Онлайн чтение книги Ты будешь одинок в своей могиле
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Глава 1

Начинался вечер, когда я прибыл в Оркид-сити. Я направился прямо в бюро. Паула была там. Когда я открыл дверь, она отложила газету и на лице ее появилось выражение огромного облегчения.

– Что нового? Как твоя голова?

– Моя голова перенесет порцию скотча.

Я плюхнулся в кресло.

– Будь добра, сделай мне выпивку! Начинает немного проясняться, хотя до конца еще далеко. Удалось выяснить, кто убил Бенни. Некий Тэйлор. Он или в Оркид-сити, или во Фриско. Я оставил там Кермана, чтобы он выяснил это.

– Тэйлор… – повторила Паула, выдвигая один из ящиков стола и доставая бутылку виски. – Кто это? Какую роль он играет?

– Это муж Аниты. Я его пока не нашел, но… найду! С ним возможны неприятности, так как он чертовски хорошо владеет оружием. Было бы отлично, если бы ты смогла разузнать что-нибудь. Если я суну туда нос, это может вызвать подозрение у Мифлина. И ничего никому не говори, только… если со мной что-то случится.

Паула смотрит на меня расширенными от страха глазами.

– Спокойнее, – говорю я, наливая виски. – Ведь это только разумная осторожность. У тебя с собой блокнот?

– Но, Вик… – начинает она.

Я делаю ей знак замолчать.

– Быстрее пиши, мы теряем время.

Она берет блокнот и карандаш.

– Готова.

– Действие происходит в Сан-Франциско, – начинаю я. – Два года назад…

Я смотрю на ее карандаш, который сноровисто бегает по бумаге.

– Одна обнаженная танцовщица, которая называет себя Анита Брода, появляется в Голливуде. Но ее номер слишком раскован для тамошних коробок, и местная общественность запрещает его. Ей приходится собирать чемоданы. Она отправляется в Сан-Франциско и в поисках работы обходит все ночные коробки. Но там тоже боятся скандала и отказываются от ее услуг. И все же ей удалось убедить одного из владельцев ночного заведения, некоего Ника Недика, принять ее. Коробка находится на углу Веймар-стрит и Третьей улицы. Он идет на риск и берет ее на восемь дней для пробы. Номер Аниты имеет бешеный успех, и неделю спустя ее имя горит огромными буквами на фасаде сего почтенного заведения. Большинство артистов, подписавших контракт с Недиком, не оставались у него больше недели. Но от Аниты клиенты в восторге, и она выступает на протяжении почти восемнадцати месяцев.

Другой номер, не имеющий, правда, такого успеха, как номер Аниты, но достаточно притягательный, исполняется Ли Тэйлором, искусным стрелком, и Гель Болус…

Паула бросает на меня вопросительный взгляд:

– Это не та девица?

– Именно та. Продолжим. То, что ты сейчас написала, это динамит. Но я приготовил тебе еще один сюрприз.

– Я жду.

– Тэйлор и Анита влюбляются друг в друга, и он решает бросить ремесло актера. Покупает долю в магазине фотографии, специализирующемся на съемках актеров. Хозяин этого заведения, некто Луи, дополнительно к этому неплохо зарабатывает шантажом. Тэйлор, видимо, тоже в курсе дела. Фотография не бог весть сколько дает, но они вынуждены заниматься этим для отвода глаз.

Я делаю небольшую паузу, чтобы дать возможность Пауле догнать меня, потом продолжаю:

– 8 ноября прошлого года Тэйлор женится на Аните. Гель Болус прекращает свои выступления. Месяц спустя Анита покидает Тэйлора. Может быть, вопреки его желания. Не знаю. Во всяком случае, Анита поступает манекенщицей к Симпсону, на Девятнадцатой авеню. Там она встречает Серфа. Он только что потерял жену в автомобильной катастрофе. На его руках осталась больная дочь, и жизнь его не сахар. Анита умело расставляет свои сети, и Серф в них попадает. Он предлагает ей замужество.

