Онлайн чтение книги Пока смерть не разлучит нас Til Death Do Us Part
Глава 20

Все это произошло в ночь на пятницу, 11 июня. Днем в субботу, тринадцатого, к печально известному коттеджу подъехала в полицейском автомобиле небольшая компания в составе доктора Фелла, Хэдли, Лесли Грант и Дика Маркема. Хэдли составлял заключительный отчет, надо было сверить все детали; таким образом, они выслушали всю историю целиком.

Ни Лесли, ни Дик не обмолвились ни единым словом, пока не вошли в гостиную. В их памяти навечно запечатлелось лицо доктора Миддлсуорта — изможденное, терпеливое, очень умное, теперь смертельно холодное.

Когда они шагнули в гостиную, где диван оккупировал доктор Фелл, а Хэдли сидел в большом кресле за письменным столом над блокнотом, то заговорили в два голоса.

— Доктор Миддлсуорт! — воскликнул Дик. — Как же он это сделал?..

— Доктор Миддлсуорт! — выдохнула Лесли. — Зачем он это сделал, зачем хотел взвалить вину на меня?..

Доктор Фелл, с чрезвычайной сосредоточенностью раскуривавший сигару, резко замахал спичкой.

— Нет, нет, нет! — запротестовал он.

— Что это значит?

— Придется нам уяснить, — объяснил доктор Фелл привычным для себя тяжеловесным тоном, — что никогда не было ни малейшего намерения навлечь подозрение на мисс Грант. Просто мы должны были в это поверить и на этом пути потерпеть неудачу. Мы должны были прийти к заключению, будто убийство Девильи совершил человек, искренне веривший в «сэра Харви Гилмена», считавший его настоящим патологом министерства внутренних дел и убежденный в преступности Лесли Грант. В таком случае — понимаете? — в таком случае вне всяких подозрений оставался единственный человек — тот, кто с первого взгляда усомнился в «сэре Харви» и фактически предоставил мне доказательство, что перед нами самозванец! Вот в чем заключается вся оригинальность данного преступления.

Сигара раскуривалась не так, как хотелось бы доктору Феллу. Он чиркнул другой спичкой и, старательно попыхивая, наконец ее разжег.

— Пф-ф. Да. Итак. Позвольте вам все изложить шаг за шагом, по мере того, как передо мной представали факты.

В немыслимо ранний утренний час в пятницу в Гастингс в собственной машине примчался встревоженный мужчина интеллигентного вида, с приличными манерами. Вытащил меня из постели, представился доктором Хью Миддлсуортом, врачом-терапевтом из Шести Ясеней, торопливо сообщил о вечерних событиях, заявив, что имеет основания заподозрить в «сэре Харви» самозванца.

Знаю ли я настоящего сэра Харви Гилмена? Да. Представляет ли собой сэр Харви тщедушного лысого человечка пятидесяти с чем-то лет? Определенно нет. Значит, так оно и есть. «Видите ли, — говорит мне Миддлсуорт, — этот самый мошенник пугает одного моего друга по фамилии Маркем дьявольской кучей вранья о его fiancee.[10]Невеста, нареченная (фр.). Не согласитесь ли съездить со мной в Шесть Ясеней — сей момент — и разоблачить злоумышленника?»

Доктор Фелл с отвращением скривился:

— Разумеется, я согласился. Ох, ах! Задета рыцарская струнка. Собрался и с ревом помчался утешать огорченную леди и молодого человека, преследуемого кошмарами. Мы приехали на Хай-стрит в Шести Ясенях, где нам встретился лишь майор Прайс с сообщением, что сэр Харви Гилмен найден мертвым, причем скончавшимся при тех же самых обстоятельствах, какие описывал в вымышленных им самим случаях. Увы, леди и джентльмены! Повторяю: увы! Казалось, Миддлсуорт был озадачен. Я тоже.

Тут доктор Фелл с необычайной серьезностью нацелил кончик сигары на Дика и, сидя на диване, подался вперед.

— Прошу заметить, — подчеркнул он, — что первоначальная версия, будто кто-то, клюнув на наживку «сэра Харви», решил превратить мисс Грант в козла отпущения, исходила от Миддлсуорта. Мы с ним приехали сюда, в коттедж, в девять часов с небольшим и здесь встретили вас с мистером Эрншо. Я отчетливо слышал утверждение, что подобное предположение высказал Миддлсуорт. Помните?

Дик кивнул:

— Помню.

