Онлайн чтение книги Меч в камне The Sword in the Stone
10

Варт сознавал, что, если он расскажет Кэю о разговоре с Мерлином, Кэй не соизволит участвовать в приключении и никуда с ним не пойдет. А потому он ничего ему не cказал. Странно, но драка вновь подружила их, и каждый заглядывал другому в глаза со своего рода стеснительной преданностью. Не испытывая какой бы то ни было враждебности, а один только легкий стыд, и ничего друг другу не объясняя, они вместе вышли после мессы и вскоре оказались в конце принадлежащей Хобу полоски ячменя. Варту не пришлось ничего придумывать. Здесь уже все было просто.

— Пошли, — сказал он. — Мерлин велел тебе передать, что там дальше кое-что припасено специально для тебя.

— А что именно? — спросил Кэй.

— Приключение.

— И как мы туда доберемся?

— Надо идти в направлении, которое указывает эта полоска, я думаю, в итоге мы окажемся в лесу. Нужно, чтобы солнце так и держалось слева, хотя, конечно, придется учитывать, что оно движется.

— Ладно, — сказал Кэй. — А что за приключение?

— Не знаю.

И они прошли вдоль полоски и пошли, придерживаясь воображаемого направления, через парк и ловчее поле, озираясь по сторонам, чтобы не упустить мгновения, когда случится какое-нибудь волшебство. Нет ли чего-либо чудесного в потревоженной ими полудюжине молодых фазанов? Кэй готов был поклясться, что один из них — белый. Если бы он был белый и если бы с небес на него вдруг пал черный орел, они бы точно знали, что начинаются чудеса, и что им остается только последовать за фазаном — или орлом, — пока они не доберутся до девицы в заколдованном замке. Впрочем, фазан белым не был. На опушке леса Кэй сказал:

— Похоже, придется войти в лес? Мерлин говорил: идти в направлении полоски.

— Ну ладно, — сказал Кэй. — Я не боюсь. Раз это приключение предназначено для меня, в нем ничего дурного не будет.

Они вошли в лес и с удивлением обнаружили, что идти по нему — одно удовольствие. Лес был примерно таков, каковы и ныне большие леса, хотя вообще-то в те времена рядовой лес походил скорее на амазонские джунгли. Лесами тогда еще не владели любители фазаньей охоты, и позаботиться о том, чтобы подлесок вовремя прореживался, было некому; не существовало в те времена и тысячной доли теперешних лесоторговцев, производящих благоразумные вырубки в немногих уцелевших лесах. По большей части Дикий Лес был почти непроходим — исполинский барьер вечных деревьев, где павшие припадали к живым, держась за них с помощью плюща, а живые, борясь друг с другом, тянулись к солнцу, дававшему им жизнь, где топкая из-за отсутствия стоков почва перемежалась с высохшей и горючей, заваленной сушняком, и можно было вдруг провалиться сквозь трухлявый древесный ствол прямиком в муравейник, либо так завязнуть в плетях ежевики, вьюнков, в зарослях жимолости, ворсянки и того, что зовут в деревне дерябкой, что приходилось потом собирать себя по кусочкам, развешанным на три ярда вокруг.

Итак, пока все шло хорошо. Линия Хоба вела их вдоль чего-то вроде череды прогалин, тенистых и ропщущих, где дикий тимьян дрожал от гудения пчел. Пора насекомых миновала свою вершину, наступило время ос и плодов, но здесь еще цвели фритиллярии, и ванессы и красные адмиралы порхали над цветущею мятой. Варт сорвал листок и жевал его на ходу, словно резинку.

— Странно, — сказал он, — здесь оказывается люди бывают. — Гляди-ка, след от копыта, да еще и подкованного.

— Не много же ты увидел, — сказал Кэй, — вон там человек сидит.

