Онлайн чтение книги Трибьют Tribute
3

Форд целых два часа наблюдал за Силлой в бинокль, делая зарисовки в разных ракурсах. Как бы то ни было, но вдохновению он был обязан ее манере двигаться не меньше, чем внешности. Линии, изгибы, форма, цвет – все это важно. Но главное – движение. Грация и стремительность. Не балетное изящество, нет. Скорее… грация спринтера. Сила и устремленность, а не элегантность и плавность.

Грация воина, подумал он. Скупая и смертельно опасная.

Ему хотелось увидеть ее с распущенными волосами, ниспадающими на плечи, а не стянутыми на затылке в хвост. Хорошо бы внимательно рассмотреть ее руки и ноги. И, черт побери, любая другая часть ее тела никоим образом не оскорбила бы его чувств.

Он нашел информацию о ней в Интернете и просмотрел несколько фотографий, скачал фильмы с ее участием – так что ему было что изучать. Но последний фильм, в котором она снималась, – «Я тоже смотрю» – вышел восемь лет назад.

Ему была нужна женщина, а не девочка.

Сюжет уже сложился у него в голове и рвался наружу. Форд сжульничал прошлым вечером, отвлекшись на пару часов от последней истории о Сыщике, чтобы набросать план. А может, он немного хитрил и сегодня, но ему хотелось сделать несколько рисунков карандашом, а для этого ему требовались более подробные наброски.

Беда в том, что на его модели было слишком много одежды.

– Хотел бы я видеть ее обнаженной, – пробормотал он, и Спок издал что-то вроде одобрительного рычания. – Нет, это не то, что ты думаешь. Хотя, конечно, и это тоже. Кто бы отказался. Но я имею в виду чисто профессиональный интерес.

Спок жалобно заскулил, схватил маленького потрепанного медведя, с которым он играл, упал на бок и уронил игрушку к ногам Форда. А затем вскочил и принялся пританцовывать на месте, с надеждой глядя на хозяина.

Не обращая внимания на собаку, Форд думал о Силле. Нужно на правах соседа еще раз заглянуть к ней. Может, ему удастся уговорить ее позировать.

Он вернулся в дом, взял альбом, карандаши, экземпляр книги «Сыщик: исчезнувший» и задумался, что еще у него есть, что можно использовать для подкупа.

Он отыскал бутылку великолепного каберне, сунул ее в сумку, а затем направился к дому через дорогу. Спок бросил медведя и потрусил за хозяином.

Она увидела приближающегося Форда, когда загружала очередную порцию хлама и обломков в контейнер для мусора «Дампстер», который она взяла напрокат. В одной из комнат она складывала деревянные дощечки и решетки, которые еще могли понадобиться. Остальное? От него нужно было избавляться.

Силла выбросила мусор и уперла обтянутые резиновыми перчатками руки в бока. И что на этот раз нужно ее красавчику-соседу и его уродливой собачке?

Он побрился, отметила она, когда Форд подошел ближе. Так что вчерашний неряшливый вид объяснялся скорее ленью, чем расчетом. Она предпочитала лень. На плече у него висела большая кожаная сумка. Ступив на дорожку к ее дому, он приветливо махнул рукой.

Спок обнюхал контейнер для мусора и с явным удовольствием поднял лапу.

– Привет. Вы много успели за пару последних дней.

– Нет смысла впустую тратить время.

Его губы медленно растянулись в непринужденной улыбке.

– Тратить время впустую – именно в этом и может быть смысл, – он посмотрел на мусорный контейнер. – Потрошите дом?

– Не совсем, но мусора оказалось больше, чем надеялась. Запущенность разрушает медленнее, чем злой умысел, но так же основательно. Привет, Спок. – Услышав приветствие, пес поднял переднюю лапу. Отлично, подумала Силла, пожимая ему лапу. Страшилище, но хорошо воспитанное. – Чем обязана, Форд?