— Я принял эту версию, — продолжал доктор Фелл, махнув руками. — Всей душой принял. На первый взгляд объяснение представлялось единственно возможным. Лишь одна мелочь меня беспокоила, и я об этом упомянул, прежде чем понял, что язык лучше бы попридержать. Итак, мистер Маркем, байка «сэра Харви» об известной отравительнице предназначалась специально для вас. Была скроена по вашим меркам. Нацелена только на вас. Рассчитана на… на…

— Договаривайте, — мрачно вставил Дик. — На мое легковерие.

Доктор Фелл подумал.

— Нет, не на легковерие. На задетые чувства, на эмоциональное напряжение, на воображение, восприимчивое к романам ужасов как раз того типа, какой вы услышали. Очень хорошо! Вполне понятно! Но почему самозванец с таким легкомыслием молол подобную белиберду в присутствии местного терапевта, который не отличался такой восприимчивостью и мог поломать всю игру?.. Отношение самозванца к Миддлсуорту довольно любопытно, даже с точки зрения самого Миддлсуорта. Он не пытался его гипнотизировать, как гипнотизировал вас, не старался произвести на него впечатление, казалось, вообще не обращал на него внимания, просто-напросто не замечал.

Дик сел.

— Правда! — подтвердил он, вспомнив сцену, происходившую в этой самой комнате в четверг вечером. — Девилья смотрел на него как на мебель. Когда Миддлсуорт заговаривал, он раздражался, стараясь — как бы лучше сказать? — от него отмахнуться.

Доктор Фелл задумчиво выпустил дым.

— Поэтому в глубине моего подозрительного сознания, — продолжал он, — мелькнул вопрос, не знает ли Миддлсуорт гораздо больше, чем кажется. Короче говоря, не сообщник ли он?

— Сообщник? — воскликнула Лесли.

Взмахом руки доктор Фелл приказал ей молчать.

— Разумеется, в тот момент я не мог разгадать игру самозванца. Но сомнения насчет Миддлсуорта укрепились всего через несколько минут, когда вы, — взглянул он на Дика, — в связи с беспокойством Эрншо по поводу ружья, дали мне полный отчет о приеме в саду.

Из вашего рассказа всплыли две вещи. Первая — феноменальный успех самозванца в роли предсказателя судеб. Почему? Не подумайте, будто он туманно сообщал клиентам: «По натуре вы добрый, но очень волевой человек; во время Великого поста воздержитесь от рискованных деловых предприятий». Нет, разрази меня гром! Он располагал реальными фактами, исчерпывающей информацией о каждом жителе деревни. Где самозванец раздобыл подобные сведения, если не допустить, что в тайну посвящен еще один человек? Короче говоря, сообщник. Вторая вещь всплыла из вашего рассказа о приеме в саду, скорее к несчастью. Я имею в виду загадочное исчезновение ружья.

Дик взял Лесли за руку.

— Верно, проклятое ружье исчезло! — подтвердил он. — И вы, видимо, хотите сказать, что его украл Миддлсуорт?

— Конечно.

— Но как же ему удалось? К тиру никто даже близко не подходил, кроме майора Прайса, Билла Эрншо, доктора Миддлсуорта и нас с Лесли. И мы все поклялись бы, что никто не мог взять его скрытно. Что касается Миддлсуорта, он у всех на глазах помогал нести Девилью к машине и в ней же уехал! Как он умудрился прихватить ружье? Я тогда еще Эрншо сказал, что его ведь не засунешь за пазуху или в карман.

— Действительно, — согласился доктор Фелл. — Хотя его можно запихнуть в сумку с клюшками для гольфа и унести совсем незаметно. А Миддлсуорт, как вы мне сообщили, нес сумку с клюшками для гольфа.

Наступило долгое молчание. Суперинтендент Хэдли, который методично писал за столом, поднял голову и слегка улыбнулся. Дик слишком отчетливо вспомнил, как доктор Миддлсуорт шел с поля для гольфа с тяжелой сумкой на плече — с такой заметной и одновременно незаметной сумкой! — и весьма сурово себя обругал.

— У старого зануды, — заметил Хэдли, кивая на доктора Фелла, — возникает порой парочка здравых мыслей. Поэтому я разрешил ему тут безобразничать.

— Спасибо, — рассеянно, но с достоинством поблагодарил доктор Фелл, скосил глаза на сигару и вновь обратился к Дику: — Уже на той ранней стадии Миддлсуорт представал в весьма странном и подозрительном свете. Ружье мог украсть только он. А потом… Вы поехали с Миддлсуортом обратно в деревню, он на операцию, вы на свидание с мисс Грант. Я зашел в коттедж, впервые увидев место преступления. И тут обнаружилось нечто такое, что я мысленно снял шляпу перед человеческой изобретательностью, ибо понял, как можно проделать фокус с запертой со всех сторон комнатой.