Анита советуется с Тэйлором, и тот согласен разделить жену с миллионером и воспользоваться его деньгами. Он обещает не перебегать им дорогу и довольствоваться тем, что Анита вырвет у Серфа. Анита выходит замуж за Серфа. Таким образом она становится двоемужницей и уезжает в Санта-Розу. А Серф начинает подозревать жену в клептомании; я провожу тщательное расследование, но это не подтверждается. Теперь я убежден, что сумка с вещами была подброшена кем-то, кто хотел дискредитировать Аниту в глазах мужа. Единственный, кто заинтересован в этом, дочь миллионера – Натали, которая в случае, если Анита останется женой Серфа, теряет половину наследства. Но пока закроем этот вопрос, так как у меня не было времени подробнее расспросить Натали… Я доволен, что связь Анита – Беркли не имеет отношения к этому делу. Она находила Серфа достаточно скупым и, встретив Беркли, решила отвести душу. Это было в ее вкусе. Я уверен, что Беркли ничего не знает о вещах Даны, найденных у него в шкафу, и, следовательно, Дана не была у него. Я подозреваю, что вещи были подброшены туда убийцей, чтобы бросить на него подозрение, но это только мое предположение…

Паула отложила карандаш, чтобы задать вопрос:

– А Бенни, Вик?

– Бенни… Бенни не сомневался, что Анита и Луи в одной игре, и, идя в фотографию, приготовился к самому худшему… Тэйлор был там. Услышав, что Бенни расспрашивает об Аните, он вышел из-за ширмы с револьвером в руке. Анита успела предупредить его, что «Универсал-сервис» следит за ней, и Тэйлор был взбешен. В ту ночь, когда была убита Дана, он ездил в Оркид-сити, чтобы повидать Аниту, но не нашел ее там. Вернулся во Фриско, и когда появился Бенни, он убил его, не задумываясь о последствиях. И сразу же десятичасовым самолетом полетел в Оркид-сити. Вероятно, он хотел предупредить Аниту, но это я не могу утверждать. Достоверно лишь то, что он был здесь, когда убили Аниту. Убил ли он ее – это еще надо доказать. Во всяком случае это он оглушил меня, когда я обнаружил труп Аниты. Он, может быть, и заманил ее ко мне. Но этого я тоже не знаю. Вот пока основные сведения, которыми мы располагаем. Как видишь, картина еще далеко не полная… – Я выпиваю свой стакан, встаю и начинаю ходить по комнате.

– Если я узнаю, почему убита Дана или почему Анита оставила у нее свое колье, многое прояснится. Это два ключевых вопроса к решению проблемы. Получим на них ответ – станет ясно и остальное. Я также хочу знать, чего так боялась Анита, когда я обнаружил ее в «Звезде». Почему она пряталась? Почему ее убили и что сделали с телом? Черт возьми, мне есть что искать!

– А Гель Болус? – спрашивает Паула. – Что с ней?

– Неизвестно, – я сажусь на край письменного стола. – На первый взгляд, можно подумать, что она до сих пор связана с Тэйлором. Слишком быстро она появилась, когда меня стукнули, это не случайно… Мне нужно будет выяснить и это. – Я закуриваю сигарету. – Еще одно – мне кажется, что Сезар Милс играет здесь какую-то роль. Все-таки я верю в интуицию. Так что и эту версию придется тщательно проработать. Конечно, на это уйдет много времени, но…

– Как раз времени-то у нас и нет, – заявляет Паула. – Брендон сходит с ума из-за убийства Ледбреттера. Он хочет тебя видеть. Полиция провела сравнительный анализ пуль, убивших Дану и Ледбреттера. Будь осторожен, Вик, Брендона не возьмешь нахрапом.

– Я знаю. Сейчас важно решить, как найти Тэйлора. Он может быть и здесь, и во Фриско. Могут понадобиться недели, чтобы отыскать его…

В тот момент, когда я уже теряю надежду что-либо придумать, мне в голову приходит совершенно гениальная мысль.

– Финнеган!.. Старый приятель Даны и Бенни. В свое время он предлагал мне помощь. Он сможет найти Тэйлора, ведь у него связь со всеми кабаками города!

Я набираю номер Финнегана и жду, а когда слышу в трубке ворчливый голос, произношу:

– Алло, Пат, это Мэллой. Ты можешь помочь мне? Надо найти некоего Тэйлора. Он или здесь, или во Фриско. Это мастер по стрельбе из пистолета, шантажист и убийца. Я дам две сотни долларов тому, кто укажет, где его найти.

– Нет проблем, мистер Мэллой. Я лично займусь этим, и, если он в городе, его найдут. Вы можете дать его приметы?

– Я сделаю больше – я дам тебе фото. Он виноват в смерти Даны.

– Принесите фотографию, – голос Финнегана становится жестким. – Если он вам нужен, его найдут.

Я благодарю его и вешаю трубку.

– Так, с Тэйлором пока все. – Я встаю. – Между делом схожу к Милсу. Перепечатай все это на машинке и положи в сейф. Еще одно: верни Серфу ожерелье. Если Брендон найдет его здесь, нам придется прикрыть лавочку. А в руках Серфа это уже не улика.

