Онлайн чтение книги Трибьют Tribute
6

Большую часть второй половины дня Силла потратила на осмотр унитазов. И выбор раковин. Она обсуждала преимущества плитки из травертина, гранита, известняка и керамики. В ее последней профессии, когда она занималась перестройкой домов, главным был бюджет. Она научилась придерживаться сметы, выбирать оптимальные варианты и смотреть не только на сам дом, но и на его окрестности. Небольшое отклонение в ту или иную сторону, и прибыль сдует, как порыв ветра пушинки одуванчика.

На этот раз все иначе. О бюджете забывать нельзя, но она перестраивает дом для себя, а не на продажу. Если она собирается остаться на маленькой ферме, строить здесь свою жизнь и карьеру, то предметы, которые она выберет теперь, будут окружать ее долгие годы.

Занявшись отделкой домов, она обнаружила, что хорошо чувствует перспективу, цвет, фактуру. Небольшая разница в тоне, форме или размере плитки для ванной для нее имела значение . Она могла часами выбирать подходящую конструкцию выдвижных ящиков.

И она обнаружила, что процесс выбора, как это ни странно, доставляет ей удовольствие.

Вернувшись на опустевшую стройплощадку, в которую теперь превратился дом, Силла улыбнулась при виде нового пола веранды. Она сделала это сама – а потом она сделает перила, балясины и покрасит все свежей белой краской, как и положено в деревенском доме. Наверное, белой. Или кремовой. А может, цвета слоновой кости.

Звук ее шагов по новым доскам веранды казался ей настоящей музыкой.

Она принесла в ванную образцы плитки, которые захватила с собой, и некоторое время прикладывала их к стенам, размышляя. Ей нравилось то, что получалось. Уютно, элегантно и просто. Как нельзя лучше подходит для гостевой ванной комнаты.

Блестящая бронзовая арматура, которую она уже купила и собиралась установить здесь же, прекрасно сочеталась с приглушенными тонами плитки и раковиной в старинном стиле.

Бадди возьмет свои слова обратно, когда все будет закончено, подумала она.

Она оставила образцы на полочке – ей хотелось еще раз взглянуть на них утром, при естественном освещении, – а затем, пританцовывая, отправилась в душ, чтобы смыть с себя дневную усталость.

Она пела, и ее голос эхом отражался от потрескавшейся, жалкой и доживавшей последние дни плитки ее собственной ванной. Но ни одна запись на студии или в павильоне для съемок не казалась ей такой удачной.

Когда Форд открыл дверь, Силла протянула ему странствующую между их домами бутылку каберне. Он взял ее, поднес к свету и увидел, что там осталось меньше половины.

– Вы любите выпить.

– Знаю. Это моя проблема. Может, сделаем по глотку, прежде чем отправимся смотреть на спортзал?

Она распустила волосы, отметил Форд, так что они спускались на несколько дюймов ниже плеч. Исходивший от нее аромат вызвал яркие воспоминания о жасмине, цветущем по ночам возле дома его бабушки в Джорджии.

– Отлично выглядите.

– И у меня отличное настроение. Купила сегодня три унитаза.

– Да, за это действительно следует выпить.

– Я выбрала плитку для ванной, – продолжала она, идя за ним на кухню, – ручки для шкафчиков, светильники и ванну. Замечательную ванну в форме туфли на когтистых лапах. Удачный день. А хозяйскую ванную я хочу оформить в стиле ар-деко.

– Ар-деко?

– Сегодня я видела потрясающую раковину и подумала: вот оно. Туда нужно побольше хрома и синего стекла. Черная и белая плитка – а может, черная и серебристая. Немного металла. Джаз, ретро. Атмосфера расслабленности. Чтобы захотелось надеть шелковый халат с перьями марабу.

– Мне тоже всегда этого хотелось. А также хотелось знать, кто такой марабу и откуда у него перья.

– Не знаю, – засмеялась Силла, – но я могу купить этот халат просто для того, чтобы он там висел – как завершающий штрих. Это будет здорово.

– И на все это вас вдохновила раковина? – он протянул ей бокал вина.

