Глава 18

Онлайн чтение книги Убийство на острове Марты
Глава 18

Я поехала в полицейское управление, расположенное в большом красивом здании поздневикторианской архитектуры, которое жители Острова называли «Сыотон Плейс». Выкрашенное в веселый голубой цвет, чуть темнее яйца дрозда, и белое изнутри, оно располагалось на возвышении в восточной части Оук-Блафс, откуда открывался великолепный вид на гавань. На фасаде была укреплена большая, добротно сделанная вывеска: «Управление полиции штата Массачусетс». Мне она показалась несколько претенциозной.

Я поставила свою машину между полицейским джипом и мотоциклом. У входа меня приветствовал сурового вида дежурный, пожелавший узнать мои имя и фамилию, адрес, род занятий, по какому делу пришла — короче говоря, мои полные данные. Наконец он проводил меня в тесно заставленное помещение на первом этаже — временный кабинет лейтенанта Фишера. Вкупе с этим началом последующие тридцать минут показались мне очень неприятными, гораздо более неприятными, чем можно было ожидать.

— Вы ездили в Бостон, миссис Барлоу. Насколько я знаю, вас предупреждали ни при каких обстоятельствах не покидать Остров, не поставив в известность полицию.

Это был прямой вызов, к которому я не была готова. Кто мог сообщить Фишеру, что я была в Бостоне? Я не хотела унижать себя, спрашивая его об этом, и решила, что сейчас не время отпираться.

— Вполне возможно, — проговорила я. — Но у меня нет уверенности, что вы имеете право налагать подобные ограничения, не имея на это ордера. В конце концов, я не покидала страну и даже не выезжала за пределы Массачусетса.

Не найдя, что ответить, он поморгал своими лягушачьими глазами, потом взял какую-то папку, раскрыл и уставился в нее.

— Зачем вы хотели меня видеть, миссис Барлоу? — спросил он, не глядя на меня.

Считая, что первый раунд выигран, я начала рассказывать все, что произошло с того момента, когда я после смерти Розы отправилась в «Руккери» с цветами и соболезнованиями. Я не сказала ему про наркотики — в конце концов, это было их личное дело, Эстеллы и Фрэнсиса. Я не собиралась брать на себя роль осведомителя.

Фишер слушал молча, с холодным выражением лица. Я перешла к патронам и парикам, к джинсам и теннисным туфлям, к старому платью с мокрым подолом и приставшими травинками.

— Когда я зашла в верхний туалет, у меня, должна признаться, проснулось любопытство, и я заглянула в спальню.

Потом я рассказала ему то, чему был свидетелем Элджер и что говорили девочки-двойняшки, видевшие, как старуха Грейс летает ночью над лужайкой перед домом, точно ведьма.

— Я не сомневаюсь, что эта «Грейс» не настоящая; вам не составило бы большого труда разоблачить обман, — заключила я свой рассказ.

— Что? А где же, по-вашему, настоящая Грейс?

Я набрала в легкие воздуху, будто перед прыжком в воду, и проговорила:

— На старом чилмаркском кладбище, в могиле Уэбб.

— Вот как? То есть она мертва, вы хотите сказать? — Фишер сказал это почти весело.

Я постаралась игнорировать его издевательский тон и рассказала, как я встречалась с Сюзи Симмонс, как ездила в Бостон, в ту гостиницу, где останавливались Грейс с Алисой; как выяснила обстоятельства смерти Алисы.

— Это был идеальный момент для подмены, — уверенно сказала я. — Мафия, я слышала, часто прибегает к этому приему — и в Нью-Йорке, и в Нью-Джерси. Если вы вскроете могилу Аписы Уэбб, вы, я думаю, убедитесь в моей правоте.

— Ясно… А что говорит ваша теория о самой Алисе Уэбб? Что произошло с ней, если следовать вашей схеме?

У меня шевельнулось неприятное чувство: Фишер надо мной потешается. И хуже всего то, что он владеет инициативой и знает гораздо больше, чем можно было думать. Тем не менее я сказала:

— Пока я этого не знаю, лейтенант.

— Возможно, в Бостонском заливе?

— Вполне возможно.

— Понятно. Так вы, может быть, скажете тогда, кто подписал свидетельство о смерти мисс Уэбб?

Запираться не было смысла: интуиция подсказывала мне, что он знает это и знает, что я это знаю. Я набрала воздуху и сказала:

— Доктор Ротенберг.