– Я как раз к этому подхожу. Но сначала – я принес вам вот это, – он сунул руки в мешок и достал оттуда бутылку красного вина.

– Очень мило. Спасибо.

– И вот это, – он вытащил книгу комиксов. – Немного почитать за бокалом вина в конце дня. Это то, чем я занимаюсь.

– Пьете вино и читаете комиксы?

– В общем, да, но я хотел сказать, что сочиняю их.

– Отец мне рассказал, и я отреагировала сарказмом.

– Ясно. Я понимаю язык сарказма, как и многие другие языки. А вы читали мои книги?

Забавный парень, подумала она, с забавной собакой.

– Мне хватило «Бэтмена» во время кастинга на роль подруги Бэтмена для фильма с участием Клуни. Я проиграла Алисии Сильверстоун.

– Может, оно и к лучшему.

– Может, мне повторить? – Силли удивленно вскинула бровь. – Джордж Клуни.

В ответ Форд лишь покачал головой.

– Майкл Китон – он был настоящим Бэтменом. Все дело в немного сумасшедших глазах. Кроме того, после фильмов Китона исчезла романтика. И не говорите мне о Вэле Килмере.

– Ладно. В любом случае я готовилась к пробе, изучая предыдущие фильмы, – да, Китон был великолепен. Я читала комиксы и зубрила мифологию. Наверное, я переусердствовала.

Она пожала плечами, отбрасывая то, что в шестнадцать лет стало для нее серьезным ударом.

– Вы сами рисуете?

– Да. – Он внимательно изучал ее, пока она рассматривала обложку книги. Какой правильно очерченный рот, подумал он, какая плавная линия подбородка. Ему не терпелось схватить блокнот и карандаш. – Я собственник и эгоист. Никто не сделает рисунков к моей книге лучше меня.

– Как много, – она листала страницы, пока он объяснял. – Я всегда думала, что комиксы – это двадцать ярких картинок с характерными «БАХ!», «ТРАХ!». У вас энергичный и живой рисунок, но много тени.

– У сыщика много темных сторон. Я заканчиваю новую книгу. Ее нужно сдать через несколько дней. Возможно, я закончил бы ее уже сегодня, если бы вы меня не отвлекали.

Бутылка вина, которую она держала на сгибе руки, казалось, прибавила в весе.

– Чем это?

– Тем, как вы выглядите, как двигаетесь. Ничего личного. – Он опустил взгляд и принялся объяснять: – Чисто профессиональный интерес. Пытался найти новый персонаж, главного героя для будущих серий, не Сыщика. Женщина – женская сила, слабости, обаяние, беспомощность. И двойственность… Но сегодня это не важно, – добавил он. – Вы моя женщина.

– Прошу прощения?

– Доктор Касс Мерфи, археолог, профессор. Спокойная, тихая, самостоятельная женщина, посвятившая себя работе в поле. Открытия. Одаренный человек. Никто не может сблизиться с Касс. Для нее существует только работа. Она подавляет свои чувства. Так ее воспитали.

– Я подавляю свои чувства?

– Вы – еще не знаю, но она да. Взгляните, – он вытащил из сумки альбом и нашел нужную страницу. Склонив голову, Силла рассматривала рисунок, изучая себя саму, как бы она выглядела, если бы носила строгие костюмы, скромные туфли-лодочки и очки.

– Она выглядит скучной.

– Она хочет выглядеть скучной. Она не хочет, чтобы ее замечали. Если люди будут обращать на нее внимание, то могут помешать, могут вызвать у нее чувства, от которых она бежит. Даже в экспедиции она… Понимаете?

– Угу. Не скучная, а рациональная и практичная. Может, немного сексуальная, если учесть мужской покрой блузки и брюк. Так ей удобнее.

– Точно. Вы в этом разбираетесь.

– Я видела достаточно много раскадровок. Я не разбираюсь в том, что вы делаете, но мне кажется, что из такого персонажа много не выжмешь.