— Ну? — вскинулась Лесли. — Как?

Доктор Фелл ответил не сразу.

— Когда я в этой комнате обдумывал разные вещи, — продолжал он, — прибыл Хэдли. Бросил один взгляд на тело и сразу сказал: «Господи боже, да это ведь Сэм Девилья». А потом, как вы позже услышали, коротко обрисовал мне карьеру Девильи. И одно его замечание определенно меня убедило, что нам нужен именно доктор Миддлсуорт. Видите ли, Сэм Девилья изучал медицину.

— За шесть месяцев, — добавил Хэдли, — получил диплом.

Доктор Фелл наставил на Дика сигару.

— Я рано утром спросил Миддлсуорта — и вы тоже подобный вопрос задавали, — что его впервые заставило заподозрить в «сэре Харви Гилмене» самозванца. Помните?

— Да.

— Он отвечал приблизительно таким образом. Сообщил, что будто бы расспрашивал мнимого сэра Харви об одном громком недавнем деле. И «сэр Харви», по словам Миддлсуорта, неосмотрительно и даже громогласно упомянул о двух камерах сердца. «Это немного насторожило меня, сказал Миддлсуорт, — так как любой студент-медик знает, что у сердца четыре камеры». Подобная оплошность попросту невозможна. Сэм Девилья, серьезно изображая сэра Харви Гилмена, никогда бы не совершил и не мог совершить такой медицинской ошибки. Это не в его характере, это нелепо. Значит, Миддлсуорт солгал. Но зачем? — Тут доктор Фелл покосился на Хэдли, усердно строчившего карандашом. — Хэдли, вы захватили с собой признание Миддлсуорта?

Хэдли вытащил из-за кресла портфель, открыл его, достал из синей папки отпечатанный под копирку листок, внизу которого стояла расплывчатая, коряво нацарапанная подпись, и протянул доктору Феллу. Доктор взвесил папку на ладони.

В ярком солнечном свете, лившемся в комнату через два окна, одно разбитое, другое с пулевым отверстием, лицо доктора Фелла приобрело значительное, мрачное, тягостное выражение.

— Миддлсуорт продиктовал признание, — объяснил он, — перед смертью, в пятницу вечером. История, если угодно, чудовищная. Впрочем, это понятная, честно рассказанная, страшная человеческая история.

— Проклятье! — выпалил Дик Маркем. — В том-то и дело. Мне нравился Хью Миддлсуорт!

— Мне тоже, — сказал доктор Фелл. — И в определенном смысле вполне справедливо. Любой, кто избавил мир от мошенника вроде Сэма Девильи, заслуживает немалой благодарности. Если бы он не потерял голову и не застрелил ни в чем не повинную начальницу почты…

— Вы, как я понимаю, прикрыли б его? — сухо и саркастически вставил Хэдли. — И так фактически позволили покончить с собой.

Доктор Фелл проигнорировал замечание суперинтендента:

— Невзгоды его одолели. Девять лет назад, прежде чем Миддлсуорт добился в Шести Ясенях уважаемого положения, он вел отчаянно тяжелую жизнь и взялся за одну работу. В довольно убогой лондонской лечебнице, которая специализировалась на нелегальных операциях. Сэм Девилья это знал, к тому же располагал доказательствами.

Нацелившись на драгоценности мисс Грант, Сэм приехал сюда и привлек к своим замыслам Миддлсуорта, который ни сном ни духом не подозревал, что в действительности Сэм получил медицинское образование. Считал его просто ловким мошенником.

«Слушайте, — сказал Сэм, — я приехал в Шесть Ясеней, чтобы выдать себя за другого и получить драгоценности, а вы будете мне помогать». И без того измученный Миддлсуорт оказался в безвыходном положении. «Я вас покрывать не стану, — заявил он. — Как только вы исчезнете с драгоценностями, все догадаются, что я тоже замешан. Результат тот же самый, что и от разглашения прежней истории. Поэтому я вовсе не собираюсь вам помогать». — «Возможно, — холодно согласился Сэм. — И все-таки вы мне поможете, и первым делом расскажете все об округе и людях». Таким образом умный, ловкий мистер Девилья получил исходную информацию. Ричард Маркем безумно влюблен в Лесли Грант. Они вот-вот обручатся. Уже обручились! Молодой человек пишет сенсационные пьесы, где речь идет о психологии убийц, особенно отравителей…

Сэм легко и безошибочно выстроил план. Снял коттедж и с беспримерной дерзостью представился старшему констеблю графства сэром Харви Гилменом на условиях строжайшей секретности.

