Онлайн чтение книги Том 8. Статьи, рецензии, очерки
Я. Конторович. — Средневековые процессы о ведьмах*

Юридическая библиотека, № 9

Издание Я. Канторовича. Спб. 1896

В работе г. Канторовича нет ничего нового и оригинального, но она касается одного из интереснейших эпизодов европейской истории. «С конца XIV до второй половины XVIII в., в течение почти четырех столетий, во всех странах Европы не переставали пылать костры, раздуваемые невежеством, фанатизмом и суеверием, и сотни тысяч невинных людей, после страшных мучений пытки, обрекались на смерть по обвинению в связи с дьяволом и в разных чудовищных преступлениях колдовства. Всего сто лет прошло с тех пор, как потухли костры, на которых сжигались жертвы суеверия, осужденные по всем правилам судопроизводства, на основании постановлений уголовного законодательства, „во имя бога, короля и правосудия“. Впрочем, костры, потухшие сто лет назад, были далеко еще не последними. Преследование колдовства в Испании продолжалось еще в начале XIX столетия, а в католической Мексике 20 августа 1877 года пять женщин обвинены в колдовстве по всем правилам судопроизводства — и все сожжены на одном костре» (стр. 160).

Это было какое-то повальное безумие, охватившее Европу и державшее ее четыре века под давлением кошмара, вышедшего из самых мрачных закоулков схоластики, фанатизма и религиозной нетерпимости. Основанное на вере в сатану, это безумие сначала совершенно извратило здравые основы процесса, а затем само питалось бредом и сказками, которые вырывались под пытками у обезумевших жертв. Все это записывалось, сводилось вместе, служило темой для специальных сочинений, которые после в свою очередь давали руководящие приемы для допросов пытаемых. Вера в сатану укоренялась все больше, демонология становилась чуть не наукой. Дьявольская иерархия была изучена с полной подробностью. «Один из демонологов, Jean Weier, насчитывает в дьявольской армии 72 тысячи князей, графов и маркизов и 7 405 928 простых чертенят» (2).

В 1489 году, с благословения папы и одобрения кельнского теологического факультета издана в Кельне книга «Malleus maleiicarum» (Молот ведьм), ставшая вскоре авторитетом для светских судов. Она написана инквизитором Яковом Шпренгером, в сотрудничестве с другим инквизитором Кремером, и представляет настоящий бред, в котором самые дикие басни и самые чудовищные вымыслы о колдовстве и ведьмах санкционируются ссылками на тексты священного писания, на тезисы авторитетов теологии и подтверждаются фактами из кровавой практики самих авторов. Книга начинается текстом папской буллы и имеет во главе тезис: «Haeresis est maxima opera maleficarum non credere»[72]Величайшая ересь — не верить в колдовство., — таким образом, всякий сомневающийся в наличности колдовства и в существовании ведьм — объявлялся вперед страшнейшим из еретиков, заслуживающим костра. Право и религия, юриспруденция и инквизиция соединяются вместе. Процессы о ведьмах наполняют четыре столетия, число жертв доходит до невероятных цифр. В течение только XVI и XVII столетий в одной Германии было сожжено свыше ста тысяч ведьм, а по всей Европе за период XIV–XVII вв. насчитывается свыше миллиона жертв! Некоторые насчитывают их до четырех, даже до девяти миллионов.

Под влиянием пыток, казней, костров мрачное настроение охватывало общество, фигура сатаны получала осязательную реальность, настоящее безумие охватывало массы, все проявления истерии и нервных расстройств изливались в готовые формы. Порой мужья доносили на жен, матери на детей, пытка подтверждала всякий донос, изуверские суды считали признание «более очевидным, чем сама очевидность», и потому на кострах гибли не раз ведьмы, обвиненные в умерщвлении детей, которые, однако, оказывались живы и невредимы. Зараза достигала таких пределов, что один из наиболее жестоких судей, Remy или Remigius, автор книги «Daemonolatria», сжегший в течение своей 15-летней практики свыше 900 ведьм, — в конце своей жизни вообразил и себя одержимым сатаной и дал себя сжечь на костре (16). Около 1484 г. повальная истерия охватила монахинь одного монастыря, — они мяукали, лаяли, катались по земле. После напрасных попыток изгнать дьявола — все монахини были сожжены. В княжестве Нейссе в течение девяти лет сожжено более тысячи ведьм; в том числе были дети в возрасте от 2–4 лет. В Швеции, в одном селении, у детей появились судороги, сопровождавшиеся обморочным состоянием. Наряжена комиссия, которая добилась от детей признания, что ведьмы таскают их с собою на шабаш. На шабаше сатана часто бьет ведьм и детей, иногда же, напротив, очень милостив, играет на арфе, любит, когда он болен, чтобы ведьмы пускали ему кровь, а раз даже умер на короткое время. В результате присуждены к смерти 84 женщины и 15 детей, из остальных 56 детей биты плетьми (118)… В некоторых деревнях трирского епископства все местные женщины подпали обвинению в колдовстве, так что в одной деревне осталась в живых всего одна женщина (103)!

Мрачная картина, способная внушить самое безнадежное представление о свойствах человеческой природы, прорывается кое-где светлыми примерами мужественной мысли, восставшей против общего безумия и изуверства, несмотря на всю опасность борьбы. Корнелий Агриппа Нетесгеймский в 1531 году, Иоганн Вейер из Мозеля в 1523, Адам Таннер из Инсбрука в 1626, — разделяя общую веру в реальность колдовских явлений, — подвергали анализу достоверность судебных процессов и протестовали во имя человечности против жестокости пыток и казней. «К вам, судьи, обращаюсь я и спрашиваю, — писал в 1631 году благородный Фридрих фон-Шпе, поседевший преждевременно от самого вида страданий невинно казненных, — зачем вы так тщательно ищете повсюду ведьм и колдунов? Я вам укажу, где они находятся. Возьмите первого капуцинского монаха, первого иезуита, первого священника, подвергните его пытке, и он признается, он непременно признается… Возьмите прелатов, кардиналов, возьмите самого папу! Они признаются, уверяю вас, они признаются!..»

Вторая часть очерка г. Канторовича пытается нарисовать картину ведовства и колдовства на Руси. Несомненно, что у нас это явление не имело ни той интенсивности, ни того глубоко мрачного характера, какими оно отмечено в истории Западной Европы. Однако неверно и утверждение автора, будто у нас никаких «религиозных или иных причин для преследования колдовства не было», а процессы этого рода имели лишь чисто гражданский характер (вознаграждение за нанесенные ведовством убытки). «В допетровский период погибло под пытками не мало людей, благодаря выкликаниям кликуш», — говорит сам автор на стр. 185, — в указах царя Федора Алексеевича учителям магии и чернокнижия полагается сожжение, в артикулах воинского устава Петра Великого говорится об идолопоклоннике, чернокнижце, ружья заговорителе, — что таковой «весьма сожжен быть имеет». Все это указывает, что и у нас в народных воззрениях, в церковных и светских уставах была почва для того же явления и только по разным историческим условиям оно не развилось в ту повальную болезнь изуверства и безумия, которая охватила феодально-католическую Европу. Вообще эта вторая часть книги составлена слишком поверхностно и неполно, что не мешает, однако, рекомендовать настоящее издание, как интересный и полезный очерк одного из самых поучительных заблуждений, в какое впадало человечество.

1896