– О, Касс не так проста, – возразил Форд. – Мы должны просто снимать слой за слоем, как это делает она во время раскопок. Так, как она раскапывала древнее оружие и символ власти, когда оказалась запертой в пещере на мифическом острове, который мне нужно придумать. После того как разоблачила подлые планы финансировавшего экспедицию миллиардера, который также оказался злым волшебником.

– Естественно, – хмыкнула Силла.

– Тут мне еще предстоит поработать, но вот она. – Форд не обратил внимания на усмешку. – Брид, богиня-воительница.

– Ух ты, – только и смогла произнести Силла. Вот она какая – длинные ноги, кожаный нагрудник, высокая грудь. Из скучной и практичной она превратилась в дерзкую, опасную и сексуальную. Сапоги до колен, копна вьющихся волос, поднятый к небу двухсторонний молот с короткой рукояткой.

– Похоже, вы преувеличили размер груди, – заметила она.

– Ну… Это трудно определить на глаз. Кроме того, конструкция нагрудника такова, что он приподнимает грудь. Но вы затронули правильную тему – чем вы можете мне помочь. Позировать. Я могу, в конце концов, получить то, что мне нужно, из простых набросков, но лучше было бы…

– Постойте! – воскликнула Силла, вглядываясь во множество мелких рисунков. – Но это же я!

– Да, – смущенно признался Форд.

– Вы наблюдали за мной и рисовали меня, не поставив в известность? И вы не считаете свое поведение невежливостью и навязчивостью?

– Нет. Я рассматриваю это как свою работу. Если бы я пробрался сюда и заглядывал в окна, это было бы невежливым и навязчивым. Вы двигаетесь как спортсменка и немного как танцовщица. В вас чувствуется энергия, даже когда вы стоите. Именно это мне и нужно. И мне не требуется разрешение, чтобы ваша внешность стала основой для персонажа, но дело пойдет быстрее, если вы согласитесь мне помочь.

Она отбросила его руку и нашла страницу альбома с богиней-воительницей.

– Это мое лицо.

– И потрясающее лицо.

– А если я скажу, что позвоню адвокату?

Спок, сидевший у ног Форда, зарычал.

– Это будет недальновидно и грубо. Но дело ваше. Не думаю, что вы чего-нибудь этим добьетесь, но, чтобы обезопасить себя, я могу кое-что изменить. Рот побольше, нос немного длиннее. Сделаю ее рыжей – кстати, это неплохая идея. Чуть пошире скулы. Посмотрим, что получится.

Он взял карандаш и открыл чистую страницу. Силла смотрела, как он непринужденно и быстро делает набросок.

– Глаза я оставляю, – бормотал он, не отрываясь от работы. – У вас глаза убийцы. Изменим рот, капельку увеличим нижнюю губу, скулы в форме ромба, удлиним нос. Это приблизительно – но тоже великолепное лицо.

– Если вы рассчитываете уговорить меня…

– Но ваше мне нравится больше. Соглашайтесь, Силла. Кто откажется стать супергероем? Обещаю, Брид будет не более агрессивной, чем подруга Бэтмена.

Она не любила попадать в глупое положение, и она не нравилась сама себе, когда злилась.

– Уходите. Мне нужно работать.

– Я так понимаю, это отказ позировать.

– Понимайте как хотите, но, если вы не уйдете, я возьму мой волшебный молот и стукну вас по голове.

Он улыбнулся и заметил, что ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Вот это характер. Ладно, дайте мне знать, если передумаете, – сказал он, закрыл альбом и сунул его в сумку. – Пока, – добавил он и, заложив карандаш за ухо, в сопровождении Спока пошел по дорожке прочь от ее дома.

…Она кипела от негодования. Физический труд помогал выпустить пар, но злость все равно никуда не девалась. Ей везет, ей чертовски везет – поселиться в самой глуши и встретить шумного, назойливого и бесцеремонного соседа, не уважающего границ частной жизни.