Потом состоялся прием в саду. Новость об обручении Лесли Гранте Ричардом Маркемом разнеслась повсюду; при содействии миссис Рэкли стало известно даже об обеде, назначенном на вечер пятницы. Изображая на приеме в саду предсказателя судеб, Сэм решил, что пора действовать.

Самоуверенный Сэм не учел, что в лице Хью Миддлсуорта он имеет дело с человеком ничуть не глупее его самого. А Миддлсуорт был в полнейшем отчаянии. Он думал, прошлое забыто, а Девилья вернул его. Снова над головой кружит ворон. Вечная угроза! Вечная бессонница! Вечный кошмар, вечная опасность лишиться респектабельного положения…

Тут доктор Фелл как-то смущенно кашлянул и постарался не встретиться взглядом с Лесли.

— Вам понятно подобное чувство, мисс Грант?

— Да, — ответила Лесли и содрогнулась.

— Миддлсуорт решил, — продолжал доктор Фелл, — что Девилья должен умереть. И почти получил шанс убить его днем в четверг, сразу после приема в саду. Давайте посмотрим, как должны были развиваться события.

Надев очки и просыпав при этом большое количество сигарного пепла, доктор Фелл вынул из папки отпечатанное признание, провел пальцем по строчкам, ворчливо шевеля губами в поисках нужного места. Потом вслух прочитал:

— «В палатке предсказателя судеб Девилья так расстроил мисс Грант, что она вскрикнула и спустила курок ружья, когда майор Прайс случайно толкнул ее под руку. Я уверен, это вышло нечаянно».

— Это действительно вышло нечаянно! — воскликнула Лесли.

— «Я сразу увидел, что Девилья ранен легко. Но от шока он потерял сознание, и всем показалось, будто он умирает. Тут я понял, как можно убить негодяя, если мне только удастся остаться с ним наедине. Поэтому я сунул ружье в сумку с клюшками для гольфа, которая висела у меня на плече, и мы с майором Прайсом понесли мнимого сэра Харви к машине. Я намеревался привезти его в коттедж, дать наркоз, извлечь пулю, а потом убить из того же ружья. Все подумают, будто он умер от пули, полученной в результате случайного выстрела…»

— Именно так и подумали бы! — вставил Дик Маркем.

— «…но ничего не вышло, так как мне никакими силами не удавалось отделаться от майора Прайса. Поэтому пришлось придумывать что-то другое». — Доктор Фелл снова взвесил признание на ладони и положил рядом с собой на диван. — Поэтому, — продолжал он рассказ, — Миддлсуорт выдумал нечто другое. Собственно, план был преподнесен ему прямо на блюдечке, когда он в четверг вечером сидел вот в этой самой комнате с Диком Маркемом и Сэмом Девильей. Сэм рассказывал устрашающую историю об известной отравительнице, готовясь к осуществлению своего замысла по очистке набитого драгоценностями сейфа. Миддлсуорт сидел молча. И тут-то услышал подсказку, как убрать Сэма, оставшись вне всяких подозрений.

— И кто это ему подсказал? — полюбопытствовал Дик.

— Лично Сэм Девилья.

— Сэм Девилья?

— Так утверждает сам Миддлсуорт. Вспоминаете ту сцену?

Легко вспомнить: Девилья в мягком кресле, в свете висячей лампы в желтовато-коричневом абажуре. Молчаливый, задумчивый Миддлсуорт в плетеном кресле посасывает пустую трубку. Летний вечер за окнами с неплотно задернутыми цветастыми шторами, шелест листьев. А глубокая задумчивость Миддлсуорта обретала теперь жуткий смысл.

— Вы лихорадочно рассуждали о тайне запертой со всех сторон комнаты, — продолжал доктор Фелл. — A propos[11]Здесь: в связи (фр.). с пулей, пущенной в него сквозь стенку палатки, Девилья заметил, что при пулевом отверстии в стене не может быть речи ни о какой запертой комнате. Верно?

— Да!

— Вскоре Миддлсуорт услышал снаружи какой-то шум. Встал, подошел к окну, раздвинул шторы, выглянул. Потом выпрямился и какое-то время стоял спиной к вам, глядя в окно, точно ему что-то внезапно пришло в голову. Тоже правильно?

— Да.

— Ну? — мягко намекнул доктор Фелл. — Что же увидел Миддлсуорт, глядя в окно?

Он с некоторым усилием поднялся на ноги, прошествовал к окну, по-прежнему запертому, в нижнем стекле которого, ниже и сбоку от металлического шпингалета, зияло аккуратное, словно просверленное, пулевое отверстие.

