Онлайн чтение книги Том 10. Повести и рассказы 1881-1883
Переводы из Г. Флобера

<Предисловие к переводам повестей Г. Флобера «Легенда о св. Юлиане Милостивом» и «Иродиада»>^*

Печатается по тексту первой публикации: ВЕ, 1877, № 4, с. 603, с подписью Иван Тургенев.

В собрание сочинений впервые включено: Т, Сочинения, т. 11, с. 646 (в примечаниях).

Автограф неизвестен.

Написанное в форме письма к редактору «Вестника Европы» М. М. Стасюлевичу, предисловие Тургенева к сделанному им переводу двух повестей Г. Флобера явилось своеобразной рекомендацией их русскому читателю.

Вместе с тем Тургенев изложил в нем свое понимание творчества французского писателя[197]См.: Мостовская Н. Н. Флобер в оценке Тургенева и Золя на страницах «Вестника Европы». — В кн.: Тургенев и его современники, Л., 1977, с. 154–161..

Замысел предисловия возник у Тургенева в связи с завершением перевода «Легенды о святом Юлиане Милостивом» и с намерением писателя перевести вторую повесть Флобера, «Иродиаду» (см. наст. том, с. 220). 17 февраля (1 марта) 1877 г. Тургенев писал по этому поводу Стасюлевичу: «Мне бы очень хотелось, чтобы обе эти легенды появились в апрельской книжке < ВЕ > — с небольшим предисловием от моего лица».

Однако предисловие предваряло лишь перевод «Легенды о св. Юлиане Милостивом». Перевод «Иродиады» был опубликован в майской книжке «Вестника Европы».

27 февраля (11 марта) 1877 г. Тургенев отправил Стасюлевичу из Парижа письмо вместе с «небольшим предисловием к флоберовским легендам», датированным февралем 1877 г.

Как перевод повести Флобера, так и предисловие Тургенева вызвали критические отклики. Отрицательная оценка предисловия была высказана в статье Тора (псевдоним В. П. Буренина) «Литературные очерки», напечатанной в «Новом времени» (1877, № 397, 8 (20) апреля). По словам Буренина, «краткой запиской» «к какому-то любезнейшему М. М.» Тургенев «сбивает читателей с толку». «При всей великости авторитета Ив. С. Тургенева, — писал критик, — читателям отнюдь не подобает верить ему на слово <…>, следует, напротив, вместо бессознательного аханья и восхищения <…> отнестись несколько скептически к „поэме в прозе“ г. Флобера» ( Н Вр, 1877, № 397, 8 (20) апреля). На выпады Буренина Тургенев ответил письмом в редакцию газеты «Наш век» от 11 (23) апреля 1877 г. В ответной статье, направленной против Тургенева, Буренин вновь обратился к его предисловию, обвинив Тургенева в том, что он «поразился разнообразными красотами легенды, „гармонически стройной ее поэзией“, не указывая, в чем заключаются эти прелести и эта поэзия» ( Н Вр, 1877, № 418, 29 апреля (11 мая)).

Пусть они взглянут — как на переданную прозой поэму…  — выражение, текстуально совпадающее с некоторыми формулировками чернового автографа незаконченной рецензии Тургенева на русский перевод «Искушения святого Антония» Флобера (1874) (см. наст. изд., т. 11).

…«love’s labour lost ». — Игра слов: «Love’s labour lost» («Бесплодные усилия любви») — заглавие комедии Шекспира.

Легенда о св. Юлиане Милостивом (Гюстава Флобера)^*

«Легенда о св. Юлиане Милостивом». Наборная рукопись (беловой автограф). 50 л.; после текста помета: (с французского Г. Флобера перевел Ив. Тургенев). Хранится в ИРЛИ, ф. 293, оп. 3, № 132; описание см.: ПД, Описание, с. 16, № 41.

ВЕ, 1877, № 4, с. 603–628.

Т, Соч, 1880, т. 1, с. 381–412.

Впервые опубликовано: ВЕ, 1877, № 4, с подписью: Г. Флобер.

Печатается по тексту Т, Соч, 1880 с учетом списка опечаток, приложенного к тому 1 названного издания, с устранением явных опечаток, не замеченных Тургеневым, а также со следующими исправлениями по другим источникам текста:

Стр. 194, строки 1–2: «Легенда о св. Юлиане Милостивом» вместо «Католическая легенда о Юлиане Милостивом» (по наборной рукописи).

Стр. 195, строка 12: «или заставлял» вместо «и заставлял» (по наборной рукописи и ВЕ ).

Стр. 197, строка 32: «скончаньем» вместо «окончаньем» (по наборной рукописи и ВЕ ).