И вправду, в конце следующей прогалины сидел, привалясь бочком к стволу сваленного дерева, человек с топором лесоруба. Странный такой человечек, махонький, горбатый, с лицом словно бы из красного дерева, в одежде из множества старых кожаных лохмотьев, стянутых на мускулистых руках и ногах обрывками веревки. Он уплетал ломоть хлеба с овечьим сыром, помогая себе ножом, превращенным многими годами заточки в узенькую полоску, и подпирая спиной одно из самых высоких деревьев, какие они когда-либо видели. Вокруг него все усыпала белая древесная щепа. И пенек казался новехоньким. Глаза у человечка были яркие, как у лисы.

— Вот это, наверное, и есть приключение, — прошептал Варт.

— Да ну уж, — сказал Кэй, — для приключения нужны рыцари в доспехах или драконы, или еще что-нибудь похожее, а не старые чумазые дровосеки.

— Пускай, но я все же хочу расспросить его, что тут к чему.

Они подошли к жующему лесовичку, который, похоже, их не заметил, и спросили, куда ведут эти прогалины. Раза два или три они повторили вопрос и наконец убедились, что бедняга либо глух, либо не в своем уме, либо и то и другое. Он не ответил и даже не шевельнулся.

— Да ладно, пошли, — сказал Кэй. — Он, скорее всего, с придурью, вроде как Вот, и даже не понимает толком, на что глядит. Пойдем, оставь старого дурня в покое.

Они прошли еще около мили, и путь был по-прежнему легок. Тропинок здесь, в сущности, не было, и прогалины не переходили одна в другую. Всякий, случайно забредший сюда, решил бы, что тут. лишь одна поляна — та, на которой он находится, — длиной в пару сотен ярдов, да так бы и думал, пока не дошел до конца ее и не обнаружил другую, заслоненную несколькими деревьями. Время от времени им попадался пень со следами топора, но в большинстве эти пни были тщательно упрятаны в ежевике, а то и вовсе выкорчеваны. Варту подумалось, что и сами прогалины — дело человеческих рук.

На краю одной из полян Кэй ухватил Варта за локоть и молча указал на другую ее сторону. Там мягко всходил к исполинскому явору, вытянувшемуся футов на девяносто, травянистый пригорок. На пригорке привольно разлегся столь же исполинский мужчина, а рядом с ним пес. Мужчину, как и явор, проглядеть было трудно, ибо росту в нем без башмаков было семь футов, а из одежды на нем имелось лишь подобие килта из зеленой линкольнской шерсти. Кожаная наручь покрывала левую руку от запястья до локтя. На огромной загорелой груди покоилась голова пса, — пес навострил уши и следил за мальчиками, но никаких движений не делал, — голова чуть покачивалась вверх-вниз, когда поднимались и опадали грудные мышцы. Мужчина, видимо, спал. Близ него лежал семифутовый лук и несколько стрел в портновскую мерку длиной. Как и у лесовика, отливала его кожа красным деревом, и курчавые волосы на груди золотились, прохваченные солнцем.

— Вот оно, — возбужденно шепнул Кэй.

К мужчине они подходили с осторожностью, опасаясь пса. Но пес лишь проводил их глазами, голова его так и осталась лежать на хозяйской груди, а хвост чуть приметно дрогнул в знак приветствия, — не поднимаясь, на пару дюймов проехался по траве туда-сюда. Мужчина открыл глаза, — он, как видно, совсем и не спал, — улыбнулся мальчикам и ткнул большим пальцем в направлении дальше по прогалине. Затем улыбка пропала, и он снова закрыл глаза.

— Прошу прощения, — сказал Кэй, — что это у вас тут происходит?

Мужчина ничего не ответил, и глаз не раскрыл, но снова поднял руку и указал большим пальцем в сторону.

— Он хочет, чтобы мы шли дальше, — сказал Кэй.

— Вот уж это наверняка приключение, — сказал Варт. — Интересно, не влез ли тот глухой лесовик на дерево, которое подпирал, и не передал ли сообщения на это дерево? Он явно нас ожидал.

