Онлайн чтение книги Кошелек предателя Traitor's Purse
4

Гостиная в особняке Института Бридж была типичной как для ее владельца, так и для его организации. Можно сказать, что она точно отражала стиль определенного периода, усовершенствованный современным строгим вкусом и современными деньгами. Колонны с каннелюрами и веджвудовскими плитками блистали чистотой, мебель казалась подобранной очень тщательно, но с поразительным равнодушием к цене: так, старое кресло из дешевого дерева соседствовало с личным спинетом Моцарта, очевидно приобретенным за огромные деньги.

Кэмпион покорно следовал за Амандой и с каждым шагом все глубже погружался в знакомую атмосферу ночного кошмара. Академический дух с его извечной суховатой формальностью нахлынул на него, как мутная волна.

Пять человек стояли, потягивая шерри из прекрасных старинных зеленых бокалов, и неярко горевшие свечи в серебряных подсвечниках озаряли их подчеркнуто скромные костюмы и гордые, умные, консервативные лица.

Ли Обри сразу же подошел к ним, извинившись перед женщиной средних лет, с которой только что разговаривал. Он на ходу улыбался Аманде и, повернувшись, окинул ее спутника характерным взглядом, словно успел украдкой заглянуть ему в душу и обнаружил там немало для себя приятного.

Прежде, когда все обстояло нормально, Кэмпион уловил бы этот нюанс и, возможно, даже обрадовался, но сегодня вечером ему было не по себе, и он ощутил, как в нем заклокотала ярость.

Ли вел себя обезоруживающе.

— Отлично, — сказал он. — Сейчас должен прийти Энскомб. Не думаю, чтобы вы когда-либо встречались.

Он представил гостей с несколько преувеличенной почтительностью, и четверо человек — мужчина и три женщины — задумчиво уставились на Кэмпиона. Когда Кэмпион поклонился мужчине, ему показалось, будто тот задержал на нем взгляд своих круглых карих глаз под седыми бровями чуть дольше, чем остальные. Он решил, что этот человек с широкой, клинообразной грудью и тощими ногами ему смутно знаком, но женщины не вызвали у него никаких ассоциаций. Одна из них была немолода, черноглаза, с небрежно подстриженными седыми волосами, но она ничего не сказала в ответ и ее интересовала только Аманда.

Ли отвел его в другой конец комнаты, якобы для того, чтобы раздобыть немного шерри.

— Я опасаюсь, что эта публика может удручающе подействовать, — неуверенно пробормотал он. — Но тут ничем не поможешь. Такова муниципальная интеллигенция, мой дорогой. Институт способен решать задачи национального значения, однако он все еще так называемая филантропическая затея Мастеров Бридж. В этих унаследованных должностях есть что-то пугающее.

— Я удивляюсь, почему государство не возьмет его на себя, — заметил Кэмпион и тут же понял, что допустил глупейшую ошибку.

Обри посмотрел на него с недоверчивым изумлением.

— Естественно, оно бы хотело, но Институт принадлежит городу, и в него вложены немалые средства.

— Да, конечно, я забыл, — несмотря на все усилия, последнее слово прозвучало у него чересчур выразительно, и хозяин дома опять озабоченно поглядел на него.

— Мой милый, вы переутомились, — сказал он. — Ради Бога, выпейте. Может быть, предложить вам что-нибудь еще? Не желал бы вам так страшно надоедать, но что мне еще для вас сделать?

В сознании Кэмпиона промелькнуло: «Да, разузнайте, старина, как это я убил полицейского, а пока будете расследовать, выясните заодно, не разбил ли я себе череп», и ему захотелось пронаблюдать, что случится, однако он решил, что это безответственно. Он чувствовал себя полупьяным, но все же достаточно трезвым, чтобы понять — мудрости в его словах не будет.

— Очень мило с вашей стороны, — начал он, — но со мной все в порядке. Я немного устал, но не более того. — Он произнес это опять-таки громче обычного, и хозяин дома невольно отшатнулся, когда слова раздались в молчаливой и холодно-ясной атмосфере.

