, что когда бедняжку убивали, они с Плейделлом сидели за ленчем. Хотя людям приходится есть точно так же, как и умирать.

Без особой уверенности Роджер назвал себя сентиментальным дураком.