– У меня так всегда бывает. Я вижу предмет, и он дает толчок моему воображению – я представляю, как будет выглядеть все помещение. В любом случае, – она подняла бокал, – у меня был хороший день. А у вас?

Она сияет, подумал он. Удачная поездка в магазин стройматериалов, или где она там была, и она сияет, словно солнце.

– Ну, я не покупал унитазов, но пожаловаться мне тоже не на что. Я поработал над сюжетом книги и даже умудрился изложить почти все на бумаге, – он смотрел, как она пьет вино. – Похоже, я понимаю вашу историю с раковиной. Я увидел вас, и это был толчок. А остальное строится вокруг вас.

– Дадите почитать?

– Конечно, только сначала кое-что подправлю.

– Как это нетипично для писателей. Большинство писателей, которых я встречала, относятся к двум категориям. Одни умоляют вас прочесть каждое слово, как только оно появляется на бумаге, а другие готовы выколоть вам глаз вилкой, если вы случайно увидите страницу неоконченной книги.

– Держу пари, большинство ваших знакомых писателей живут в Голливуде.

Силла на секунду задумалась.

– Вы правы, – согласилась она. – Когда я снималась, новые страницы сценария появлялись прямо во время съемок. Мне это нравилось. Это так непосредственно, и это держит тебя в тонусе. Казалось бы, ты просто излагаешь свои мысли на бумаге, но оказалось, что это довольно трудно – я поняла это, когда начала писать сценарий.

– Вы написали сценарий?

– Начинала писать. О женщине, которая достигла успеха на сцене, – взгляд изнутри. Взлеты и падения, карабканье наверх, триумфы и унижения. Пиши о том, что знаешь, думала я, а знаешь ты много. Мне удалось написать только десять страниц.

– Почему вы бросили?

– Я не учла одной маленькой детали. Я не умею писать. – Она рассмеялась и откинула волосы назад. – Если ты прочел миллион сценариев, это еще не значит, что ты сможешь сочинить хотя бы один. А из миллиона прочитанных мной сценариев примерно девятьсот тысяч были плохими, и поэтому я прекрасно видела фальшь. Как актриса я должна была верить в то, что пишу, – не заставлять читателя верить, а верить сама. Правило, которого всегда придерживалась Дженет Харди. Я не могла писать, потому что не верила. А вы верите.

– Откуда вы знаете?

– Я поняла это, когда вы стали рассказывать мне о новой идее, новом персонаже. И это видно по вашей работе – тексту и графике.

– Вы прочли книгу? – он удивленно посмотрел на нее.

– Прочла. Признаюсь, что сначала хотела просто пролистать ее, чтобы получить представление и не попасть впросак, когда вы спросите о ней. Но я увлеклась. Ваш Сыщик полон недостатков, мрачен, но он очень живой, реальный. Сквозь маску супергероя проступает его человеческая сущность, его страдания. Мне кажется, что именно в этом смысл.

– В самую точку. Вы заслужили еще одну порцию.

– Не стоит, – она прикрыла ладонью бокал, когда он потянулся за бутылкой. – Может, потом, за обедом. После того, как вы покажете мне тренажерный зал. Вы сказали, это недалеко.

– Да. Пойдемте посмотрим.

Он указал на плоскую дверь вишневого дерева, которая ее давно восхищала. Подвал, решила она и начала спускаться вслед за ним – ей всегда нравилось осматривать дома.

– И тут красивая лестница. Тот, кто построил этот дом, действительно… Вот это да!

Она замерла на нижней площадке лестницы, охваченная восхищением и чуть-чуть завистью. Отсюда через широкие стеклянные двери и окна открывался вид на склон холма и маленький, но милый внутренний дворик, вымощенный сланцем. Посреди двора спал Спок.

Внутри помещения на дубовом полу среди опорных колонн находились тренажеры. Силла молча ходила между ними, рассматривая скамью для силовых упражнений, стойку с весами, наклонный велотренажер и другие чудеса техники.

Серьезное оснащение, подумала она.