При этих словах голый гигант открыл один глаз и с некоторым удивлением воззрился на Варта. Затем открыл оба, рассмеялся, отчего все его большое лицо покрыли морщинки, сел, потрепал пса, подобрал лук и поднялся на ноги.

— Так-так, молодые хозяева, — сказал он, еще смеясь. — Значит, мы все-таки объявились. Верно говорят, новенький котел лучше варит.

Кэй посмотрел на него в полном изумлении.

— Вы кто? — спросил он.

— Нейлор, — сказал гигант, — Джон Нейлор — так меня звали в большом мире, покамест я не ушел в лес. Потом ненадолго стал прозываться Джон-Малыш, это уж в лесу, но наши ребята предпочитают звать меня навыворот — Маленьким Джоном.

— О! — в восторге воскликнул Варт. — Так я про вас слышал и часто, когда по вечерам рассказывали саксонские сказки, — про вас и про Робина Гуда.

— Только не Гуда, — неодобрительно молвил Маленький Джон. — Это негожее прозвание для человека, мастер, особливо в лесу.

— Но в сказках его зовут Робин Гуд, — сказал Кэй.

— А, это все книгочеи. Вечно все путают. Ну, как бы там ни было, а нам пора двигаться.

Они пристроились по сторонам от огромного мужчины, и, чтобы держаться с ним вровень, им приходилось на один его шаг делать три своих — и делать быстро, ибо хоть говорил он очень медленно, но босые ноги его шагали очень быстро. Пес трусил следом.

— А скажите, — спросил Варт, — куда вы нас ведете?

— Так, получается, что к Робин 'уду, куда же еще? Как это вы не догадались с вашим умом, мастер Арт?

При этом гигант лукаво подмигнул краешком глаза, ибо понимал, что вдвойне озадачил мальчиков — во-первых, для них так и осталось неясным настоящее прозвание Робина, а во-вторых, — откуда Маленькому Джону знать Варта?

Варт для начала выбрал второй вопрос.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Да уж мы знаем, — сказал Маленький Джон.

— А Робин 'уд знает, что мы придем?

— Ну нет, утеночек мой, ученый мальчуган вроде тебя должен и имя его произносить по-ученому.

— Да как же его зовут? — воскликнул мальчик, отчаявшись и задыхаясь оттого, что приходилось все время бежать. — Вы-то сказали «'уд»!

— Так ведь 'уд и есть, утеночек, так же, как зовется по-нашему лес, которым вы бежите. Это очень хорошее имя.

— Робин Вуд!

— Вестимо, Робин 'уд. Как же еще его называть, когда он-то и правит лесом? Они ведь места привольные, леса-то, добрые места. Хочешь, спи в них, что зимою, что летом, хочешь, бей дичь для общества, если проголодался, хочешь, дыши их запахом, когда деревья выпускают хорошенькие яркие листья, одно за другим, все по порядку, или теряют старые — по тому же порядку, но только наоборот; можешь стоять, и тебя не увидят, можешь ходить, тебя не услышат, а уляжешься спать, лес согреет тебя, — да, доброе место лес, настоящее, для вольного человека с руками и с сердцем.

Кэй сказал:

— А я-то думал, что все люди Робина Вуда носят штаны и дублеты из зеленой линкольнской шерсти.

— Так это мы зимой, когда есть в том нужда, а то еще кожаные поножи надеваем, но то на лесных работах, а летом такая одежка нужна разве что на заставах — для тех, кому нечем заняться, кроме как сторожить.

— Так, значит, вы на посту стояли?

— Ну да, как и старый Мач, с которым вы говорили у сваленного дерева.

— А большое дерево, к которому мы подходим, — воскликнул торжествующий Кэй, — это, я думаю, крепость Робина Вуда!

Они приближались к царице леса.

