Онлайн чтение книги Только не дворецкий
Джозефина Белл

Перевод и вступление Дарьи Горяниной

СВОЙ псевдоним Джозефина Белл взяла в честь шотландского хирурга сэра Джозефа Белла, который послужил прототипом самого известного сыщика в мире — Шерлока Холмса. Оба они по образованию были медиками, а своим хобби избрали детективы и раскрытие тайн — на бумаге или в реальной жизни.

Будущая Джозефина Белл, а тогда еще Дорис Кольер, родилась 8 декабря 1897 года в Манчестере. Ее отец, Джозеф Кольер, знаменитый хирург своего времени, не только побудил дочь выбрать профессию врача, но и предположительно стал прообразом героя ее будущих книг — Дэвида Уинтрингема. Их роднит наблюдательность, преданность своему делу и любовь к спорту.

С 1910 по 1916 год юная Дорис училась в Годольфин-скул — в те же годы там училась будущая королева детективного жанра Дороти Ли Сэйерс, которая была на три года старше. Затем Дорис училась в Кембридже и стажировалась в клинике Лондонского университета, где получила степень бакалавра хирургии. В 1923 году будущая писательница вышла замуж за доктора Нормана Болла — брак оказался счастливым, и за следующие 13 лет у них родилось четверо детей. В 1936 году ее супруг погиб в автомобильной катастрофе. В том же году Дорис Болл, не оставляя медицинской практики, начала писать детективные романы под псевдонимом Джозефина Белл. Преуспела она в обеих сферах.

В 1953 году Джозефина Белл вместе с Джоном Кризи основала Ассоциацию детективных авторов (процветающую и по сей день) и в 1959–1960 годах была ее председательницей. В 1954 году она ушла из медицины и до самой смерти в 1987 году писала детективы и ходила на яхте.

Всего Белл написала более сорока детективных рассказов и романов. Нет ничего удивительного в том, что действие большинства из них происходит в больницах или же так или иначе связано с медициной. Врачебная практика предоставляла ей постоянную возможность для наблюдения за людьми, особенностями их поведения в стрессовых ситуациях и тонкостями взаимоотношений в замкнутом коллективе. В своих книгах Джозефина Белл часто сравнивала искусство врача с искусством сыщика — для обеих профессий важно внимание к фактам и понимание причинно-следственных связей.

В первом же романе — «Убийство в больнице» (1937) — Белл выводит на сцену молодого врача Дэвида Уинтрингема. Впоследствии он появится еще в восемнадцати ее книгах. Несмотря на то что Уинтрингем был главным героем многих произведений Белл, читатели так ни разу и не получили подробного описания его внешности. Уинтрингема отличает проницательность и тонкая интуиция, поэтому больничное начальство порой просит его разобраться в том или ином запутанном происшествии, как в рассказе «Смерть в больничной палате». Здесь появляется еще один важный персонаж Белл — жена Уинтрингема, Джил, с которой он ежедневно обсуждает все, что случается на работе, в том числе и свои расследования. Зачастую именно она своими замечаниями наводит его на верную мысль.

© Д. Горянина, перевод на русский язык и вступление, 2011

ДЖОЗЕФИНА БЕЛЛ

Смерть в больничной палате

Дэвид Уинтрингем открыл дверь в детскую. Невообразимый гвалт, производимый двумя его младшими детьми, мигом стих. Они бросились к отцу с радостными возгласами. Жена подняла взгляд от своей работы: — Дэвид! Почему так рано?

Увидев выражение его лица, она быстро спросила:

— Что-то случилось?

— Давай спустимся, — сказал он. — Надо поговорить.

— Нам с папой нужно спуститься вниз, — сказала Джил, отцепляя детей от мужа. — Вы же прекрасно играли сами.

— А нам можно с вами? — спросила Бет, глядя в лицо отцу. — Спорим, ты снова что-то расследуешь?

— Нельзя, — твердо ответил Дэвид. — Оставайтесь здесь.

— Когда няня берет выходной, вечно что-то случается, — кротко заметила Джил, спускаясь за мужем по лестнице.

— Я вернулся так рано, потому что в больнице Святого Эдмунда сегодня произошла ужасная вещь, — начал Дэвид. — Старшую сестру Бэнкс оперировали в прошлый понедельник. Все прошло отлично, ее вернули обратно в палату, но…

— Какой ужас, — охнула Джил.

— Увы. Операция прошла успешно, но пациентка умерла. Но причиной ее смерти стал не хирург, а кто-то из медсестер.

— Дэвид! Какой ужас! Сегодня?