Стр. 199, строки 23–24: «биглей» вместо «битлей» (по наборной рукописи и ВЕ ).

Стр. 202, строка 40: «Наступала ночь» вместо «Наступила ночь» (по наборной рукописи и ВЕ ).

Стр. 204, строка 30: «становятся неясными» вместо «становились неясными» (по наборной рукописи и ВЕ ).

Стр. 206, строка 6: «избавлял королев» вместо «избавлял королей» (по наборной рукописи и ВЕ ).

В письме к Тургеневу от 3 октября н. ст. 1875 г. Гюстав Флобер сообщил, что он оставляет затянувшуюся и ставшую для него слишком мучительной работу над романом «Бувар и Пекюше» и, «чтобы чем-нибудь заняться», намерен написать «небольшую повесть», легенду, изображенную на одном из витражей Руанского собора (Flaubert, Correspondance. Suppl. 3, p. 212–213). Однако и это сравнительно небольшое произведение потребовало от Флобера огромных усилий (см. его письмо к Тургеневу от 21 октября н. ст. 1875 г. — там же, с. 224): «La légende de Saint-Julien l’Hospitalier» («Легенда о святом Юлиане Странноприимце») была завершена лишь около 18 февраля н. ст. 1876 г. (см. там же, с. 238, 243). Вскоре Тургенев ознакомился с повестью, и тогда же, по-видимому, у него возникла мысль сделать ее известной русскому читателю, — мысль, продиктованная преклонением перед творчеством французского писателя и глубокой личной симпатией к нему, а также стремлением, оказать ему некоторую материальную поддержку. 9 (21) марта 1876 г. Тургенев сообщил о своем намерении М. М. Стасюлевичу: «Я забыл Вам сказать, что Флобер написал преоригинальную легенду („La légende de St-Julien l’Hospitalier“. Она мне до того понравилась, что я рещился ее перевести (она прекоротенькая: 20 или 25 стран., не более). Я думаю представить Вам ее в „Вестник Европы“; но мы еще об этом переговорим». Стасюлевич ответил не сразу: в памяти у него была еще свежа долгая переписка с Тургеневым в связи с предполагавшейся публикацией в его журнале русского перевода философской драмы Флобера «Искушение святого Антония», от которой ему в конце концов пришлось отказаться из боязни неминуемых цензурных затруднений (об этом см.: Мостовская Н. Н. Тургенев об «Искушении святого Антония». — Т сб, вып. 3). Тургенев понял это и в письме от 23 марта (4 апреля) 1876 г., напоминая Стасюлевичу о своем предложении, отметил: «…ее <легенду Флобера> можно прочесть в женском пансионе — так она нравственна!»

Получив согласие Стасюлевича, Тургенев принялся за работу и предполагал выполнить ее в короткий срок: в письме к Стасюлевичу от 8 (20) апреля 1876 г. он обещал ему привезти легенду Флобера «самолично»; поездка же его намечалась на май — июнь. Но в Россию Тургенев привез, в лучшем случае, лишь черновые наброски перевода — и в собственное обещание представить повесть в октябрьский выпуск «Вестника Европы» уже тогда едва ли верил, хотя и успокаивал всячески на этот счет Флобера (см. письма к нему Тургенева от 6 (18) июня и 22 июня (4 июля) 1876 г.). Всё лето и осень 1876 г. он с необычайной интенсивностью трудился над романом «Новь», возвращаясь к «Святому Юлиану» изредка и ненадолго (письма от 27 июля (8 августа) и 11 (23) августа 1876 г.). Так обстояло дело до конца 1876 г. Испытывая чувство неловкости перед Флобером, Тургенев принужден был даже несколько исказить настоящее положение вещей: «„Вестник Европы“ уведомил меня, что он не может поместить „Св. Юлиана“ с указанием моего имени раньше моего романа ввиду обещания не печатать ничего мной написанного или подписанного до появления этого сочинения», — писал он Флоберу 27 октября (8 ноября) 1876 г., а в письме к Стасюлевичу от 30 октября (11 ноября) 1876 г. просил «не выдавать его».

Через два с половиной месяца 13 (25) января 1877 г. Тургенев писал Стасюлевичу: «На днях Вы <…> получите переведенную мною легенду Флобера. Хорошо бы, если б она успела попасть в мартовскую книжку». Но работа подвигалась медленно, и уже очень скоро Тургенев начал сомневаться в том, что сдержит обещание, хотя Стасюлевич и подтвердил свое намерение «втиснуть» Флобера в мартовскую книжку, даже если перевод придет в самую последнюю минуту (см. письмо Тургенева к нему от 22 января (3 февраля) 1877 г.). 28 января (9 февраля) 1877 г., окончательно убедившись в том, что, несмотря на усиленную работу, он всё же не успеет переписать легенду к намеченному сроку, Тургенев попосил оставить для нее место в апрельском номере (см. письмо от 28 января (9 февраля) 1877 г.).

