Онлайн чтение книги Фокус с зеркалами They Do It With Mirrors
Глава 5

I

На следующее утро, стараясь не привлекать к себе внимание хозяйки дома, мисс Марпл вышла в сад. Его состояние привело ее в уныние. Некогда это было амбициозное достижение садового искусства: пышные кусты рододендронов, покатые склоны лужаек, ровные ряды травянистых растений, аккуратно простриженные зеленые изгороди вокруг клумб с розами, цветы среди травы, тянувшиеся к солнцу… Теперь же все пребывало в запустении: неровно выкошенные лужайки, заросшие сорняками клумбы, покрытые мхом дорожки, цветы, с трудом пробивавшиеся сквозь разросшуюся траву. Правда, кухонный сад, окруженный стеной из красного кирпича, выглядел вполне ухоженным. Вероятно, за ним следили потому, что он имел утилитарное значение. Кроме того, бо́льшая часть территории, на которой прежде располагались лужайка и цветник, была теперь отгорожена, и ее занимали теннисные корты и площадка для боулинга.

Окинув взглядом остатки былого великолепия, мисс Марпл сокрушенно прищелкнула языком и выдернула из земли стебель крестовника. Так она и стояла с сорняком в руке, когда ее взгляд натолкнулся на фигуру Эдгара Лоусона. Увидев ее, тот остановился в нерешительности. Мисс Марпл не собиралась упускать такую возможность и окликнула его. Когда он приблизился к ней, пожилая дама спросила его, где хранится садовый инвентарь. Эдгар ответил, что это известно только садовнику.

– Больно смотреть на такое запустение, – щебетала мисс Марпл. – Садоводство – моя слабость.

И поскольку в ее планы не входило, чтобы Эдгар отправился на поиски инструментов, она поспешно продолжила:

– Это чуть ли не единственное занятие, доступное пожилой, бесполезной женщине. Я полагаю, вас никогда не заботило садоводство, мистер Лоусон. Вы занимаете столь ответственную должность при мистере Серроколде, и у вас так много настоящей, важной и, должно быть, очень интересной работы…

– Да-да, работа у меня очень интересная, – с готовностью подтвердил он.

– И вы, наверное, оказываете большую помощь мистеру Серроколду.

Лицо Эдгара помрачнело.

– Не знаю. Не уверен. В этом-то все и дело…

Он замолчал. Мисс Марпл внимательно наблюдала за ним. Невысокий, невзрачный молодой человек в аккуратном темном костюме, на котором вряд ли кто-нибудь задержал бы взгляд при встрече…

Мисс Марпл присела на стоявшую неподалеку садовую скамейку. Нахмурившийся Эдгар стоял перед ней.

– Я уверена, мистер Серроколд во всем полагается на вас, – ободряюще сказала мисс Марпл.

– Не знаю, – сказал Эдгар. – Я действительно не знаю.

С отсутствующим видом он сел на скамейку рядом с ней.

– Я попал в очень трудное положение.

– В самом деле?

Эдгар сидел неподвижно, глядя прямо перед собой.

– Я могу довериться вам? – неожиданно спросил он.

– Конечно, – ответила мисс Марпл.

– Если б у меня было право…

– Да?

– Я мог бы рассказать вам… вы точно никому не передадите?

– Разумеется, нет.

Мисс Марпл заметила, что другого ответа он и не ждал.

– Мой отец… мой отец – очень важная персона.

На сей раз ей ничего не нужно было говорить. Оставалось только слушать.

– Никто не знает об этом, кроме мистера Серроколда. Понимаете, если это станет достоянием гласности, отец может серьезно пострадать.

Он повернул к ней голову и улыбнулся печальной, исполненной достоинства улыбкой.

– Видите ли, я – сын Уинстона Черчилля.

– О, я понимаю,  – сказала мисс Марпл.

И она действительно понимала. Ей вспомнилась довольно печальная история, произошедшая в Сент-Мэри-Мид.

Эдгар Лоусон продолжил, и его рассказ напоминал монолог, произносимый со сцены:

– Дело в том, что моя мать была не свободна. Ее муж находился на излечении в психиатрической больнице, и о разводе и новом замужестве не могло быть и речи. Я не виню их. По крайней мере, мне так кажется… Он всегда делал все, что мог. Разумеется, соблюдая меры предосторожности. И именно из-за этого возникла проблема. У него есть враги, и они, естественно, настроены и против меня тоже. Им удалось разлучить нас. Они следят за мной. Куда бы я ни пошел, они всюду следуют за мной. И отравляют мне жизнь.