Одну из стен занимал огромный плоский телевизор. Она также заметила встроенное оборудование и холодильник со стеклянной дверцей и бутылками воды. А в углу, где дерево встречалось с камнем, блестела черным лаком вихревая ванна.

– Работа Мэтта?

– Да. В основном.

– Я все больше и больше убеждаюсь, что правильно сделала, что наняла его. Отсюда не хочется уходить.

– Так и было задумано. Мне нравится надолго сюда забираться. Это помещение было предназначено для гостиной, но у меня нет семьи, и я подумал: зачем ездить в тренажерный зал, если можно привезти тренажерный зал сюда? И никаких членских взносов. Конечно, так я лишился возможности глазеть на мускулистые и потные женские тела, но приходится чем-то жертвовать.

– У меня тоже есть подвал, – задумчиво произнесла Силла. – Настоящий подвал, под землей, но не очень большой. Я думала о том, что когда-нибудь приведу его в порядок, но собиралась использовать его под кладовые и технические помещения. Но при должном освещении…

– А пока я приглашаю вас пользоваться этим залом.

– Для чего вы меня приглашаете? – она повернулась и, нахмурившись, посмотрела на него.

– А почему бы и нет?

– Не увиливайте. Для чего?

– Я не увиливаю, – странная смесь настороженности и открытости, подумал он. – Но если вам нужны объяснения – пожалуйста. Я тренируюсь всего несколько часов в неделю. Поэтому вы тоже можете пользоваться этим залом несколько часов в неделю. Называйте это южным гостеприимством.

– Когда вы обычно тренируетесь?

– У меня нет определенного режима. По настроению. Но я стараюсь следить, чтобы это настроение появлялось пять или шесть раз в неделю, иначе я стану похож на Скелетора.

– Кого?

– Ну, Скелетора. Повелителя Тьмы. Главного врага Хи-Мена. Конечно, вы не знаете. Я принесу вам книгу. Ладно, неважно, потому что, несмотря на имя, у него вполне накачанный пресс. В любом случае можете открывать эту дверь, когда вам захочется. Я даже не буду знать, что вы здесь. А если мне повезет и наши желания совпадут, то у меня появится возможность поглазеть на мускулистую, вспотевшую женщину.

– Поднимите рубашку, – Силла прищурилась.

– Я думал, что уже не дождусь.

– Штаны оставьте на месте. Только рубашку, Форд. Я хочу взглянуть на ваш пресс.

– Вы странная женщина, Силла, – сказал он, но задрал рубашку.

Она ткнула пальцем в его живот.

– Нормально. Просто хотела убедиться, что вы действительно занимаетесь на этих тренажерах, а настроение – это побочный эффект, а не цель.

– В том, что касается вас, у меня есть цель.

– Я поняла, и это хорошо. Я с радостью приму ваше предложение без каких-либо условий или оговорок. Я ценю ваше гостеприимство, Форд. Правда. Кроме того, на вас стоит печать одобрения Мэтта, а он мне очень нравится.

– Это хорошо, потому что я плачу ему пятьсот долларов в год за такое одобрение.

– Он вас любит. Это выяснилось, когда я осторожно и хитро расспрашивала его о вас.

– Вы расспрашивали его обо мне? – сердце Форда радостно подпрыгнуло.

– Осторожно, – повторила она. – И хитро. Он отличный парень, и поэтому… – Она еще раз обвела восхищенным взглядом помещение и тренажеры, и он почувствовал, как она соскучилась по тренировкам. – А как насчет бартера? Я буду пользоваться вашим фитнес-клубом, а если вам нужно будет что-нибудь починить или настроить, я это сделаю.

– Вы хотите предложить услуги «мастера на все руки»?

– Я и правда мастер на все руки.

– На вас будет пояс с инструментами и короткая юбка?

– Пояс с инструментами – да. Короткая юбка – нет.

– Очень жаль.

– Если я не смогу что-то починить, то пришлю кого-нибудь из парней. Может, один из них и носит короткую юбку.

– Остается надеяться.

– По рукам?

– По рукам.

– Отлично, – улыбнувшись, она еще раз окинула взглядом комнату. – Завтра и начну. Хотите, я приглашу вас на обед, чтобы отпраздновать нашу сделку?