Паула обещает немедленно сделать это.

– Тогда до встречи, – говорю я, собираясь уходить. – Если со мной что-нибудь случится, передай этот пакет Мифлину.

Я не слушаю ее протестов, закрываю дверь и спускаюсь по лестнице.

Глава 2

Бич-роуд – это улица длиной в три мили, которая извивается, как змея, по долинам Фернива и спускается к автодороге Сан-Франциско – Лос-Анджелес. Примерно посередине ее пересекает парк, на газонах цветут магнолии. Это очень спокойная улица, расположенная рядом с морем, и по обеим ее сторонам тянутся роскошные коттеджи. Номер 236 прячется за высокой стеной. Это и есть жилище Милса. Лунного света достаточно, чтобы, проезжая мимо ворот, прочитать хромированные цифры.

Метрах в двухстах начинается частная дорога, которая ведет к большой усадьбе. Я доезжаю до кустов, останавливаю машину и пешком иду обратно. Ночь теплая, кругом тишина, воздух напоен ароматом цветов. Благодатное место для влюбленных и авантюристов.

Я медленно подхожу к дому 236, как человек, который совершает вечерний моцион. 22.25. Ноги у меня дрожат, я совершенно измучен жарой. Подозреваю, что напрасно теряю время и не найду здесь ничего интересного. По логике вещей я должен все внимание сосредоточить на Тэйлоре, или… лечь спать, чтобы восстановить силы и завтра быть в норме. Я останавливаюсь перед дверью и смотрю по сторонам. Никого. Нажимаю на ручку двери, отворяю ее и вижу маленький сад, освещенный лунным светом. В глубине его стоит дом, опоясанный верандой. Несколько окон, выходящих на веранду, открыты, в них горит свет.

Похоже, хозяин дома.

Ну что же, раз уж я здесь, не мешает поинтересоваться, чем он там занимается. Медленно подкрадываюсь к дому и заглядываю в ближайшее окно.

Да-а, Милс не отказывает себе ни в чем. Комната обставлена с таким комфортом, что большего и желать нельзя. Пушистый ковер лежит на полу. Две тахты, диван, несколько стульев расставлены в живописном беспорядке. Около стены ореховый стол, сервированный бутылками и фужерами. Несколько ламп с красивыми абажурами создают уют. В такой обстановке Сезар Милс должен чувствовать себя неплохо!..

Кстати, вот и он сам, собственной персоной, со стаканом виски в руке и сигарой в зубах. На нем синяя шелковая пижама, голые ноги в сандалиях. Он что-то читает, судя по скучающему лицу, не очень интересное.

Меня одолевают сомнения: подождать или войти в дом немедленно. Но мне не очень хочется встречаться с Милсом нос к носу. Есть надежда, что он вскоре ляжет спать. Я решаю полчаса понаблюдать за развитием событий. Отыскиваю место в тени и сажусь на бетонный бордюр клумбы. Отсюда отлично просматривается комната и сам Милс, который меня не видит. В томительном ожидании проходит минут двадцать. Это я знаю достоверно, так как поминутно смотрю на часы, мечтая поскорее вернуться домой и лечь спать. Милсу, конечно, гораздо удобнее сидеть в своем кресле, чем мне на холодном бетоне – с моей мигренью и накопившейся усталостью. Но я верю в интуицию и жду.

Через минуту Милс бросает книгу и встает. Я ликую, и в душе кричу «ура», но мерзавец подходит к столу и наливает себе еще стакан. Я устал, мне жарко, да и выпить тоже не помешало бы. Он уже собирается вернуться в кресло, но застывает на месте и прислушивается.

Я тоже настораживаюсь.

Слышно урчание подъезжающей машины. Милс подходит к большому зеркалу, придирчиво осматривает себя и застывает в неподвижности.

Машина останавливается перед домом, слышен стук калитки.

Приходится встать и спрятаться в тень.

Раздаются легкие шаги молодой женщины.

Я жду, затаясь в кустарнике, откуда хорошо просматривается освещенный луной сад. Около дома появляется женщина с непокрытой головой и в брюках цвета маренго. На ней спортивная куртка и сумка того же цвета. Она проходит так близко от меня, что я чувствую запах духов. Свет луны освещает ее маленькое лицо, странная улыбка играет в уголках ее губ.

Она быстро пересекает веранду и входит в комнату.

Я достаю носовой платок и вытираю лицо и руки. У меня больше не болит голова, и усталости как не бывало. Я даже доволен собой. Всегда приятно, когда следуешь интуиции и не ошибаешься.

Женщина в брюках цвета маренго, спортивной куртке и с сумкой через плечо – Натали Серф.

