Онлайн чтение книги Том и полночный сад Tom's Midnight Garden
Глава 7. ОТЧЕТ ПИТЕРУ

— Только если завести часы в обратную сторону, — небрежно ответил дядя Алан на заданный мальчиком вопрос.

В уголке письма, адресованного Питеру, Том сделал набросок — часовой циферблат, а вокруг высокий прямоугольный корпус — ни дать ни взять старинные часы. Он еще пару минут трудился над рисунком, а потом снова задал дядюшке вопрос:

— Какие часы?

— Что ты сказал, Том?

— Вы говорите, что дерево не может сначала упасть, а потом снова стоять, словно никогда и не падало, если только не завести часы в обратную сторону. Какие часы?

— Любые часы, Том.

Мальчик продолжал отделывать рисунок.

— Так просто говорится, «завести часы в обратную сторону», вроде как попасть обратно в Прошлое, а такого не бывает. Время так себя не ведет.

Дядюшка снова принялся за книгу, Том продолжал выводить каракули на листе бумаги. Скоро стало понятно, что получается похожее на ангела существо с крыльями за плечами и широко расставленными ногами. Он сам не знал, что рисует, и теперь с изумлением уставился на свое творение. Сначала Том даже не сообразил, откуда ему знакома эта фигура. Потом вспомнил про старинные часы — вот откуда она взялась. Прошла еще минута.

— А что такое Время, дядя Алан?

Дядюшка отложил книгу в сторону, тетя нервно бросила вязанье.

— Том, — начала она, — тебе не следует мучить дядю такими странными вопросами. Он устал после целого дня работы.

— Нет, нет, Гвен. На вопросы детей всегда надо отвечать. В вопросах Тома меня немного смущает только то, что в них порой недостает связности и, может быть, серьезности. Возьмем первый вопрос: можно ли пройти сквозь дверь, вернее, как можно пройти сквозь дверь?

Тетя вздохнула с облегчением, она явно не прислушивалась к беседе, имевшей место ранее.

— Ну, это понятно — тут большого ума не надо.

Дядюшка только поднял брови, и жена поспешила поправиться:

— Ну, ты понимаешь, что я имею в виду, — мы же каждый день проходим сквозь двери.

— Но не тогда, когда двери закрыты… Следующий вопрос был про невидимок — может ли кто-нибудь, например он сам, стать невидимым.

— Иногда, в сказках… — протянула тетя Гвен.

Том возмущенно замотал головой.

— И наконец, — продолжал дядюшка, — возник вопрос о дереве, которое в один прекрасный день падает, а потом, на следующий день, попирая все законы Природы…

— Это был сон, — прервала его тетя Гвен, — просто странный сон, правда, Том?

— Нет, не сон, — воскликнул мальчик, — все так и было!

— Именно, именно, — с видимым удовольствием согласился дядя Алан. — Значит, дерево существовало на самом деле — такое необычайное происшествие действительно имело место! Расскажи нам, Том, где и когда это случилось? Где и когда?

Том молчал. Он проковыривал пером в бумаге чернильные дырки.

— Ну, Том!

— Это просто сказка, — тетя Гвен отчаянно пыталась обратить разговор в шутку. — Гоблины-дровосеки свалили дерево, да?

Дядя Алан улыбнулся и снова взялся за книгу:

— Сдается мне, что ты все-таки кое-что понимаешь, Гвен.

— Оно упало в грозу, — придушенным голосом начал Том. — В него ударила молния.

Он взглянул на дядю, словно мечтая, чтобы и в того прямо сейчас ударила молния.

Тетя перехватила взгляд племянника, увидела, как муж открывает рот, чтобы начать следующую фразу, и снова вмешалась в разговор — на этот раз с большим успехом:

— А теперь Том помолчит, пока не закончит письмо Питеру, и пусть его никто не отвлекает.

Тому ничего не оставалось, как вернуться к письму, где строчки теснились между каракулями-рисунками и следами дырок.

