Онлайн чтение книги У всех мертвых одинаковая кожа
V

Внутри было грязно и зловонно. Тип, который пришел со мной, сказал несколько слов черному за стойкой, и тот указал нам на лестницу, ведущую в подвал. Не оборачиваясь, я начал спускаться первым. Не знаю, много ли там было посетителей, я не смог бы описать то, что промелькнуло перед моими глазами в этой похожей на многие другие забегаловке.

Я никак не мог понять ее планировку. Внизу от лестницы начинался коридор, который заворачивал под прямым углом. Мы повернули вместе с коридором, и в конце его я увидел другую лестницу, ведущую наверх. Их, наверное, часто путали, эти непутевые лестницы. Наша дверь была третьей справа.

В задымленной и вонючей комнате находились две девицы цвета кофе с молоком и один мужчина. Одна из девиц сидела за столом и, ожидая неизвестно чего, ничего не делала. Что касается мужчины и другой девицы, то они без всякого смущения тискались на видавшем виды диване. Платье девица уже сняла, а оставшегося на ней явно не хватало для прикрытия того, что надо было бы прикрыть.

У мужчины – а это был, конечно же, Ричард – от пота блестело лицо. Он медленно поглаживал бедра своей подруги. Они лежали рядом, и я видел, как руки Ричарда скользят вверх к упругим округлостям, которые натягивали до предела – вот-вот треснет – замусоленный лифчик.

Хорошо, что до этого я поимел у Ника маленький сеанс с той брюнеткой, потому что зрелище меня возбуждало, хотя одновременно и коробило. В комнате царил беспорядок. Пахло потом. Меня била дрожь, но это было не так противно.

Завидев меня, никто из них не поднялся. Было слышно лишь, как ворочается Ричард да прерывисто дышит женщина на диване.

Тип прервал эту очаровательную сцену, и я поймал себя на том, что разглядываю другую девицу. У нее были длинные и жесткие волосы, немного выступающий вперед рот и большие худые руки.

– Ричард, – сказал тип, – вот твой брат.

Ричард медленно открыл глаза. Приподнялся на локте, не отпуская девицу. Его рука продолжала оттягивать лифчик, который наконец не выдержал. Круглые коричневые соски огромных размеров выделялись на более светлой коже, и я видел, как пальцы Ричарда сжимали эту отдающуюся упругую плоть.

– Привет, Дэн, – сказал он.

Я не ответил.

– Я так и знал, что ты придешь, – сказал он. – Брат не может бросить брата.

– Я тебе не брат, – сказал я. – И ты это хорошо знаешь.

Он перевернул девицу на спину и без всякого стеснения на нее залег. У него был слегка отсутствующий вид, как под действием наркотика. Наверное, накурился марихуаны или другой дури.

– Брат, и еще какой, – возразил он.

Девица еле двигалась. Она склонила голову набок, а полусогнутые руки подняла к лицу. Я видел блестящие капли пота у нее под мышками. Так или иначе, мой гнев прошел, и я почувствовал тупую усталость. Я чувствовал себя очень усталым и немного раздраженным. Другая девица не шевелилась; она постукивала по столу длинными худыми пальцами.

Тип посмотрел на нас, пожал плечами и вышел. Я слышал, как он заходил вдоль и поперек коридора.

Девица на диване кряхтела от удовольствия, но Ричард отодвинулся и встал. Он привел себя в порядок и присел к столу. Недотраханная девица продолжала извиваться; она терлась грудями и ягодицами о грязную диванную обивку.

– Чего ты хочешь? – спросил я у Ричарда.

Он мне показался вдруг настолько безобидным, что с трудом удалось вспомнить свое взволнованное и испуганное состояние в тот день, когда я нашел его у себя дома. Мне также трудно было понять, зачем я искал другую квартиру. Из-за чего? Из-за этого худого, изможденного мулата? Настолько мне чуждого?

– Дай мне сто долларов, – сказал Ричард. – У меня нет ни цента.

– У меня нет ста долларов, – сказал я.

– Ты должен помогать своему брату, – сказал Ричард. – По воле Господа я нашел тебя. И свою сестру Шейлу.

Я резко перевел взгляд на его лицо и поймал его взгляд. Он рассматривал меня пристально, исподтишка и едва заметно улыбался. Рукавом он вытер взмокший лоб – глаза при этом куда-то подевались – и уставился в угол комнаты.

Я смутно чувствовал, как надвигается та же опасность, что и в прошлый раз; я не мог ничего поделать. На какое-то мгновение я растерялся. В этот миг я спросил себя: неужели голос крови сильнее голоса разума? Неужели черные гены, которые притягивали меня к Ричарду, непобедимы, несмотря на все рефлексы, приобретенные за годы общения с белыми? Да нет. Это абсурд, этого не может быть. Я держался за белых всеми крючьями, засаженными в мою плоть, всеми привычками, реакцией на их непринужденность в обращении со мной, ощущением «своего», которое я испытывал среди них. Держался из-за Шейлы, из-за сына, который получит хорошее образование, пойдет в колледж и станет кем-нибудь, кем-нибудь богатым и уважаемым, с черной прислугой и собственным самолетом.

– Послушай, Ричард, если я дам тебе сто долларов, ты мне обещаешь, что вернешься в Чикаго и оставишь меня в покое?

– Я даю тебе клятву перед Богом, который нас слышит, – произнес Ричард, поднимаясь. – Но со ста долларами я долго не протяну.

– Я буду отправлять тебе деньги каждый месяц, – выжал я из себя.