Доктор Фелл указал на пробитое стекло.

— Полковник Поуп, как нам известно, ежедневно прикреплял канцелярскими кнопками к оконным рамам марлевые сетки, иногда к верхней, иногда к нижней. Следовательно, что мы видим? Мы видим — на что нам с большим удовольствием указывал Эрншо — бесчисленные дырочки от острия кнопок. Видим, что ими сплошь усеяны оконные рамы. Понятно?

— Естественно! Но…

— Можно воткнуть кнопку в любое старое отверстие на раме, правда? А потом вытащить, и следа никто никогда не заметит.

— Нет, конечно. Однако…

— На Миддлсуорта, — продолжал доктор Фелл, — снизошло двойное озарение. Теперь я вам в точности расскажу, что он сделал. Доктор Миддлсуорт был абсолютно уверен, что Сэм Девилья примет перед сном большую дозу люминала. Поэтому ушел из коттеджа, отвез вас на своей машине домой, встревожившись только при вашем упоминании о виски и настойчиво попросив вас ни в коем случае не напиваться».

— Почему?

— Потому что вам была предназначена жизненно важная роль в осуществлении плана. Потом Миддлсуорт сам поехал домой, сделал некоторые приготовления. У кого вероятнее всего окажется под рукой шприц? У врача. Расследуя отравление в Содбери-Кросс, мы установили, что синильную кислоту можно дистиллировать из разных неядовитых веществ; но у кого под рукой вероятнее всего найдется готовая синильная кислота? У врача. Впрочем, конкретные приготовления в тот момент его не занимали. Сначала ему предстояло сделать кое-что другое.

Вскоре после полуночи, когда Шесть Ясеней спали… — доктор Фелл взял и снова положил признание, — он опять неспешно направился сюда, к коттеджу. В доме было темно. Миддлсуорт вошел без всякого труда: дверь не заперта, а если б была заперта, всегда можно влезть в окно. Сэм Девилья, как и ожидалось, крепко спал под действием снотворного. Пока все прекрасно!

Миддлсуорт вошел в гостиную, включил свет. Расположил все в комнате так, как ему было нужно, — особенно вон то большое мягкое кресло, где сейчас сидит Хэдли, — подготовив ее к событиям, которые должны были произойти на рассвете завтрашним утром. Закрыл оба окна, а шторы на них широко раздвинул.

Вам, конечно, понятно, какой следующий шаг он сделал? Миддлсуорт взял ружье, «Винчестер-61», пересек лужайку, перелез через каменную стену напротив, тщательно выбрал позицию и именно в тот момент — вскоре после полуночи — пустил пулю в окно пустой освещенной комнаты. Именно в тот момент была пущена настоящая пуля. Именно в тот момент она пробила окно, попала в картину с битвой при Ватерлоо вон там, над камином, и ушла в стену.

После полуночи тут, как правило, никого нет поблизости. Миддлсуорт не опасался, что кто-нибудь выстрел услышит. Сэм Девилья, спавший наверху под действием снотворного, безусловно не слышал. Правда, лорд Эш вроде бы уловил среди ночи отзвук выстрела и, по его словам, — доктор Фелл взглянул на Дика, — об этом рассказывал вам во время утренней встречи. Однако лорд Эш перепутал тот выстрел с другим, прозвучавшим вскоре после пяти часов утра. Что касается Миддлсуорта, первая часть замысла была теперь надежно подготовлена. Он закрыл шторы на всех окнах коттеджа, включил везде свет, чтобы он наверняка погас до утра, и спокойно пошел домой.

Пока ничего страшного не произошло. Пока нет. А вот случайность могла погубить Миддлсуорта, так как его рано утром вызвали к больной. Но больная оказалась горничной из «Эшхолла», что как нельзя лучше соответствовало его целям.

Он ушел из «Эшхолла» без двадцати пять утра, довольно взволнованно известив лорда Эша о своем намерении прямо отправиться в Гастингс, и поехал в собственной машине по направлению к Хай-стрит. Оставил там автомобиль и направился по Галлоус-Лейн. Хорошо представляю себе, как он шел в серых утренних сумерках; хорошо представляю, что его сердце было столь же холодным, как руки.

Он, конечно, еще раньше успел заглянуть в освещенные окна коттеджа мистера Маркема, видел мистера Маркема, спавшего на диване; видел на столике полную, непочатую бутылку виски и сифон с содовой. Возможно, опять заглянул, убедился. И потом уже направился к коттеджу.