— Нет. Она умерла в понедельник, примерно через час после того, как ее привезли из операционной. Дежурная медсестра пошла проверить, пришла ли Бэнкс в себя после наркоза, и увидела, что у той очень слабое дыхание, а пульса почти нет, и послала за Джилли, ординатором хирургического отделения. Сестре Бэнкс стало плохо, когда она была на неотложном вызове, поэтому ей отвели одну из хирургических коек в ее же отделении, но оперировали не сразу.

— Да, ты говорил, что она внезапно заболела, — произнесла Джил. — Бедная старая ведьма. Ужасно обращалась с подчиненными — что поделаешь, так их учили, старая школа. Да и характер у нее был соответствующий. Но прекрасная медсестра.

— Первоклассная. Характер-то ее и сгубил.

— Я тебя перебила. И что, когда пришел доктор Джилли, она была уже мертва?

— Не совсем так. Он попытался ее реанимировать, но когда обследовал ее повнимательнее, понаблюдал рефлексы, то увидел признаки острого отравления морфием. Для него это было, конечно, крайне неприятное открытие. Противоядия не подействовали, и четверть часа спустя она умерла. Вскрытие подтвердило диагноз, а сегодня пришли результаты анализов. Ей дали смертельную дозу, сколько надо, ни граном более.

— Но кто? — в ужасе спросила Джил. — Кто мог это сделать во время операции?

— Пришлось, конечно, известить коронера, — продолжил Дэвид, не отвечая на ее вопрос. — Он приказал сделать анализ, и сегодня, как и мы, получил результаты. Теперь в любое время может нагрянуть полиция. Может, уже нагрянула после моего ухода. Предполагалось, что я начну расследование после вскрытия и к обеду, когда придут результаты анализов, уже во всем разберусь. По крайней мере, так себе это представляет главврач.

— Разобрался?

Дэвид в беспокойстве шагал по комнате.

— Все слишком просто, — сказал он. — Слишком просто и одновременно слишком сложно.

— Не говори загадками. Объясни.

— Дело обстоит так. Когда старшую сестру Бэнкс отправили в операционную, дежурила сестра по фамилии Эллис. Она вообще туго соображает, а в последние месяцы и вовсе работает спустя рукава. Сестра Бэнкс советовала главной медсестре предложить Эллис оставить медицину и попробовать себя где-нибудь еще. К сожалению, девушка просто без ума от своей профессии и вполне разумно говорит, что при нынешней нехватке медсестер каждые руки на счету, к тому же она хочет в будущем уехать с миссией за границу. Очень религиозная девушка. Но на самом деле она получила предупреждение, и все из-за сестры Бэнкс. Таким образом, налицо кое-какой мотив.

— Довольно сильный, учитывая, что она хочет стать миссионеркой.

— Вероятно.

— У нее была возможность дать сестре Бэнкс смертельную дозу морфия?

— Едва ли, но и никто другой не мог сделать этого беспрепятственно. Все сильнодействующие лекарства хранятся под замком, и их выдает старшая медсестра по назначению врача. Но когда проходят операции, морфий выписывают всем прооперированным, и уколы делают уже в палате. А перед операцией назначают атропин, так что в подобные дни шкаф с сильнодействующими лекарствами весьма востребован.

— Сестра Эллис могла получить доступ к ядам?

— Не напрямую. Старшая медсестра уверена, что в тот день ни у кого, кроме нее, не было доступа к ключу от шкафа. Я подумал сначала, что Эллис могла стащить морфий из шкафа, но это было бы невозможно. Собственно, доказано, что это не так. Все записи сходятся, их проверяли и в отделении, и по всей больнице. Нигде не обнаружено ни недостачи, ни излишков. Морфий, который вкололи сестре Бэнкс, был принесен откуда-то извне.

— Сестрой Эллис?

— Если это ее рук дело. Но в том-то и сложность. Где, кроме больницы, она его могла добыть? С этим, конечно, разберется полиция. С такими задачами они неплохо справляются.

— Ты, кажется, говорил, что она закончила дежурство после того, как сестру Бэнкс привезли обратно в палату?

— Да.

— Тогда, должно быть, она дала сестре Бэнкс морфий вместо атропина перед операцией?

— Нет. Тогда Бэнкс умерла бы в операционной. Она пробыла на столе час сорок пять минут.

— Эллис могла сделать это после операции, перед окончанием своего дежурства?

— В принципе, могла. Она помогала перекладывать Бэнкс в кровать. Та, конечно, еще не пришла в себя после наркоза.

— То есть она могла тихонько вернуться перед уходом с дежурства и вколоть лежащей без сознания женщине дозу морфия, которую принесла с собой?

— Да.

— Как это мерзко!