Мисс Марпл покачала головой.

– Бедняжка, – сказала она.

– Я учился в Лондоне на врача. На экзамене они подменили мои ответы. Они хотели, чтобы я провалился. Они преследовали меня на улице. Рассказывали обо мне всякие гадости моей квартирной хозяйке. Не оставляли меня в покое ни на минуту.

– Но вы не можете быть уверены в этом, – мягко произнесла мисс Марпл, стараясь успокоить его.

– Говорю вам, я знаю ! О, они очень хитры! Я никогда не видел их даже мельком и понятия не имею, кто они. Но я обязательно выясню это… Мистер Серроколд привез меня из Лондона сюда. Он добр, чрезвычайно добр. Но, знаете, даже здесь мне угрожает опасность. Они уже здесь и строят мне всяческие козни. Настраивают всех против меня. Мистер Серроколд говорит, что это не так – но он ничего не знает. А может быть… я иногда думаю…

Эдгар запнулся и спустя мгновение поднялся со скамейки.

– Это тайна, – сказал он. – Надеюсь, вы понимаете? Но если вы заметите, что кто-нибудь следует за мной, шпионит… я имею в виду, вы могли бы сказать мне, кто это!

После этих слов он удалился – аккуратный, невзрачный, жалкий. Мисс Марпл задумчиво смотрела ему вслед.

В этот момент раздался чей-то голос:

– Псих. Законченный псих.

Повернув голову, она увидела стоявшего рядом Уолтера Хадда. Засунув руки в карманы и сощурив глаза, тот провожал недобрым взглядом удалявшуюся фигуру Эдгара.

– Это настоящий сумасшедший дом. Они все тут свихнулись.

Мисс Марпл молчала, и Уолтер продолжил:

– Этот Эдгар – как вы думаете, кто он? Утверждает, будто его отец – лорд Монтгомери. Что-то мне не верится! Только не Монти ! Насколько я о нем наслышан, это просто невозможно.

– Нет, – сказала мисс Марпл, – это представляется маловероятным.

– Джине он рассказывал совсем другое – якобы является наследником русского престола. Говорил, будто он сын великого князя или что-то в этом роде. Черт возьми, этому парню вообще известно, кто его настоящий отец?

– Думаю, нет, – сказала мисс Марпл. – В этом-то, видимо, и заключается проблема.

Уолтер плюхнулся на скамейку рядом с ней.

– Они все тут свихнулись, – повторил он.

– Вам не нравится в Стоунигейтсе?

Молодой человек нахмурился.

– Я просто не понимаю – не понимаю всего этого! Возьмите этот дом – всю эту обстановку. Эти люди богаты. Они ни в чем не нуждаются. У них все есть. И посмотрите, как они живут. Старинный дорогой фарфор перемешан с дешевыми поделками. Слуги – случайный сброд, совершенно неподходящий для дома, в котором живут представители высшего класса. Гобелены, портьеры, сплошной атлас и парча – и все рушится, разваливается на части! Огромные серебряные самовары – давно не чищенные, желтые от накипи. Миссис Серроколд все безразлично. Вспомните, какое платье на ней было вчера вечером – изношенное, заштопанное под мышками. А ведь она может пойти в магазин – на Бонд-стрит или куда-нибудь еще – и купить себе все, что ей нравится. Они же купаются в деньгах.

Он сделал паузу и некоторое время сидел задумавшись.

– Я понимаю, когда ты беден. В этом нет ничего такого. Если ты молод, полон сил и готов трудиться. У меня никогда не было много денег, но я всегда знал, чего хочу, и стремился добиться этого. Я собирался открыть гараж, понемногу откладывал деньги и рассказал об этом Джине. Казалось, она меня понимает. Известно мне о ней было немного. Все девушки в униформе выглядят одинаково. Я имею в виду, невозможно определить по их внешнему виду, у кого из них есть деньги, а у кого нет. Да, конечно, она была образованнее меня и все такое, но я не придавал этому значения. Мы полюбили друг друга. Поженились. У Джины тоже имелись накопления. Мы собирались купить бензоколонку – этого хотела Джина. Мы были парой безумцев – потерявших голову друг от друга. Затем эта тетка Джины, которая вечно задирает нос, стала лезть не в свое дело… И Джина решила вернуться в Англию, проведать бабку. Ну что ж, все правильно. В конце концов, в этом доме она выросла, да и мне было любопытно посмотреть Англию. Я так много слышал о ней… Вот мы и приехали. Только навестить родственников – так я думал.

