Онлайн чтение книги Убийство в поместье Леттеров
Глава 12

Два дня спустя Энтони Леттер позвонил Джулии на ее городскую квартиру.

— Можно мне сейчас зайти? — спросил он.

— Можно, если не будешь обращать внимание на дикий разгром. Я притащила из Леттер-Энда кучу всяких вещей. Главным образом, это книги, и я сейчас как раз занимаюсь их распаковкой. У меня весь пол ими завален.

Когда двадцатью минутами позже Энтони вошел, то понял, что Джулия не преувеличила, говоря о разгроме, скорее наоборот. Книги были не только на полу: они занимали все свободные стулья и, угрожая соскользнуть вниз, были горой навалены на столе и диване, служившем Джулии вместо кровати. Сама же хозяйка, облаченная в красный закрытый передник, — который после последнего визита Энтони если и побывал в стирке, то теперь стремительно наращивал слой пыли, — взглянула на Энтони с довольно хмурым видом.

— Жуть, правда? Ума не приложу, что происходит с книгами, когда их снимаешь с полок. Такое впечатление, что их сразу становится раз в десять больше. Я наняла человека, чтобы он сделал мне полки вон там, вокруг окна.

Прямо не представляю, как мне есть и спать, пока он не закончит работу. Как думаешь — может, сложить их и две большие стопки по обе стороны двери?

— Ладно. Давай ты делай одну стопку, а я — другую. Нет. лучше я буду тебе их подносить, а ты складывать. Твоя одежда не пострадает, а я свою испорчу.

— Ах да! Я и забыла про ваши драгоценные складки на брюках! Ладно, как скажешь.

Некоторое время оба трудились молча. Потом Энтони осведомился, как у нее дела и настроение.

— Поганое, — последовал короткий ответ.

— Из-за чего конкретно?

Она с грохотом водрузила очередной том на уже уложенную пачку и в сердцах сказала:

— Из-за всего вообще. Лоис клянется, что ее кто-то пытается отравить. Джимми в прямом смысле выдирает себе последние кудри от тревоги, Элли скоро себя до чахотки доведет — так убивается, а у Минни такой вид, будто она уже эту чахотку заполучила. Не понимаю до сих пор, как я все это выдержала. Я бы сразу сбежала, если бы не Элли. Но я не могу ее бросить там одну. Нужно делать вид, что я приезжаю не просто так, ну вот и пришлось тащить оттуда все эти треклятые книжки. Завтра поеду опять. Ты, вероятно, не сможешь присоединиться ко мне?

— Смог бы, радость моя, хотя не будет ли это с моей стороны слишком навязчиво, а?

Она взглянула на него с мольбой, против которой невозможно было устоять.

— Ну пожалуйста, Энтони, поедем вместе! Все это просто ужасно, я ничего не преувеличила. Одной мне не справиться, а что-то делать необходимо. Мне пришла в голову одна мысль…

— Что за мысль?

— Понимаешь, — нерешительно начала она, — эта история с отравлением, — она дурно пахнет, и все может обернуться очень большими неприятностями. У Лоис уже было пять таких приступов. Сами по себе они не так уж и опасны: ее рвет, а затем она снова как ни в чем не бывало. Значит, либо это она над нами издевается, либо это кто-то издевается над ней. К врачу она обращаться не хочет и говорит всем и каждому, будто ее хотят отравить. Хотя отравители обычно не промахиваются столько раз подряд.

У Джулии вырвался презрительный смешок, и она решительно закончила:

— Нет, тут определенно не это. То ли она это все проделывает сама, то ли это делает кто-то другой, чтобы ее напугать или… наказать.

Энтони отрицательно покачал головой.

— Первый вариант абсолютно не проходит, — сказал он. — Можешь его сразу исключить.

— И я так думаю. Не станет она рисковать своей внешностью. Значит — кто-то другой. Так кто же?

— Представления не имею. Ты говорила, что у тебя появилось какое-то предположение. Поделишься со мной?

— Да, видно, придется. Я ужасно боюсь, что это дело рук миссис Мэнипл.

Энтони был ошарашен, но в какой-то мере вздохнул с облегчением.

— Мэнни?!

— Ну а кто другой? Элли, Минни, я, ты или Джимми? Сам понимаешь — невероятно. Иное дело — Мэнни. В ней я не уверена. Она ужасно возмущалась, когда миссис Марш поместили в дом престарелых. Она заявила — и это соответствует действительности, — что сама Глэдис никогда бы не осмелилась, не поддержи ее Лоис. И Мэнни прямо вся кипи г из-за того, что Лоис не желает, чтобы Ронни жил в Леттер-Энде. Бедняжка Минни могла переполнить чашу ее терпения. Мэнни известно, что Минни от нас съезжает и знает, что за этим тоже стоит Лоис. А в угловом кухонном шкафу у Мэнни стоит бутылочка с настойкой рвотного корня, так что всегда из нее спокойненько можно плеснуть ложечку в какое-нибудь блюдо или чашку, предназначенную для Лоис.

— У тебя больное воображение, только и всего.

— Ах, если бы! — Джулия горестно покачала головой. — Мне и самой хотелось бы ошибиться, только… Знаешь, я почти уверена, что так оно и есть на самом деле. А это все может плохо котиться.

— У тебя же нет доказательств, — посерьезнев, сказал Энтони. — Как ты собираешься поступить?

Энтони говорил, сидя на ручке заваленного книгами кресла, Джулия устроилась на полу. Теперь она подняла на него глаза и хмуро проронила:

— Не знаю. Вероятно, поговорю с ней наедине.

