Онлайн чтение книги Том 14. Первые товарищи
Глава 4

Спасены. Дальнейший путь. На новоселье. В новом гнездышке. Нянин сюрприз. Яшино несчастье. В цирке. Старые воспоминания. Толстый Дик на новом месте. Доброе дело. Елка

Я очнулась в незнакомой комнате, на большом бархатном диване. Передо мной стояла тетя и протягивала мне рюмочку с лекарством.

— Прими валерьяны, Катюша! Слава Богу, очнулась девочка!

— А где же волки? — спросила я.

— Эх, что выдумала! Давно отстали. Как зажгли пучок сена да бросили в стаю волков — они и отстали, — весело говорил дядя. — Волки огня боятся! Слава Богу, было да сплыло. Вот Яшук у нас герой. Он так серого долбанул по голове прикладом, что у того желанье пропало заглядывать в кибитку!

— А где же мы? — спросила я.

— На железной дороге. Эх, вы, девочки… — насмешливо протянул Яша, гордый похвалой дяди и точно выросший на целую голову после своего геройского поступка.

— Вот няне-то расскажем! Они в Петербурге с Маврушей и не подозревают о наших приключениях, — говорила тетя беззаботно, стараясь успокоить нас после страшной ночи.

* * *

Мы были уже на платформе, когда подкатил громадный локомотив с длинным хвостом вагонов. Поезд стоял всего пять минут. Поднялась суматоха. Дядя с трудом отыскал место и усадил нас в вагон.

Тетя наскоро устроила нам постели на мягких диванах и помогла нам улечься поудобнее. Меня чуть покачивало на мягком диване, и я скоро заснула крепким, сладким сном.

Быстро и незаметно прошло наше путешествие. На знакомом уже мне петербургском вокзале нас встречала няня.

Она расцеловала всех нас, в то время как мы, перебивая друг друга, старались как можно скорее передать ей наше дорожное приключение с волками.

У подъезда вокзала мы сели в большую извозчичью карету. Лизочка и Яша, не видевшие никогда Петербурга, так и прильнули к замерзшим окнам, разглядывая высокие здания, красивые магазины и торопливо снующую толпу. Как странно было им увидеть после захолустья этот большой, нарядный и шумный город.

Проехав целый ряд улиц, наша карета остановилась перед подъездом большого четырехэтажного дома. Швейцар с очень важным и серьезным лицом помог нам выйти и взять вещи.

— В третий этаж налево, — говорила няня.

Мы наперегонки пустились по широкой лестнице и позвонили у обитой черной клеенкой двери.

— Приехали, приехали! — радостно встретила нас Мавруша. — А мы-то уж тут прибрались с нянюшкой!

Большая и светлая квартира показалась нам сначала неуютной: в ней не было мебели; кое-как ютились по стенам те немногие диваны и кресла, которые были привезены из Т. Но наша с Лизой комнатка, оклеенная розовыми обоями, оказалась очень веселенькой.

Две беленькие кроватки были заботливо застланы няней. Но кто был в восторге — так это Яша! В Т. у него не было своего уголка, спал он у дяди в кабинете, а учил уроки в нашей детской. А здесь няня приготовила ему комнатку, хотя и маленькую, но все-таки свою, где бы он мог играть и заниматься.

— Доволен ли, Яшенька? — спросила его тетя.

— Ах, тетя, ах! — только и мог выговорить мальчик, не зная, кого броситься целовать прежде: тетю ли, приказавшую няне найти квартиру с лишней комнаткой, или няню, так хорошо исполнившую тетино желание!

* * *

— Лизок, подай-ка молоток и гвозди.

Дядя влез на табурет, поставленный на большой обеденный стол, чтобы ввинтить крюк в потолок для большой висячей лампы.

Наша карета остановилась перед подъездом.

Столовая была уже совсем устроена и выглядела очень уютной. Гостиная тоже была прехорошая.

Целую неделю дядя и тетя ходили по магазинам и возвращались с руками, полными покупок. В наших комнатах работали обойщики, раздавался стук молотка. Мы, дети, помогали чем могли.