Глава 3

Вокруг тишина, я достаточно замаскирован, чтобы чувствовать себя в безопасности, но очень жарко, хотя слышно, как бьются о берег волны океана. Я стараюсь припомнить все, что Паула рассказывала о дочери Серфа. Она попала в автокатастрофу два года назад. Мать погибла, а она осталась инвалидом. Ее показывали лучшим специалистам, но полного выздоровления добиться не удалось. Серф предлагал миллионы, но никто не смог поставить ее на ноги.

Чего не смогли сделать светила медицины, сделал Милс. Я это видел собственными глазами – Натали Серф прошла мимо меня легким шагом, каким ходят олимпийские чемпионы.

Слышен скрипучий голос Милса:

– Ты не предупредила меня, что приедешь. Могла бы и позвонить. Я тебя не ждал.

Пока он говорит, я немного выдвигаюсь вперед, чтобы держать в поле зрения их обоих.

Милс находится возле двери, словно только что вошел в комнату. У него откровенно недовольный вид, глаза смотрят жестко и неприязненно.

– Я помешала? – вежливо осведомляется Натали.

Она сидит на подлокотнике кресла, вытянув ноги, и смотрит с независимым видом.

– Я уже собирался спать.

– Неужели? Еще рано. Стоит ли из-за пустяков строить такую мину?

Милс входит в комнату и закрывает дверь.

– Просто я не люблю, когда ты появляешься, как порыв ветра. У меня может быть приятель или еще кто-нибудь. – Он берет со стола стакан. Она внимательно смотрит на него, и на лице ее – непонятное выражение.

– Вот уж не подозревала, что надо спрашивать разрешения, чтобы войти в собственный дом, – спокойно говорит она, и хотя слова достаточно резкие, тон в общем благожелательный. – В будущем надо иметь это ввиду…

Милсу не нравится ее ирония, но он ничего не говорит.

Он возвращается к своему креслу и садится. Наступает пауза, слишком затянувшаяся, по моему мнению. Наконец она произносит безразличным тоном:

– Ты не предложишь мне выпить?

Он не смотрит на нее.

– Ты у себя. Вот бутылка, наливай сколько хочешь.

Она соскальзывает с кресла и подходит к столу. Я вижу, как она наливает виски, затем бросает в стакан кусочек льда. Спина у нее прямая, руки тверды, но губы предательски дрожат.

– Что происходит, Сезар? – спрашивает Натали не оборачиваясь. Она пытается держаться непринужденно, но это ей плохо удается.

– Ты считаешь, что так может продолжаться до бесконечности? – Она резко оборачивается. – Это! – он жестом обводит комнату. – Сколько еще времени я буду чувствовать себя лакеем? До каких пор я буду приходить к тебе тайком, позади Франклина, который все отлично понимает, но делает вид!..

Она хмурит брови.

– Что же нам делать?

– Нужно пожениться, разве не ясно! Сколько раз я должен повторять это? Ведь можно же жить здесь! У тебя достаточно денег, и Серф не может их отобрать.

Она резко ставит стакан на стол.

– Нельзя!

– Скажи ему правду. Человек не может жить два года с сознанием своей вины и не привыкнуть к этому. Ты заблуждаешься на его счет. Ты ему безразлична!

– Нет! – Ее глаза кажутся огромными на маленьком личике.

Он встает с издевательской усмешкой на губах.

– А я тебе говорю, что ему на это на-пле-вать!

Они разговаривают с кажущимся спокойствием, но чувствуется, как напряжены у них нервы, как оба стараются держать себя в руках. Каждому из них есть что потерять, и каждый хочет остаться хозяином положения.

– Я тебе вот что скажу, – продолжает Милс. – Посмотри, как он к тебе относится. Сколько раз он приходит проведать тебя? Два раза в день!.. – Он замолчал, так как она сделала нетерпеливый жест. – Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты думаешь, он приходит всего два раза в день только потому, что не может тебя видеть чаще. Ты думаешь, его мучает совесть каждый раз, когда он входит в твою комнату и видит тебя лежащей?

Она сжимает кулаки за спиной.

– Что, не так?..

– Да, это так! – истерически кричит она. – Я знаю, что он не выносит моего вида, но я в восторге!

– Пора прекратить это притворство. – Он говорит тихим голосом и внимательно смотрит на нее, раскачиваясь взад и вперед. – Надо наконец понять, кукла: в тот день, когда он женился на Аните, твой шантаж перестал иметь смысл.

Она срывается на крик:

– Я не хочу говорить об этом! Хватит! И не называй меня куклой!..