Уолтер нахмурился еще больше.

– Но оказалось, что это совсем не так. Почему бы нам не остаться здесь жить, сказали они. Для меня здесь много работы… Работа! Я не хочу кормить конфетами этих малолетних бандитов и играть с ними в детские игры… Какой во всем этом смысл? Этот дом мог бы быть шикарным – по-настоящему шикарным; неужели же люди, располагающие деньгами, не понимают своего счастья? Неужели они не понимают, что большинство не могут иметь такой шикарный дом, тогда как они его имеют? Разве это не безумие – отказываться от собственного счастья, когда оно у тебя в руках? Я не возражаю против того, чтобы трудиться, если это необходимо. Но я хочу заниматься тем, что мне нравится, что даст мне возможность чего-то добиться. У меня такое ощущение, будто, оказавшись здесь, я запутался в паутине. А Джина… я не могу понять ее. Это совсем не та девушка, на которой я женился в Штатах. Черт возьми, теперь я не могу даже поговорить с ней!

– Я вас очень хорошо понимаю, – сочувственно произнесла мисс Марпл.

Уолли бросил на нее быстрый взгляд.

– Вы единственный человек, с которым я до сих пор смог откровенно побеседовать. Бо́льшую часть времени я чувствую себя моллюском в закрытом панцире. В вас есть что-то такое – хотя вы и самая настоящая англичанка, – что напоминает мне мою тетю Бетси.

– Я очень рада.

– Она была чрезвычайно рассудительной, – продолжал Уолли, мечтательно глядя вдаль. – Выглядела такой хрупкой, что можно было подумать, будто ее можно переломить пополам… Но в действительности была очень сильной.

Он поднялся на ноги.

– Извините за то, что доставил вам беспокойство.

Мисс Марпл впервые увидела на его лице улыбку. В одно мгновение из неуклюжего, угрюмого парня Уолли Хадд превратился в симпатичного, привлекательного молодого человека.

– Облегчил душу. Но вам, наверное, было не очень приятно меня слушать.

– Вовсе нет, дорогой мой мальчик, – сказала мисс Марпл. – У меня тоже есть племянник – только он, конечно, намного старше вас.

Ей вдруг вспомнился утонченный современный писатель Раймонд Уэст. Больший контраст по отношению к Уолтеру Хадду невозможно было представить.

– Вам предстоит еще одна беседа, – сказал Уолтер. – Эта дама меня не любит, и поэтому я удаляюсь. До свидания, мэм. Спасибо за то, что выслушали меня.

Он ушел, а мисс Марпл увидела, как по лужайке к ней направляется Милдред Стрит.

II

– Я вижу, вы стали жертвой этого ужасного молодого человека, – сказала миссис Стрит, задыхаясь от быстрой ходьбы, и тяжело опустилась на скамейку. – Какая это все-таки трагедия!

– Трагедия?

– Замужество Джины. А все из-за того, что ее отправили в Америку. Я тогда говорила матери, что это в высшей степени неразумно. В конце концов, здесь было вполне спокойно. Никаких авиационных налетов. Я не понимаю, почему многие люди так тряслись за своих родных – да и за себя тоже.

– Наверное, тогда было трудно решить, как следует поступать, – задумчиво произнесла мисс Марпл. – Я имею в виду, в отношении детей. Ведь существовала реальная угроза немецкого вторжения – как и угроза бомбардировок.

– Все это ерунда, – возразила миссис Стрит. – Я никогда не сомневалась в нашей победе. Мать всегда проявляла неблагоразумие во всем, что касалось Джины. Она просто избаловала девчонку. Прежде всего не нужно было забирать ее из Италии.

– Я так понимаю, отец возражал против ее переезда?

– Вы же знаете этих итальянцев! Для них имеют значение только деньги. Он и на Пиппе женился исключительно ради денег.

– Боже мой! Мне всегда казалось, он очень любил ее и был безутешен, когда она умерла…

– Притворялся, вне всякого сомнения. До сих пор не могу понять, почему мать разрешила ей выйти замуж за иностранца. Видимо, главным мотивом была извечная страсть американцев к титулам.

– Я всегда считала, что Кэрри-Луиза не от мира сего в своем отношении к жизни.

