Онлайн чтение книги Торговцы жизнью
Глава 5

Но вылететь пораньше не вышло. Ким поволок Ростика и Антона в Белый дом, пред очи начальства. И хотя на месте оказался один капитан Дондик, легче от этого не стало. Потому что настроен он был сурово.

Во-первых, размахивая бумажками, которые они вчера вытащили из кабины разбившейся лодки, он орал, что полетные карты, по которым любой недоумок может определить положение Боловска, – преступление перед городом. Во-вторых, он почему-то стал возмущаться, что они вообще берут какие-то карты с собой.

– Вам что, памяти маловато? Не можете запомнить, в какую сторону летите, зачем и что должны на месте сделать? Вы что – Ляпидевские, Чкаловы, или лавры Расковой вам покоя не дают? Всего-то пара часов лету, все видно как на ладони…

Вот последнего Ростик и не сумел уже снести. Все происходящее становилось слишком явственным примером кабинетной истерии, когда менее чем за сутки, навоображав себе невесть что, в отрыве от реального положения вещей, и Дондик, и, очевидно, Председатель прошли путь от относительно спокойного восприятия необходимости полетных карт для пилотов до откровенно унизительной для всех, бессмысленной ругани.

– А что это ты на нас кричишь, капитан? Или тебе лавры Жданова и Хрущева покоя не дают?

– Что?

Ростик встал, посмотрел на присмиревших ребят. И вдруг, даже под этой внешней покорностью, отчетливо увидел пробуждающийся гнев. И понимание, что унижение, на которое их сюда привели, не такая уж неизбежная и обязательная вещь, как на далекой Земле.

– Пошли, ребята. Пусть этот… капитан прежде сообразит, что все, к кому эти карты могут попасть, уже сорок раз проверили, где находится город и кто в нем обитает. А потом поучится достойно вести себя.

– Да как ты смеешь, мальчишка?..

– Как ты, офицер, которого я уважать начал, можешь орать, как базарная торговка?!

Больше Ростик даже не оборачивался. Он вышел и так хлопнул дверью, что чуть не пришиб последовавшего за ним Антона.

По дороге на аэродром Ким вдруг развеселился.

– Нет, Рост, что хочешь говори, а с нервами у тебя не в порядке.

– Это почему же?

– Это капитан, он к Председателю – без стука…

– Если Председатель не поглупел, то сумеет во всем разобраться. А если не сумеет… Тогда и другого найти можно.

– Ого! – сказал Ким.

– Так это же политика, – заметил Антон.

– Ну и что? Ну, политика? – Ростик покрутил головой. – Вы поймите, лопухи, мы им нужны больше, чем они нам. Вся эта политическая кодла, если что-то не так сделает… Я первый в набат ударю.

– Запретят они тебе летать, – вдруг погрустнел Ким, – и узнаешь, что они за кодла.

– И о набате – так они и дали тебе ударить!

– Все равно, не позволю, чтобы всякий чекистский жлоб на меня орал с идиотскими претензиями… Ведь идиотские же претензии?

Они прошли сотню шагов молча. Ребята взвешивали, насколько прав был капитан, а потом, кажется, постарались понять, что имел в виду Ростик, когда говорил о том, что дварам известно о Боловске. Наконец Ким кивнул.

– Да, наверное, идиотское требование. Но и карты идиотские, без компасов, без надежных промеров расстояния, с какими-то закорючками вместо условных обозначений… Это не карты, конечно.

И все-таки первое, что на аэродроме сделал Ким – рассказал о полученном нагоняе Серегину, а потом выложил на стол командной вышки свою карту, которую, по примеру истребителей, носил в сапоге, а не в планшетке.

– Все, кажется, по этим бумажкам мы отлетались. Попробуем, как будет без них. Но если хоть с одним из нас что-то случится, я… – Он опустил голову, постоял, пошел к двери.