Электричество давно погасло. В доме было темно, зябко — время вполне подходящее для убийства и обмана. Наверху Миддлсуорт удостоверился, что Девилья по-прежнему спит. На случай, если бы он проснулся, Миддлсуорт приготовился связать его мягким крученым поясом от халата, который не оставляет следов, заткнуть рот носовым платком и заклеить пластырем.

Впрочем, ничего подобного не потребовалось. Он отнес жертву вниз — Девилья маленький, а доктор Миддлсуорт крупный мужчина, — усадил в мягкое кресло так, чтобы траектория полета ранее выпущенной пули проходила прямо над его макушкой.

И наконец, как только комнату осветил первый проблеск зари, закатал рукав халата, надел перчатки, ввел в вену на левой руке Девильи полный шприц синильной кислоты.

Доктор Фелл помолчал.

Несмотря на жаркий день, сердце Дика Маркема заледенело. Он как бы видел в комнате движущиеся на рассвете тени, зловещие тени: врач в перчатках, вздрогнувшее в последний раз тело, возившихся в деревьях за окном птиц.

— Потом, — продолжал доктор Фелл, — он запер комнату. Понимаете, теперь можно было ее запереть, ибо пуля уже пробила в окне отверстие. Мы постоянно твердили о «запертой» комнате. Но, гром и молния, она не была заперта со всех сторон! Вот в чем суть! Девилья сказал чистую правду, заметив, что нельзя говорить о запертой комнате с дыркой от пули в стене. Миддлсуорт взял коробочку кнопок, артистично рассыпал их на полу под левой рукой мертвеца. Запер изнутри дверь на ключ и на засов. Наконец… Хэдли, сделайте одолжение…

Суперинтендент Хэдли мрачновато кивнул, встал и вышел из комнаты.

— В пятницу вечером, — напомнил доктор Фелл, — я выступал с небольшой речью об окнах. Прошу вас осмотреть вот это окно и вот это пулевое отверстие. Отверстие находится под стыком рам, дюйма на три ниже, слева от шпингалета. Очень хорошо!

Я беру обычную кнопку, втыкаю в оконную раму — в горизонтальную раму прямо передо мной, отметив линию стыка рам, — над пулевым отверстием, чуть левее.

Далее беру очень крепкую черную нитку вот такой длины, — доктор Фелл, словно фокусник, вытащил нитку из объемистого бокового кармана, — и готовлю фокус.

За окном возникла фигура суперинтендента Хэдли. Подоконник, как Дик уже имел случай заметить, располагался чуть выше уровня его груди.

Доктор Фелл открыл окно, повернув железный штырь шпингалета вправо шишечкой вперед, сложил вдвое длинную нитку и зацепил петлей за шишечку на штыре. Протянув нитку влево, накинул, как на шкив, на кнопку. Потом опустил нитку вниз и просунул концы в пулевое отверстие наружу за окно.

— Поскольку мои габариты несколько выше средних, — виноватым тоном объяснил доктор Фелл, — прошу извинить, что я лично не участвую в эксперименте. Хотя раму подниму. Вот так!

Он толкнул раму вверх вместе с длинной ниткой, которая тем не менее осталась на месте.

— Представьте теперь, что я вылез в окно, как это сделал Миддлсуорт. Вылез, закрыл за собой створку, — рама с мягким стуком упала, — и готово дело. Осталось лишь дернуть за концы, висящие теперь из окна, что сейчас и проделает Хэдли.

Потянув нитку, зацепленную, словно за шкив, за кнопку, можно медленно сдвинуть штырь шпингалета, который встанет под прямым углом в паз, и окно будет заперто.

После чего можно сильно дернуть вниз нитку, кнопка выскочит из рамы, упадет в комнату и покатится по полу. Нитку я вытяну за окно, как змею, и она окажется у меня в руке. Теперь никаких следов не осталось. Разумеется, в комнате найдут упавшую кнопку. Однако ничего не заподозрят, поскольку на полу рассыпана целая коробочка канцелярских кнопок. Хэдли, давайте!

Штырек шпингалета, притянутый ниткой, закрылся. Тогда Хэдли за окном сильно рванул нитку вниз. Кнопка выскочила, упала на подоконник, скатилась на пол, осталась лежать на ковре.

— Как видите, — показал на нее доктор Фелл, — она лежит неподалеку от другой кнопки, которая как бы откатилась подальше из рассыпанной коробки, обнаруженной нами здесь в пятницу утром. Возможно, вы помните, как днем я обратил внимание на ту самую кнопку? Хэдли чуть не наступил на нее.

Хэдли вытащил нитку в окно.