Ее границ. Ее частной жизни.

Единственное, чего она хотела, – делать то, что хочет, когда хочет и как хочет, и по большей части собственными руками. Она хотела здесь построить не только новый дом, но и новую жизнь. Жизнь на своих условиях.

Силла не обращала внимания на то, что от физического труда ломило все тело. Она даже считала это чем-то вроде почетного знака – как и мозоли.

И, черт побери, она не желала, чтобы каждый ее шаг, каждое ее движение зарисовывались этим художником.

– Богиня-воительница, – вполголоса бормотала она, очищая забившиеся и просевшие водостоки. – Сделай ее рыжей, нарисуй ей коллагеновые губы и огромные сиськи. Все так.

Она спустилась с раздвижной лестницы и, поскольку водостоки были последним пунктом в ее списке дел на этот день, растянулась прямо на земле.

Ей хотелось полежать и расслабиться в джакузи, а затем насладиться часовым сеансом массажа. А завершить эти удовольствия должны были пара бокалов вина и, возможно, секс с Орландо Блумом. После этого она, может быть, почувствует себя человеком.

Из всего списка в наличии было только вино, и ей пришлось с этим смириться.

Вздохнув, она поняла, что злость прошла. Мысли были чисты, тело истощено, и она поняла истинную причину своей реакции на рисунки Форда.

Десять лет терапии не прошли даром.

Застонав, она заставила себя встать. И пошла в дом за вином.

…Под рычание Спока, терзавшего плюшевого медведя, Форд обводил последний лист. Окончательный вариант должен быть цветным, но его метод заключался в том, чтобы отодвинуть этот этап как можно ближе к завершению работы.

Он уже обвел границы листа и прорисовал предметы на заднем плане своей перьевой ручкой «108 Хант». Закончив со светлыми участками переднего плана, он отступил на шаг, прищурился, внимательно присмотрелся и одобрительно кивнул. В очередной раз Сыщик, сгорбившись, опустив глаза и наполовину отвернув лицо от зрителя, отступал в тень, скрывавшую его существование.

Бедняга.

Форд очистил перо, которым рисовал, и отложил его в сторону. Затем выбрал кисть, окунул ее в тушь и энергичными мазками начал закрашивать темные области карандашного рисунка. Обмакнув кисть в тушь несколько раз, он должен был мыть ее. Процесс требовал времени, терпения и твердой руки. На последнем, самом мрачном листе Форд планировал много черного – поэтому эти места он тушевал осторожно, прекрасно зная, что от чрезмерного количества туши лист может покоробиться.

Когда работу прервал стук во входную дверь внизу – Спок ответил на это яростным лаем, – он сделал то, что делал всегда, когда его прерывали. Выругался. Пробормотав затем несколько слов – короткое ритуальное заклинание. И, сполоснув кисть в воде, он пошел вниз открыть дверь.

Раздражение сменилось удивлением – на его веранде стояла Силла с бутылкой каберне в руке.

– Успокойся, Спок, – сказал он собаке, которая заливалась лаем у порога. – Не любите красное? – спросил он Силлу, открывая дверь.

– У меня нет штопора. – Увидев Силлу, Спок сделал пару радостных прыжков и с восторгом прижался к ее ногам. – И тебе привет.

– Он радуется, что вы не десант инопланетян.

– Я тоже.

– Ладно, входите, – ее ответ вызвал у Форда улыбку. – Я поищу штопор. – Он сделал несколько шагов по коридору, остановился и повернул назад. – Вы заберете штопор, или мне открыть бутылку, и мы выпьем ее вместе?

– Пожалуй, откройте.

– Тогда немного подождите. Мне нужно сначала вымыть кисть.

– Вы работаете. Тогда я просто возьму штопор.

– Работа может подождать. Кстати, который час?