Когда комнаты были убраны, последний гвоздик вбит, последняя штора повешена, дядя пригласил приходского священника отслужить молебен в новой квартире.

Мне напоминало это другую комнатку, где также пел священник и подтягивал ему низкий бас причетника… Вспомнила я покойную маму… и что-то теплое и хорошее наполнило мое сердечко.

Няня горячо молилась, кладя земные поклоны и крестясь широким крестом… Вероятно, молитва приносила ей большую радость и утешение, потому что лицо у нее было такое светлое и умиленное, каким я не видела его никогда…

На другой день Яша должен был идти в первый раз в гимназию.

— Что, трусишь? — спросил его за чаем дядя.

На что он храбро ответил:

— Нет, дядечка.

И, действительно, Яше нечего было бояться: учился он очень хорошо и в его ранце лежал самый лучший отзыв прежнего инспектора и учителей об его примерном поведении и успехах.

Няня притащила ранец и укладывала в него книги. Сам Яша торопливо глотал горячий чай и, кажется, мысленно проходил уроки.

— Пора! — сказал он.

— А мы, девоньки, гулять пойдем, ладно? — предложила нам няня, мы с Лизочкой немедленно согласились и побежали одеваться.

Мы чинно выступали по обе стороны няни в наших теплых шубках и белых капорах.

— Куда ты ведешь нас, нянечка? — спросила я, видя, как она таинственно улыбается, поглядывая на меня.

— Вот придем и увидите, а пока это сюрприз.

Много лет прошло, но я никогда не забуду небольшого серого домика с большим окном, выходившим на глухую узкую улицу… Я стояла перед серым домиком, и сердце мое билось в груди, как пойманная птичка. Вот оно — большое окошко с широким подоконником, где маленькая Катя ждала свою маму, возвращавшуюся к обеду со службы. И теперь на окошке сидит маленькая, худенькая девочка с куклой в руках.

— Нянечка, нянечка, как хорошо ты сделала, что привела меня сюда!

— Очень рада, что понравился мой сюрприз, — улыбнулась няня, — а туда, в квартиру, хочешь пойти, Катенька?

— Да ведь там чужие живут, нянечка… Нас, пожалуй, не пустят, — усомнилась я.

— А вот попросишь, авось и пустят. — Няня взяла нас с Лизой за руки и храбро шагнула к дому.

Нас не только пустили, но и обрадовались, как знакомым.

Маленькую девочку, встретившую нас со своей мамой в прихожей, звали Марусей. Она охотно показывала нам свою квартиру, и я опять побывала в милых, дорогих комнатках, с которыми печально простилась два года тому назад.

Комнатки эти очень изменились с тех пор. Они были оклеены другими обоями, в них стояла другая мебель, но стены были те же, а в этих стенах я пережила столько счастливых дней с мамой! Вероятно, на глазах моих были слезы, потому что Лизочка неожиданно обняла меня за плечи и ласково-ласково шепнула:

— Не горюй, сестричка, я тебя очень-очень люблю!

Няня принесла ранец.

Милая, добрая Лизочка! Я сама горячо полюбила ее.

Наша новая знакомая, Маруся, показала все свои игрушки, не исключая и любимой куклы Таши с выпученными глазками и оторванной ногой. Ей было очень жаль расставаться с нами. У нее не было ни сестер, ни братьев, и целые дни она играла одна или сидела на широком подоконнике и смотрела на улицу. Ее мама была бедная портниха и должна была работать целые дни напролет. Ей не было времени заниматься со своей дочуркой.

— Придите, нянечка, как-нибудь с вашими барышнями, — просила она, — а то бедная Маруся моя совсем истосковалась без сверстниц.

Мы обещали исполнить ее желание и поспешили домой.

* * *

— Что, Яша не возвращался еще из гимназии? — спросил дядя.

