Онлайн чтение книги Титус Гроун Titus Groan
ГРОТ

Это случилось в тот момент, когда Стирпайк возвращался домой после второго осмотра библиотеки. Юноша уже оглядывался, чтобы незаметно пересечь открытое пространство, как заметил вдалеке слева человека, направлявшегося в сторону горы Горменгаст.

Незнакомец почему-то сразу заинтересовал юношу и он, недолго думая, бросился за ним следом, прячась за стволами деревьев.

Стирпайк заинтересовался – кто этот человек? Куда он идет? Осеннее солнце скупо освещало гору и ее подножье, густо поросшее лесом. С места, где стоял паренек, лес казался очень близким. Но это был всего лишь обман зрения – Стирпайк отлично знал, что даже если ехать верхом на лошади, до леса меньше чем за час не доберешься. Гора была колоссальна. Уж на что велик был замок, но гора нависала над ним.

Замок казался только осколком горы, отколовшимся от нее по прихоти природы. Над вершиной постоянно клубились тучи. Но сегодня выдался ясный день. Фуксия, проснувшись рано утром, выглянула в окно и не поверила своим глазам: туч над вершиной горы Горменгаст не было.

– Где тучи? – спросила девочка себя.

– Какие тучи? – с неудовольствием поинтересовалась госпожа Слэгг, баюкая Титуса. – Ягодка, о чем ты?

– Няня, посмотри, обычно над горой всегда тучи, а сегодня нет ни одной.

– Неужели?

– Да, так, няня! Ты сама посмотри!

Фуксия замолчала, сообразив, что в голосе няньки слышится обычное безразличие. Ничем ее не проймешь! Девочка сызмальства привыкла, что нянька интересуется всеми ее проблемами. Но с годами, взрослея, Фуксия стала понимать, что круг интересов няньки не столь широк, как ей казалось прежде. Видимо, Фуксия и в самом деле постепенно становилась взрослой – иногда она стала испытывать желание покровительствовать госпоже Слэгг. Ей было очень неприятно, если кто-то начинал потешаться над нянькой или делать ей замечания. Тем не менее девочка понимала, что нянька – другой человек, что у нее свои интересы, и потому нужно принимать ее такой, какова она есть.

– Няня, – сообщила дочь лорда Сепулкрейва, – знаешь, что? Я пойду прогуляюсь!

– Как, опять? – удивилась нянька, перестав укачивать младшего питомца. – Что-то ты стала проводить на улице много времени. Неужели со мной так плохо?

– Конечно нет, – пробормотала Фуксия обиженно. – Мне просто хочется побродить в одиночестве на свежем воздухе и поразмышлять. Что же тут плохого? Ты прекрасно знаешь, что я не ухожу от тебя.

– Ничего не знаю, – запальчиво возразила нянька, – я знаю только то, что ты летом не гуляла так часто. А теперь н? тебе, в такой-то холод… Что же хорошего сейчас на улице?

Фуксия засунула руки в глубокие карманы своего неизменного красного платья.

Няня права – теперь она ходила на чердак гораздо меньше, предпочитая многочасовые походы по лугам и пустошам вокруг Горменгаста. Девочка и сама не знала, отчего резко охладела к своему убежищу. Возможно, она просто выросла из него, а может, ей просто захотелось переменить обстановку. Скорее, нет – вырасти она не выросла, но с того дня, как Стирпайк забрался на чердак, что-то переменилось в Фуксии. Возможно, она инстинктивно решила, что даже под самой крышей замка не может чувствовать себя в полном одиночестве. Чердак потерял в ее глазах ауру таинственности, недоступности для других. Он перестал быть только ее миром, а стал тем, чем был на самом деле – частью замка. Когда она в последний раз побывала на чердаке, то уже при входе испытала такой прилив ностальгии, что ей захотелось упасть на продавленный диван и реветь во весь голос. Все, что там было – и груды хлама, и оплетенный паутиной орган, и серебристые моли, бесшумно парящие в воздухе – все это перестало быть ее собственностью.

Фуксия опомнилась – няня смотрит на нее и ждет ответа. Сжав пальцы в кулаки, девочка сообщила:

– Да, я в самом деле стала больше бывать на воздухе. Скажи, ты стала чувствовать себя одиноко? Нет? А что ж тогда жалуешься? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя.