Это была липа, огромная, как та, что растет в «Парке Мур» в Хартфордшире, — не менее сотни футов в высоту и футов семнадцать в обхвате, если обхватывать в ярде от земли. Подножие ствола ее, схожего с буковым, украшало кружево молодой поросли, а кора в тех местах, где от ствола отходили большие ветви, треснула и обесцветилась от дождевой воды и древесного сока. Пчелы жужжали среди ее липких и ярких листьев, уходящих в небо все выше и выше, и веревочная лестница терялась в кроне. Без лестницы никто бы на нее не взобрался, даже в железных крючьях.

— Верно надумали, мастер Кэй, — сказал Маленький Джон. — А вон и мастер Робин, между ее корнями.

Мальчики, внимание которых приковал дозорный, забравшийся в воронье гнездо на вершине этого качающегося и шепчущего украшения земли, сразу опустили глаза вниз и впились ими в прославленного разбойника.

Вопреки их ожиданиям, вид у него был вовсе не романтический, — во всяком случае, на первый взгляд, — хоть ростом он лишь немного уступал Маленькому Джону. Эти двое были, безусловно, единственными на свете людьми, которым когда-либо удавалось послать стрелу из большого английского лука на целую милю. Жилистый человек с телом, лишенным жира, не полуголый, как Джон, но в простом выцветшем зеленом платье и с серебряным охотничьим рогом на боку. Чисто выбритый, загорелый, мускулистый и узловатый, как древесные корни, но причиной его зрелости и узловатости были вольный воздух и поэзия, а не возраст, ибо лет ему было едва за тридцать. (Он доживет до восьмидесяти семи и будет считать причиной своего долголетия смолистый воздух сосновых лесов.) В эту минуту он лежал на спине и глядел вверх, хотя и не в небо.

Голова Робина Вуда счастливо покоилась на коленях у Мэриан. Она сидела между корнями липы в цельнокроеном зеленом камзоле с полным стрел колчаном на опояске, голорукая и голоногая. Блестящие каштановые волосы, обыкновенно заплетаемые для удобства в косы на время стряпни и охоты, привольно лились с ее головы, и волны их обрамляли его лицо. Они негромко пели на два голоса, и Мэриан щекотала Робину кончик носа прядью мягких волос.

пела девица Мзриан, -

негромко подпел Робин.

Они счастливо рассмеялись и начали заново, поочередно выпевая строки:

затем оба вместе:

Пенье закончилось смехом. Робин, который накручивал на загорелые пальцы тонкие шелковистые пряди, падавшие ему на лицо, резко дернул за них и вскочил на ноги.

— Привет, Джон, — сказал он, сразу заметив пришедших.

— Привет, Хозяин, — сказал Маленький Джон.

— Так, значит, привел молодых сквайров?

— Они меня привели.

— Так или этак, добро пожаловать, — сказал Робин. — Я не слышал о сэре Экторе ни одного дурного слова и не знаю причин, по которым стоило бы травить его щенят. Как поживаете, Кэй и Варт, и кто указал вам путь через лес по моим прогалинам именно в этот день?

— Робин, — перебила его женщина, — ты их не можешь принять!

— Почему же, голубка моя?

— Они же дети.

— Именно дети нам и нужны.

— Это не по-людски, — сердито сказала она и принялась собирать волосы.

Разбойник, видимо, полагал, что. разумнее с нею не спорить. Вместо этого он оборотился к мальчикам и спросил:

— Стрелять умеете?

— Будьте уверены, — сказал Варт.

— Мог бы попробовать, — сказал более сдержанный Кэй под общий смех, вызванный заверением Варта.

— Иди-ка сюда, Мэриан, дай им один из твоих луков.

Она подала ему лук и с полдюжины коротких стрел.

— А ну-ка, в чучело, — сказал Робин, передавая их Варту.

Варт огляделся и обнаружил чучело примерно в сотне шагов от себя. Он понял, что свалял дурака и весело сказал:

— Прости, Робин Вуд, но, боюсь, для меня это далековато.

— Не беда, — ответил разбойник. — Выстрели. Мне достаточно посмотреть, как ты это делаешь.