– В том-то и беда. Мне надоели ее причуды, увлечения и идеалистические прожекты. Вы не представляете, тетя Джейн, что это такое. А я знаю, поскольку выросла среди всего этого.

Мисс Марпл, слегка удивилась, услышав обращение «тетя Джейн». Однако такова была традиция той эпохи. Она всегда подписывала свои рождественские подарки детям Кэрри-Луизы «С любовью от тети Джейн», и для них она была «тетя Джейн».

Мисс Марпл в раздумье смотрела на немолодую женщину, сидевшую рядом с нею: поджатые губы, глубокие морщины, пролегавшие от носа к уголкам губ, стиснутые в кулаки руки.

– У вас, вероятно, было трудное детство, – негромко произнесла она.

Милдред взглянула на нее с благодарностью.

– Я очень рада, что хоть кто-то понимает это. Мало кто знает, какие испытания порой выпадают на долю детей. Пиппа была красива – и старше меня. Все внимание всегда доставалось ей. И отец, и мать постоянно побуждали ее к тому, чтобы она демонстрировала себя во всей своей красе – хотя в каком-либо побуждении она не нуждалась, – а я оставалась на втором плане. Я была застенчивой – Пиппа же не представляла, что такое застенчивость… Иногда детям приходится очень нелегко, тетя Джейн.

– Мне это известно, – сказала мисс Марпл.

– «Милдред такая глупая», – часто говорила Пиппа. Я была моложе ее и, естественно, не могла соперничать с нею в учебе. Мне было обидно, что моя старшая сестра всегда и во всем впереди меня. «Какая милая девочка», – говорили люди матери, а меня никто не замечал. Отец обычно играл и шутил только с Пиппой, и нужно было видеть, как это отражалось на мне. Я была слишком мала, чтобы понимать, что все дело в характере … – Ее губы задрожали. – Это было несправедливо. Все-таки я приходилась им родной дочерью, а Пиппа – приемной.

– Очевидно, поэтому они и баловали ее, – заметила мисс Марпл.

– Просто они больше любили ее, – с горечью сказала Милдред Стрит и добавила: – Ее, которую отвергли собственные родители – и вероятнее всего, незаконнорожденную.

Немного помолчав, она продолжила:

– Джина пошла в нее. Дурная наследственность. Наследственность обязательно сказывается. Льюис может говорить все, что угодно, о влиянии среды, но главную роль играет наследственность. Посмотрите на Джину.

– Джина очень славная девушка, – возразила мисс Марпл.

– А как она себя ведет? Все, кроме матери, видят, что она откровенно флиртует со Стивеном Ристариком. По-моему, это отвратительно. Возможно, она несчастлива в браке, но человек, вступивший в брак, должен быть готов ко всему. В конце концов, она по доброй воле вышла замуж за этого ужасного молодого человека. Никто ее не заставлял.

– Неужели он так ужасен?

– Боже мой, тетя Джейн!.. На мой взгляд, он похож на гангстера. Вечно угрюмый, неотесанный, грубый. Почти не открывает рта. И всегда неаккуратно одет.

– Я думаю, он несчастлив, – сказала мисс Марпл.

– Не вижу причин, почему он должен быть счастлив, – даже не принимая во внимание поведение Джины. Какую только работу не предлагал ему Льюис – но он предпочитает слоняться без дела.

После небольшой паузы она воскликнула:

– Нет, жить в этом доме невозможно – совершенно невозможно! Льюис не думает ни о чем другом, кроме этих противных малолетних преступников. А мать не думает ни о чем другом, кроме него. Все, что делает Льюис, – правильно. Посмотрите, сад полностью зарос, в доме все делается не так, как следует… Да, найти хорошую прислугу сегодня трудно – но можно. И денег у них вполне хватает. Просто никому ни до чего нет дела. Если б это был мой дом…

Она замолчала.

– Все со временем меняется, – сказала мисс Марпл, – и с этим ничего не поделаешь. Поддерживать порядок в таком большом доме весьма нелегко. Наверное, вы огорчились, вернувшись сюда и увидев, что все здесь изменилось. Вам хотелось бы иметь собственное жилье – где-нибудь в другом месте?

Милдред Стрит вспыхнула.

– В конце концов, это мой дом, – сказала она. – Это дом моего отца, и я имею право жить здесь, если у меня есть такое желание. И оно у меня есть. Если б мать не была такой невыносимой… Она даже не может купить себе нормальную одежду. Это сильно беспокоит Джолли.