Онлайн чтение книги Кошелек предателя Traitor's Purse
9

Кэмпион проснулся, держа Аманду за руку. Он так обрадовался, обнаружив это, так успокоился, увидев ее, живую, дружелюбную, прекрасно все понимающую, что на какое-то мгновение забылся и примирился с миром. Он лежал, глядя на нее безмятежным, бессмысленным взором.

— Ты болен, — сказала она, и в ее звонком, юном голосе чувствовалась откровенная тревога. — Я давно пытаюсь тебя разбудить. Что я могу сделать? Позвонить Оутсу?

Он пришел в себя. Ее слова окончательно вернули его к действительности. Все, что он знал, понял или пережил после того, как очнулся на больничной койке, стремительно пронеслось перед ним, как фильм через проектор на утроенной скорости. Эффект был ужасный. У него перехватило дыхание, и он покрылся потом.

— Нет, — сказал он, стараясь присесть на кровать, в то время как его голова от слабости клонилась в сторону. — Нет, ни к чему. Я хочу сказать, не стоит этого делать. Я сейчас встану.

— Ладно, — согласилась она, и он с глубокой нежностью поглядел на нее. Она, несомненно, беспокоилась за него, и, по ее мнению, он должен был оставаться на месте. Но она знала, что он хозяин, и не спорила с ним. К тому же она была так молода, так хороша и так тонко все чувствовала. Ему нравились ее карие глаза. Ему захотелось, чтобы она поцеловала его. Мысль, что он, возможно, навсегда потерял ее, казалась невероятной, и он решил выбросить ее из головы, не вникая в суть и по-детски сжал ее руку.

— Сколько я проспал?

— Почти час. — Она мягко высвободила руку. — К десяти утра ты приглашен на осмотр Института. Я приготовила тебе ванну. Затем ты спустишься, а я раздобуду тебе чего-нибудь на завтрак. До выхода у тебя остается двадцать минут.

— На осмотр Института? — недоверчиво переспросил он. — Что… э… что я должен надеть?

Он полагал, что она ему подскажет, но на сей раз Аманда не выразила готовности.

— По-моему, обычный мундир адмирала флота.

Ее голос, прозвучавший из ванной, заглушал шум льющейся воды.

— Или, конечно, можешь надеть этот старый костюм пожарного. Забавно, весело и не вульгарно, — добавила она, вернувшись в комнату. — Как ты к этому относишься? Здешние слуги вполне по-лакейски интересуются гардеробом гостей. Скверно получится, если ты вернешься и обнаружишь свои вещи сложенными на кровати. Может быть, мне стоит отнести их вниз и положить в машине на ящик для инструментов?

— Да, хорошо бы. Все они в шкафу, — сказал он. — Ты мне очень помогаешь, Аманда.

Какую-то минуту она молчала, но, когда собрала одежду и встала с клеенчатым плащом в руках, ее щеки зарделись от румянца.

— Я все еще лейтенант, — проговорила она, глядя ему прямо в лицо. — Вставай и иди в ванную, иначе вода перельется через край… У нас почти нет времени.

Почти нет времени! Когда она закрыла дверь и вышла, он осознал, как мало у него времени, и стал проклинать себя за то, что проспал. Он только сейчас вспомнил, что случилось утром. Хатч привез его домой в машине и по-матерински заботливо уложил в постель. Слава Богу, в полицейском участке он не пил ничего крепкого. Это легко могло бы убить его в теперешнем состоянии. Дежурный сержант, насколько он помнил, извинился перед ним и предложил бодрящий, по официальному мнению, сладкий слабый чай. Глюкоза, вероятно, и спасла ему жизнь. Он произнес про себя «вероятно», потому что встать кровати было для него главной задачей. Однако, выспавшись, он почувствовал себя лучше. Его уже не пугала собственная беспомощность. Сейчас она его просто раздражала. Он не понимал, что к нему возвращается сознание одной-единственной цели, и что теперь его положение гораздо опаснее. Он знал только, что у него есть дело, которое он должен сделать один, без чьей-либо помощи, а времени у него удручающе мало.