– Если мы не решим эту проблему сегодня, то мы с тобой говорим в последний раз! – Он пересекает комнату и достает из ящика сигару. – Так что выбирай!

– Что ты хочешь сказать?

– Завтра я сброшу каскетку и ботинки. Мне надоело изображать солдатика перед дверью. Мне надоело снимать ботинки перед твоей дверью, чтобы не наделать лишнего шума. Вот что я хочу тебе сказать!

Она неожиданно громко и ядовито хохочет. Даже мне неприятен этот смех.

– Ты посмеешь бросить все это?..

– Если ты говоришь об этой хибаре и всем прочем, то зря надеешься, кукла. – Он раскуривает сигару и выпускает дым. – Или мы поженимся – или я бросаю все это!

– Я не могу выйти за тебя замуж, пока он жив.

– Ты уверена, что кто-нибудь женится на тебе после его смерти?

– Почему нельзя оставить все по-прежнему? У тебя есть все, чего ты желаешь. Ты свободен. Я не лезу в твои дела.

Он приближается к ней и хватает за руку.

– Меня тошнит изображать лакея в твоем доме!

Она бьет его по щеке, так что звон идет по всей комнате. Некоторое время они стоят неподвижно, потом он выпускает ее руку и отступает с гадкой улыбкой.

Она падает в кресло, словно ее неожиданно покинули силы.

– Я не хотела этого, прости меня.

– Ты думаешь, меня это трогает? Этот удар я тебе припомню в свое время, крошка. Я страшно рад, что наконец-то разделаюсь с тобой. В один прекрасный день это должно было случиться. Сегодня такой день настал, и я рад, что дождался его… Меня тошнит от тебя!

– Не говори так… Ты просто не в духе… Поговорим завтра!

– Ты можешь поговорить завтра, но меня здесь уже не будет.

Он бросает сигару в камин.

– Сезар, прошу тебя…

– Все! С этим пора кончать…

Наступает долгое молчание.

Спустя несколько минут она говорит:

– Тебе будет недоставать этого дома… и денег, всего, что я сделала для тебя.

– Крошка! Как ты наивна! Твои деньги и твой дом? Мне будет недоставать их? Ты думаешь, что существует только один дом и одна девушка, у которой есть деньги?

– Не будем больше говорить об этом.

– Поговорим, пока ты еще меня видишь. Ах, какая девушка. И такая богатая! Да я завтра найду еще богаче! Много имеется девиц, которым нравится поиграть с моими мускулами, а чтобы получить такое удовольствие, нужно платить. И они готовы делать это. Тебе не нужно объяснять это. Грязные богатые девки готовы платить парню за то, что у него крепкие мускулы. Так что, красотка, ты не первая и не последняя. Если хочешь, чтобы я остался, давай поженимся. Тогда я получу возможность распоряжаться твоими деньгами. И помни: если я и женюсь на тебе, то лишь исключительно из-за твоих денег.

– Ты сказал, что я не первая?..

Она закрывает глаза и, пока он говорит, расслабленно сидит в кресле. Вид у нее совсем больной.

– Да, я сказал, что ты не первая и, конечно же, не последняя.

– А что если последняя?

– Давай-давай, погадай на кофейной гуще!

Он приканчивает свой стакан и проводит рукой по волосам.

– Пойду лягу, что-то устал сегодня. Будет лучше, если ты сейчас вернешься домой.

Она открывает глаза.

– А завтра?

Его голос холоден и резок.

– Завтра я буду далеко от этого дома.

Она медленно поднимается.

– Ты действительно хочешь уехать?

– Да, да, да! С меня довольно! Я хочу отделаться от тебя и твоей манеры говорить о нашей любви. Я хочу забыть тебя и, надеюсь, сделаю это очень скоро. Я устрою себе каникулы, и какие каникулы!

Она остается неподвижной, только глаза горят ненавистью.

– Ты сказал это Аните?

Милс недоумевает, потом заразительно хохочет.

– Ты не лишена проницательности, однако! К сожалению, это продолжалось недолго. Она не хотела беспокойства, да и к тому же у нее нет твоего энтузиазма, малышка.

Он наливает себе следующую порцию.

– Почему бы тебе не попробовать с Франклином? – с издевкой продолжает он. – Правда, он стар, но кто знает…

Она поворачивается к нему спиной и открывает сумочку. Порывшись в ней, вытаскивает пистолет. Свет играет на никелированной отделке и отражается на потолке.

Милс слышит щелканье предохранителя и вскакивает, но опаздывает.

Она наводит на него пистолет.

– Ты никуда не уедешь, Сезар, – спокойно говорит она.

