Онлайн чтение книги Том 2. Нервные люди
Бурлацкая натура

В том месяце вычистили из партии одного человечка. Кто он — не суть важно. Важно, что его вычистили. А вычистили его по бытовому признаку — он выпивать любил.

Ну, такая у него вообще бурлацкая натура. Он чуть что — за воротник заливал. Хотя и в меру. А других делов за ним не значилось. Он и работал ничего себе. И с женой довольно миролюбиво обходился. И по займу 106 процентов заплатил. Вот, ей-богу, обидно-то!

Главное, комиссия такая слишком строгая подобралась. Кто что, кого чего, кому почему? Ну, и доездили человека. Почему, говорят, на фронте не был? А он, может быть, завозился по хозяйственной части и не попал на фронт. А теперь ему это на вид ставят.

Ну, одним словом, уволили.

— Хотя, говорят, вы будете и пролетарский элемент, но, говорят, чего-то в вас наблюдается мелкобуржуазное. Вы, говорят, не подходите в реконструктивный период нашего времени.

А очень человеку обидно стало.

«Ах, так, думает. Сколько лет, думает, я крепился и сдерживал свою бурлацкую натуру, а вы мне такие песенки поете. Сколько лет, думает, я не позволял себе никого ударить и с женой довольно миролюбиво обходился. И займу сто шесть процентов заплатил. А мне такие песенки подносят».

И, одним словом, развернул человек свою деятельность. Завил горе веревочкой и начал ежедневно колбасить. Меньше чем в одну неделю, он побил весь жакт, все свое домоуправление. Содрал у них со стены разные актуальные лозунги. Жену отвозил, находясь в стадии опьянения. Одним словом, в короткое время таких делов натворил, что даже на него протокол составили.

Только наряду с этим происходит другое течение.

Как я есть беспартийный товарищ, то я не знаю, как это технически происходит. Но только дело этого человека после увольнения двигается. И им интересуются. Ах, дескать, это бурлацкая натура! Кто что, кого чего, кому почему? И, одним словом, восстанавливают человека в его правах.

Восстанавливают человека в его правах и дают ему об этом знать.

Заместо крупного веселья он очень забеспокоился.

Ничего такого не говорит, только говорит: «Братцы, братцы…» И сам за всех хватается и вроде как мысленно прощение себе требует за свои последние дела. И, конечно, бежит, куда ему надо.

Как я есть беспартийный товарищ, то я и не знаю, куда надо в таких случаях бежать. Только, одним словом, он бежит, куда ему следует бежать, и там восклицает:

— Ах, ах, да что же вы со мной делаете?

— А что? — говорят.

— Да как же — что? Сначала меня чистите. После обратный ход даете. Это же неизвестно, как человеку вести себя.

И на каких правах жить? Или как беспартийцу находиться? Или, наоборот, опять сдерживаться.

— А что? — говорят.

— Да как же, говорит, я за это переходное время разных мелкобуржуазных делов натворил и слегка сполз с классовой линии.

Ему говорят:

— Ну, значит, товарищ, вы не чистой воды пролетарий. И настоящий партийный коммунист в любое время дня и ночи должен быть вроде как одинаковый и сверкать, как стеклышко.

Тут опять возникает дело, и его, голубчика, снова сгоняют с платформы.

Но, несмотря на это, он ведет себя тихо, лежит на кровати и «мама» сказать боится. И надеется, что его обратно восстановят.

Не знаю. Не могу обещать.