Когда он, пошатываясь, спустился вниз, у него уже сложился четкий план. Мастера оставались его козырной картой. Им была известна тайна цифры пятнадцать, если кому-нибудь она вообще была известна. Они считали все, связанное с ней, главным вопросом завтрашней встречи. Нужно, чтобы Ли Обри рассказал ему как можно больше о Мастерах. Ну, а если они уже составили для него программу, то, когда он полностью придет в себя, эта программа станет частью его собственного плана и ему предстоит всерьез заняться ей.

Обри ждал его в коричневой с золотом столовой. Он стоял у окна и мрачно глядел на Аманду, сидящую у серебряного сервиза. Обри приветствовал Кэмпиона любезно-соболезнующим тоном, словно он знал о слабости малых сил и решил быть с ними снисходительным и даже немного завидовать им.

Кэмпион, наблюдая за ним своим новым, по-детски незамутненным взглядом, понял, что нравится в Обри Аманде, и оценил это, как генерал, осматривающий вражеские укрепления перед началом сражения.

Он быстро позавтракал и, торопясь, заметил, что Ли его ждет.

— Увы, мы не можем взять тебя с нами, — сказал Обри девушке с явным и почти чрезмерным сожалением. — Боюсь, что это нереально. Мы прямо не зависим от правительства, однако в какой-то степени оно нас опекает, в том смысле слова, который вкладывали в восемнадцатом веке, и мои инструкции относятся исключительно к Кэмпиону. Все это, конечно, полнейшая ерунда. Я порой недоумеваю, почему бы этим типам, вводящим всяческие ограничения, не расширить правила? Им не хватает ума отойти от рутины. В этом главная слабость правительства, да и всех прочих.

— Да, это верно, — с воодушевлением отозвалась Аманда. — Я не хочу видеть твой старый Институт. Мне это зрелище напоминает спектакли в муниципальной школе.

Ли смутился, и только минуту спустя обаятельная улыбка вновь осветила его крупные черты.

— Ты меня просто шокируешь, — сказал он с обезоруживающей наивностью.

— Я тут очень скован, как и всякий на моем месте. Когда я слышу, что Мастеров называют муниципалитетом, меня бьет священная дрожь.

— У них уже международный статус, во всяком случае, в финансах. — Кэмпион вспомнил об экзотическом острове и неосмотрительно проболтался.

Ли поднял голову и поглядел на него с присущей ему проницательностью.

— Конечно, они очень богаты, — строго сказал он.

— Вот так все и шло. Пенни здесь, пенни там, и за годы скопилось огромное состояние. — Кэмпион старался говорить попросту, но даже он не был подготовлен, что его слова прозвучат столь идиотски.

Ли действительно как-то растерялся и бросил извиняющийся взгляд на Аманду.

— Когда вы будете готовы, мы пойдем, — заметил он. Вскоре он и Кэмпион уже шли через лужайку и Обри решился объяснить ситуацию. Он тщательно подбирал выражения, будто разговаривал с ребенком.

— С исторической точки зрения Мастера весьма любопытны, — начал он, и в его приятном голосе прозвучала укоризна. — Приведу пример полностью уцелевшего старинного рода. Летты не дали ни одного выдающегося человека, но среди них не было и неудачников. В каждом поколении попадался какой-нибудь достаточно толковый делец. Сегодня это Питер Летт, а прежде таким был его дядя, а еще раньше — его дед, прадед и прапрадед. Все они люди верующие, почтенные и очень патриархальные. Конечно, их самосохранение прямо связано с интересными традициями и наполовину секретной организацией общества. Что касается финансов, то Мастера знавали и скверные времена, но они никогда не разорялись дотла. Уж больно хорошо их основное дело.

— Какое?

Обри застыл от удивления.

— Конечно, патенты, — ответил он.

— Патенты?

— Да, — он слегка усмехнулся. — Естественно, все началось с монополии. Впервые Мастерам повезло еще при королеве Елизавете. В их благотворительной школе учился великий Ралф Годли, будущий изобретатель ткацкого станка Годли. Мастера получили от королевы монополию на производство этих станков, и в шерстоткацкой промышленности произошла революция, выпуск продукции увеличился на пятьсот процентов, и это обогатило город. Именно тогда и родилось слово «бриджизация». Это ускорило весь процесс. Но вам это известно не хуже, чем мне.