«…Все, что я написал, — сущая правда. И про дверь, и про то, что меня никто не видит, и про упавшую ель. Тут все ужасно странно, но я не против, только жалко, что меня никто видеть не может. В сад иногда приходят три мальчика, их зовут Хьюберт, Джеймс и Эдгар. Эдгару лет столько, сколько мне, но мне больше нравится Джеймс. А еще вокруг все время вьется девчонка, она совсем маленькая, ее зовут Хетти или что-то вроде того…»

Не отрываясь от книги, дядя сказал:

— Твой брат только что оправился от кори, незачем писать ему такие длинные письма. После кори больной должен быть особенно осторожен, чтобы не перетрудить глаза.

— Если письмо окажется слишком длинным, мама прочтет его Питеру вслух, — успокоила мужа тетя Гвен.

Том в тревоге написал вверху страницы огромными печатными буквами — ЛИЧНОЕ. Потом сложил письмо несколько раз и с обеих сторон добавил — ПИТЕРУ ЛИЧНО В РУКИ. Ему пришлось снова развернуть письмо, чтобы поставить подпись, о которой он в панике позабыл. Потом он засунул письмо в конверт, написал адрес и в левом верхнем углу добавил: ЧАСТНОЕ.

Он заметил, что дядюшка насмешливо поглядывает на него поверх книги. Тома это страшно разозлило; Он лизнул конверт, крепко прижал и поперек заклеенного клапана нарисовал длинного кота. Кот, как печать, охранял закрытый конверт. Под рисунком Том вывел три буквы — П. П. С.

Дядя Алан вынул бумажник:

— Вот тебе марка для твоего драгоценного письма.

Том сухо поблагодарил.

Закончив письмо, мальчик оказался не у дел. Он приготовился терпеливо ждать вечера. Бесполезно ложиться в постель пораньше, все равно, пока тетя с дядей не заснут, в сад пробраться не удастся.

Снова и снова Том перебирал подробности своих приключений. Он был на волосок от того, чтобы выдать тайну. К счастью, дядя с тетей только посмеялись над ним. Слушай они внимательно и с сочувствием, он бы попал в ловушку и все им рассказал. Они бы выпытали его тайну. И захотели бы пойти с ним в сад…

От этой мысли Том прямо задрожал.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой? — забеспокоилась тетя Гвен.

— Да-да, спасибо, тетя.

Она все-таки засунула термометр ему в рот и заставила померить температуру.

— Ты дрожал, словно в лихорадке.

Том покачал головой.

— Надеюсь, это не корь, Том. Я за тебя беспокоюсь — заболеешь, придется остаться здесь еще на несколько недель, а не на десять дней, — и она вытащила термометр.

— Десять дней? — в ужасе повторил Том.

— Тебе, верно, страшно хочется вернуться домой. — Тетя Гвен была не против, чтобы племянник погостил подольше. Дядя Алан промолчал.

Только десять дней осталось! Только десять дней в саду!

— Мне кажется, у меня температура. Наверно, корь начинается. — Конечно, даже с корью он будет спускаться в сад каждую ночь. Сколько же недель можно будет здесь провести, если заболеть?

— Никогда не могу разглядеть ртуть, — пожаловалась тетя Гвен, снова и снова поворачивая термометр к свету. — Нет, Том, у тебя нет температуры, значит, нет и кори. Замечательно, скоро уже домой.

— Но…

— Что, Том?

Он не осмелился сказать — мне вдруг совсем расхотелось возвращаться домой. Больше всего на свете он мечтал остаться здесь навсегда и каждую ночь выходить в сад. Дом теперь казался таким далеким и туманным, даже Питер превратился в адресата писем, с которым никак не поиграешь. А тут, совсем рядом, три мальчика — Хьюберт, Джеймс и Эдгар, особенно Джеймс. И эта девчонка, хотя она просто девчонка. Как ее зовут? Хетти…