— Как я уже сказал, это проще простого: жертва без сознания, полностью в твоих руках. Но, повторяю, сложность с морфием.

— Однако же люди где-то добывают морфий. Наркоманы, например.

— Наркоманы — да. Но совершенно обычная замотанная медсестра в рядовой больнице? Маловероятно, чтобы она знала, где его взять, как ты думаешь?

— Я так полагаю, что старшая медсестра выдала правильную дозу морфия? Не слишком много? Я имею в виду тот морфий, который вколола Бэнкс вторая медсестра. Ах да, ты же говорил, что ей больше не делали уколов, потому что увидели, что ей стало плохо.

— Погоди-ка, — сказал Дэвид. — Ты меня натолкнула на мысль. Давай разберемся. Бэнкс не получила своей дозы морфия, он был в шприце — старшая медсестра приготовила его для сестры Прэтт. Я видел поднос, доктор Джилли забрал его в тот же момент, как у него возникли первые подозрения. После Прэтт к нему никто не прикасался. Там лежало четыре пустых шприца и один полный. Сестра наполняет шприцы в соответствии с распоряжениями хирурга и втыкает их иголками в проспиртованную вату.

— Четыре пустых шприца? — повторила Джил.

— Да. Погоди. Не торопи меня. Мы подумали, что это могла быть передозировка, и проверили полный шприц. С ним было все в порядке. Я поговорил с тремя другими пациентами.

— Ты же сказал, что их было четверо.

— Одна из них умерла в ночь после операции, бедняжка, общая слабость и шок. У нее была злокачественная опухоль, которую не смогли удалить, так что это и к лучшему. Еще одна оказалась на редкость стойкой старушкой. Я спросил, чувствует ли она сонливость после операции, и она ответила: «Это не ко мне, сынок. Я никогда ничего не упускала и не собираюсь упускать. Я знаю, что может быть больно. Роз без шипов не бывает, так ведь?»

— Прекрасно.

— Следующая была полной противоположностью. Настоящая истеричка. Дежурная сестра рассказала, что она подняла страшный шум перед операцией, а после вела себя еще хуже. Кричала на всю палату. Невозможно проверить, сколько ей дали морфия — подобную натуру лекарство скорее возбудит, чем успокоит.

— Как кошек, — предположила Джил.

— Кошечка ты моя.

— А кто был третий?

— Девушка, которой удалили аппендикс. Ее оперировали как раз перед старшей сестрой Бэнкс, но управились гораздо быстрее. Она начала приходить в себя, когда на дежурство заступила сестра Прэтт, иными словами — вскоре после того, как Бэнкс привезли обратно в палату. Прочие получили свой морфий незадолго до или после этой девушки.

— То есть Прэтт сделала все необходимые инъекции?

— Все, которые подготовила старшая медсестра. Пять пациентов — пять шприцев. Тот, который предназначался сестре Бэнкс, остался неиспользованным. Проверка показала, что там содержалась обычная доза морфия. Нет причин подозревать дежурную сестру.

— Да, похоже, что тот морфий пришел из какого-то внешнего источника. Ты не закончил — что сказала девочка с аппендицитом?

— Она пожаловалась, что после операции испытывала сильнейшие боли — гораздо тяжелее, чем ей описывали знакомые, которым уже вырезали аппендикс. Но на следующий день боль утихла. Она сказала, что ей было бы легче, если бы ее мать не устраивала скандала.

— А почему скандалила мать?

— Насколько я понял, ее возмутило, что сестра Прэтт не сделала укол в тот же момент, когда девочка начала приходить в себя после наркоза. Потом мать пожаловалась Прэтт, что дочери снова плохо, и заставила ту выдать обезболивающее — кодеин. После этого девушка заснула и на следующее утро чувствовала себя удивительно хорошо.

— Странно, что она в таких деталях запомнила все, что происходило после операции.

— Мне это тоже пришло в голову. Я спросил у нее, и она объяснила, что запомнила все потому, что очень стыдилась поведения своей матери. Она сказала, что Прэтт, естественно, была на них очень рассержена.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему «естественно»? Если сестра Прэтт отличается вспыльчивым или деспотичным характером, то может беспричинно раздражаться при работе с оперированными больными. Но почему пациент считает это естественным?

— Да, — произнес Дэвид. — Я тебя понял.

Он в задумчивости походил по комнате, затем внезапно бросился ко входной двери.

— Опять уходишь? — спросила Джил.

— Хочу повидаться с матерью этой девушки. Я же говорю, ты навела меня на мысль.

— Ты что-то еще вспомнил или взглянул на дело с другой стороны?