Фуксия поджала губы, чтобы не заплакать – в последние дни ее глаза почему-то постоянно были на мокром месте. Это было в самом деле удивительно, потому что отношение окружающих к ней совершенно не изменилось – оно было по-прежнему безразличным.

Впрочем, чердак в душе Фуксии уступил место равнинам и лесу – там было даже интереснее, потому что ежедневно девочка открывала для себя что-то новое. Теперь юная герцогиня раздумывала – как бы поскорее выпутаться из неприятной ситуации и выскочить на улицу? Все еще видя обращенный к ней вопросительный взгляд няни, Фуксия повторила:

– Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, правда?

Вместо ответа старуха принялась слишком усердно баюкать Титуса, словно желая показать воспитаннице, что ребенок спит и шуметь не следует.

Фуксия подошла к няньке и внимательно всмотрелась в лицо ребенка. Давнее отвращение к Титусу прошло, но родственной привязанности тоже не ощущалось. Девочка просто смирилась с существованием брата – в конце концов, мир состоит не из одних только удовольствий.

Нянька тут же настороженно посмотрела на девочку, после чего зашептала:

– Его сиятельство… Его сиятельство! Его маленькое сиятельство.

– Няня, за что ты любишь его?

– Как за что? Боже, что ты говоришь-то! Ты сама подумай, что говоришь! – запричитала старуха. – О, мой красавчик! Фуксия, как ты можешь! Он ведь невинная душа! Наша надежда и опора… Да что наша – всего Горменгаста! Разве я учила тебя быть такой жестокой, разве учила?!

– Что я сказала жестокого?

– Хватит, хватит болтать! Его сиятельству нужно отправляться в кроватку – смотреть сказочные сны…

– Ага, – заметила Фуксия, – что-то не припомню, как ты говорила подобным языком со мной в детстве…

– Не говори ерунды! – Казалось, госпожа Слэгг окончательно рассердилась. – Как еще мне говорить с маленькими детьми? И с тобой агукались, и с ним… Малыши все одинаковы. Ты выросла. Кстати, лучше бы в комнате прибрала, чем говорить гадости!

Еще крепче сжав ребенка, нянька засеменила к выходу. Она просила Фуксию убирать в комнате каждый день, хотя знала, что та все равно не станет этого делать.

Рассерженная девочка отвернулась к окну и стала созерцать гору. По крайней мере, это интереснее, чем выскочка Титус…

Между замком и горой простиралась огромная пустошь. Кое-где низины были заболочены, там росли высоченные камыши. Фуксия теперь часто бродила по пустоши – ей нравилось наблюдать за тамошними обитателями – зверями и птицами. Разумеется, крупных животных там отродясь не бывало, но камышовые коты и тушканчики ее вполне устраивали, тем более что увидеть их тоже было не так просто. На восточном склоне горы Горменгаст начинался Дремучий лес. К западу раскинулась огромная территория – плодородные земли, но никем не обрабатывавшиеся. Только кое-где высились одинокие деревья, которые безжалостно трепали почти постоянно дувшие ветры.

Интересно было гулять и возле западного крыла – там росли сосны, чуть дальше раскинулась холмистая местность, на которой тут и там лежали замшелые валуны. Если не полениться и пройти подальше, можно добраться до извилистой речки, что текла в сторону Дремучего леса и питала те самые низины, в которых росли камыши.

Из окна в комнате Фуксии можно было видеть кусочек речки. Девочка несколько минут смотрела вниз, соображая, куда пойти, а потом, словно опомнившись, захлопнула за собой дверь и вприпрыжку помчалась по лестнице. Еще рывок – она на улице. Холодный воздух тут же напомнил неуемной дочери лорда Сепулкрейва, какое время года на дворе. Постояв немного, Фуксия решительно зашагала вперед – если уж собралась гулять, то нужно гулять. Побродив по окрестностям замка около часа, девочка неожиданно услышала за спиной чьи-то шаги. Удивлению ее не было предела, когда, обернувшись, она заметила Стирпайка. Снова он! Фуксия напрягла память – с тех пор, как она отвела его к доктору, Стирпайк больше ей не встречался. Юноша тяжело дышал – видимо, он бежал. Поймав на себе взгляд девочки, он поинтересовался:

– Фуксия, ты не против моей компании?