– Я приму ваше приглашение в другой раз, потому что я уже составил меню в Доме Сойера.

– Вы собираетесь готовить?

– Я умею готовить, – он взял ее под руку и повел к лестнице. – Просто нужно бросить пару стейков на гриль, нанизать несколько перцев на шампур и запечь три картофелины. Как вы относитесь к стейку?

– Мне кажется, что он тихонько мычит.

– Вы женщина моей мечты, Силла.

Нет, она ничья. Она преследует собственные цели и испытывает удовлетворение, добиваясь их. Но она была вынуждена признаться, что Форд сумел заинтересовать ее. Он влечет ее, заставляя чувствовать себя непринужденно и одновременно быть начеку. Это тонкое искусство, подумала Силла. Ей нравилось его общество, причем с каждым днем это все больше переходило установленные ею границы разумного – особенно с учетом того, что она собиралась много времени проводить в одиночестве.

И он был чертовски хорош, когда стоял над грилем.

Они обедали на задней веранде в обществе Спока, который блаженно фыркал, когда ему перепадали кусочки со стола. Силла с удивлением отметила, что простая еда может быть очень вкусной.

– Боже, как здесь хорошо. Спокойно.

– И никакого желания отправиться в ночной клуб или совершить набег на магазины Родео-драйв?

– И то и другое мне надоело много лет назад. Иногда это бывает весело, но быстро приедается, если это не твое. Оказалось, что не мое. А вы сами? Вы ведь некоторое время жили в Нью-Йорке? Нет никакого желания вернуться обратно?

– Это было здорово, и мне нравится время от времени возвращаться туда, чтобы впитать его энергию. Все дело в том, что мне казалось, что я должен там жить – учитывая, чем я хотел заниматься. Но через некоторое время я понял, что, приезжая сюда навестить родителей и встретиться с друзьями, я успеваю сделать гораздо больше, чем за то же время в Нью-Йорке. Там просто слишком много людей, которые думают – дни и ночи напролет. А мне лучше думается здесь.

– Забавно, – сказала она.

– Что именно?

– Как-то во время одного из интервью журналист спросил мою бабушку, почему она купила эту маленькую ферму в Виргинии. Она ответила, что здесь она слышит свои мысли, которые обычно заглушаются в Лос-Анджелесе.

– Я точно знаю, что она имела в виду. Вы читали много ее интервью?

– Читала, перечитывала, слушала, смотрела. Сколько себя помню, я всегда восхищалась ею. Это яркая звезда, от которой я произошла. Я не могла убежать от нее, и поэтому я должна была узнать ее. Я обижалась на нее, когда была ребенком. В сравнении с ней я всегда проигрывала.

– Сравнения для того и придуманы, чтобы кто-нибудь проигрывал.

– Это уж точно. К двенадцати или тринадцати годам они уже здорово злили меня. Поэтому я начала изучать ее – с определенной целью, выискивая какой-то ее секрет. Но обнаружила женщину огромного природного таланта. В сравнении с ней все проигрывали. И, осознав это, я перестала на нее обижаться. Это все равно что обижаться на бриллиант за его блеск.

– В детстве я слышал о ней, потому что у нее здесь был дом. И здесь она умерла. Мама часто слушала ее пластинки. Пару раз ее даже приглашали на вечеринки на ферму, – добавил он. – Я имею в виду мою маму.

– Неужели?

– Она гордится тем, что целовалась с сыном Дженет Харди, который был бы вам дядей. Немного странно, правда, что мы вот так сидим здесь с вами, а много лет назад моя мать и ваш дядя обжимались в укромных местечках на той стороне дороги. Но вы удивитесь еще больше, если я скажу, что моя мать занималась тем же самым с вашим отцом.

– О боже, – рассмеявшись, Силла взяла свой бокал с вином и сделала быстрый глоток. – Вы не сочиняете?

– Чистая правда. Но это было еще до того, как она выбрала моего отца, а ваш отец уехал в Голливуд вслед за вашей матерью. Теперь, когда я об этом думаю, мне это кажется таким запутанным.