Варт наложил стрелу как только мог быстро и аккуратно, широко расставил ноги в линию с направлением, по которому хотел отправить стрелу, расправил плечи, оттянул тетиву к подбородку, смерил взглядом мишень, направил стрелу вверх примерно на двадцать градусов, прицелился на двадцать ярдов правее, потому что всегда немного отдергивал влево, и пустил стрелу. Он промахнулся, но не сильно.

— Теперь Кэй, — сказал Робин.

Кэй произвел те же движения и тоже выстрелил хорошо. Каждый держал лук верно, быстро отыскивал старшее перо и соответственно ставил стрелу, каждый натягивал лук за тетиву, — большинство мальчиков, которых этому не учили, тянут за кончик стрелы около выемки, сжимая его большим и указательным пальцами, но настоящий лучник оттягивает тетиву двумя или тремя пальцами, позволяя стреле лишь следовать за ними, — ни тот ни другой не позволяли острию стрелы отклоняться влево, пока натягивался лук, и не цепляли тетивой за левое предплечье, — две ошибки, общие для незнающих людей, — и каждый пускал стрелу без рывка.

— Хорошо, — сказал разбойник. — Эти не только на арфах играют.

— Робин, — резко произнесла Мэриан, — нельзя подвергать детей опасности. Отправь их домой, к отцу.

— Я не сделаю этого, — сказал он, — если они сами не захотят. Это их драка, в той же мере, что и моя.

— Какая драка? — спросил Кэй.

Разбойник отбросил лук, уселся, скрестив ноги, на землю и, потянув девицу Мэриан, заставил и ее присесть рядом. Судя по его лицу, он испытывал затруднения.

— Дело касается Морганы ле Фэй, — сказал он. — А ее поступки объяснить трудновато.

— Я бы и не пыталась.

Робин сердито обернулся к возлюбленной.

— Мэриан, — сказал он, — либо нам придется прибегнуть к их помощи, либо придется оставить без помощи тех троих. Я не хотел просить мальчиков, чтобы они пришли к нам, но либо так, либо Тук достанется ей.

Варт решил, что самое время задать тактичный вопрос, а потому он вежливо кашлянул и сказал:

— Простите, а кто такая Моргана ле Фэй? Все трое ответили сразу.

— Плохой человек, — сказал Маленький Джон.

— Королева эльфов, — сказал Робин.

— Нет, — сказала Мэриан. — Она чародейка.

— Суть в том, — сказал Робин, — что толком никому не известно, кто она. По моему мнению, она из эльфов. И этого мнения, — сказал он, взглянув на жену, — я продолжаю держаться.

Кэй спросил:

— Вы хотите сказать, что она из тех существ в шляпах из колокольчиков, что целыми днями сидят на поганках?

Ему ответил взрыв смеха.

— Безусловно, нет. Таких созданий и вовсе не существует. А эта — настоящая королева да еще и из самых худших средь них.

— Если мальчикам придется в этом участвовать, — сказала Мэриан, — ты лучше объясни им все с самого начала.

Разбойник глубоко вздохнул, распрямил скрещенные ноги, и на лицо его снова вернулось затрудненное выражение.

— Ладно, — сказал он. — Будем исходить из того, что Моргана все же королева эльфов или, во всяком случае, имеет к ним отношение, и что эльфы — вовсе не те создания, про которых вам рассказывала нянька. Кое-кто говорит, что они — Древнейший Народ, живший в Англии еще до того, как сюда заявились римляне, до нас, саксов, и даже до самого Древнего Люда, и что их загнали под землю. Кое-кто говорит, что они немного похожи на людей или гномов, другие говорят, что вид у них самый обычный, а третьи, — что у них вообще нет никакого вида, а просто они принимают любые обличил, какие им в голову забредут. Как бы они ни выглядели, они владеют знанием древних гаэлов. Они в своих норах ведают такие вещи, о которых человеческий род давно позабыл, и о большей части этих вещей лучше бы и не слышать.