Неожиданно для себя юная герцогиня посмотрела на назойливого кавалера под несколько иным углом зрения – он как раз стоял на фоне замка. Мощные стены и башни, кое-где испещренные квадратами окон – то был ее дом. А Стирпайк, кто он такой? Вечно все вынюхивает, лезет не в свое дело. И Фуксия решила не церемониться.

– Что тебе нужно? – бросила она недружелюбно.

Тут задул сильный ветер, и девочка подняла воротник накидки, засунула руки поглубже в карманы.

– Леди Фуксия, – заговорил Стирпайк, нисколько не смущенный столь холодным приемом, – прошу вас показать мне эту местность. Я же здесь ничего не знаю. Говорят, тут столько болот. А гора – я вижу ее каждый день, но только из окна. Кого ни спрошу – никто ничего толком сказать не может. Такой красивый пейзаж… Даже стыдно становится, когда ловлю себя на мысли, что ничего не знаю об окрестностях Горменгаста. Вы позволите мне сопровождать вас? Или вы уже возвращаетесь? В таком случае, я мог бы проводить вас до дома…

– Но ты пришел сюда совсем не за этим? – заявила девочка безапелляционно, внимательно глядя Стирпайку в глаза. Ей вовсе не хотелось терять время на болтовню – здесь было открытое пространство, так что ветер насквозь пронизывал ее легкую накидку. Еще заболеешь, тогда няня замучает разными лекарствами. И доктор…

– Тем не менее это так! – возразил бывший поваренок. – Просто когда я заметил вас, я сразу понял, кто может мне все растолковать. Я думаю…

– Я ничего не умею растолковывать! – отрубила Фуксия жестко, направляясь дальше. – Нашел у кого спрашивать! Просто гуляю и смотрю на природу. Кстати, кто распространяет обо мне такую ерунду? Вот тебе кто сказал, а?

– Никто, – просто ответил Стирпайк, – потому что я просто подумал, что раз вы любите здесь бродить, то наверняка понимаете все, что относится к природе.

– А как ты узнал, что я люблю здесь бродить? – спросила девочка подозрительно.

– Да я почти каждый день вижу из окна, как вы гуляете здесь или возвращаетесь в замок, – сказал Стирпайк, что было чистой правдой. После чего добавил: – У вас на лице написано, что вы любите и понимаете природу.

– Неужели? – удивилась Фуксия. – Да этого просто не может быть! Я ничего не понимаю и не знаю.

– В таком случае, вы обладаете… э-э-э… интуитивными знаниями. – Стирпайк запнулся было, но быстро нашелся. – Да-да, интуитивными. Многое знаете, но понятия не имеете, что знания заложены в вашем рассудке. Вам здорово повезло. Все, что нужно для раскрытия знания – только посмотреть на исследуемый предмет, и необходимая информация всплывет из глубины сознания. И все – никаких там скучных книг, ни учителей – ничего не надо. Я вам искренне завидую. Кстати, ветер все усиливается… Ваше сиятельство, настоятельно прошу вас вернуться в замок. Если заболеете, придется неделю валяться в постели. Ведь вы не желаете остаться без прогулок целую неделю? Или как? Идемте же!

Стирпайк поднял воротник и зашагал вниз, к замку, чувствуя, что получил молчаливое разрешение девушки составить ей компанию. До Горменгаста было еще далеко, как вдруг небо заволокли тучи и заморосил мелкий отвратительный дождь.

– Внимательнее смотрите под ноги, ваше сиятельство, – нарушил тишину Стирпайк, – а то упадете и подвернете ногу. Тут уж неделей никак не отделаешься!

Фуксия остановилась и удивленно посмотрела на спутника, словно только теперь вспомнила, что идет не одна. Она хотела что-то сказать, но вдали загрохотал гром, и девочка испуганно посмотрела в небо. С севера надвигалась совсем уже темная туча – несомненно, дождь скоро пойдет еще сильнее.