— Нет, папочка, не возвращался, — ответила Лиза. В столовой уже зажгли лампу и накрывали на стол…

— Не случилось ли что с ним, матушка-барыня? — спросила няня, начавшая беспокоиться за своего любимца.

— Вот еще, что может с ним случиться, он волков без промаха бьет! — засмеялся дядя.

В эту минуту в передней раздался звонок.

— Это Яша, Яша! — весело вскрикнули мы и опрометью бросились с Лизочкой к нему навстречу.

Это был, действительно, Яша. Но в каком виде! Растрепанный, взволнованный, с лицом, исцарапанным и покрытым синяками.

— Что с тобой? — вскрикнули мы разом.

Яша опустил глаза и не ответил ни слова.

Тогда дядя подошел к нему и, обняв его за плечи, спросил:

— Скажи, Яша, ты видишь, как мы волнуемся и беспокоимся за тебя, что с тобой случилось, милый?

Вероятно, участие в голосе дяди подействовало на Яшу, и он неожиданно заплакал, повторяя сквозь всхлипывания:

— Я не виноват, дядечка… право же, не виноват… мы подрались… и оба были наказаны…

— Ты подрался?… Ты? — изумился дядя. — Но почему? Что такое?

— Я не виноват… — твердил Яша. — Я пришел в класс, а они… особенно один, забияка, стал дразнить меня: — Клоун пришел, клоун из цирка! Покажи твои фокусы, клоун!

— И ты его ударил за это?

— Нет… нет! Я бы ни за что не ударил первым. Но он подошел ко мне и дернул меня за волосы, больно-больно… Тогда мы схватились. Он сильнее меня и больше… В эту минуту вошел учитель и, не разобрав, в чем дело, наказал нас обоих, оставив на два лишних часа в гимназии.

— Бедный Яша! — сказала Лизочка. — Злые мальчишки, гадкие драчуны, как им не стыдно нападать на новеньких!

— На новеньких-то и нападают, — сказал дядя. — Дети глупы. Когда я поступил в училище, и мне первое время попадало. А потом ничего — полюбили. Жаловаться только не надо, а то вечно травить будут и фискалом назовут. Ты, надеюсь, ничего не говорил учителю?

— Нет, дядечка.

— Ну, и молодец, что не сказал! Я сам переговорю с ним при случае, а теперь ребятишки, объявлю вам большую радость… Только — тс! Смирно стоять, не шуметь и не визжать очень громко! Это больше всего к Лизочке относится… В воскресенье утром мы с тетей решили вас взять в цирк. Рады?

— Рады! Рады! Папочка, дядечка, милый!

— Не я! Не я, это тетя придумала, ее и благодарите! — кричал он, спасаясь от нас.

Но было уже поздно. Мы набросились на дядю. Лиза вскарабкалась ему на плечо, я на спину. Яша ухватил за руку, и в таком виде мы предстали перед тетей, разливавшей суп за обеденным столом.

— Ну и публика! — отдувался дядя. — Беспокойная команда!.. Марш по местам!

* * *

Прошла неделя, показавшаяся нам бесконечно длинной. Наступило воскресенье.

С утра мы не находили себе места. Перед завтраком няня надела на меня и Лизочку белые платьица с широкими воланами и тщательно причесала нас.

— Готовы, детки? — спросила тетя, появляясь в гостиной в праздничном светло-синем платье и котиковой шапочке на голове.

Она поправила загнувшийся волан на моей юбочке, обдернула Яшин мундирчик, и мы двинулись в прихожую, где нас ждал дядя.

Страх охватил меня, когда я перешагнула через порог цирка. Как он мало походил на простой и убогий балаган, где маленькая m-lle Клара скакала на кроткой Светлане и бешеном Арапчике, а все-таки во всей этой обстановке было так много знакомого для меня.

— Яша! — тронула я локтем моего друга и товарища. — Смотри-ка, совсем Боб и Ганс!

— Да, да, Катя. Но как здесь все хорошо и богато, не то, что у нас. И костюмы какие, новые и блестящие, а лошади-то, лошади!