– Погоди, – Серегин, казалось, абсолютно не был расстроен какими-то там нагоняями или ссорами с капитаном. – Начальство не хочет – ладно, сотрем мы с карт город. Все оставим, а это уберем. И будут у тебя и карты, и курсы, какие сам проложишь. А условных обозначений… Так ты же их сам рисуешь, вот и подучись, постарайся, чтобы похоже было на инструмент, а не на… кабацкую вывеску. – Рассудительный, почти умиротворенный тон мигом сделал все происшедшее неважным и далеким. Но Серегин не унимался: – И знаешь, я тут подумал ночью. Лучше тебе будет отправиться на этот раз… с Коромыслом.

Последнюю фразочку он произнес прямо как подарок. А Ким от удивления головой покрутил. Антон обрадовался еще больше:

– Коромысло? Вот это да! Он же в дальние походы не ходит, как тебе удалось?

– Я ему сказал, – Серегин хитро посмотрел из-под кустистых бровей, – что у него будет возможность назвать что-нибудь таким именем, каким ему захочется.

– А если он захочет дваров назвать коромыслами? Нам так и придется их величать? – с тревогой спросил Антон. – Сам знаешь, какой он упрямый.

– Неизвестный объект, – проговорил Серегин со значением. – И только один. Ну, идите, и так четверть дня, считай, потеряли.

Они вышли. Ростика распирало любопытство.

– А кто это такой – Коромысло? Пилот, что ли, какой?

– Это, друг, поднимай выше, – с удовлетворением сказал Ким, – это загребной, который может победить бакумура… Если тот в плохой форме, конечно.

– Как победить?

– Руками. Локти на одной линии, пальцы в замок…

Ростик понял.

– Бакумуров? Побеждает в армреслинге? Что же это за мужик?

– Сейчас увидишь.

Они увидели. У их машины, в тенечке под днищем, сидели Сопелов, Винторук и какой-то невероятно громадный детина. Грудная клетка у него была так велика, что сравнить ее с бочкой было, по мнению Ростика, как-то неудобно – бочки бывали и стройнее, и поменьше объемом.

Несмотря на стать, держался Коромысло застенчиво. И вызывал симпатию. Это казалось невероятно, но его сразу хотелось поучить жизни, разумеется, с самыми лучшими намерениями.

Бывают такие люди, они помимо воли почему-то сразу попадают к центр внимания и, как правило, нисколько не протестуют, вероятно, привыкают с детства.

Пока гравилет поднимался, пока Ким ложился на курс, Антон, на этот раз безоговорочно севший за рычаги, приставал к силачу, спрашивая, что и каким именем ему хотелось бы назвать. Тот сначала отнекивался, а когда узнал, что Серегин его откровенно заложил, признался, что хотел бы красивым женским именем назвать речку, про которую рассказывал Сопелов.

– А имя выбрал? – спросил Ким.

– На месте посмотрю и выберу. А то будешь придумывать, а речка окажется лядащей, например. И все старания…

Коромысло, видимо, скроил такую рожу, что Сопелов закудахтал от смеха.

– Рядом с тобой любая речка, кроме Волги, покажется «лядащей».

– И то, – согласился Коромысло.

– Нет, все-таки интересно, – не унимался Антон. – Ты имечко будешь выбирать вообще или в честь конкретной особы? – Он повернулся назад, хотя из-за котла видеть гребцов не мог. – Помнишь, к тебе повадилась одно время бакумурша бегать?

– Ч-чего? – не понял Ростик. – Бакумурша?

Винторук странно и пронзительно запел, вероятно, этот звук означал смех, впрочем, Ростик не поручился бы.

– Да, – согласился Ким. – Понимаешь, стать у нашего загребного такая, что волосатики женского пола совершенно шалеют, когда его видят. Вот одна не выдержала и… Сам знаешь, какие они откровенные.

Винторук на этот раз что-то заворчал. Ким тут же повысил голос:

– Винторук, ты уж ничего дурного не подумай, и у нас такие бывают. От таких, говорят, пакля загорается. Вот только у нас их не часто встретишь, а у вас – сплошь.

Ворчание улеглось. Несравненные достоинства волосатых красоток, устроивших себе общежитие под трибунами стадиона, видимо, не вызывали у бакумура возражений. Антон все-таки не хотел так легко менять тему.