Фуксия тут же вспомнила, как ливень застиг ее в детстве во время прогулки. Эпизод отчетливо врезался ей в память – в том числе и потому, что она гуляла с матерью. Леди Гертруда нечасто баловала дочь вниманием уже тогда, что уж говорить о настоящем. Фуксия улыбнулась – она вспомнила, как завидовала матери. Стоило той свистнуть, и на протянутые руки, на плечи садились разные птицы. Но уже тогда девочке хотелось быть одной, избавиться от присутствия других людей рядом с собой. Вспомнилось Фуксии и то, что мать, несмотря на дождь и ветер, спокойно шла все дальше и дальше. Кажется, это было где-то здесь… Стоп! Яркой вспышкой мелькнуло воспоминание – мама подошла к отвесной скале, рядом еще лежали два серых валуна. Подошла и… пропала! Что было дальше? Ну, ну, скорее! Грот, мама вошла в грот, в небольшую пещеру. Кажется, она вошла следом, и там они сидели на корточках, пережидая непогоду.

Все так и было. Фуксия запомнила, что во время сидения в гроте они не перебросились ни единым словом. Тогда ей было жутко. А теперь…

Девочка повернулась к Стирпайку:

– Эй, ты еще тут? Вот что – если хочешь – пошли со мной. Я тут знаю одну пещеру.

Между тем моросящий дождь сменился ливнем, и молодые люди бросились бежать по пологому склону. Тут и там валялись камни разной величины – Стирпайк и его спутница сильно рисковали, потому что при падении можно было здорово расшибиться о любой из этих булыжников.

Случилось то, что должно было случиться – Фуксия то и дело оглядывалась, чтобы удостовериться, что юноша здесь. На бегу она не заметила плоского камня и, поставив второпях на него ступню, с размаху полетела на землю. Фуксии еще повезло – она не ударилась о камень, но даже при ударе о землю девочке показалось, что из ее глаз посыпались искры. «Глупости!» – недовольно бросила она и порывисто вскочила на ноги. Едва только дочь лорда Сепулкрейва поднесла руку к лицу, как резкая боль в правой скуле напомнила о перенесенном падении. Стирпайк тут же подскочил к ней. Уже беглый осмотр подтвердил – ничего страшного, Фуксия отделалась обычным ушибом. Дождь тем временем хлестал просто с неимоверной силой. Что делать? Юноша огляделся – впереди возвышался небольшой гранитный обрыв, у подножия которого в беспорядке громоздились каменные осколки. Если Фуксия говорила о пещере, то она должна находиться именно там…

Фуксия попыталась взмахнуть рукой, но тут же застонала – оказывается, она ударилась и плечом.

– Тихо, не шевелись! – распорядился Стирпайк и тут же показал в сторону гранитного обрыва. – Ты туда бежала? Пещера там?

– Там, там, – зашептала девушка, – идем туда. За меня не беспокойся, я сама пойду.

– Ну уж нет! – возмутился юноша. Слегка присев, он обхватил спутницу руками и объявил. – Не хватало только, чтобы ты снова упала. Сам потащу тебя. Тут ведь недалеко.

Фуксия не стала возражать, понимая его правоту. Но как только Стирпайк сжал ее тело руками, странное внутреннее чувство протеста поднялось в душе девушки. Фуксия всегда была индивидуалисткой и не терпела никаких покушений на свою независимость. Но благоразумие все-таки возобладало, и она ничего не сказала Стирпайку. В конце концов, она сама виновата в случившемся. Ее даже предупреждали – смотреть под ноги – а она повела себя, как последняя растяпа. Что уж тут другим давать советы!

Пока Стирпайк тащил свою спутницу к спасительной пещере, девушка украдкой разглядывала его. Вытянутое лицо, тонкие бледные губы, глубоко посаженные глаза… Должно быть хитер. Но это, разумеется, лучше, чем если бы он был круглым дураком, как, например, Флей. Увидит, что у нее плохое настроение, и не станет мешать. Совсем по-женски Фуксия подумала: Стирпайк тащит ее без особого труда. Впрочем, здесь нет ничего удивительного – он же сильный, запросто умеет лазать по отвесным стенам. Вот и на чердак к ней легко забрался. Говорит, что увидел в ней знатока природы. И что хочет научиться пониманию природы именно у нее. Но он хитрец, с какой стати ему чему-то учиться у кого-то? С его-то хорошо подвешенным языком? То-то и оно! Нет, нужно все время быть начеку. Что это она разнервничалась? Разве плохо, когда рядом есть умные люди? Взять хотя бы доктора Прунскваллера. Разумеется, он очень умный человек. Она всегда испытывала к нему симпатию – много знает, но никогда не стремится подавить окружающих знаниями. Эх, если бы она была столь же умна!