Она отметила, что он не носит часы, и взглянула на свои.

– Около половины восьмого.

– Работа точно подождет, а вот кисть не может. Мыло, вода, штопор и бокалы – все это на кухне. – Он взял ее под руку – непринужденно, но достаточно твердо, чтобы повести туда, куда хотел.

– Мне нравится ваш дом.

– Мне тоже. – Он вел ее по широкому коридору с высокими потолками, обрамленными кремовым пояском над карнизом. – Я купил его почти таким же, какой он теперь. Предыдущие хозяева сделали хороший ремонт, и мне осталось только обставить его мебелью.

– Что вас в нем привлекло? Обычно для покупателя имеется одна или две наживки. Вот это, – добавила она, входя в огромную кухню, отделенную широкой гранитной стойкой от светлой гостиной, – как раз для меня.

– А для меня – вид со второго этажа и освещение там, наверху. Я работаю наверху, так что это было главным.

Он открыл буфет, взял штопор, и Силла поняла, что в его доме все лежит на своих местах. Отложив штопор, он шагнул к раковине, чтобы вымыть кисть.

Спок исполнил замысловатый танец с прыжками и помахиванием хвостом, а затем пулей вылетел в дверь.

– Куда это он?

– Когда я в кухне, в его мозгу срабатывает пищевой рефлекс. Вот что значит этот радостный танец.

– Правда?

– Да, он очень простой парень. Еда делает его счастливым. В прихожей у него есть автоматическая кормушка. В любом случае кухней я почти не пользуюсь – и столовой тоже, потому что не устраиваю обеды, а просто ем. Я тоже очень простой парень. Но я люблю просторные помещения. Присаживайтесь, – он тщательно промыл щетинки кисти, поставил ее в стакан и взялся за штопор.

Силла села за стойку, восхищенно разглядывая сдвоенную духовку из нержавеющей стали, шкафчики из вишневого дерева, плиту с шестью конфорками и грилем под сверкающим стальным колпаком вытяжки. А также его ягодицы – накопившаяся к концу дня усталость не сделала ее бесчувственной.

Из одного из шкафчиков с узорчатыми стеклянными дверцами Форд достал два бокала и налил вино. Один он протянул Силле, затем поднял свой и облокотился на стойку рядом с ней.

– Итак.

– Итак, – перебила его Силла. – Скорее всего, некоторое время нам придется жить через дорогу друг от друга. Так что лучше сразу все прояснить.

– Прояснить – это хорошо.

– Мне лестно, что меня представляют в образе мифической богини-воительницы, – начала она. – Необычно, но лестно. Может, мне это даже нравится – помесь Зены и Чудо-Женщины, в стиле двадцать первого века.

– Хорошо, причем недалеко от истины.

– Но мне не нравится, что вы наблюдали за мной и рисовали меня, когда я об этом не знала. Это меня не устраивает.

– Потому что вы рассматриваете это как вторжение в частную жизнь, а для меня это просто естественный процесс наблюдения.

Она сделала глоток.

– Всю жизнь люди смотрели на меня, фотографировали. Наблюдали за мной. Прогулка пешком, покупка туфель или мороженого – все это превращалось в фотосессию. Я не могла этого контролировать. Теперь я ушла из профессии, но я остаюсь внучкой Дженет Харди, и время от времени все повторяется.

– И вам это не нравится.

– Не просто не нравится. Это меня достало. И я не хочу привозить сюда этот душок Голливуда.

– Я могу удовлетвориться вторым лицом, но мне нужны ваши глаза.

Она сделала еще один глоток вина.

– В том-то и вся трудность. Я не хочу, чтобы вы использовали другое лицо. Я чувствую себя глупо, но мне нравится, что я стану прототипом героя комиксов. Никогда не думала, что услышу от себя такое признание.

Форд мысленно исполнил танец радости не хуже, чем у Спока.