– Да уж.

– И меня это оскорбляло, когда она рассказывала мне об этом. Зато мне было весело, когда в средней школе я попал в класс к вашему отцу. Мысль о том, что моя мать целовалась с мистером Макгоуэном, в то время не давала мне покоя, – в его глазах зажглись веселые огоньки. – А теперь мне нравится это совпадение – сын моей матери целовался с дочерью мистера Макгоуэна.

Круг замкнулся, подумала Силла. Она вспомнила о совпадениях, когда приехала восстанавливать ферму бабушки. А теперь обнаружилась еще одна связь с прошлым.

– Наверное, они были такими юными, – тихо сказала она. – Джонни погиб, когда ему было всего восемнадцать. Должно быть, это было ужасно – и для Дженет, и для родителей двух других мальчиков, погибшего и парализованного. Дженет не смогла пережить эту потерю. Это видно в каждом клипе, в каждой фотографии, сделанных после той ночи, – она уже никогда не была такой, как прежде.

– Моя мать использовала эту аварию в качестве страшилки, когда я вырос и получил права. Время от времени мы встречали в городе Джимми Хеннесси в инвалидной коляске, и она не упускала случая напомнить мне о том, что может произойти, если я не буду осторожен и сяду за руль выпившим или под кайфом.

Он покачал головой и отправил в рот последний кусочек стейка.

– До сих пор не могу зайти в бар и спокойно насладиться бокалом пива, если я за рулем. Матери умеют испортить нам жизнь.

– Он до сих пор здесь живет? Мальчик – конечно, теперь он уже не мальчик, – который выжил после аварии?

– Умер в прошлом году. Или в позапрошлом. Точно не помню.

– Я об этом не слышала.

– Всю свою жизнь он провел дома. За ним ухаживали родители. Ужасно.

– Да. Его отец винил во всем Дженет. За то, что привезла сюда свою голливудскую порочность, что плохо смотрела за сыном, что купила ему быструю машину.

– Но никто не заставлял этих двух парней садиться в машину, – заметил Форд. – Никто насильно не вливал им в горло пиво и не накачивал наркотиками. Они были молоды и глупы, все трое. И заплатили за это ужасную цену.

– И она заплатила им. По словам моей матери – а ее раздражение свидетельствует о том, что это правда, – Дженет заплатила семьям этих мальчиков значительные суммы денег. Никто не знал сколько, даже моя мать. Кроме того, согласно «евангелию от Дилли» Дженет сохранила ферму как памятник Джонни и по этой же причине связала ее трастовыми договорами на много десятилетий вперед. Но я в это не верю.

– А во что вы верите?

– Я верю, что Дженет сохранила дом, потому что была здесь счастлива. Потому что только здесь она могла слышать свои мысли, даже если они были мрачными и страшными, – Силла вздохнула и откинулась на спинку стула. – Вы не нальете мне еще бокал вина, Форд? Всего будет три, и это мой верхний предел.

– А что случится после трех?

– Я не переходила границу уже много лет, но, как свидетельствует история, расслабленность сменяется легким и приятным возбуждением, которое заставляет меня выпить еще один или два бокала. И я уже буду вдрызг пьяная, я наброшусь на вас, а утром встану с головной болью и смутными воспоминаниями о том, что между нами произошло.

– В таком случае на этом следует остановиться, – он налил ей вина. – Когда между нами что-нибудь начнет происходить, ваша память должна быть ясной.

– Я еще ничего не решила на этот счет, вы же знаете.

– Да, знаю, – он пристально посмотрел на нее. – Я не могу оторваться от ваших глаз, Силла. Они притягивают меня.

– Это глаза Дженет Харди.

– Нет, глаза Силлы Макгоуэн.

Она улыбнулась и сделала маленький глоток из своего последнего бокала вина.

– Я собиралась придумать предлог – или даже не снисходить до предлога, – чтобы не приходить к вам сегодня вечером.

– Правда?

– Правда. Потому что вы указывали, как мне следует жить.

– Скажем, не «указывал», а «беспокоился». И почему же вы пришли?