Почему я сразу не раздавил его? Почему не бросился на него и не прикончил? Я сам не понимал, что ощущаю в эту минуту. Мне казалось, что я нахожусь на краю пропасти. Малейшая трещина в ритме времени – и равновесие было бы нарушено.

– Сколько? – спросил Ричард.

Девица на диване больше не шевелилась. Она посмотрела на нас блестящими глазами и подала мне какой-то знак.

В коридоре те же монотонные шаги.

– Я буду отправлять тебе деньги, – с трудом повторил я.

Мне хотелось переключиться на что-нибудь другое. Мне было необходимо переключиться на что-нибудь другое.

– Я должен пятьдесят долларов своему другу, – сказал Ричард. – Со ста мне не так уж много и остается…

– Сходи за ним.

Он вышел и привел типа.

– А сейчас ты уйдешь отсюда, – сказал я типу.

– Ну конечно же, – ответил он, – какой хитрый.

Я не хотел делать ему очень больно, но он откатился метра на два.

– Встань, – сказал я.

Девицы безмолвно смотрели, я слышал их возбужденное дыхание.

– Ты уйдешь с двадцатью долларами, – сказал я, вытаскивая купюру из своего кармана. – И если я еще раз увижу твое лицо, ты себя сам не узнаешь после того, что я с ним сделаю.

– Давайте, – сказал он. – Мне до вас дела нету. Ни до одного, ни до другого.

Он запихал деньги в карман и ушел. Я услышал его шаги на лестнице, потом стихли и они.

Диванная девица встала, совершенно голая, и закрыла дверь. Она подошла к Ричарду и уселась на стол. Я чувствовал ее знойный, горький запах. Она бесцельно улыбалась, глядя на меня. Неужели я это сделаю? Неужели я убью Ричарда? Я видел двух девиц, худое тело моего брата и его лицемерные глаза. Этот ужасный запах ударил мне в голову и разогнал мурашки по всему телу. Я представил себе свои руки на его жесткой, жилистой шее и двух кричащих девиц. Естественно, мне нужно было избавиться от него, но не давать же ему деньги на обратную дорогу в Чикаго. Естественно. Но пока я не избавлюсь от этих девиц, ничего не получится. Ладно. Придется пройти через это.

– Сходи за виски, – сказал я той, которая была еще одета. – Как тебя зовут?

– Энн, – сказала она.

– А я – Салли, – сказала другая.

Она смотрела на меня снизу и смеялась, слегка склонив голову на плечо; ее круглые и упругие ляжки немного разъехались на твердой поверхности стола, а капли пота выкатывались из-под мышек на крепкие бедра. Она слегка изменила положение. Теперь я видел голый низ живота, едва прикрытый легким, завивающимся пушком, еще более темным, чем цвет ее кожи. Закрыв глаза, я представил себе, как ее набухший орган наполняет мою ладонь. Я почувствовал, что качусь по наклонной и проигрываю партию. Я напрягся, чтобы еще раз представить себе свое падение, Шейлу, сына и конец своим мечтаниям. Но неужели худая шея Ричарда, его разбитые вены могли серьезно угрожать моему положению? Запах этих двух женщин, этих негритянок, казалось, сочился со всех сторон, он шел от грязных стен, от увядшей, отколупившейся краски; он шел от холодного и влажного пола, от вышедшего из моды дивана, он шел от стола, от ног девицы, от ее груди, которая напряглась в нетерпении, от ее ляжек и от этого крепкого, горячего треугольника, который я сейчас раздавлю своим телом.

Ричард вытянулся и облокотился о стол. Салли ласково посмотрела на него и погладила по голове. У нее были длинные ловкие пальцы. Я чувствовал эти пальцы на своем теле. Энн пошла за виски с пятью долларами, которые я ей дал; я буду пить это виски. Я снова столкнулся взглядом с Ричардом; глаза его были холодны и жестоки. Он ждал не виски, он ждал денег.

Я то пугался, то забывал о своем испуге. Сексуальное возбуждение, овладевшее мной, мешало сосредоточиться на возможных последствиях присутствия Ричарда, навязчиво преследовавших меня уже много дней подряд. Мысли вспыхивали в голове отдельными толчками; я беспрестанно видел два тела на истрепанном диване: Салли и я. Ричард наблюдал за мной, подкарауливал.

Я подошел к столу. Сделал движение, чтобы дотронуться до Салли. Она встрепенулась. Встала, прижалась ко мне, потом взяла меня за руку и потянула ее к заостренной груди. Ричард не двигался. Я услышал, как открылась дверь. Вошла Энн, закрыла дверь на ключ и поставила бутылку на стол. Ричард схватил бутыль, помедлил, потом открыл и качал жадно из нее отхлебывать.

Энн ждала своей очереди. Она улыбнулась, когда наши глаза встретились. Я чувствовал, как Салли шевелилась и двигалась, но не осмеливался думать о ней. Внезапно она отпрянула и бросилась срывать с меня плащ. Шляпу я положил рядом.

Ричард перестал пить, он протянул бутылку Энн. Она отпила глоток; следующим был я. Пока я пил, они с Салли раздевали меня. Ричард уронил голову на стол. Я донес Салли до дивана.

Губами я пробовал ее пупырчатую кожу, горькую влажность пота; хотелось со всей силы впиться зубами в эту мякоть. Она притянула меня к себе, направляя мою голову. Я почувствовал, как она отдается мне в поцелуе. В этот момент под меня проскользнула Энн. Я вошел в нее так грубо, что она закричала; от наших голых тел в холодном воздухе комнаты поднимался пар, и я уже не понимал, какого цвета моя кожа.