– То есть дело не в результате, а в процессе? Хотите что-нибудь съесть? Лично я хочу, – он отвернулся, открыл другой шкафчик и достал пакет чипсов «Доритос».

– Это не настоящая еда.

– И в этом ее достоинство. Всю жизнь, – продолжал он, сунув руку в шуршащий пакет, – я наблюдал за людьми. И рисовал, рисовал – с тех самых пор, как научился держать в руке карандаш. Я наблюдал за их движениями, жестами, за строением их лиц. Как они несут свое тело. Для меня это необходимо, как дыхание. Я мог бы пообещать, что не стану наблюдать за вами, но в этом случае я солгал бы. Я могу пообещать, что буду показывать вам все рисунки, и постараюсь сдержать это обещание.

Она взяла пакет с чипсами – просто потому, что он стоял рядом.

– А что, если рисунки мне не понравятся?

– Понравятся, если у вас есть хоть капля вкуса – иначе дело плохо.

Задумавшись, она положила в рот пластинку чипсов. Его тон остается непринужденным, отметила она, но за ним скрывается непреклонность.

– Это жесткое условие.

– Меня вряд ли можно назвать гибким, когда речь идет о работе. В остальном со мной можно договориться.

– Я знала подобных людей. А что будет после эскизов?

– Сюжет. Рисунки – это только половина комикса. Но вам нужно… Берите свое вино. Идемте наверх.

Он взял кисть.

– Я растушевывал последний лист «Расплаты», когда вы постучали, – сказал он, ведя Силлу к лестнице.

– Это старинная лестница?

– Не знаю, – наморщив лоб, он посмотрел на ступени. – Может быть. А почему вы спросили?

– Превосходная работа. Перила, балясины, отделка. Кто-то заботился об этом доме. В отличие от моего.

– Теперь вы о нем заботитесь. И вы наняли Мэтта – мы с ним приятели – для столярной работы. Я знаю, что его приглашали в этот дом еще до того, как я его купил. И для меня Мэтт тоже кое-что сделал, – с этими словами Форд открыл дверь студии.

Силла увидела великолепный пол каштанового дерева, красивые высокие окна и широкий, блестящий цоколь.

– Какая чудесная комната!

– Главное – большая. Изначально это была хозяйская спальня, но мне не нужно столько места для сна.

Силла рассматривала несколько рабочих мест, организованных в комнате. Пять больших, чрезвычайно уродливых шкафов для хранения документов выстроились вдоль одной стены. Вторая стена была занята полками, на которых в идеальном порядке были сложены инструменты и рабочие принадлежности. Часть комнаты занимали фигурки героев комиксов. Она узнала некоторых и удивилась, почему Дарт Вейдер и Супермен выглядят такими дружелюбными.

Центр комнаты занимала огромная чертежная доска с листами, о которых, по всей видимости, говорил Форд. С одной стороны от чертежной доски тянулась конторка с разнообразными инструментами, карандашами, кистями, стопками бумаги. Вырванные или вырезанные из журналов фотографии и рисунки – люди, пейзажи, здания. На другом конце конторки стояли компьютер, принтер, сканер – и фигурка из сериала «Баффи – победительница вампиров».

Напротив, образуя широкую дугу, стояло зеркало в полный рост.

– Здесь так много всего.

– Все это для работы. Если хотите знать, то для каждого произведения я делаю тысячи эскизов, отбирая персонажей, по-разному одевая их, манипулируя задним и передним планом, меняя место действия, – и одновременно пишу сценарий, разбивая его на листы. Затем я составляю краткое описание – маленькие, простые эскизы, которые помогают понять, как лучше разделить пространство и как правильно скомпоновать фигуры. После этого я выполняю рисунки в карандаше. Потом обвожу тушью – так примерно выглядит весь процесс.

Она подошла к чертежной доске.

– Черное и белое, свет и тень. Но книга, которую вы мне подарили, выполнена в цвете.