— Доктор Ротенберг? Гленн Ротенберг?

— Думаю, он.

— Тот, что сейчас живет здесь?

— Не могу сказать. Имя совпадает.

— И какое вы делаете из этого заключение, миссис Барлоу? Если допустить на минуту, что это то самое лицо? — Его тон теперь был откровенно саркастичным.

— Я бы предпочла предоставить делать заключения вам, лейтенант Фишер. Отныне и впредь.

— Вот как?

— Да, так.

Он поднял на меня свои водянистые глазки и снова опустил их на папку, лежавшую перед ним на столе. С минуту он сидел молча, потом вынул из папки фотографию и, не сказав ни слова, протянул ее мне.

Я посмотрела и обмерла. Это был нечеткий черно-белый снимок на глянцевой бумаге обнаженной Грейс Чедвик, распростертой на столе, в морге Хартмана, тот самый, что показывала мне Анжела. Те же неподвижные мертвые глаза, черный провал беззубого рта, отвислые серовато-бледные складки на животе и на бедрах. Будто во сне услышала я голос Фишера:

— Надеюсь, вы знаете, кто это? Да или нет?

— Нет, — ответила я.

— Нет, — саркастически повторил он это короткое словцо, явно рассчитывая унизить меня еще больше.

Я ждала, что будет дальше.

— Потрудитесь сказать мне, где вы видели эту фотографию раньше.

— Я только что сказала вам, что не видела ее.

Я знала: он знает, что это ложь. Кажется, в эту минуту я подумала: вот сейчас меня бросят в темное помещение и, направляя мне в глаза яркие пучки света, будут без конца задавать мне один и тот же вопрос, пока я не сломаюсь.

Вместо этого он взял у меня снимок и сказал:

— Мы должны благодарить за него похоронное бюро «Хартман энд Хартман», принадлежащее Чарльзу и Анжеле Уайкре-тович. Потрудитесь рассказать мне о своем визите туда.

Я смотрела на него и думала об Анжеле. Я не щадила ее: я думала о ее бессердечии, дешевой сексуальности и цинизме, черствости и равнодушии к мертвым; я вызвала в памяти охваченных горем и пахнущих виски ирландцев, вваливающихся в парадную дверь похоронного бюро, чтобы поучаствовать в поминках; вспомнила изжелта-бледное лицо Педди О'Шаунесси, лежавшего в гробу в уставленном металлическими стульями мрачном зале для церемоний похоронного бюро, принадлежавшем ранее Кэси Хартману..

У людей, притесняемых полицией, есть своя гордость. Я дала Анжеле слово и не собиралась его нарушать. Взглянув этой старой лягушке прямо в глаза, я тупо переспросила:

— «Хартман энд Хартман»? — Я сделала вид, что припоминаю. — Ах да! Не та ли это фирма, которая пересылала сюда гроб с телом Алисы или, может статься, с телом Грейс?

Проигнорировав мой вопрос, Фишер ответил на него другим вопросом.

— Вам не доводилось встречаться с Анжелой Уайкретович?

— Как вы сказали? Анжела… а дальше? — Я изобразила законченную тупицу.

Прежде чем ответить, Фишер закрыл папку и посмотрел в окно.

— Вы меня удивляете, миссис Барлоу. — Он сделал сильное ударение на моем имени, что прозвучало угрожающе. — Детективы, которые последовали за вами в Бостон и не выпускали вас из вида, за исключением часов, проведенных вами в «Ритце», когда вы закрывали дверь вашего номера на ночь, доложили мне, что вы провели с миссис Уайкретович не менее тридцати минут; а когда они смешались с толпой людей, пришедших помянуть покойного мистера О'Шаунесси, им показалось, что вы были с ней накоротке.

Что сказать ему на это? Признаться? Промолчать? Я только хлопала глазами, краснела и проклинала себя: могла бы и догадаться, что за мной будут следить. «Если он знает, что Грейс мертва, он знает и то, что нынешняя «Грейс» самозванка. Не удивительно, что он так развеселился, когда я излагала ему свою теорию», — вихрем пронеслось у меня в голове.

Впервые за все время разговора Фишер улыбнулся — одними губами. Собственно говоря, это был лишь намек на улыбку: так, наверное, улыбается лягушка, радуясь тому, что ей удалось захватить пролетавшую мимо бабочку. Я напустила на себя храбрость в расчете на то, что Анжела, в полном соответствии со своими обещаниями, все отрицала.