Кэмпион кашлянул.

— Сейчас в моих познаниях изрядные пробелы, — скромно признался он. — Продолжайте. Мне это чрезвычайно интересно. У них и дальше все шло в том же духе, сначала они давали образование, а потом стригли изобретателей?

Ли скорчил протестующую гримасу и задумался на минуту-другую. В общем-то, он был на редкость самолюбив. Размышления с четкостью пантомимы отразились на его лице.

— Это не совсем верно, — проговорил он наконец. — Отдадим им справедливость. Скажем лучше, что они не покровительствовали искусству, а вкладывали все средства в науку, и им везло, они отыскали нескольких способных изобретателей, а те сумели нажить себе состояние и пополнить общий фонд. Закономерно, что Мастера особенно преуспели в промышленную викторианскую эпоху. А так богаты они сделались сравнительно недавно. В это время они совершили несколько очень разумных и выгодных сделок, главным образом, далеко за границей, где скупили чайные плантации и тому подобное. Теперь, я полагаю, Институт создает за деньги куда большие ценности. Посмотрите, какие возможности он предоставляет изобретателю. Если его идея одобрена, то все нужное достанется ему даром. У него приобретают патенты, а он получает с них проценты. Понятно, что сейчас все это страшно вздорожало. Дешевый метод Картера по производству бензина из угля, вероятно, станет сенсацией, и у нас на примете еще несколько симпатичных взрывчатых веществ. Другое наше изобретение — это бутылка виски, которую нельзя наполнить дважды, оно сулит нам большие деньги.

Кэмпион внимал ему как зачарованный. Он знал это, слышал об этом, был в этом убежден, и знание как-то смутно возвращалось к нему. Ему показалось, что это похоже на чистку старой меди. Очертания прошлого начали понемногу проступать на поверхности его сознания. Если бы только он увереннее держался на ногах, а не чувствовал, что бредет, увязая в облаках из ваты.

В принципе я не одобряю Мастеров. — Ли старался быть педантичным. — Мне не нравится, что в стране существуют такие скопления богатства. Но надо отдать им должное, их устав сделал доброе дело. Например, обряд Вязания Снопа — красивая, древняя идея. Как вы знаете, вся их болтовня о братстве связана с Лошадью, и у них есть правило — на каждой встрече, раз в полгода, Мастера должны «положить сноп соломы в стойло Лошади», иначе говоря, они обязаны сделать что-то для жизни города. Вот почему Бридж так прекрасно отмыт, вычищен и освещен. В нем нет ни одного ветхого домишки. На нужды города расходуются целые состояния, а налоги ничтожны. Ну вот, мы и пришли. Видите часового? Вот что значит работать для министерства обороны.

Они приблизились к высокой насыпи, протянувшейся сзади тополиной аллеи и доходящей до дороги к Институту. Крыши многочисленных пристроек окружала высокая стена, поросшая зеленым мхом. Само здание при дневном свете было похоже на музей, но вокруг него сгрудились другие постройки, мастерские и лаборатории, и каждая из них олицетворяла разные эпохи британской архитектуры. Как обычно, преобладала викторианская готика, но хватало и узких современных башен.

Часовой со штыком нес караул около узорчатых чугунных ворот. Проходя, Ли Обри улыбнулся ему.

— Какое великолепное безумие, — пробормотал он. — В современном мире есть что-то детское и милое, вы так не считаете? «Стойте. Ваш пропуск. Проходите. Инна-динна-диннаду. Вы шпион». Что-то страшно мальчишеское.

— Возможно, мальчишеское, но вряд ли милое, — рассеянно откликнулся Кэмпион. — Куда мы пойдем сначала?

— Мой дорогой друг, это целиком зависит от Вас. Мне велели показать вам все, что вы пожелаете увидеть. Так что выбирайте. Налево — раздражительный, но совершенно очаровательный Картер со своим отрядом рабов — галерников. Они будут вежливы, потому что я как-никак глава Института, но гостеприимства вы от них не дождетесь.

Обри был от себя в восторге. Он откровенно и вне всякой меры гордился и самим Институтом, и его замечательной организацией.