— Ну и что ты собираешься делать, если она разрыдается у тебя на плече и во всем признается? — иронически улыбнувшись, спросил Энтони.

Краска отхлынула от щек Джулии, и дрожащими губами она произнесла:

— Тогда мне придется, видимо, все рассказать Джимми и убедить его отправить ее на пенсион.

— Ну ты даешь, старушка! — пробормотал Энтони. — Ничего себе удумала: пенсию для престарелых отравителей! Но, допустим, она будет все отрицать. Что нам делать тогда?

Джулия широко раскрыла глаза. По ним скользнули косые лучи солнца, проникшие через окно за спиною Энтони, и они сделались похожими на два темных озерца с золотистым отсветом.

— Не знаю, — медленно проговорила она. — Понятия не имею, что тут вообще можно сделать. Я от всего этого сон потеряла. Такое чувство, будто все вокруг наэлектризовано до предела, а ты не знаешь, куда ударит молния.

— Прибереги драматизм для своих грядущих шедевров, детка, — ровным голосом произнес он.

Лицо Джулии вспыхнуло от негодования.

— Можешь смеяться сколько душе угодно! — запальчиво воскликнула она. — Ты не можешь себе представить, каково мне сейчас. Я не драматизирую, я привожу тебе факты! Знаешь, как это бывает, когда внутри у тебя все кипит, но ты стараешься ни в коем случае этого не показывать. Вот Лоис сейчас именно в таком состоянии. Джимми не дает ей есть ничего, кроме того, что едят все. Он просил ее отказаться от этого чертова кофе по-турецки, но она — ни в какую. Теперь он, бедненький, тоже пьет эту гадость, хотя и с превеликим отвращением. Он понимает, что над ним-то никто не станет подшучивать таким гнусным образом.

— Значит, больше приступов не было?

— С твоего отъезда — ни одного. Звучит как прямое обвинение в твой адрес, а?

Губы ее тронула слабая улыбка, но тут же пропала. Она взяла несколько книг, положила их в стопку и заметила нарочито равнодушным тоном:

— Естественно, это может быть кто угодно, но уж только не ты.

Покачивая ногой, он изучающе посмотрел на Джулию и спросил:

— Надо ли это понимать как комплимент по поводу моего уважения к закону?

— Ничего подобного. Просто ты механически исключаешься, потому что…

Она прикусила губу и внезапно умолкла. «Господи, каких идиоток делает из нас эта проклятущая ревность. Измывается над тобой ежечасно, а потом вдруг проявит себя да заставит ляпнуть что-нибудь эдакое в самый неподходящий момент».

— Звучит утешительно, но крайне неубедительно, — проронил Энтони с непроницаемым видом. — Хотелось бы все-таки услышать, отчего это я не гожусь в отравители.

— Потому что Лоис тебе нравится, — ответила она серьезно и просто. — Потому что ты когда-то ее любил.

— Вот тут ты не права, дорогая.

— Не отрицай — ты был в нее влюблен! — взорвалась она.

— А это совсем другое, детка.

И он процитировал:

Отпылал пожар, что горел вчера, и сердце как лед холодно.

На злато, что в прошлом году утекло, купить и продать не дано.

Надо сказать, что у Джулии вслед за этим в сердце пожар запылал. Ведь Энтони прозрачно намекал на то, что ей хотелось услышать больше всего на свете. Правда, это состояние длилось недолго. «А что другое он мог сказать? — подумалось ей. — Ведь не мог же он открыто признаться, что любит жену Джимми до сих пор?»

— Я собираюсь туда завтра, — проговорила она похоронным топом. — Это будет настоящий ад. Новая прислуга прибудет только через две недели, все это время всем придется оставаться на своих местах. К тому же и деваться-то им некуда. Минни, слава богу, не собирается лезть в пасть к этой старой акуле мисс Грей. Элли пока не удалось найти комнату. Ронни переводят в Брайтон, а там все забито — курортный сезон. Пока они в Леттер-Энде, я должна быть рядом. Только бы мне выдержать и не сразиться напоследок с Лоис!

— Надеешься, это у тебя получится?

Она взглянула на него. Ее глаза больше не светились и были очень серьезны, а темные брови сошлись в прямую.

— Знаешь, я много думала об этом. Ненавидеть можно по-разному. Когда ненавидишь умом, это нормально, потому что на самом деле ненависть направлена не на личность как таковую, а на поступки этой личности. Есть же на свете такие вещи, которые просто следует ненавидеть. Но когда ненависть овладевает твоими эмоциями, это опасно, потому что она выводит тебя из равновесия и невозможно предсказать, куда она тебя заведет и что заставит совершить. Я изо всех сил стараюсь обратить свою ненависть лишь против поступков Лоис, но временами мне становится не по себе.

Энтони встал. Слова Джулии тронули его гораздо сильнее, чем можно было судить по его виду. Он притащил ей еще несколько книг, потом взял ее за плечи и, легонько встряхнув, проговорил:

— Ты глупышка, но намерения у тебя самые благородные. Вот и старайся во имя их. Элли вряд ли выиграет, если ты подольешь масла в огонь.

Джулия радостно рассмеялась: любое его прикосновение заставляло ее сердце петь от счастья. Оба почувствовали, как между ними вдруг возникло мощное притяжение, которое не имело ни малейшего отношения к произносимым ими словам.

— Скандала я не хочу, — по-детски звонко сказала Джулия.