– Покупка унитазов привела меня в прекрасное настроение. Серьезно, – ответила она на его смех. – Я нашла то, что мне нужно, Форд. После долгих поисков.

– М-м… Унитаз?

Настала ее очередь рассмеяться.

– Я поняла, что мне нужно, – это взять что-то разрушенное, брошенное или хотя бы немного потускневшее и сделать так, чтобы оно вновь засияло. Улучшить его. И от этого улучшается мое настроение. И поскольку у меня было хорошее настроение, я перешла через дорогу. Я очень рада, что сделала это.

– Я тоже.

Она не видела ни его, ни Спока, когда следующим утром пришла в его домашний спортзал. Силла вставила в уши наушники плеера и приступила к делу. Она занималась целый час и за это время лишь раз увидела собаку, выбежавшую на задний двор. Когда Силла уходила, Форда по-прежнему не было видно.

У нее нет времени на сантименты, напомнила себе Силла. Тем не менее, когда возле двери к ее ногам бросился Спок, явно обрадовавшийся встрече, она целых десять минут гладила его, слушая ответное ворчанье – эти звуки служили псу для общения. Отличная тренировка, смешная собака и погожее утро – все это привело Силлу в хорошее настроение. Она перебежала через дорогу, приняла душ и позавтракала черничным йогуртом и кофе. К тому времени, когда она переоделась в рабочую одежду, к дому начали подъезжать бригады строителей.

Тренировки занимали у Силлы все утренние часы, но она была рада этому. В это время она мысленно проговаривала и разрешала проблемы.

– Я собираюсь расширить ванную комнату, Бадди, – после таких размышлений объявила она водопроводчику, и он, как и следовало ожидать, громко вздохнул.

– Ту, которой я пользуюсь теперь, а не ту, которой вы занимаетесь.

– Все равно это дополнительная работа.

– Я уже поговорила с Мэттом, – Силла не обратила внимания на его слова. – Пойдемте, я покажу, что мы собираемся сделать.

Бадди что-то мямлил, как обычно, но другого от него ожидать и не приходилось.

– Теперь мы переносим мой кабинет наверх, вместо этой спальни. Я собираюсь использовать освободившееся место для хозяйской ванны. Мы снесем эту стену.

Он слушал, тер подбородок и качал головой.

– Обойдется недешево.

– Да, знаю. Детали появятся позже, но пока идея такова, – она открыла блокнот и показала план, разработанный вместе с Мэттом. – Мы сохраним старую ванну на лапах – отреставрируем и поставим ее вот сюда. Здесь будут напольные трубы и слив. Здесь две раковины, скорее всего, утопленные.

– Наверное, вы поставите гранитную плиту или что-то вроде этого.

– Нет, цинк.

– Что?

– Цинковая столешница. А здесь я поставлю душевую кабину. Да, – сказала она, не давая ему возразить. – Голливудские идеи. Вот тут будет стеклянный отсек для туалета. В целом все это должно соответствовать архитектуре в стиле ретро – это будет здорово, Бадди.

– Вы хозяйка.

– Это уж точно, – улыбнулась Силла.

Затем хозяйка отправилась на веранду, чтобы, наслаждаясь лучами апрельского солнца, сооружать перила и прибивать планки.

Когда появился отец, боковые стороны уже были закончены, и Силла немного устала.

– Выглядит отлично, – заметил он.

– То ли еще будет, – улыбнулась Силла.

Он кивнул в сторону дома, из которого доносилась какофония звуков, типичных для стройплощадки.

– Похоже, внутри тоже кипит работа.

– Первая стадия разборки закончена. Я немного изменила план, так что потом придется кое-что сломать на втором этаже. Но завтра приходит инспектор, – она скрестила пальцы. – Чтобы согласовать прокладку водопровода и электромонтаж. Тогда мы развернемся в полную силу.

– В городе только и говорят об этом.

– Представляю, – она махнула рукой в сторону дороги. – Даже машин стало больше. Люди притормаживают и останавливаются, чтобы посмотреть, что здесь происходит. Мне позвонили из местной газеты и попросили дать интервью. Пока я не хочу никаких фотографий. На этой стадии большинство людей не поймут, что здесь будет, и поэтому я кратко рассказала обо всем по телефону.