Перевод повести Флобера появился в апрельской книжке «Вестника Европы» под заглавием, предложенным Стасюлевичем, который стремился обезопасить свой журнал от возможных придирок цензуры: «Католическая легенда о Юлиане Милостивом», вместо бывшего в наборной рукописи и вполне соответствующего французскому — «Легенда о св. Юлиане Милостивом». Цензурный вариант заглавия был сохранен и в издании 1880 года. При публикации «Легенды» в журнале она была снабжена предисловием Тургенева в виде письма к М. М. Стасюлевичу. Предисловие это было снято в издании Т, Соч, 1880 (см. его в наст. т., с. 193).

Долгая работа Тургенева над переводом сравнительно короткого произведения объяснялась параллельной работой писателя над «Новью» и тем, что к стоявшей перед ним задаче Тургенев отнесся с необычайной добросовестностью; он с огромной настойчивостью стремился «передать краски и тон подлинника» (письмо от 18, 21 февраля (2, 5 марта) 1877 г.), иными словами — воссоздать на русском языке так восхитившую его легенду во всем ее художественном своеобразии.

Наиболее ценный материал, относящийся к работе Тургенева над переводом, мог бы дать его черновой автограф, но он до нас не дошел. Однако немалый интерес с этой точки зрения представляет и беловая (она же наборная) рукопись, весьма рельефно отражающая напряженную работу Тургенева на ее заключительном этапе. Переписывая набело в сущности уже совершенно готовый перевод, Тургенев вносит в него все новые и новые поправки. Он устраняет пропуски (в текст вписан ряд слов) и повторения, избавляется от буквализмов, перестраивает фразы и т. д.; иначе говоря, добивается большей стилистической точности, большего соответствия оригиналу (об этом см. подробнее: Клеман, с. 136–137).

Эту работу Тургенев не прекратил и после появления легенды в печати. Правда, отчасти этому способствовал критический отзыв о переводе, опубликованный в газете «Новое время» (от 8 (20) апреля 1877 г., № 897), автором которого был В. П. Буренин. В целом глубоко несправедливый как по отношению к Флоберу («писать поэмы с таким содержанием и складом в наши дни можно только из праздного аматерства в искусстве», «ненужная, бесполезная и праздная работа»), так и по отношению к Тургеневу, которого, не стесняясь в выражениях, он обвинял в слабом владении русским литературным языком, отзыв Буренина содержал, однако, и несколько справедливых конкретных замечаний, подсказанных ему В. В. Стасовым: речь шла о допущенных Тургеневым галлицизмах[198]Об этом см.: Каренин В. Владимир Стасов. Очерк его жизни и деятельности. Л., 1927. Ч. 2, с. 579–582. Ср. письмо В. В. Стасова к А. А. Голенищеву-Кутузову от 31 июля ст. ст. 1877 г. (Русская музыкальная газета, 1916, № 42, с. 771).. Больно задетый этой чрезвычайно резкой критикой, Тургенев ответил Буренину специальным письмом в редакцию газеты «Наш век» (19 апреля ст. ст. 1877, № 48), в котором заявил о своем отказе «входить» с ним «в препирательство <…> насчет достоинств самого произведения», но с некоторыми его поправками принужден был согласиться. Об этом свидетельствует и окончательный текст перевода (Т, Соч, 1880), где наиболее существенные из отмеченных Бурениным погрешностей журнального текста устранены (см.: Клеман, с. 137).

Вместе с тем, рядом суждений Буренина писатель пренебрег ввиду несогласия с ним, а отнюдь не в силу убежденности, что перевод не нуждается в дальнейшем совершенствовании: при подготовке издания 1880 г. он не только выправил вкравшиеся в журнальный текст и давно им замеченные опечатки, но и внес множество новых исправлений, не желая «оставить ни одного пятнышка» на этой так «старательно отчеканенной» вещи. «Изо всей моей литературной карьеры, — признавался Тургенев Стасюлевичу в письме от 29 марта (10 апреля) 1877 г., — я ни на что не гляжу с большей гордостью — как на этот перевод. Это был tour de force <чудо мастерства — франц. > заставить русский язык схватиться с французским — и не остаться побежденным. Что бы ни сказали читатели — я сам собой доволен и глажу себя по головке».