– Интересно, что она в тебе нашла? – Он снова повернулся назад. – Ну, я имею в виду ту красотку за два метра.

– Что, что? – передразнил его Коромысло серьезно. – Сила дана человеку, чего же тут не понять?

– А чем у вас… – Ростик подумал, – сладилось?

Ким так затрясся от беззвучного смеха, что лодка ощутимо дрогнула.

– Чем? Она приходила, просила рубашку снять, бицепсы трогала. У меня же там шестьдесят два сантиметра… Иногда в пресс и спину тыкала. Но когда стала приводить чуть не половину их табуна, то я решил – все, я им не стриптиз какой-нибудь. И начал прятаться, она поискала-поискала, да и отстала.

– Стать, это верно, – согласился Ростик. – Даже странно, что я тебя раньше не знал. Ты сам-то боловский?

– А у меня все это только за последний год вылезло. Даже сам не знаю, от чего. И кормежки мало было, и в зал я ходил не каждый день, не то что некоторые, а как поперло…

– Штангист?

– Гиревик, – вздохнул Коромысло.

– Обрати внимание, Рост, у него не только стать. У него и вправду – силища, – проговорил с уважением Антон.

– Которую мы сейчас и проверим, – сцепив зубы, проговорил Ким.

Ростик с детских пор знал, если его друг так говорит, значит, азарт захлестнул всякий рассудок. Это в нем было, в корейской душе.

– Как проверим? – спросил Сопелов. – Неужели… Да вы что? Вы же лодку разрушите!

Он был в откровенной панике.

– Мы почти два месяца собирались, – пояснил Ким, отчетливо наслаждаясь ситуацией. – И теперь вот сошлось… Все готовы? Тогда поехали!

Коромысло и Винторук стали рядом, и хотя каждый сам по себе был способен на что-то невероятное, налегли на вертящийся экватор котла вдвоем. Причем работали так, словно в самом деле долго эту слаженность тренировали.

Поворот, в открывшиеся на мгновение лунки вгоняются таблетки, и тут же резко и мощно следовал новый поворот, чтобы показались новые лунки… Спустя пару минут что-то в котле стало шелестеть.

Теперь дело осталось за пилотами. Они переглянулись и стали делать что-то, от чего шея Антона налилась краской. И Ростик вдруг понял, что давление воздуха за прозрачными стенками его кабинки стало возрастать, причем значительнее, чем вчера удавалось Киму. Земля внизу проносилась, чуть не сливаясь в серую ленту, а они только начинали разгоняться.

– Сколько? – заорал Антон.

– Пусть Сопелов меряет ветряком!

Ростик оглянулся. Техник успокоился, наверное, решил, что ничего уже поделать невозможно, покопался где-то, как показалось Ростику, под самодельной лавкой, и вытащил приборчик, состоящий из пропеллера, приставленного к легкому тахометру. Все сооружение было ограничено кольцом, позволяющим замерять количество воздуха, прошедшего через эталонное сечение. Но сейчас всех интересовало только число оборотов.

Сопелов открыл боковое окошко и выставил наружу свой приборчик. Пропеллер завертелся под давлением набегающего воздуха, Сопелов включил обычный тренерский секундомер и принялся выкрикивать какие-то цифры. Путем довольно сложных вычислений Ким переводил их в привычные показатели скорости.

– Восемьдесят четыре, – прокричал он. – Антон, переводи передние в погонную плоскость. Только медленно, а то нос провалится, скорость потеряем.

Нос, правда, дрогнул, но быстро выровнялся. Ким с Антоном вполне понимали друг друга. Сопелов опять измерил.

– Восемьдесят восемь с копейками, – получил Ким. – Поднажмем, ребята!

Ребята сзади поднажали так, что шум в котле стал отчетливым гулом.

– Жаль, у нас там клапана нет, если все слишком разгонится… – Антон не договорил.

Внизу быстро промелькнул Чужой город. Сегодня, конечно, никто маневрировать вокруг него не собирался, другим были заняты.

Потом они вдруг разогнались еще быстрее, и очень резко, Ростику даже показалось, что сзади включились какие-то дополнительные ускорители. Ким проорал:

– Об этом скачке скорости Фарид рассказывал. Сопелов, измеряй!