— Миддлсуорт быстро управился, — заключил доктор Фелл. — Рассказ занял несколько минут, а дело можно сделать за тридцать секунд. Комната заперта со всех сторон. Теперь он приготовился к последнему, самому важному шагу. Ему обязательно надо было убедить вас, мистер Маркем, что к моменту вашего появления в окне не было пулевого отверстия.

Миддлсуорт направился к телефону в холле, лихорадочно нашептал сообщение. Вы должны были непременно откликнуться и откликнулись. Он рассчитал, когда вы успеете выйти из дому, бросил в счетчик шиллинг, оставив выключатель в гостиной в соответствующем положении, и в комнате вспыхнул свет. Он побежал по лужайке к востоку, из фруктового сада к рощице, где его заметила мисс Дрю, и приготовился.

Когда вы подходили, Миддлсуорт стукнул ружьем по стене, привлек ваше внимание. Вы окликнули стрелка, он прицелился в окно и выстрелил…

— Холостым патроном, — догадался Дик.

— Холостым патроном, — подтвердил доктор Фелл. — Подсказала ему этот трюк шутка, разыгранная майором Прайсом над Эрншо. Миддлсуорт ею успешно воспользовался.

Теперь вы, мистер Маркем, были полностью убеждены, будто собственными глазами видели, как пуля, по вашему выражению, «влетела в окно». Вот в чем я пытался вас разубедить, расспрашивая днем в пятницу. Возможно, я несколько переступил границы… хр-рмп… во время расспросов и, когда Хэдли в критический момент вмешался, боюсь, мысленно обозвал его безнадежным тупицей.

В действительности вы не видели ничего подобного. Это со всей очевидностью вытекало из вашего собственного рассказа о происшествии. Когда я на вас поднажал, вы сказали мне в точности вот что: «Я видел ружье, видел выстрел и даже на таком расстоянии мог увидеть в окне пулевое отверстие».

«Мог увидеть» — да. Только это дело другое. Естественно, вы смотрели на ружье! Видели, как оно выстрелило. Хорошо! Но чтобы разглядеть, как в окне появляется пулевое отверстие, надо было повернуть голову слева направо со скоростью, превышающей скорость полета пули.

Итак, я вздохнул с большим облегчением. Когда вскоре мне стало известно о сообщении мисс Дрю, заметившей мужчину или человеческую фигуру, которая перебегала дорогу, я счел дело раскрытым. Однако из-за вмешательства Хэдли в самый неудачный момент…

Вошедший в эту секунду суперинтендент Хэдли застыл на месте, охваченный гневом.

— Из-за моего вмешательства? — переспросил он.

— Вот именно.

— Если бы вам пришло в голову, — парировал Хэдли, — раньше мне сообщить, в каком направлении вы ведете расследование, дело, черт побери, пошло бы гораздо успешней. И не слишком ли далеко вы заходите со своими рассказами?

Сигара доктора Фелла погасла. Он прищурился на нее, прошествовал обратно к дивану и сел.

— Осталось совсем мало. С вашего позволения переведем время назад, к десяти часам утра пятницы. Мне казалось, будто мы вот-вот свяжем последние оборванные концы. Впервые осматривая гостиную перед приездом Хэдли, я… гм… склонялся к мысли, что знаю разгадку запертой комнаты. Хэдли, как я вам уже говорил, по прибытии проинформировал меня насчет личности покойного, а мое внимание уже привлек доктор Миддлсуорт. Прямо перед тем, как отправиться в «Эшхолл»…

— Почему вам так не терпелось туда попасть? — полюбопытствовал Дик.

— В поместье, — объяснил доктор Фелл, — почти всю ночь не спали из-за больной горничной. Кто-то должен был слышать что-нибудь интересное. Лорд Эш, как я уже упоминал, действительно слышал выстрел после полуночи. Отправляясь в «Эшхолл», я попросил Хэдли выяснить, кто отвечает в деревне за почту…

— И, — перебил его Хэдли, — пометить все марки, которые купят четыре-пять человек! Я до самой последней минуты не знал, что вы подозреваете Миддлсуорта. На его месте вполне могла оказаться мисс Дрю, которую лично я подозревал в первую очередь, майор Прайс, мистер Эрншо и даже…

— Я? — тихо спросила Лесли.

— Даже лорд Эш, — улыбнулся ей Хэдли. — Ловушка была расставлена для солидной компании…

— Что ж, возможно, я ошибался, — невозмутимо продолжал доктор Фелл. — Однако все дальнейшее громогласно убеждало в моей правоте. В вашем присутствии я даже услышал от лорда Эша, что «продавец Библий», Сэм Девилья, побывал только в «Эшхолле». Осмелюсь сказать, он производил разведку в своих целях, оценивал главное в округе светило. Но, согласно рассказу лорда Гарри, никак не мог получить столько сведений о жителях деревни из беседы с одним лордом Эшем. Таким образом, подтверждалось наличие сообщника.