— Ну, хорошо, лейтенант, — сказала я. — Ваша взяла, только я это фото в глаза не видела. Миссис, как ее…

— Уайкретович, — с готовностью подсказал он. — Но она говорила другое. По ее словам, она показывала вам снимок.

По его лицу, лишенному всякого выражения, можно было догадаться, что Анжела осталась верна слову. Фишер пробовал на мне старую как мир технику допроса. Она не сработает, если я не сваляю дурака.

— Довольно, лейтенант, хватит! Мы с вами интеллигентные люди. Если бы даже она и показала мне эту фотографию, она бы в этом не призналась. По закону все их материалы, в том числе и документы их предшественников, носят секретный характер. Не похоже, чтобы она могла признаться в раскрытии тайны и подвести себя под статью.

Это помогло. Фишер внимательно на меня посмотрел и, видимо, решил, что избранная им линия поведения ни к чему не приведет. Ай да я молодец! Ай да молодец Анжела! Не так-то просто нас могут запугать эти полицейские бюрократы. Надо будет черкнуть ей пару слов, поблагодарить.

Однако моя эйфория длилась недолго. Следующие слова Фишера содержали суровое предупреждение с элементом угрозы:

— У меня на руках приказ суда об эксгумации останков того, кто захоронен в Чилмарке под именем Алисы Уэбб. Я приеду на кладбище завтра утром, в половине восьмого вместе с Леном Тернером. Надо полагать, он знал обеих — и мисс Чедвик, и мисс Уэбб. Там будет кто-нибудь из родственников мисс Уэбб, а также доктор Ротенберг, если только подпись под свидетельством о смерти действительно принадлежит ему. И вы тоже, миссис Барлоу. Да, вы! Если по каким-то причинам вы сочтете для себя затруднительным принять мое приглашение, то в ваше распоряжение поступит констебль Крэмм Отис, который поможет вам прибыть в Чилмарк без опоздания.

Это было как пощечина. Фишер встал, давая понять, что я могу быть свободной. Но я сделала последний ход. Мне нужно было знать.

— А как будет с самозванцем, лейтенант? Что вы собираетесь предпринять?

Едва я успела произнести эти слова, как Фишер мгновенно преобразился. Лягушка обернулась кем-то куда более опасным и злобным, чем можно было себе представить. Я увидела перед собой холодное, мерзкое, грубое существо, облеченное властью. Закон во плоти.

— Миссис Барлоу! — не сказал, а скорее прорычал он. — С этого момента вы прекратите расследование дела мисс Грейс Чедвик и всего, что с ним связано, на территории штата Массачусетс и предоставите проводить его официальным профессиональным органам. Сюда входят и просьбы к менеджеру гостиницы показать вам список гостей. Надеюсь, я выразился достаточно ясно?

Только оказавшись за стенами полицейского управления и справившись кое-как с внутренней дрожью, я ощутила злость. «Урод! Гадкий коротышка! — ругалась я про себя. Боюсь, что я награждала его еще менее лестными эпитетами и так разошлась, что произносила их вслух, забыв о том, что я — респектабельная дама. — Ты продвинулся так далеко в расследовании только благодаря мне. Ведь если бы я не поехала в Бостон, тебе бы даже в голову не пришло, что Грейс подменили и что в этом может быть замешан Гленн Ротенберг!»

Направляясь к своей машине, я ломала голову над тем, что еще он мог обнаружить в Бостоне из того, что я могла упустить. Я догадывалась, что это не была книга регистрации гостей или записанное в ней имя кого-то из знакомых Грейс. Если бы это было так, он не стал бы меня провоцировать. Похоже, у него на руках были козыри и покрупнее. Только я об этом подумала, как в поле моего зрения показалась знакомая машина. Это был автомобиль с откидным верхом, принадлежащий Гленну Ротенбергу. За рулем была Саманта, Гленн сидел рядом. Припарковавшись, они обменялись короткими фразами, затем Гленн вышел. Вид у него был необычно хмурый. Тем не менее, направившись ко входу в управление и увидев меня, он приветствовал меня довольно любезной улыбкой, по-видимому, безо всякой задней мысли.

— Хэлло, Маргарет! И вы тоже?