— Я понимаю, — мягко проговорил Ли, — мне все понятно. Простите меня. О, да, подождите минуту, здесь ваши письма. Я захватил их с собой.

Он достал несколько конвертов из кармана своего просторного смокинга и протянул их Кэмпиону со странно неловкой застенчивостью. Кэмпион взглянул на письма и почувствовал медленно нарастающее удовлетворение. Все они, кроме одного, были переадресованы ему с 17-й Боттл стрит, Пикадилли, и его имя на нескольких конвертах заставило его поверить, что он это он, хотя он прекрасно понимал бессмысленность подобного рода доказательств.

Он взял единственное не переадресованное, а направленное прямо в Институт Бридж письмо и посмотрел на небрежно отпечатанную страницу. Ни один чиновник, имеющий в своем распоряжении секретаря, не отважился бы на такое послание. Обратный адрес был указан просто и без затей.

За этим следовало:

Алберт Кэмпион перечитал письмо дважды. Сами по себе слова были достаточно убедительны, но существовало и что-то еще. Это письмо поражало, казалось необычным. Наконец до него дошло, в чем причина. Раньше Станислав писал совсем иначе. Он произнес про себя это имя, не осознав, что оно написано не полностью, и сосредоточившись на странных особенностях послания. Станислав Оутс был человеком немолодым, чопорным, полицейским старой школы, а тут он впал в истерику. Это действительно могло испугать, как, допустим, отколовшийся и стремительно летящий вниз обломок колонны Нельсона. Он скомкал письмо и сунул его к себе в карман, но вскоре подумал, что его необходимо сжечь. По спине у него текли струи холодного пота. Ситуация и вправду способна была ужаснуть кого угодно. Вся ответственность возлагалась на него, а он не только не представлял в чем суть дела, но чувствовал себя беспомощным, лишенным возможности действовать из-за омерзительной умственной вялости и ни к чему не годным.

Его размышления прервал смех Аманды на другом конце комнаты. Он повернулся и увидел ее. Она говорила с Ли Обри, склонившимся к ней. Его лицо помолодело, в нем даже проявилось какое-то запоздалое мальчишество. Рядом с ним стоял слуга, пытаясь привлечь его внимание. Кэмпион заметил, как Ли резко отпрянул и выбежал из комнаты. Аманда посмотрела ему вслед. Она сияла и была возбуждена, стройный ход ее мыслей и мягкость сменились каким-то ликующим, глуповатым танцем души. В подобном настроении так могла бы вести себя любая женщина. Кэмпион глядел на нее, не отрываясь, и ему представилось, что в эту минуту он вырвался из привычной системы существования и проник в самую суть. Она не должна была так поступать. Она не имела права бросить его. Гордость, манеры, привычки, хорошее воспитание — будь это все проклято! Аманда была его. Он нуждался в ней, и да поможет Господь мужчине и женщине, если что-то нарушит их союз.

Он направился к ней, и в этот момент в комнату вернулся Ли Обри и начал ему о чем-то рассказывать. Он слушал его шепот с тем внезапным холодком, который возникает во время вынужденной задержки из-за новых препятствий.

— Полиция? — переспросил Кэмпион. — Я не могу сейчас встречаться с полицией.

— Но, дорогой мой, — в низком голосе Ли прозвучали настойчивые ноты, — пожалуйста, не здесь.

Кэмпион последовал за ним в просторный холл и увидел из открытого окна множество черных и белых флагов, как всегда, отсвечивающих серебряным и голубым.

— Это идиотское недоразумение, и я не собираюсь тратить время попусту, — сердито буркнул он.

Обри смерил его удивленным, но проницательным взглядом.

— Я не знаю, о чем вы говорите, Кэмпион, — спокойно ответил он. — Они пришли по поводу Энскомба. Бедного старика только что нашли мертвым в его саду, а вы и Аманда, судя по всему, последние, кто видел его живым.