Я вам уже назвал многочисленные намеки, которые привели меня к определенному выводу после разговора в тот же день с мистером Маркемом, когда мы все прояснили. Из признания Миддлсуорта нам известно, что он разгадал фокус с марками, купив целую серию, которую Лора довольно неаккуратно пометила.

Он уже отправил письмо — не кому-нибудь, а мне лично, — объявляя мисс Грант известной отравительницей и намекая — ничего определенного не говоря, однако намекая — на способ убийства. Понимаете, он был вынужден подсказать нам разгадку основной идеи своего искусного плана. Должен был доказать существование недоброжелателя Лесли Грант, который до сих пор верит в «сэра Харви Гилмена» и старается ее подставить. По его убеждению, это был единственный и самый верный способ отвести от себя подозрения.

Миддлсуорт написал письмо. Потом в ужасе попытался вернуть его. И Лора Фезерс погибла.

— Но разве в письме, — спросил Дик, — не было туманных намеков на истинный способ убийства?

— О нет. Это слишком опасно. Да и ни к чему. Достаточно было просто намекнуть, намекнуть, еще раз намекнуть, будто кто-то старается подставить мисс Грант. Но доктор Миддлсуорт споткнулся на серии марок, бежал, спрятался в доме мисс Грант, с трех сторон окруженный преследователями.

Знаете, — нерешительно признался доктор Фелл, — я, кажется, заметил его в окне спальни, когда шел сюда по дорожке. Это подтверждает рассказ мистера Маркема. Поэтому я велел окружить дом. Он не мог убежать. Тем не менее… Я с ним заговорил, постарался, чтоб он меня услышал, и дал ему шанс умереть. Ну, полагаю, теперь все объяснилось.

В сонном солнечном свете в комнате надолго воцарилось молчание.

— Не все, — возразил Дик. — По-моему, это Синтия подслушивала под окнами в четверг вечером. И услышала рассказы Девильи о Лесли.

— О да. Мисс Дрю хорошая девушка. Хотя несколько неуравновешенная.

— И Лесли на самом деле во время их ссоры в спальне не набрасывалась на нее с зеркалом?

— Нет, конечно! — воскликнула Лесли.

Лесли с Диком сидели в креслах неподалеку друг от друга. Дик набирался храбрости, чтобы задать последний вопрос.

— Ты думаешь о том, что услышал потом? — спросила девушка. — Будто я выходила из дому и кто-то видел меня здесь в саду в три часа ночи? И у тебя возникла ужасная мысль, будто я виновна?

— Ну… не то чтобы точно виновна. Просто…

— Не отрицай!

— Хорошо, дорогая. Действительно.

— Я тебя не виню, — сказала Лесли. — Досадно, что объяснение так глупо выглядит. Но что я могу поделать! Это меня беспокоит, всегда беспокоило. Я побывала у разных врачей, и все говорят: не волнуйтесь. Говорят, так часто бывает с людьми вроде меня, склонными к мрачным мыслям, всерьез принимающими всевозможные пустяки.

Только, понимаешь, я же думала, будто убила его! Я имею в виду, думала, что убила «сэра Харви Гилмена» случайным выстрелом из ружья! Мне во сне это снилось! Я провела просто жуткую ночь и проснулась совсем без сил. А потом поняла, это, наверно, опять то же самое, хотя имела лишь смутное представление о том, где была и что делала. Тут смотрю — а на стуле другая одежда… то есть я ее только утром, проснувшись, увидела…

— Постой, — перебил ее Дик. — Ты нам хочешь сказать…

— Еще один мой недостаток вдобавок ко всем прочим, — объяснила Лесли. — Лунатизм, ни больше ни меньше. Наверно, я сюда пришла, чтобы выяснить, что происходит, тяжело ли он ранен, но ничего не помню. Ужас — я ведь вполне могла столкнуться с убийцей. Хотя и тогда ничего бы не знала. Не так уж я хороша для тебя, да? Дочь Лили-Бриллиант, психически неуравновешенная, страдающая лунатизмом…

Дик схватил ее за руки.

— Мне твоя психическая неуравновешенность нравится, — объявил он. — Одно могу обещать, как говорит доктор Фелл, положа руку на сердце. Ты больше не будешь разгуливать по ночам.

— Почему?

— Я, — сказал Дик Маркем, — об этом позабочусь.