Действительно, не лишенный погрешностей и просто ошибок, а также отклонений от текста оригинала (об этом см.: Клеман, с. 141)[199]Поскольку в «Вестнике Европы» «Легенда о св. Юлиане Милостивом» должна была появиться до ее издания на французском языке, Тургенев переводил с рукописной копии, приготовленной для него Флобером. В дальнейшем французский писатель внес в текст ряд изменений, но в русском переводе и даже при его доработке, в связи с переизданием в 1880 г., они никакого отражения не получили (см.: Клеман, с. 138)., тургеневский перевод верно передавал общий дух старинного сказания, чертами которого наделил свою повесть Флобер (см.: Веселовский А. Н. Легенда об Евстратии-Юлиане и сродные с ней. Известия ОРЯС, 1901, т. 6, кн. 2, с. 14–16; Реизов Б. Г. Творчество Флобера. М., 1955, с. 476–479). Ориентируясь на русскую житийную литературу и в то же время на былину, Тургенев с замечательным мастерством, кстати, неоднократно отмечавшимся современниками, а также некоторыми поздними исследователями его творчества[200]См.: Pavlovsky I. Souvenirs sur Tourguéneff. Paris , 1877, p. 71–72; Бибиков В. Три портрета. Стендаль. Флобер. Бодлер. СПб., 1890, с. 80; Розенкранц И. Тургенев как переводчик. — Slavia, 1939, Ročn. 16, Seš. 4, s. 596–597., «транспонировал» для русского читателя «средневековую» легенду о жестоком человеке, совершившем тяжкое и бессмысленное преступление, раскаявшемся и искупившем свою вину праведной жизнью и служением людям.

Иродиада (Гюстава Флобера)^*

Черновой автограф. 40 с. Хранится в отделе рукописей Bibl Nat, Slave 77; описание см.: Mazon, p. 89; фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, № 244.

ВЕ, 1877, № 5, с. 258–288.

Т, Соч, 1880, т. 1, с. 413–450.

Впервые опубликовано: ВЕ, 1877, № 5, с подзаголовком: Вторая легенда. Перевел И. С. Тургенев — и подписью: Гюстав Флобер.

Печатается по тексту Т, Соч, 1880 с учетом списка опечаток, приложенного к т. 1 названного издания, с устранением явных опечаток, не замеченных Тургеневым, а также со следующими поправками по другим источникам текста:

Стр. 231, строка 7: «Давида» вместо «Давида» (по черновому автографу).

Стр. 241, строка 20: «Птолемаиды» вместо «Птоломаиды» (по черновому автографу и ВЕ ).

Стр. 242, строка 28: «повторяли» вместо «повторили» (по черновому автографу и ВЕ ).

Завершив «Легенду о св. Юлиане», Флобер погрузился в работу над «Простым сердцем» («Un cœur simple»), второй из трех задуманных им повестей. Через полгода повесть, была готова (см.: Flaubert, Correspondance, s. 7, p. 339), и 17 августа н. ст. 1876 г. он сообщил об этом Тургеневу. В том же письме Флобер просил Тургенева поскорее приехать к нему в Круассе и ознакомиться с произведением, имея при этом в виду и его перевод на русский язык для последующей публикации в «Вестнике Европы» ( Flaubert, Correspondance. Suppl. 3, p. 274).

Тургеневу повесть «Простое сердце» пе понравилась, переводить ее сам он не захотел, так как еще не выполнил обещания относительно «Святого Юлиана», и начал подыскивать для нее переводчика, предполагая затем перевод отредактировать и поставить под ним свое имя (см. письмо его к Флоберу от 7 (19) декабря 1876 г.).

Так же он собирался поступить и с другой повестью этого цикла — «Иродиада» («Hérodias»), над которой Флобер трудился с августа 1876 г. по февраль 1877 г. (см.: Flaubert, Correspondance, s. 7, p. 341; Suppl. 3, p. 313). Однако в действительности всё получилось иначе. От публикации «Простого сердца», предвидя цензурные осложнения, Тургенев отказался вовсе (см. письмо к Стасюлевичу от 17 февраля (1 марта) 1877 г.). Что же касается «Иродиады», то повесть эта привела его в восторг, и он решил не только добиться ее появления в «Вестнике Европы», но и взяться за ее перевод. 1 (13) февраля 1877 г. он сообщил М. М. Стасюлевичу: «Флобер вернулся на днях из Руана (где у него дом) в Париж — и привез другую легенду — „Иродиаду“, которую он мне прочел — и которая меня поразила как совершенный chef-d’æuvre! Я непременно хочу перевести и ее».