Я вижу только спину Натали, но Сезар полностью в поле моего зрения. Его самодовольная улыбка сползает с лица, глаза расширяются от страха. Он боится дышать.

– Будет лучше, если ты уберешь эту штуку. Может случиться несчастье.

– Да, Сезар, произойдет несчастье, – Натали медленно отступает к окну-двери. – Не двигайся, ты прекрасно знаешь, что я умею обращаться с тем, что у меня в руках. Дочь миллиардера может себе позволить многое, в том числе и знакомство с подобными игрушками. Я стреляю хорошо, ты знаешь, Сезар!

– Послушай, кукла…

– Я же тебя предупреждала, чтобы ты не называл меня так! Молчи и слушай… Теперь буду говорить я!

Я стою неподвижно, как статуя. Я совершенно не знаю, на что она способна как стрелок. Малейшее мое движение – и она выстрелит в меня. Слишком близко, чтобы она промахнулась. Нечего и думать скрыться в спасительной тени. Пот градом течет с моего лица.

– Я знала, что рано или поздно это должно случиться, Сезар, – говорит она. – Ты как человек не представляешь никакой ценности. Но как мужчина ты красив, хорошо сложен и довольно занимателен. Правда, часто твоя мерзкая, подлая натура берет верх над рассудком… И не думай, что ты смог обмануть меня. Я знала о твоей связи с Анитой, о том, какой свиньей ты был, Сезар. Но я хотела, чтобы все продолжалось как раньше, хотя знала, что рано или поздно ты найдешь себе другую. Знала!.. И знаю, что ты все расскажешь той, которая последует за мной. Ты не можешь иначе, не так ли, Сезар? Ты думаешь, я забыла все, что ты мне рассказывал о женщинах, с которыми спал? Но я не хочу, чтобы ты с другими говорил обо мне. И ты не сделаешь этого. Ты никогда больше не заговоришь ни с одной женщиной…

– Ты сошла с ума! – шепчет Милс.

– Ничуть! Я была бы сумасшедшей, если бы позволила тебе уехать отсюда. Но этого не произойдет. Тебя найдут завтра утром и поймут, что здесь была женщина, но – какая женщина? Их столько здесь проходило!.. Легион, не так ли? И многие из них тоже готовы были застрелить тебя. Я даже не думаю, что кто-то осудит меня. Все в городе знают, что я не могу ходить. Как же я могла прийти сюда и убить тебя? Они могли бы подумать это, так как дом принадлежит мне. Но едва они поговорят с доктором Кински, как подозрение с меня будет снято. Он засвидетельствует, что я не могу ходить. Он никогда не признается в том, что я обманывала его столько месяцев. Потом, еще существует верный Франклин. Он знает, что я поехала к тебе. Узнав, что ты мертв, он будет прыгать от восторга. Он ненавидит тебя и ни за что меня не выдаст.

Милс побледнел, его бескровные губы дрожат. Он стонет:

– Положи это, идиотка! Ты слышишь!

– Прощай, Сезар, – дуло пистолета медленно поднимается и замирает, нацелившись в голову Милса. – Ты одинок. Ты еще не чувствуешь этого, но это придет. Ты будешь очень одинок в своей могиле, Сезар…

– Не стреляй! – он извивается, протягивая вперед руки, так как понял, что она действительно сейчас выстрелит…

Кулаком я бью ее по руке в тот момент, когда она нажимает на курок. Шок парализует ее. Пистолет падает на пол. Она поворачивается и изо всех сил бьет меня по лицу. Ее ногти вонзаются в мою щеку. Я пытаюсь ее удержать, но она отступает и исчезает в саду.

Я даю ей уйти.

Она бежит в лунном свете через сад, открывает калитку, бросается в машину и уезжает.

Глава 4

– Салют, Мак, – приветствует меня Милс. – Бывают моменты, когда ты появляешься чертовски вовремя. – Он падает в кресло, так как ноги отказываются повиноваться ему. Его бледное лицо покрыто потом. – Хочешь выпить? Если ты нуждаешься в этом, как и я, то дело поправимо.

Я вхожу в комнату и вытираю щеку. Она вся в крови.

– Веселенькая ситуация, не так ли? – Я сажусь на ручку кресла, где до этого сидела Натали. – Ты никогда еще не был так близко к могиле…

– Я знаю. – Он пытается налить виски, но рука так дрожит, что все проливается на ковер.

– Дай сюда! – я отнимаю бутылку. Он снова валится в кресло, все еще мокрый от пота.