— Направо от нас, в этом унылом здании вроде методистской часовни обитает бедный старый Берджесс. Он нас заговорит до утра. У него неприятности с его «жнейкой». Последние испытания оказались крайне неудачными, и он столкнулся с серьезными препятствиями. Прямо перед вами библиотека, контора, отдел систематизации и чертежные. А направо, наверху, в почтительном отдалении проживает наша восходящая звезда, белобрысое дитя военного ведомства, маэстро Батчер. Он сейчас с головой ушел в разработку новейшего варианта адского огня Андертона. Я должен следить за ним и наблюдать, как он управляется с дозировкой. Это нечто невероятное. Половина чайной ложки способна разрушить столько же, сколько целое ведро с тринитротолуолом. Вот потому у дверей и дежурит часовой.

Он остановился в ожидании, и Кэмпион тоже нерешительно застыл на месте. Это было продолжение кошмаров минувшей ночи. Он понял, что ему все преподнесли на блюдечке, а он даже не может до этого дотронуться.

— Да тут золотое дно. Они просто не знают, куда девать деньги, — громко сказал он и торопливо добавил, — а что там, в голубятне?

Дом, удостоившийся столь нелестного определения, привлек его внимание, потому что рядом с ним было заметно какое-то движение. У двери стоял грузовик, и в него складывались мешки.

Ли нахмурился, и Кэмпион почувствовал, что от него исходят волны раздражения. Это было физически ощутимо, словно его магнетическая энергия иссякла, а затем вспыхнула снова.

— А у вас хороший нюх, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Вы из тех людей, что всегда отодвигают кресло, если под ним дыра на ковре и идут прямо к буфету, где спрятана немытая посуда. Я показал вам в гостиной прекрасные образцы, а вы взяли и пошли к унылой, страшной мойке. Ведь это наш крест, пятно на благородной репутации. Нас заставили приютить пятьдесят жутких добровольцев просто потому, что у нас есть свободные помещения. Вы только подумайте! В этих священных стенах Ричардсон усовершенствовал свою счетную машину, а сейчас полсотни полуграмотных девчонок надписывают конверты для Министерства здравоохранения. Как будто в Англии нет пяти миллионов других мест, где этим можно было бы заниматься с равным успехом. Скажу честно, я их тут опекаю с помощью полицейской надзирательницы и одного крепкого парня из отряда специальных уполномоченных. Хотите заглянуть и полюбоваться?

— Не слишком, — ответил Кэмпион. В этот момент они уже подошли к дому, и через узкие окна он увидел ряды склоненных голов и лежащие на столе кипы правительственных конвертов. Работа казалась скучной, но теперь, в таком состоянии он предпочел бы ее своей и откровенно им позавидовал.

Когда они обогнули грузовики, из двери под аркой вышла женщина с растрепанными седыми волосами. В ней было что-то знакомое, и он наконец догадался, что прошлым вечером видел ее на обеде у Обри. Заметив их, она изумилась и засеменила навстречу им с одновременно нерешительным и восторженным видом, типичным скорее для молодых женщин.

— У нас все идет отлично, мистер Обри, — умильно проговорила она и покраснела.

Кэмпион удивился. Пройдя сквозь огонь, воду и медные трубы, он легко узнавал подобные признаки, а она была женщиной иного типа. Немало пожилых дам теряют голову при встрече с блестящими холостяками средних лет, но среди них редко попадаются Умные, интеллигентные женщины вроде нее. Он вспомнил, что в тот вечер она очень интересовалась Амандой. Взглянув на Обри, он отметил, что тому стало неловко.

— Прекрасно, миссис Эриксон, — бросил Ли на ходу, и почти не скрывая неудовольствия. — Добровольный патриотический труд, — пробурчал он Кэмпиону, когда они свернули за угол, — требует большого напряжения.

— Она производит впечатление неглупой женщины, — сказал Кэмпион, и Обри принял его слова к сведению.

— Да, — согласился он, — она вдова владельца одной из небольших контор Мастеров и довольно влиятельна в городе. Очень начитанна, приятна в общении, образованна, но, боюсь, чересчур эмоциональна. Ну вот, мы во владениях Батчера. Полагаю, что для вас тут самое интересное. Знаете, Кэмпион, я восхищен вашим поразительным самообладанием. На меня оно очень действует.