В письме к Стасюлевичу от 17 февраля (1 марта) 1877 г. Тургенев уже извещал его о ходе работы и снова характеризовал повесть — с точки зрения ее возможного восприятия в России: «„Иродиаду“ я начал переводить — и надеюсь доставить Вам ее через 10 дней — положим, две недели (это последний срок!) — т. е. около 8-го марта <…> Я уверяю Вас, что это прелесть — хотя, конечно, не во вкусе Буренина и К^о».

Первоначально Тургенев надеялся, что оба его перевода будут помещены в апрельской книжке «Вестника Европы», и даже просил об этом Стасюлевича (там же). Однако вскоре он понял, что «Иродиада» «не поспеет к апрельской книжке» и «придется ее тиснуть в майской» (письмо от 27 февраля (11 марта) 1877 г.). 7 (19) марта 1877 г. Тургенев сообщил Стасюлевичу, что он непременно получит «Иродиаду» через две недели; 12 (24) марта известил его, что «2-я легенда Флобера уже подвигается к концу»; 15 (27) марта подтвердил это известие, а две недели спустя повторил его вновь: «„Иродиада“ (перевод которой представил такие трудности, что, без хвастовства скажу — не знаю, кто бы лучше меня это сделал) переписывается по ночам и приближается к концу». Наконец, 29 марта (10 апреля) 1877 г., уже почти завершив работу, он с уверенностью назвал точный срок ее получения в редакции «Вестника Европы»: «Ослепительную по краскам „Иродиаду“ вы получите через 3 дня после 1-го апреля — т. е. 4-го или 5-го числа. Времени для печатания хватит за глаза».

Таким образом, в отличие от перевода «Святого Юлиана», работа над которым растянулась почти на год, перевод «Иродиады» отнял у Тургенева всего около двух месяцев. Это не означает, однако, что Тургенев «переводил ее «поспешно или менее тщательно. Сохранившийся в Национальной библиотеке (Париж) черновой автограф перевода свидетельствует о большой и подчас весьма мучительной работе. Особенно это касается дескриптивной части произведения, изобилующей историческими и археологическими подробностями, — пространных описаний Махерусской цитадели, ее подземелий и высеченных в скале конюшен, великолепного зала, где происходит пиршество в честь тетрарха, и т. д. В равной мере относится это и к обоим эпизодам, в которых фигурирует Саломея, прежде всего к ее танцу в финальной сцене. Многочисленные и притом неоднократные замены отдельных слов и целых фраз, колеблющаяся орфография имен, вопросы и другие пометы на полях, — всё это характеризует напряженные поиски Тургенева-стилиста.

В то же время речь флоберовских героев давалась русскому писателю со значительно большей легкостью; страницы, где она преобладает, несут на себе сравнительно мало серьезных исправлений и даже помарок, но относится это преимущественно к речи, стилистически почти не окрашенной. В тех же немногих случаях, когда прямой речи в повести Флобера придан ярко выраженный исторический колорит, работа переводчика вновь усложнялась. Так, например, обстояло дело с заклинаниями Иоаканама во второй главе повести, стилизованными под «речи древних пророков». Первоначально Тургенев передал их с большой осторожностью, опасаясь перенасытить русский текст архаизмами (этому принципу он следовал на протяжении всего перевода), но постепенно, пробуя различные — лексические и синтаксические — средства, он все усиливал библейское звучание фрагмента (об этом см. подробнее: Заборов П. Р. Из творческой лаборатории Тургенева-переводчика («Ироднада» Г. Флобера). — В кн.: Тургенев и его современники. Л., 1977, с. 129–135).

В целом свою задачу Тургенев и на этот раз выполнил весьма удачно, хотя ему и здесь не удалось избежать некоторых неточностей и ошибок. Правда, самая грубая из них (перевод слова «fille» как «сын»), которую обычно с укоризной отмечают критики (см.: Клеман, с. 148; Чуковский К. И. Высокое искусство. М., 1964, с. 51), вероятно, была вызвана опиской Флобера в изготовленной им для Тургенева копии «Иродиады». Особенностями этой не дошедшей до нас копии объясняются и некоторые другие кажущиеся погрешности перевода (об этом см. подробнее: Клеман, с. 139).

Однако, как это было и со «Святым Юлианом», Тургенев в дальнейшем, уже после выхода французского издания в свет (сборник «Trois contes» зарегистрирован в «Bibliographie de la France» 5 мая 1877 г.), не внес в свой перевод соответствующих исправлений, да и вообще подверг его минимальной правке, ограничившись улучшением всего лишь нескольких незначительных деталей. Он был явно удовлетворен результатом своего труда.