– Когда опубликуют материал?

– В воскресенье. В рубрике «Стиль». Дженет Харди все еще вызывает интерес. – Силла сдвинула кепку на затылок и вытерла лоб тыльной стороной ладони. – Ты ведь знал ее, папа. Она бы одобрила все это?

– Она любила этот дом. Наверное, она была бы рада, что ты тоже любишь его. И что ты оставляешь в нем свой след. Скажи, Силла, ты делаешь эти перила сама?

– Да.

– Никогда бы не подумал, что ты это умеешь. Мне казалось, что ты только придумываешь идеи, а потом нанимаешь людей для их воплощения.

– Да, в большинстве случаев. Но мне нравится физический труд. Особенно такой. Я собираюсь получить лицензию на подрядные работы.

– Ты… То есть как это?

– Я хочу открыть свое дело. Разговоры в городе об этом доме станут источником моего будущего дохода. Мне кажется, люди захотят обратиться к женщине, которая восстановила маленькую ферму Дженет Харди, особенно если эта женщина – внучка Дженет. А потом? – она прищурилась, и ее глаза сверкнули. – Они станут приглашать меня, потому что я хорошо делаю свое дело.

– Ты действительно хочешь здесь остаться?

Значит, он не поверил. Конечно, почему он должен был ей верить?

– Я хочу остаться. Мне нравится, как здесь пахнет. Мне здесь хорошо. Ты торопишься?

– Нет.

– Тогда давай немного пройдемся, и ты поработаешь консультантом по ландшафтному дизайну.

– С удовольствием, – его губы медленно растянулись в улыбке.

– Подожди, я захвачу блокнот.

Идя рядом с отцом и слушая его предложения, где посадить кусты и деревья, она лучше узнавала его.

Его привычку сначала внимательно слушать, а затем отвечать, его паузы, когда он что-то обдумывал, его подтрунивание над собой и его неторопливость.

Он остановился у пруда и улыбнулся.

– Я купался здесь несколько раз. Тебе нужно обуздать эти лилии и рогоз.

– Уже в списке. Брайан говорит, что мы, наверное, посадим тут ирисы.

– Это был бы хороший выбор. А вот там можно посадить плакучую иву. Она будет красиво склоняться над водой.

Силла сделала пометку в блокноте.

– Я думала, не поставить ли здесь каменную скамью, чтобы было куда присесть, – сказала она и, неожиданно вспомнив, подняла голову. – Значит, это здесь ты целовался с матерью Форда Сойера?

Отец приоткрыл рот от удивления, и – к удовольствию Силлы – его щеки вспыхнули румянцем. Усмехнувшись, он отвернулся.

– Откуда ты об этом знаешь?

– У меня свои источники.

– А у меня свои. Я слышал, что ты целовалась с сыном Пенни Сойер прямо в нашем дворе перед домом.

– Бадди.

– Не прямо, но источник – он.

– Немного странно.

– Немного, – согласился Гэвин.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Признаюсь, что довольно много целовался с Пенни Квинт – так ее звали тогда, – и в том числе несколько раз здесь. Мы встречались несколько месяцев в старших классах школы. А потом она разбила мне сердце.

Он улыбнулся, произнося эти слова, и Силла улыбнулась ему в ответ.

– Средняя школа – это ад.

– Там тоже иногда разбиваются сердца. Мы с Пенни поссорились – бог знает из-за чего – и расстались. Признаюсь, что разрывался между желанием вернуть ее и заполучить твою мать.

– Вот кобель, – Силла погрозила отцу пальцем.

– В восемнадцать лет почти все парни такие. А потом я увидел, как у пруда Пенни целовалась с Джонни, – он вздохнул, вспоминая. – Это стало настоящим ударом. Моя девушка – я все еще считал ее наполовину своей – и один из моих друзей.

– Друзья не приударяют за бывшими, – заметила Силла. – Это вечное правило.