— Я внезапно понял, как все могло произойти, если в больницу не приносили никакого морфия. Возможно, мать девушки поможет мне найти доказательства.

Прежде чем Джил успела ответить, Дэвид вышел. Она вернулась в детскую и не получала никаких известий от мужа до вечера. В девять он вошел в гостиную.

— Дэвид! — Она вскочила ему навстречу. — Дорогой, ты кошмарно выглядишь. Налью тебе выпить.

— Ты была права, — сказал он чуть позже. — Та девушка и ее мать обеспечили нас всеми необходимыми показаниями. Я встретился со Стивом Митчеллом из Скотленд-Ярда, и мы представили сестре Прэтт все улики. Она тут же впала в истерику и немедленно выдала себя, хотя мы предупредили ее, что все, что она скажет, может быть использовано против нее. Не хотелось бы мне еще раз увидеть, как арестовывают женщину.

— Какие были основные улики?

— Я тебе расскажу все, что мне поведала мать девушки. Она, как и дочь, сказала, что раздражение сестры Прэтт было вполне оправданно, так как до того они уже сталкивались. Мать пробралась в больницу со служебного входа — боялась, что у главного входа ее задержат и она не успеет повидать дочь перед операцией. В коридоре она наткнулась на сестру Прэтт, которая обнималась с мужчиной в белом халате. И это, как ты понимаешь, в разгар его рабочего дня. Позже, в палате, мать снова наткнулась на ту же сестру, и, по ее словам, они узнали друг друга.

— Но…

— Погоди. Я спросил у девушки, этот ли эпизод она имела в виду, и она ответила отрицательно. По ее мнению, сестра Прэтт рассердилась потому, что мать устроила скандал на пустом месте — сестра как раз делала уколы прооперированным больным. Мать стала требовать укола в тот момент, когда сестра Прэтт отходила от соседней койки. Сама девушка, разумеется, не могла этого видеть, так как постели в палатах разгорожены ширмами, а сама она была в сознании лишь наполовину, поэтому я спросил у матери, как было дело. Мать все подтвердила и добавила, что позднее она рассказала об этом эпизоде дочери, хотя и не упоминала про объятья в коридоре. А в тот момент сестра Прэтт отошла от постели старшей сестры Бэнкс и направилась прямиком к девушке, хотя и весьма неохотно.

— У нее в руках был поднос со шприцами?

— Да.

— Но ведь сестру Бэнкс к тому моменту только что привезли из операционной. Ей еще рано было делать укол.

— Именно. А сестра Бэнкс ранее угрожала, что донесет на Прэтт — она встречалась с одним из рентгенологов в его рабочее время. Ему уже делали нагоняй за отсутствие на рабочем месте, но он так и не объяснил причин своего отсутствия. Бэнкс знала об этом из других источников, но дожидалась прямых доказательств.

— Бедняга Бэнкс снова влезла не в свое дело?

— Именно так.

— И Прэтт убила ее?

— Да. И ей это чуть не сошло с рук.

— Я так и не поняла, как все произошло.

— На самом деле все было очень просто. Мы думали о чрезмерной дозе, а нам следовало подумать о недостаточной.

— Ох, Дэвид, не занудствуй. Ты же не Пуаро и не отец Браун.

— Извини. У сестры Прэтт было пять шприцев с морфием. Один она не трогала, чтобы предъявить позже. Содержимое остальных она перелила в один шприц, а три пустых наполнила соответствующим количеством дистиллированной воды. Сестре Бэнкс она дала учетверенную дозу морфия и тем самым ее убила. Остальным она вколола воду. Возможно, это ускорило смерть одной из них и определенно усилило или, по крайней мере, не облегчило страдания остальных. Стойкая старушка и молодая, психически устойчивая девушка справились с этим, но истеричке это сильно повредило.

— Какой ужас! Но получается, что сестра Эллис тут ни при чем. Я ошибалась. Серьезная религиозная девушка, которая мечтает о том, чтобы стать миссионеркой и служить людям, не способна на такую жестокость. Сестра Прэтт, видимо, сумасшедшая.

— Вовсе нет. В своем уме, но нравственно неполноценна. Абсолютно эгоцентрична и, следовательно, способна на жестокость. Из прихоти она практически разрушила карьеру рентгенолога. Они прекрасно могли бы встречаться в свое свободное время. Вместо этого она рисковала тем, что их обоих уволят, а когда сестра Бэнкс попыталась вмешаться, спокойно устранила ее. Человек, который способен поступить подобным образом и вколоть четырем прооперированным больным воду вместо морфия, вызывает не жалость, как помешанный, но ужас, как чудовище.

— Будем надеяться, она получит по заслугам, — сказала Джил.