Тон его был шутливый, словно он хотел сказать, что ему, медицинскому эксперту, сам Бог велел присутствовать здесь. Он не мог знать, что я осведомлена об истинной причине его появления. Пожалуй, меня даже удивило, что он не был доставлен в полицейской машине. Спрашивая меня, кто подписал свидетельство о смерти Алисы Уэбб, Фишер дал мне понять, что он не исключает связи Ротенберга с убийцей, тем более что подмена мертвого тела теперь была практически вне сомнения.

Я тоже умудрилась сказать ему в ответ светскую любезность.

— Он перетаскает к себе всех жителей Острова, прежде чем доберется до истины.

Ротенберг засмеялся и пошел к входной двери. Направляясь к своему автомобилю, я должна была пройти мимо Саманты, выглядевшей неестественно напряженной. Теперь, когда мне были известны мотивы убийства Розы, мои подозрения насчет Саманты вспыхнули с новой силой. Мне не хотелось говорить с ней, но деваться было некуда.

— Привет, Саманта! — Мой собственный голос показался мне чужим, я с трудом могла заставить себя посмотреть ей в лицо. Мне вдруг стало очень страшно — я вспомнила про недостающие патроны.

— Мы не успели поговорить с Грейс, — поспешно произнесла она оправдывающимся тоном. Улыбка на ее лице была искусственной, чтобы не сказать больше.

— Это понятно, — сказала я. — Столько всего произошло за эти дни. Бедный Артур… А теперь еще и Оуэн.

— Да, — неопределенно протянула она и рывком открыла сумочку.

Мое воспаленное воображение разыгралось не на шутку: я не сомневалась, что сейчас она выхватит пистолет. Но она достала всего лишь сигарету и зажгла ее, избегая встречаться со мной взглядом.

— Может, нам поехать к ней вместе, если у вас будет время?

— О, ради Бога! Разумеется, если ее найдут.

— Найдут? Что-нибудь с ней случилось?

Теперь она посмотрела на меня в упор.

— Разве вы не знали? Мы с Гленном не видели ее со времени нашей с вами встречи. Полиция ее всюду разыскивает.

— Нет, я не знала. — Моя реплика прозвучала идиотски, в голове у меня была совершенная пустота. Мошенник, естественно, был «в бегах» — только полный тупица мог продолжать игру после смерти Оуэна Фулера. Усадьба, должно быть, оцеплена полицией. Я извинилась, сказав, что должна спешить за детьми, и в полном смятении чувств простилась с Самантой. Хотя в машине было жарко, меня била дрожь, когда мне представилась Саманта в облике Грейс: шляпа, парик, шарф, поношенное платье. Я не давала себе труда усомниться в этом или поискать доказательства, прежде чем указывать пальцем на нее и на Гленна — с меня было довольно одних подозрений.

Я старалась не думать о том, что Фишер слушал мои соображения о подмене Грейс вполуха. Он, конечно, держит сообщение об исчезновении самозванца в тайне. Об этом, похоже, никто не знает — ни Питер, ни Хедер, ни даже Эсси, которую он допрашивал не менее двух часов. Знают только Саманта и Гленн Ротенберг, но они молчат — то ли по приказанию Фишера, то ли из предосторожности.

В какую-то минуту в моей голове мелькнуло, что Фишер подозревает меня в убийстве Розы и Артура. Что касается убийства Оуэна Фулера, меня не было на Острове в тот момент, но Фишер мог думать, что я имела сообщника из соображений конспирации. Он мог думать, что я ездила в Бостон не за информацией, а чтобы замести следы. Чуть было не ударившись в панику, я, однако, быстро овладела собой. Так мог подумать прежний Фишер, который выглядел в наших глазах тупицей, не теперешний. Этот, новый для меня, Фишер не сочтет меня настолько смелой и настолько сообразительной, чтобы, будучи виновной, обдуманно прийти к нему со своей информацией, надеясь ввести его в заблуждение. И будет прав. Как бы ни был он мне неприятен, он оказался не настолько глуп, чтобы позволить провести себя так легко. К тому же в нем обнаружилась черта характера, неоценимая для полицейского чина: ему присуще непреклонное упорство в достижении цели. Лейтенант принадлежал к той категории людей, которые никогда не отступают, и я знала теперь, что рано или поздно он обязательно разоблачит самозванца.

В каком-то отношении эти разоблачения, как я предполагала, могли оказаться еще более страшными, чем все произошедшее до сих пор. Действительность, как бы к ней ни готовить себя, бывает иногда более жестокой, чем самая пылкая фантазия.


Читать далее

Глава 18

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть