Онлайн чтение книги Треволнения одного китайца в Китае
Глава IV

Цзинь Фо жил в богатом ямэне, представляющем собой совокупность строений самого различного назначения. Как правило, в таких домах проживают мандарины — сановники высшего ранга.

У главного входа в ямэнь под узорчатым и размалеванным навесом обычно стоит огромный барабан. Любой правдолюбец и днем и ночью имеет право колотить в сей инструмент, взывая таким образом к справедливости.

Не возбраняется и богатым, не состоящим на государственной службе китайцам иметь подобные дома в личной собственности.

Главные ворота жилища нашего героя украшали большие фарфоровые сосуды, наполненые холодным чаем. Случайный прохожий всегда мог утолить из них жажду, а заодно воздать должное великодушию и доброте хозяина дома.

Неожиданный приезд Цзинь Фо и Вана вызвал легкую панику среди челяди. По приказу управляющего все слуги высыпали во двор. Поодаль держались десяток рабочих, нанятых для особо тяжелых работ. Управляющий, склонив голову, приветствовал хозяина, а тот сделал небрежный жест рукой и прошел дальше.

— Где Сун? — спросил Цзинь Фо.

— Сун? — улыбаясь отозвался Ван. — Если бы Сун находился здесь, то не был бы Суном!

— Где же он? — повторил Цзинь Фо.

Управляющий признался, что ему не известно, где пропадает слуга. Сун был не обычным лакеем, а главным камердинером, без которого хозяин просто не мог обойтись. Свои обязанности этот малый выполнял из рук вон плохо. Неловкий и косноязычный, он порой выводил Цзинь Фо из себя, и потому по спине нерадивого частенько прохаживалась палка. Но это лакея не слишком пугало. Куда неприятнее для него становились минуты, когда хозяин брал в руки ножницы.

Читателю, вероятно, известно, какой позор для китайца лишиться косички.[25]По завоеванию Китая маньчжурские правители заставили китайцев носить косу. Эта практика прекратилась после свержения маньчжурского господства в 1911 году. Четыре года назад, в самом начале службы у Цзинь Фо, она была у Суна одной из лучших в Поднебесной и равнялась 125 сантиметрам, к сегодняшнему же дню укоротилась вдвое. С такими темпами бедный лакей года через два рисковал стать бритоголовым.

Тем временем Ван и Цзинь Фо, в сопровождении слуг, шедших на почтительном расстоянии, пересекли тщательно ухоженный садик, где в больших, заполненных землей вазах росли обрезанные с неподражаемым искусством деревья, обогнули бассейн, в котором плавали золотые рыбки и цвели великолепные водяные лилии, и, наконец, подошли к двери главного строения. Это был двухэтажный дом с террасой, к ней вели шесть мраморных ступенек. Бамбуковые решетки в виде навесов над дверьми и окнами создавали спасительную тень. Плоская крыша контрастировала с причудливыми коньками многочисленных павильонов, разбросанных по всему имению. Разноцветная черепица, кирпич в виде изящных арабесок дополняли великолепие архитектурной фантазии местных мастеров.

Внутреннее пространство здания, кроме комнат Цзинь Фо и Вана, состояло из нескольких салонов в окружении кабинетов, разделенных прозрачными перегородками с гирляндами из искусственных цветов. Повсюду стояли отделанные терракотой,[26]Терракота — неглазурованные керамические изделия из обожженной глины (посуда, вазы, скульптуры, облицовочные плитки). фарфором и мрамором кресла самых изысканных форм. Уставшего гостя притягивали атласные подушки, набитые мягчайшим гусиным пухом. Множество разноцветных ламп и светильников, увешанных желудями, какими-то кисточками, бахромой, ласкали взор. Картину дополняли несколько чайных столиков — непременный атрибут китайского дома. И повсюду — восхитительные безделушки из фарфора, слоновой кости, бронзы, драгоценных камней — удивительная гармония восточной фантазии и европейского комфорта.

Цзинь Фо, получивший блестящее образование, не чуждался, как и его покойный отец, достижений науки и техники, увлекался физикой, химией и всячески поддерживал прогрессивные начинания своего правительства. В частности, Цзинь Фо приобрел значительное число акций судостроительной верфи в Фучжоу, работавшей под началом французских инженеров. Современные пароходы этой компании обеспечивали быструю и регулярную перевозку грузов и пассажиров между Тяньцзинем и Шанхаем.

Цзинь Фо широко использовал прогресс и в быту. Например, он установил телефонную связь в павильонах своего имения, в холодное время года для обогрева разжигал камин, в то время как его соотечественники мерзли, напялив на себя бесчисленное множество всяких одежд.

Подобно главному таможенному инспектору Пекина, или богатейшему господину Яну,[27]Ян — одна из самых распространенных фамилий в Китае, часто употребляется как имя нарицательное. Цзинь Фо использовал в доме газовое освещение.

А в личной переписке друг и ученик философа Вана применял новейшей модели фонограф знаменитого Эдисона.

Таким образом, наш герой имел все, чтобы быть счастливым. Однако он им не был!

Но где же, черт побери, Сун? Несомненно, камердинер что-то натворил и, дрожа от страха, прячется в ожидании, когда хозяин возьмется за ножницы.

— Сун! — с нетерпением в голосе негромко произнес Цзинь Фо, войдя в вестибюль.

— Сун! — повторил Ван.

Философ частенько делал внушения непутевому слуге, но тот оставался неисправимым.

— Пусть найдут Суна и приведут ко мне, — сказал Цзинь Фо управляющему.

Через мгновение весь дом был поднят на ноги.

Ван и Цзинь Фо остались одни.

— Мудрость, — изрек философ, — подсказывает путешественнику отдохнуть, вернувшись в дом.

— Будем мудры! — просто ответил его ученик. И, пожав друг другу руки, друзья разошлись каждый в свою комнату.

Оказавшись один, Цзинь Фо вытянулся на мягких шелковых подушках и задумался. О чем? Конечно, о невесте! О той, которая вскоре станет его подругой жизни! Эта очаровательная особа жила в Пекине, и Цзинь Фо решил сообщить ей о своем предстоящем прибытии в столицу Поднебесной. Конечно, он любит эту женщину, а любовь — то, что помогает встряхнуться, вновь почувствовать вкус к жизни.

Глаза Цзинь Фо сами собой закрылись, и уже в полузабытьи он почувствовал легкое щекотание в правой ладони.

Инстинктивно ученик Вана сжал пальцы, схватив цилиндрический, отполированный, хорошо знакомый предмет. Цзинь Фо не ошибся: кто-то вложил ему в руку трость, одновременно послышались слова: «Когда господин захочет». Цзинь Фо вскочил и привычным движением вскинул трость. Сун в позе провинившегося стоял рядом. Опираясь одной рукой на ковер, другой он протягивал хозяину письмо.

— Наконец-то! Где тебя носило? — спросил Цзинь Фо.

— Виноват, мой повелитель. Я ждал вас позже. Когда господин захочет! — повторил он и втянул голову в плечи.

Цзинь Фо бросил трость на пол. Сун побледнел.

— Если и дальше так же молча будешь подставлять спину, знаешь, что тебя ждет?! Говори, что случилось?

— Письмо!..

— Ну же, — вскричал Цзинь Фо, схватив протянутый конверт.

— Я совсем забыл передать его перед вашим отъездом в Кантон!

— Значит, письмо получено восемь дней назад, бездельник?!

— Виноват, мой повелитель!

— Иди сюда!

— Не могу, мой господин, у меня не слушаются ноги! А-а-а! — Последнее было криком отчаяния.

Цзинь Фо схватил Суна за косичку и остро отточенными ножницами отрезал от нее несколько сантиметров. Ноги слуги мгновенно обрели обычное проворство, он отскочил в сторону, не забыв захватить с пола драгоценный пучок волос.

Успокоившись, Цзинь Фо откинулся на диване, держа в руках конверт. Итак, письмо доставлено восемь дней назад. Ну и что? Судя по всему, отправитель проживает в США.

«Кажется, это от моих людей в Сан-Франциско», — подумал Цзинь Фо, продолжая рассеянно смотреть на белый клочок бумаги.

Он отбросил конверт на диван. Ну что мог сообщить автор письма? Что ценные бумаги уважаемого патрона в целости и сохранности лежат в Центральном банке Калифорнии? Что курсы акций поднялись на пятнадцать — двадцать процентов, а уровень дивидендов превысил прошлогодний?

В конце концов, несколькими тысячами долларов больше, меньше — какая разница?

Тем не менее Цзинь Фо взял письмо и перво-наперво взглянул на подпись:

— Точно, от моего доверенного. В голове у этого человека только дела! К черту все!

Цзинь Фо хотел вновь отбросить письмо, но на второй странице вдруг заметил подчеркнутое несколько раз слово «пассив».

Только после этого наш герой, не без любопытства, решил прочесть сообщение от начала до конца.

На мгновение он нахмурил брови, но тотчас на его губах заиграла презрительная улыбка. Дойдя до последней строчки, Цзинь Фо поднялся, прошелся по комнате, хотел вызвать Вана, даже поднял телефонную трубку, но затем, подумав, бросил ее и вернулся на диван.

— Гм-м… — В этом был весь Цзинь Фо.

Он подошел к маленькому блестящему столику, на котором лежал красивый продолговатый ящик, и хотел его открыть, но задумался:

«Что она говорила мне в последнем письме?»

И вместо того, чтобы поднять крышку, нажал на кнопку. Спустя мгновение послышался мягкий мелодичный голос:

— Здравствуйте, тысячу раз здравствуйте, мой милый старший братец! Почему вы так долго молчите? — Фонограф передавал голос молодой девушки.

«Бедная, маленькая сестричка!» — подумал Цзинь Фо.

Открыв коробку, он вынул из аппарата испещренный мелкими бороздками лист бумаги, заменив его чистым.

Какое же чудесное изобретение подарил миру Эдисон! Достаточно произнести текст громким четким голосом, чтобы среагировала тончайшая мембрана и специальный валик, приводимый в движение часовым механизмом, перенес слова на бумагу.

Цзинь Фо говорил ровно минуту. Его лицо, как всегда, оставалось бесстрастным. Затем он выключил аппарат, вынул бумагу, на которой игла под воздействием звуковых колебаний прочертила мельчайшие бороздки, соответствующие словам, засунул письмо в конверт и написал адрес: «Госпоже Лэ У, улица Чакуа, Пекин».

Нажав кнопку, Цзинь Фо вызвал слугу и приказал немедленно отнести письмо на почту.

Час спустя наш герой мирно спал, прижав к груди чжуфужэнь, нечто вроде подушки из плетеного бамбука — в жаркий день она помогает поддерживать в постели подходящую температуру.