Дочь лорда Сепулкрейва настолько увлеклась глубокомысленными рассуждениями, что не заметила, как Стирпайк оказался возле входа в пещеру. И снова девушка порадовалась – молодец, сам отыскал грот, не стал досаждать ей глупыми вопросами.

Стирпайк, ни слова не говоря, внес Фуксию в пещеру и осторожно опустил у стены. Тут было совершенно сухо, и шум дождя снаружи казался звуком из другого мира.

Стирпайк сбросил накидку, тщательно отжал ее, потом проделал то же самое с рубашкой и вдруг начал разрывать ее на продолговатые полоски. Фуксия пошевелилась – и боль снова напомнила о себе. Впрочем, девушка не обращала внимания на боль – ведь она давно не переживала столь острого приключения. Несколько раздражающей была только меланхолия Стирпайка и какая-то размеренная точность его движений – он точно с самого начала знал, что все случится именно так, а не иначе. И вовремя ко всему приготовился.

Пещера простиралась футов на пятнадцать в глубину гранитной толщи. Первые футов девять можно было спокойно стоять, но чем глубже, тем ниже нависал потолок грота.

Было темно, но Фуксия и Стирпайк без труда видели друг друга. Между тем паренек как раз кончил разрывать рубашку на полосы и наклонился над Фуксией. Первым делом он как следует обмотал ей шею, где была серьезная ссадина.

– Оголи плечо, – распорядился он, – посмотрим рану, если что серьезно – промоем. Я пока пойду намочу тряпицу…

Сказано это было таким серьезным тоном, что Фуксия не посмела возражать. Расстегнув левой рукой накидку, она обнажила плечо. Там и в самом деле была кровоточащая рана. Между тем Стирпайк вернулся. Присев на корточки, он осторожно, но умело принялся обмывать ссадину. Фуксии оставалось только удивляться – все-то он умеет. Жесткая ткань при трении о рану причиняла девушке сильную боль – слезы сами собой струились из ее глаз, но Фуксия что было сил сжала зубы и сумела подавить в себе желание расплакаться. Нужно было думать о чем-то ином, не о боли, нужно было отвлечься. Вот хотя бы Стирпайк – почему у него такие узкие плечи? Разве так бывает – узкие плечи и одновременно столь развитая мускулатура? Странный он, этот Стирпайк…

Между тем бывший поваренок, все более вживаясь в роль лекаря, внимательно рассматривал рану. Поймав на себе случайный взгляд Фуксии, он настороженно осведомился:

– Сильно болит? Старайся не шевелиться… Болит, спрашиваю?

– Все хорошо, – пролепетала девушка.

– Ну да, хватит играть в героиню! – отмахнулся паренек. – Тем более что здесь не до игры. Мне нужно знать – рана сильно болит? А храбрость умеет показывать каждый. Что болит сильнее всего?

– Нога, – призналась Фуксия, – нога болит… И холодно. Все, узнал, что хотел?

Неожиданно их взгляды встретились.

Стирпайк поднялся на ноги:

– В таком случае мне придется оставить тебя одну. Не бойся, ненадолго. Иначе ты вообще замерзнешь. Один я тебя не дотащу до дома, это факт… Сбегаю за Прунскваллером, мы принесем носилки. Тут с тобой ничего не случится. Ты не бойся, я быстро обернусь – одна нога здесь, другая – там. Каких-нибудь полчаса…

– Стирпайк, – позвала юношу Фуксия.

– Что такое?

– Тебе пришлось так много возиться со мной…

– Да ну… Ничего страшного! – воскликнул паренек, убирая руки девушки с земли. – Ты руки-то подбери, а то еще сильнее замерзнешь.

Наступила неловкая тишина, и Стирпайк снова выпрямился:

– Все, я ушел! Времени терять нельзя. Лежи смирно, и все будет хорошо. Я мигом!