На смену клоунам выбежал маленький, очень розовый и очень нарядный мальчик и смело полез на трапеции, висевшие на трехэтажной высоте.

Я следила за ловкими и смелыми движениями маленького акробата, вспомнила другого мальчика — хрупкого запуганного Альфа. Милый, маленький Альф из цирка господина Ленча! Он тут, около меня и, наверное, вспоминает те тяжелые годы. Он жалеет этого ловкого маленького акробата, потому что сам испытал тяжесть подобного ремесла. И я оглянулась на Яшу.

Он смотрел на мальчика, и на лице его можно было прочесть страх за маленького канатного плясуна. Добрый Яша, нельзя было не любить его!

"Воздушным нумером" заканчивалось первое отделение программы.

— Пойдем в конюшню, деточки, — предложила тетя, — посмотрим лошадок.

Мы с радостью согласились.

* * *

— М-lle Клара, m-lle Клара! — послышалось мне, когда я любовалась сытыми и красивыми цирковыми лошадками.

— Это тебя зовут, Катя? — недоумевающе спросила тетя.

Я оглянулась.

За нами спешил толстый маленький человек в костюме жокея и неистово махал руками.

Я пристально вглядывалась в человека и вдруг радостно вскрикнула:

— Да ведь это Дик!

Действительно, это был он, толстый Дик — конюх и жокей из цирка господина Ленча! Добрый и славный человек, единственный мой защитник перед лицом разгневанного хозяина. Сколько раз он отклонял жестокую руку Ленча, готовую ударить меня! Сколько раз он тихонько от директорской семьи передавал мне конфеты и яблоки, брошенные мне на арену сострадательными зрителями! Как ненавидела его за это злючка Марго!

— Дик! — повторила я. — Как я рада вас видеть. — И я потащила его к дяде и тете.

Они знали его по моим рассказам и теперь крепко пожали его мозолистую и честную руку.

— Спасибо вам за племянницу, господин Дик, — сказал дядя растроганно, — да и за племянника тоже. Узнали?

И он подтолкнул вперед Яшу. Дик смотрел на него во все глаза и не узнавал.

— Да ведь это Альф, наш маленький Альф, — сказала я.

— Боже мой, неужели Альф! Никогда бы не узнал! — искренне удивился Дик. — Здравствуй, здравствуйте, Альф, — путался он, не зная, как говорить — «вы» или «ты» этому нарядному и рослому гимназисту.

— Да, я ваш бедный маленький Альф! Не признали, дядюшка Дик?

— Мудрено признать, миленький! Вот ведь где встретились!

— Как же вы очутились здесь, в Петербурге, господин Дик? — спросила его тетя.

— Очень просто, сударыня. Когда полиция арестовала Ленча и наше дело прекратилось, я должен был искать себе новое место. На те крохи, которые я скопил за мою долгую службу в цирке, я решил ехать в Петербург. И счастье улыбнулось мне: я получил место в этом большом и богатом цирке. Служба здесь не такая трудная, как в бродячей труппе прежнего хозяина, да и платят аккуратно. Чего же мне еще надо? Я доволен своей судьбой. Очень рад, что встретил моих маленьких друзей.

— А вы не знаете ничего про Ленча, господин Дик? — спросил его дядя.

— Как же, знаю, сударь! Знаю, что он просидел три месяца в тюрьме за все свои темные дела. Суд еще не очень строго наказал его, так как не раскрылось самое страшное его преступление: воровство детей…

— А теперь он снова путешествует по городам со своим балаганом? — спросил Яша.

— Ну, нет, не думаю. Ему, кажется, запретили заниматься этими делами.

— Дик, голубчик, приходите как-нибудь к нам в гости, — пригласил Яша, — у меня есть своя отдельная маленькая комнатка, где мы можем поговорить с вами, вспомнить старое, ведь вы так любили своего маленького Альфа.

— Да-да, пожалуйста, господин Дик! Мы будем очень рады видеть вас у себя! — подтвердили дядя и тетя.