Последнее замечание было искренним и как будто шло от души.

Кэмпион ничего не ответил, надеясь, что его молчание будет воспринято как похвальная скромность. В затылке у него уныло постукивало, и он начал сомневаться, уж не обманывает ли его зрение. В ярком солнечном свете все цвета угрожающе слились в один. Он снова попытался взять себя в руки. Бесполезно! Надо было что-то делать, пока он мог собраться с силами, но только самому, без чьей-либо помощи. Вот выйдет номер, если он сейчас свалится и потеряет сознание от проклятого, идиотского удара по голове!

Долгий путь привел их к квадратному бетонному сооружению на дальнем конце институтской территории. Когда они достигли цели, здание не произвело на них особого впечатления. Батчер оказался веселым молодым парнем простоватого вида в очках с толстыми стеклами. Он относился к Обри с огромным уважением, явно преклонялся перед ним и с радостью продемонстрировал им свои лаборатории и мастерские.

— Они здесь лучшие, — сказал он, нырнув в грубо сколоченный шкаф в углу большой комнаты на первом этаже. Идя по коридору, они обратили внимание, что дверь в нее распахнута, а сама комната пуста. — Я их держу на подставках и бережно храню, ведь это настоящая сенсация. Мы называем их яйцами Феникса. Только не уроните, старина. Они совершенно безопасны, если вы, конечно, не вытащите проволочку, но лучше их не раскачивать, потому что это пробные образцы, и тут никак нельзя поручиться.

Кэмпион поглядел на металлическое яйцо, неожиданно очутившееся у него в руках. Оно было ненамного крупнее куриного и, как ни странно, легкое. Батчер любовно поглаживал на ладони другое яйцо, поддерживая его большим пальцем.

— Главное, суметь бросить его на приличное расстояние, — объяснил он. — У него мощное действие. Заряд колоссальный, и от взрыва может образоваться целый кратер. Отличная штука. Любое здание после такого взрыва выглядит дурацки. Это андертоновский вариант сжиженного воздуха, но мы его усовершенствовали, или, вернее, использовали все его свойства. Могу намекнуть, что от одного взрыва весь этот старый музей полностью разрушится, а когда шар взлетит в воздух, вы просто своим глазам не поверите. Это изысканное оружие, вот что.

Он забрал образчик у Кэмпиона, рассеянно пожонглировал двумя яйцами и положил их на место в гнезда.

— Сейчас они готовят для них машины, — сказал он, — я получил несколько симпатичных маленьких авиамоделей, в настоящее время они хранятся в подвале, а пока мы работаем над детонаторами. Хотите посмотреть еще что-нибудь примечательное?

— Нет, мы больше не будем отрывать вас от работы. Вы и так посвятили нам свыше четверти часа.

Выражение лица молодого человека не изменилось. Кэмпион пожал ему руку, и они расстались. Шестое чувство или, скорее, таинственный разум тела, часто побеждающий, когда нормальное сознание капитулирует, сам позаботился о Кэмпионе. Его сдержанность и замкнутость подействовали сильнее любых откровенных оценок. Батчер вернулся в свою лабораторию, мучительно размышляя, окончательно ли начали доверять ему власти, потому что прежде их поведение вызывало у него законные подозрения.

Теперь уже Кэмпион вывел Обри на свет. Он выслушал от Батчера массу технических подробностей, и они могли оказаться важными врагу, но не ему. Все, что знал Батчер, было, наверное, известно Военному Ведомству и потому никак не относилось к Кэмпиону. Он должен был искать что-то абсолютно неведомое военным властям. Пятнадцать? Ему надо встряхнуться и сосредоточиться. Пятнадцать: это по-прежнему осталось его единственным ключом. Пятнадцать и люди, знающие, что это значит. Батчер явно был не из их числа, но кто-то, вполне осведомленный находился здесь рядом.

Открыв глаза и посмотрев вниз на узенькую бетонную дорожку, белеющую, как меловая черта, вдоль зелени, он заметил человека, о котором сейчас думал. Тот появился так быстро, что трудно было сказать, опередила ли его мысль увиденное или наоборот. Его забавно-округлый силуэт можно было распознать издалека — он, не торопясь и враскачку, шел им навстречу.