— Шепотом, — со странным выражением сказала золотоволосая дама, и мальчики увидели, что маленький кружок сдвинулся потеснее.

— Так вот, — понизив голое, промолвил Робин, — главное в этих созданиях, о которых я говорю, и если позволите, я не стану снова их называть, главное то, что они лишены сердец. И не то чтобы они питали склонность ко злу, а просто если поймаешь кого-то из них и разрежешь, то сердца внутри не найдешь. И кровь у них холодная, как у рыб.

— И они повсюду, там, где беседуют люди. Мальчики оглянулись.

— Успокойтесь, — сказал Робин. — Больше рассказывать вам о них никакой нужды нет. Суть в том, что я уверен: эта Моргана — королева, ну, скажем так, Доброго Народца, и я знаю, что она иногда поселяется в замке к северу от нашего леса, называемом Замок Чэриот. Мэриан говорит, что сама-то королева не принадлежит к эльфам, что она — всего лишь волшебница, которая дружит с ними. Есть люди, которые уверяют, что она дочь герцога Кернуолла. Не это важно. Важно, что нынче утром благодаря ее чарам Древнейший из Всех Народ захватил одного из моих слуг и одного из ваших.

— Неужели Тука? — воскликнул Маленький Джон, ничего не знавший о событиях, поскольку он был в дозоре.

Робин кивнул:

— Весть пришла с северных деревьев еще до того, как поступило твое сообщение о мальчиках.

— Бедный, бедный монах!

— Расскажи, как это случилось, — сказала Мэриан — И, может быть, стоит сначала объяснить насчет имен.

— О Благословенном Народе, — сказал Робин, — мы знаем мало, но знаем, что люди его принимают названья животных. Например, они могут называться Коровами или Козлами, или Свиньями и так далее. Поэтому, если ты кличешь одну из своих коров, всегда нужно указывать — какую именно. Иначе можешь накликать эльфа, — мне следовало сказать Малого Человечка, — носящего то же имя, и если ты вызвал его, он придет и может забрать тебя с собой.

— Похоже, случилось так, — сказала Мэриан, перенимая рассказ, — что Собачий Мальчишка из вашего замка повел собак на опушку леса, где они обыкновенно опрастываются, да приметил там отца Тука, который болтал с живущим поблизости стариком по имени Вот…

— Простите нас, — вскричали оба мальчика, — но не тот ли это старик, что жил в нашей деревне перед тем, как спятить? Тот, что откусил Собачьему Мальчику нос, а теперь превратился в людоеда и обитает в лесу?

— Он самый, — ответил Робин, — только… бедняга, он вовсе не людоед. Кормится травой, корешками, желудями и даже мухе вреда причинить не способен. Боюсь, в ваших рассказах что-то напутано.

— Вот питается желудями, эх, ничего себе!

— А дальше, — терпеливо произнесла Мэриан, — случилось так. Они сошлись втроем, чтобы скоротать денек, и один из псов (по-моему, тот, которого звали Каваль) стал прыгать на бедного Вота, пытаясь лизнуть его в лицо. Старик испугался, а ваш Собачий Мальчишка крикнул: «Пес, ко мне!», желая остановить его. Но не указал на него пальцем. Понимаете, он должен был пальцем на него указать.

— И что было дальше?

— А то, что один из моих людей — Скателок, или Скарлетт, как его именуют в балладах, рубил неподалеку деревья, и он говорит, что они исчезли, просто исчезли вместе с собакой.

— Бедный Каваль!

— Так значит, их эльфы забрали.

— Ты хочешь сказать — Мирный Народец.

— Да, извиняюсь.

— Дело все в том, что если Моргана действительно королева этих созданий и если мы желаем спасти их прежде, чем она их зачарует, — а одна из древних их королев по прозванью Цирцея превращала тех, кого ловила, в свиней, — придется искать их у нее в замке.

— Стало быть, нужно идти туда.