Техник проорал цифру и уже сам перевел ее:

– Девяносто восемь!

– Больше, за сто должно быть! – ответил Ким. – У ребят сто два было…

Вдруг сзади послышался всхлип нежданной боли, потом Винторук зашипел, как закипающий чайник. Ростик так и не понял, то ли бакумур опоздал, вкладывая таблетку, то ли Коромысло от усталости слишком резко рванул экватор…

– Серьезно? – проорал Антон.

– Не очень, – отозвался Сопелов. – Но кровь у Винта идет.

– Еще чуть-чуть, сотню десять выжмем и будем тормозить!.. – решил Ким.

Но сто десять на этот раз они не выжали. Не получилось. Теперь слишком осторожно работал Коромысло, и бакумур приглядывался к нему, что тормозило… Тогда и Ким понял, что рекорда на этот раз не будет. Но и достигнутая сотня была неплохим результатом.

– Жаль, – сказал он, пересаживаясь в более спокойную позу.

Скорость стала падать. Винторук и Коромысло отвалились от котла и сели на лавочки, передыхая. Ростик догадался, что при этом снижении скорости они могли какое-то время лететь, не подкладывая новые таблетки, не вращая экватор котла.

Дальше до подраненной лодки добирались неторопливо. Непобитый рекорд сделал ребят неразговорчивыми. А это следовало из замечания Антона:

– Фарид говорил, однажды он сто семь сделал наверняка. Но на негруженой машине и без пассажиров.

– И с предельной высоты, – добавил Ким. – Поднимаешься под самое разрежение, разгоняешься, а потом вниз соскальзываешь, это верных километров десять, если не больше, добавляет. Как на санях с горки.

Потом они долетели. Время перевалило за полдень, поход в начальственный кабинет дорого обошелся им. И все-таки они успели бы обернуться за один день, кабы…

Если бы Сопелов выбрал правильную ногу. Но приготовленная им сменная нога оказалась чуть больше. И регулировочные штанги, которые должны были отлично подойти, не достали до крепежных отверстий. Пока думали, что делать, сожрали обед, и лишь на сытое брюхо пришло решение.

Можно было переставить штанги с той машины, на которой они сами прилетели, а тяги с подбитой, Фаридовой, воткнуть на Кимову. Возни это обещало до темноты, но в принципе было возможно.

– Только ты потом, – посоветовал Ким Антону, когда решили так и сделать, – не очень рычагами ворочай. Рулить придется несимметрично, не как мы привыкли.

– Да почувствую я, – поморщился Антон. – В крайнем случае, гнать не будем.

– Хорошо бы почувствовал, – кивнул Ким, а потом повернулся к Сопелову, у которого был изрядно виноватый вид. – А ты… хоть всю ночь работай, но чтобы к утру сделал.

– Так ведь если в один день не обернулись, то можно и завтра… Куда спешить?

Рост подумал и проговорил:

– Не хочу кого-либо расстраивать, но мы находимся на территории не очень дружелюбного и отменно вооруженного племени, с которым у нас нет пакта о ненападении. Так что, чем скорее мы отсюда уберемся…

– Нет же тут никого? – снова подал голос Сопелов. – Я так, например, никого не слышу.

– Ты думаешь, у них разведчики с оркестром ходят? – серьезно спросил его Коромысло.

– Сделаем так. Винторук и Коромысло поддерживают костры и стоят на стреме. Все остальные – работаем с Сопеловым. Никому не спать, чем быстрее поднимемся в воздух, тем скорее я успокоюсь, – скомандовал Ким. Он гораздо серьезнее относился к мнению Ростика, чем казалось вначале.

Проработали всю ночь, главным образом потому, что к утру способность соображать у всех резко притупилась. Но не это тревожило Ростика. Он очень хорошо представлял, как далеко разносятся звонкие удары их молотков, которыми они подгоняли все эти детали. Ну и, разумеется, как далеко виден для тонкого зрения ночных охотников свет их костров, которыми они освещали рабочую площадку.