Онлайн чтение книги Женщина при 1000 °С The Woman at 1000°
18. Blitzkreft. 2009

Бабушка закончила жизнь в лодочном сарае, а я – в гараже. Вот так мы, две бабы, и полегли. Но ей, по сравнению со мной, – о, да! – было, с кем общаться. Пусть компьютер все знает и выделяет тепло, как две покойные Гюнны, но мне до сих пор не удалось научить его смеяться. Хотя в остальном мне, конечно, жутко повезло: не приходится терпеть вокруг себя храп, пердеж и треп, не говоря уж о седовласых «вечных женихах». О да, жизнь в гараже очень опрятная. Но вот – время для лекарств. Лекарства, родимые. Для нас сейчас много всякого понаизобретали.

– Ну что, начнем с «Сорбитола»? – говорит девушка в форме с короткими рукавами и наливает в ложку сахарную жижу для стимуляции моего кишечника.

Вкус заставляет меня вспомнить бабушку Георгию. Она обожала сладкие ликеры. А потом пришло поколение моей матери – они любили портвейн. Мое поколение пило просто водку. А на смену нам пришли другие люди с другими стаканами. Лова, болезная, говорит, что в те редкие моменты, когда она выползает подышать воздухом, она пьет только пиво. А значит то, что колышется у меня перед глазами, – это, скорее всего, пивной жирок.

– Вот… А теперь «Фемар». Ведь он следующий?

– Ох, не помню.

– Да, две штуки и запить водой… Ага, вот так.

– Можно потрогать?

– Что потрогать?

– Твою руку выше локтя. Она на вид такая мягкая…

– Ха-ха! Ну? Да-да. Она просто толстая, ха-ха…

Теперь я ведьма, которая, исходя слюной, щупает руку Гензеля-Гретель. Поди-ка сюда, Ловочка, дай старухе, иссохшей в воблу, пожевать твое мягчайшее девичье мясцо. Своим последним костяным зубом. У девчонки рука пухлявая, а у старухи башка трухлявая…

– Наверно, вкусная, – говорю я. Я это просто так говорю.

– Надеюсь, ты меня есть не станешь?

– А как же!

Разумеется, это результат долговременного воздействия лекарств: они просачиваются в меня, словно химикаты в почву, встречаются там со своими коллегами из рода ядовитых зелий, и потом я такой бред несу! В наше время в телах, которые кладут в гробы, всякой химии столько, что на кладбище в Гювюнесе могилы начинают отливать синевой. Трава голубая, одуванчики двуглавые. Но, как говорят доктора, сойдется яд с ядом, и будет вечное перемирие во внутренностях твоих. А впрочем, мне самой безразлично toma de medicamentos [44]Принятие лекарств (исп.) .. Я делаю все это только ради Ловы. Девочке так нравится возиться с лекарствами.

В 1991 году врачи вынесли вердикт, что весны я не переживу. А весна была красивая. Я маялась отеком легких семь лет. При этом я моталась по свету, что вообще нежелательно, и обильно кормила легкие никотином, что вызывало в системе здравоохранения едва ли не всеобщий протест. Но вдруг к этому неожиданно прибавился рак, который захватил мою грудную клетку, будто немецкая армия. «Это Blitzkreft», — объяснила я врачам, когда меня положили в больницу. Они отвели мне только весну, а летом – уже землю под зеленым дерном.

Мне не суждено было войти в новый век, а ведь мне было всего шестьдесят два года. Мне казалось, что это, как выражается молодежь, «нереально». Но после курса лечения и еще курса лечения, уколов и консилиумов, лекарств и еще лекарств во мне как будто настала русская зима, и немецкая армия была вынуждена отступить. Но ненадолго. Она, сволочь такая, всегда возвращалась и до сих пор возвращается.

Вдобавок в больнице меня настиг вирус иного сорта, так что надо благодарить Бога, что я вышла оттуда живой. С тех пор я в больницы не ложилась. Мне здоровье не позволяет.

Восемнадцать лет я носила под сердцем мальчика Рака, и он до сих пор не родился, но и не умер. Рак Бьёрнссон – восемнадцатилетний пацан с щетиной на подбородке и прыщами на лбу, а может, даже уже и с водительскими правами. Конечно, он выползет из меня только тогда, когда окончит медицинский ВУЗ, и только для того, чтоб констатировать мою смерть. Есть мнение, что я прожила с такой болезнью дольше всех исландцев. Однако наш родной президент до сих пор не пригласил меня в Бессастадир, чтобы прилепить мне на грудь значок.

В моем теле все еще идет Вторая мировая война, там вечный бой. В прошлом году под Рождество немцы захватили печень и почки, бомбардировав их метастазами, и до сих пор удерживают эти области, но им пришлось, под натиском союзных войск, прошлой весной отступить из желудка и толстой кишки. (Борьба за груди давно завершена – одна уже заседает на конгрессе грудей в лучшем мире.) Однако русские продвигаются все дальше в грудную клетку и полным ходом идут к сердцу, где скоро взовьется красное знамя. Тогда я кончусь, и на всем континенте воцарится мир. Пока не придет Сталин со скальпелем и не взрежет мое тело.

А потом меня сожгут. Так я окончательно решила.

Итак, с тех пор, как мне оставалось жить три месяца, уже прошло восемнадцать лет. Я выжила тогда и прозябаю до сих пор, хотя все время держусь только на лекарствах. Когда мне надоедает быть Линдой Пьетюрсдоттир, я иногда вылезаю в сеть под собственным именем на страницу отчаявшихся « Знакомства. is» .

«Женщина с одной грудью и раковой опухолью легких, почек, печени и других органов познакомится с сильным и здоровым мужчиной. Допустимы родимые пятна».