…Олаф Крюгер как-то сказал мне, что если Милса основательно задеть, он сразу скисает. Стало быть, Натали Серф задела его очень основательно…

Я наливаю виски, сую ему стакан и выпиваю свой с огромным удовольствием. За последние сорок восемь часов я не пил ничего вкуснее.

Милс проглатывает содержимое своего стакана в три порции, как малыш молоко. Когда я заканчиваю, он берет мой стакан.

– Еще по одному, мистер? Она меня порядком напугала, эта ведьма. Если бы ты не вмешался…

– Не обольщайся! Если бы мне не нужно было поговорить с тобой, я не стал бы вмешиваться…

Он делает гримасу, которая должна означать улыбку.

– Ты великолепен, Мак. Я твой должник. Ты говоришь… Ведь она сумасшедшая, ты это знал? Она опаснее гремучей змеи, которой наступили на хвост. Я надеялся уехать отсюда далеко. Ты слышал, что она сказала? Эти ее слова об одиночестве в могиле… Эту историю может рассказывать только человек, который уже стоял одной ногой в могиле. Ты понимаешь, до какой степени она ненормальна?

Я протягиваю ему полный стакан.

– Только не пей сразу все. Мне нужно, чтобы у тебя была ясная голова по крайней мере еще десять минут.

– Тогда дай мне курево. У меня ощущение, что сразу отнялись руки и ноги. Я постараюсь как можно быстрее убраться отсюда. Знаешь что, Мак? Она способна вернуться к себе, взять еще один револьвер и опять приехать. Я не хочу подыхать. От такой ведьмы надо держаться подальше.

Я прикуриваю сигарету и даю ему.

– Спокойно. Она не вернется сюда, так что возьми себя в руки.

Он выпивает еще глоток и выпрямляется, но глаза у него все еще бессмысленные. Требуется некоторое время, чтобы он пришел в себя.

Десять минут он все еще говорит безумолку, потом замолкает и начинает уже более нормальным тоном:

– Что ты здесь делал, Мак? Можешь не говорить, если не хочешь, но я рад, что ты оказался возле моего дома. Если бы не ты, я был бы уже на том свете.

– Я пришел поговорить с тобой. Ты можешь мне помочь разрешить одну проблему? Я бьюсь над ней уже довольно долго…

Он смотрит на меня и улыбается.

– После того, что ты сделал для меня, – серьезно говорит он, – ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Поверь, Мак, я жалею, что тогда так поступил с тобой… Я догадываюсь, о чем ты хочешь спросить меня.

– Ладно, не будем поминать прошлое. Я был уверен, что эта девка не умеет ходить. Зачем она ломает комедию?

– Я же говорю тебе, она сумасшедшая! Подобным образом она надеется отравить жизнь Серфу.

– А Серф, что он ей такого сделал?

Милс растягивается в кресле.

– Ты хочешь знать это? Могу коротко рассказать.

– Валяй.

– Так вот. Она обожала свою мать, а отец ее не интересовал. Серф же души не чаял в своем чаде. Не было вещи, которой он не сделал бы для нее, и очень ревновал к матери. Однажды они втроем отправились на машине, Серф был за рулем. Они где-то остановились позавтракать, и Серф основательно выпил. По внешнему виду этого не было заметно, но когда он сел за руль, произошла катастрофа. – Милс щелкнул пальцами. – Вот так-то. Вместо того, чтобы передать руль кому-нибудь из женщин, он сам захотел вести машину и на всей скорости налетел на тележку. Водитель тележки был убит, Натали ранена, мать убита. Серф же не получил ни царапины. Когда Натали пришла в себя, она почти купалась в крови матери. И ты знаешь, что я думаю? – Он выпрямился и посмотрел на меня. – Я думаю, что именно тогда Натали и сошла с ума. По ней этого не скажешь, но это так. Серф тоже едва не сошел с ума, когда увидел, что Натали изувечена. Очень скоро она разобралась в его чувствах. С этого времени – она сама призналась мне в этом – Натали стала играть роль безногой, и была тверда, как кремень, в своей роли. Она ненавидит отца и таким образом мстит за смерть матери. Может, эта политика и имела смысл в первые месяцы, но потом он стал навещать ее все реже. Она не хочет верить, что ему уже не так больно смотреть на нее, но я в этом уверен. Ты понимаешь? Она сидит, устроившись в кресле или кровати, в течение двух лет и встает только тогда, когда его нет, или ночью, когда уверена, что он не войдет в ее комнату. Разве это не доказывает, что она психопатка?

– А как ты попал в эту историю?