– Мы с Джонни поссорились из-за этого. Прямо здесь. И Пенни сказала все, что обо мне думает. В это время появилась твоя мать. Ее всегда притягивала драма. Я ушел с ней – это успокоило мое сердце и мое самолюбие. Больше я не разговаривал с Джонни. Последние слова, которыми мы с ним обменялись, были бранными. Я всегда жалел об этом.

Улыбка на его лице сменилась печалью.

– Он умер два дня спустя. И с ним еще один из моих друзей, а Джимми Хеннесси остался парализованным. Я должен был ехать с ними в тот вечер.

– Я этого не знала, – Силла почувствовала, как что-то сжалось у нее внутри. – Никогда об этом не слышала.

– Я должен был быть в той машине, но Пенни целовалась с Джонни, и мы поссорились. Я не поехал.

– Боже, – по спине Силлы пробежал холодок. – Я многим обязана матери Форда.

– Следующей осенью я уехал в колледж, как и планировал, – проведя два года в колледже, я бросил его и отправился в Голливуд. Получил контракт. Думаю, что твоя мать вновь обратила на меня внимание отчасти из-за того, что я был еще одним напоминанием о ее брате и матери. Она была так молода, когда наша интрижка переросла в серьезные отношения. Мы встречались тайно, расставались публично. Туда и обратно, туда и обратно – годами. А потом мы сбежали, чтобы пожениться.

Не прошло и года, как появилась ты, – он обнял Силлу за плечи. – Мы старались как могли. Я знаю, что получалось не очень хорошо, но мы старались.

– Как тяжело сознавать, что причиной того, что произошло, была в худшем случае смерть, а в лучшем – ошибка.

– Ты не была ошибкой.

Силла промолчала. Что она могла сказать? Ее слишком часто называли ошибкой.

– Ты еще учился в колледже, когда умерла Дженет?

– Окончил первый курс.

– Ты ничего не слышал о мужчине, о ком-то из местных, с которым у нее был роман?

– О Дженет и ее мужчинах постоянно ходили какие-то слухи и сплетни. Но я не помню ничего особенного или разговоров о ком-то из местных. А почему ты спросила?

– Я нашла письма, папа. Я нашла письма к ней от любовника. Почтовые штемпели местные, по крайней мере большинство. Она их спрятала. Последнее, жестокое письмо, разрывающее их отношения, было отправлено за десять дней до ее смерти.

Они вернулись к дому и теперь стояли у края задней веранды.

– Думаю, она вернулась, чтобы увидеться с ним, чтобы посмотреть ему в глаза. Если хотя бы половина свидетельств того времени правдивы, то она была очень несчастна. Мне кажется, она любила этого человека, и с этим женатым мужчиной у нее был бурный роман, который длился целый год, пока страсть не угасла.

– Ты думаешь, он жил здесь? А как его звали?

– Он не подписывался. Она… – Силла оглянулась, заметив, что они стоят рядом с открытым окном. Она взяла отца под руку и повела его дальше от дома. – Она сказала этому человеку, что беременна.

– Беременна? Но ведь проводилось вскрытие.

– О беременности могли умолчать. Возможно, это неправда, но если это не ложь, придуманная ею для того, чтобы вернуть любовника, то беременность могли скрыть. Он угрожал ей. В последнем письме он писал, что она поплатится, если раскроет их связь.

– Ты не хочешь верить, что она сама убила себя, – заметил Гэвин.

– Самоубийство это было или нет, но она мертва. Я хочу знать правду. Она этого заслуживает, и я тоже. Слухи об убийстве и о тайном сговоре ходили несколько десятилетий. Может, люди были правы.

– Она была наркоманкой, милая. Наркоманкой, которая не переставала оплакивать своего ребенка. Несчастная женщина, которая сияла перед камерами, на сцене, но которая так и не нашла счастья вдали от них. А когда не стало Джонни, горе поглотило ее, и она пыталась смягчить его таблетками и алкоголем.

– У нее был любовник. И она вернулась сюда. Джонни поцеловал твою девушку, и в результате ты остался жив. Мелочи могут изменить жизнь. И отнять ее. Я хочу выяснить, какая мелочь, какое событие лишило ее жизни. Даже если она это сделала сама.