Набросив накидку, он направился к выходу.

Фуксия проводила юношу долгим взглядом, а когда он исчез за пеленой дождя, закрыла глаза, прислушиваясь к вою ветра снаружи.

Когда Стирпайк обещал добежать до дома Альфреда Прунскваллера за полчаса, он нисколько не покривил душой. Паренек ловко лавировал между валунами, успевая внимательно смотреть под ноги, чтобы не повторить роковой ошибки Фуксии.

Дождь лил, словно из ведра. Возможно потому Стирпайк и не заметил, как Горменгаст неожиданно вырос перед ним.

Появление юноши в доме доктора наделало жуткий переполох. Ирма, никогда не видевшая обнаженного мужского торса, вскрикнула и подбитой птицей метнулась прочь из гостиной.

Альфред Прунскваллер удивленно посмотрел на ученика, но вопросов задавать не спешил, справедливо сочтя, что тот сам все выложит, коли в таком виде заскочил в дом. На Стирпайка жалко было смотреть – промокшую до нитки накидку он сбросил у порога, и теперь стоял, полуголый. Вода лила с него ручьями. «Хорошо, хорош», – приговаривал доктор, изящным жестом поправляя жемчужные запонки на сахарно-белых манжетах.

Стирпайк понял, что больше медлить нельзя, и изложил в двух словах происшедшее. Выдержка и тут не изменила доктору – кликнув кухарку, он распорядился подготовить его саквояж и двух дворовых посильнее, которые потащили бы носилки с девочкой.

Между тем юноша помчался к госпоже Слэгг. Один вид вихрем ворвавшегося в комнату Стирпайка испугал старуху до смерти. Скороговоркой паренек передал няньке распоряжение доктора – натопить пожарче комнату, подготовить постель и горячее питье для пациентки. Сообщение о травме воспитанницы повергло госпожу Слэгг в состояние прострации – казалось, ей самой в пору было ложиться в постель под надзор доктора. Но Стирпайку было не до утешений, и он молнией выскочил в коридор.

Оказавшись на пороге, юноша заметил выходящего из дома доктора Прунскваллера в сопровождении двух мужчин, один из них нес продолговатый предмет. Стирпайк понял, что это и есть вызванные дворовые с носилками. Сам Альфред Прунскваллер гордо шествовал впереди, держа над головой обширный черный зонтик, причем от дождя старался прикрыть не столько себя, сколько саквояж с медикаментами.

Юноша пошел впереди, поскольку терять ему было нечего – он вымок до нитки еще на пути в Горменгаст. На ходу он размышлял – фортуна снова улыбнулась ему. Надо же было случиться, чтобы он встретил Фуксию именно сегодня и что именно сегодня начался дождь, намочивший камни. Теперь он предстанет в глазах Фуксии и ее родителей еще большим героем. А если учесть предстоящий поджог… Нет, жить иногда просто приятно и весело!

Фуксия открыла глаза. Как она успела оказаться в своей комнате, в кровати? Должно быть, она была без сознания, когда ее несли. Кто нес? Над ней склонилась встревоженная няня.

– Где Стирпайк? – прошептала девочка.

– Кто? О чем ты ягодка? – Госпожа Слэгг испуганно засуетилась, поправляя подопечной подушку и одеяло. – Что ты тревожишься? Я чуть не умерла от ужаса, когда узнала страшную новость… Лежи спокойно. Скоро придет доктор и снова посмотрит тебя. Боже, как ты меня напугала!

– Няня, – повторила Фуксия тревожно, – где Стирпайк?

– Тот ужасный мальчишка? – сдавленно спросила госпожа Слэгг. – Но зачем он тебе? Ведь ты не хочешь видеть его, правда? Для чего тебе это исчадие ада? Или ты хочешь видеть его? Скажи мне все, няня поймет тебя. Деточка, у тебя голова не болит?

– Да нет же, нет! – Фуксия с трудом разлепила непослушные губы. – Я не хочу сейчас говорить со Стирпайком. Я так устала… Няня, это ты?

– Я, я, прелесть моя? Что с тобой?

– Ничего, со мной все хорошо… Я просто спросила, где сейчас Стирпайк…