– Им нужен был страж у дверей. В тот момент я был на мели, вот и взялся за это дело. Ты знаешь, как это происходит… Два дня спустя она начала делать мне авансы. Я думаю, просто ей было очень скучно одной, вот она и решила заиметь парня, который бы ее позабавил.

– Ты что-нибудь знаешь о сумке с крадеными вещами, которую нашли у Аниты?

– Это идея Натали. Я достал вещи, а она подложила их в шкаф. Она надеялась, что это испортит им медовый месяц, но просчиталась. Она битком набита такими очаровательными идеями.

– Что ты можешь сказать о Гель Болус?

Он удивлен.

– Ты, однако, многое знаешь. Как ты познакомился с ней?

– Это я тебя спрашиваю. Ты с ней знаком?

– Да. Она появилась в городе четыре месяца назад. Помешана на боксе. Мы встретились у Крюгера, когда я немного боксировал. Ей нравилось смотреть, как я работаю. Когда я бросил бокс, она бросила меня. Ты понял, Мак? Мне нужно было делать только то, что нравилось ей, а с моим мнением она не считалась. Я разошелся с ней. Единственное, что я могу сказать о ней, так это то, что она зарабатывает себе на жизнь игрой в покер. Ей так же легко обыграть любого, как мне выкурить сигарету… Я не знаю, где она сейчас.

– Она не говорила тебе о некоем Ли Тэйлоре?

Он качает головой.

– А кто это?

– Я сейчас занимаюсь им. А что ты делал у Беркли несколько дней назад?

Мой вопрос ошарашил его.

– У… Беркли?.. Но что делал там ты?!

– Я там был – и все. Так чем ты там занимался?

– Это тоже была идея Натали. Она послала меня туда добыть доказательства связи Аниты с Беркли. Опять же для Серфа… Но я ничего не нашел.

Я допиваю свой стакан и встаю.

– У тебя нет никаких догадок по поводу убийства Даны Дэвис?

– Никаких. Нат настаивает, что это дело рук Аниты, но я не верю в это. – Он тоже встает. От страха и от виски ноги его все еще дрожат. – Это все, что ты хотел спросить у меня? Если ты не против, я быстренько соберу манатки и покину этот город. Я только тогда почувствую себя в безопасности, когда между мной и этой ведьмой будет достаточное количество миль.

– Что ж, собирайся! У меня больше нет вопросов…

Глава 5

По пути домой я обдумываю все, что поведал мне Милс. На первый взгляд, я не узнал ничего, что помогло бы мне разыскать убийцу Даны. Но все же многое прояснилось…

Теперь мне предстоит решить два вопроса: во-первых, выяснить мотив убийства, во-вторых, узнать, почему ожерелье оказалось у Даны. Такие вот две головоломки… Сейчас подозреваемых осталось двое: Тэйлор и Бенвистер. Но не вижу мотива, по которому Бенвистер мог убить Дану. Разве только платой за убийство было ожерелье, и, не получив его, он убил также Аниту. Мне не нравится такое допущение, но за неимением другого… И я не верю, что Натали убила Дану. У нее нет мотива, да и к тому же Натали не хватило бы сил стрелять из пистолета калибра сорок пять.

Я прокручиваю в голове все эти идеи, но, так и не придя ни к какому конкретному выводу, останавливаюсь у своих дверей.

Мне кажется даже немного странным, что дом не освещен. Я включаю свет и вхожу в комнату. На камине часы показывают час с четвертью. Я так устал, что готов уснуть одетым. И в тот момент, когда я готовлюсь проследовать в постель, звонит телефон. Ворча и ругаясь, я сажусь на кровать и снимаю трубку.

Это Пат Финнеган, он очень возбужден.

– Я его нашел, мистер Мэллой! Он притаился у Джо Бетило и находится там в настоящий момент.

Я начинаю слушать более внимательно.

– Кто? Тэйлор?

– Да. Хотите, я пойду вместе с вами?

– Нет. Ложись спать. – Я с сожалением хлопаю по подушке. – Я отправлюсь туда один. Спасибо за услугу, Пат.

– Послушайте, мистер Мэллой, вы не должны идти туда один, – у Финнегана встревоженный голос. – Бетило – опасный тип! Будьте осторожны.

– Спасибо, Пат. Окажи мне еще одну услугу. Позвони во Фриско Керману и скажи, чтобы он вылетал первым же самолетом. Скажи ему, что Тэйлор здесь. – Я даю ему номер телефона. – Оставь их, это моя добыча!

– Но Джо так опасен…

Я перебиваю его:

– Я тоже. Иди спать! Доброй ночи.

Я вешаю трубку, бросаю прощальный взгляд на свою подушку и направляюсь к машине.