– И эта будет цветной. Обычно я раскрашиваю и делаю надписи от руки – это забавно, – он прислонился бедром к одному концу U-образной конторки, – и отнимает много времени. Но если книгу переводят на другой язык, а мне приходилось с этим сталкиваться, то трудно изменять нарисованное от руки облачко с текстом, чтобы вместить туда перевод. Поэтому здесь я использую цифровые технологии. Сканирую обведенные листы и раскрашиваю их в «Фотошопе».

– Потрясающие рисунки, – искренне сказала Силла. – Практически все понятно даже без надписей. Сильные образы.

– Я жду, – после паузы произнес Форд.

– Чего? – она оглянулась на него через плечо.

– Когда вы спросите, почему я трачу свой талант на комиксы, вместо того чтобы делать серьезную карьеру в искусстве.

– Вам придется долго ждать. Я не считаю пустой тратой времени, когда человек делает то, что хочет и что у него превосходно получается.

– Я знал, что вы мне понравитесь.

– Плюс вы разговариваете с человеком, который восемь сезонов подряд был звездой комедии положений с получасовыми сериями. Не Ибсен[7]Ибсен Генрик – норвежский драматург XIX в., конечно, но достаточно серьезно. Люди узнают меня в ваших рисунках. Теперь ко мне утратили интерес, но я похожа на бабушку – а к ней интерес не иссякнет. Она всегда будет привлекать внимание. И люди увидят связь.

– Это вас беспокоит?

– Сама не знаю.

– У вас есть пара дней на размышление. Или… – он потянулся, открыл выдвижной ящик и вытащил оттуда бумаги.

– Вы составили договор о передаче прав, – сказала Силла, взглянув на документ.

– Подумал, что вы либо согласитесь, либо нет. Если согласитесь, мы его подпишем.

Она отвернулась и подошла к окну. Опять светятся огоньки, подумала она. Маленькие бриллианты сверкают в темноте. Силла смотрела на них и на собаку, гоняющуюся за тенями на заднем дворе Форда. Она сделала еще один глоток вина и повернула голову, глядя на Форда через плечо.

– Я не буду позировать в нагруднике.

Улыбка сначала заиграла в его глазах, а затем появилась на губах.

– Я это переживу.

– И обнаженной тоже.

– Только для моей личной коллекции.

Она усмехнулась.

– У вас есть ручка?

– Несколько сотен, – он выбрал обычную шариковую ручку, пока она шла к нему через комнату.

– И еще одно условие. Мое личное мелкое требование. Я хочу, чтобы она была гораздо круче подруги Бэтмена.

– Гарантирую.

Силла подписала три экземпляра договора, и Форд протянул ей один.

– В ваш архив. А как насчет того, чтобы выпить еще по бокалу вина, заказать пиццу и отпраздновать сделку?

Она сдержала себя. Это не он пришел к ней в дом, а она к нему. Но легкое волнение, нахлынувшее на нее, предупреждало, что нужно соблюдать дистанцию.

– Нет, спасибо. У вас есть работа, и у меня тоже.

– Вечер только начался, – он вышел из комнаты вместе с ней. – Завтра будет долгий день.

– Вечер начался уже давно, а завтрашнего дня всегда не хватает. Кроме того, мне нужно дополнительное время, чтобы помечтать о джакузи.

– У меня есть джакузи.

Спускаясь по ступенькам, она обернулась на него.

– Вряд ли у вас имеется массажист.

– Нет, но у меня отличные руки.

– Не сомневаюсь. Знаете, если бы вы были Орландо Блумом, я бы подумала, что это знак свыше, и через девяносто минут уже спала бы у вас на плече. Но поскольку вы не он… – она сама открыла входную дверь. – Я желаю вам спокойной ночи.

Нахмурившись, он смотрел, как она идет по дорожке.

– Орландо Блум? – спросил он вслед.

Не останавливаясь, она подняла руку, как будто отмахивалась от него.