Онлайн чтение книги Ухо Ван Гога. Главная тайна Винсента Van Gogh's Ear: The True Story
1. Вернемся к нераскрытому делу

Самое приятное в любом новом приключении – это его начало. Ты не знаешь, куда тебя выведет путь, и не представляешь, какие новые горизонты сможешь открыть. Такое положение вещей очень радует. Мое личное путешествие, которое я опишу в этой книге, началось семь лет назад.

Я живу на юге Франции, в 75 километрах от города Арль, известного находящимися в нем руинами римских зданий, а также тем, что в конце 1880-х годов в этом городе жил Винсент Ван Гог. Именно в Арле Ван Гог отрезал себе ухо. Я часто бываю в этом городе с родными и друзьями и много раз наблюдала, как экскурсоводы рассказывали своим группам историю о сумасшедшем голландском художнике. Эта странная история всегда вызывает интерес слушателей. Основываясь на собственном

опыте, могу сказать, что очень немногие местные жители хорошо знают историю уха Ван Гога. Многие детали и подробности этого происшествия приукрашены и преувеличены, а некоторые являются полнейшим плодом фантазии. Впрочем, все это нисколько не мешает местным жителям «присоседиться» к славе художника. Например, на одном из местных баров вот уже более шестидесяти лет висит табличка, извещающая о том, что в свое время «именно это кафе рисовал Ван Гог». В Арле жила женщина, которая была самой старой на земле. В конце своей жизни она заявила, что является последним человеком в мире, который лично знал Винсента Ван Гога. История с ухом Ван Гога «обросла» местным колоритом. Местные жители утверждают, что художник подарил отрезанное ухо девушке, имитируя поведение матадора, который дарит даме из публики отрезанное ухо убитого им на арене быка. В общем, в Арле существует много гипотез и трактовок того, как и почему Ван Гог отрезал себе ухо. Вне всякого сомнения, история с ухом Ван Гога стала одной из самых широко известных в мире «баек» из жизни художников, не говоря уже о том, что считается «ключом», раскрывающим характер голландского живописца и помогающим понять его творческое наследие. Многие, глядя на картины Ван Гога, вспоминают его хорошо описанный и широко известный нервный срыв, который и привел к тому, что художник отрезал себе ухо. Однако многие детали этой истории остаются не совсем понятными.

Вот как описана эта история в документах, выпущенных в музее, в котором находится большая часть картин художника, а также главном центре исследования его творчества – Государственном Фонде Винсента Ван Гога в Амстердаме. «23 декабря 1888 года у Ван Гога случился нервный срыв, в результате которого он отрезал себе часть левого уха и передал ее проститутке. Полиция нашла художника на следующий день и отправила в больницу»¹.

В Арле художник не только написал свои лучшие картины, в этом городе с ним произошло что-то, что подтолкнуло его на отчаянный и из ряда вон выходящий шаг членовредительства. Так размышляла я и думала о том, что в один прекрасный день мне захочется узнать, что произошло той декабрьской ночью 1888 года.

Я уже более тридцати лет живу в Провансе, куда переселилась по воле случая. Я навещала старшего брата, да так и осталась жить в этих местах. Я тогда не говорила по-французски и часто переходила с одной работы на другую, постепенно изучая и осваивая язык. Долгое время мое финансовое положение оставалось довольно плачевным, и прошло более десяти лет после переезда во Францию, прежде чем я нашла постоянную работу. Я строила свою новую жизнь медленно и постепенно, переехала в небольшую деревню и со временем купила дом. В один прекрасный день я с удивлением поняла, что провела во Франции больше времени, чем в стране, в которой родилась. Несмотря на то что мое финансовое положение выправилось, я чувствовала себя так, будто мне чего-то не хватает. Как выяснилось, мне не хватало трудностей, а также радости открытий, которые дает жизнь в новой стране. Шли годы, и мне казалось, что моя жизнь стала менее интересной, чем прежде. Потом умерла моя старшая сестра, и у меня самой начались проблемы со здоровьем. Пришлось оставить работу и заняться лечением. У меня оказалось много свободного времени. С детства мне нравилось разгадывать загадки, и я подумала о том, что теперь могу наконец заняться расследованием, чтобы понять, что произошло с Ван Гогом в тот декабрьский день 1888 года.

Первое время я была вынуждена сидеть дома. У меня не было возможности поехать в архив или в библиотеку, поэтому я начала читать книги по истории искусства и изучать биографию художника в Интернете. Я прочитала краткое описание событий того дня, данное Музеем Ван Гога, и у меня возникло несколько вопросов². «Отрезал себе часть левого уха». Неужели он отрезал только часть уха? Возможно, как и многим другим людям, мне всегда казалось, что художник отрезал ухо целиком. Откуда появилась информация о том, что он отрезал себе лишь его часть? Интересно, какой была та проститутка, которой он сделал такой странный подарок, и почему он с такой надеждой и радостью приехал в Арль в феврале 1888 года, а спустя лишь два с половиной года покончил жизнь самоубийством? Я тщательно изучала хронологию жизни Ван Гога в Арле, и чем больше я изучала информацию о тех годах жизни художника, тем больше вопросов у меня возникало. Сначала в произошедшем мне виделись мелкие нестыковки или что-то нелогичное с точки зрения человека, проживающего в той же местности, где жил Ван Гог. Однако, чем глубже я погружалась в детали жизни художника, тем неувязок и необъяснимых вопросов становилось все больше и больше. Например, когда Ван Гог ехал на поезде из Парижа на юг, он вышел на станции в городе, расположенном в 150 километрах от Арля. Зачем художник с тяжелым багажом из личных вещей, красок, кистей и других предметов, необходимых для создания картин, вышел так рано? Жизнь и творчество Ван Гога изучило не одно поколение искусствоведов и историков, и мне казалось весьма странным, что все они не обратили внимания на эту деталь и многие другие противоречия и странности. Вполне возможно, что кто-то до меня видел эти «нестыковки», но не счел нужным копаться в них. «Если специалисты не удосужились найти объяснения некоторым нестыковкам, то, может быть, они могли просмотреть и что-то еще?» – думала я. Больше всего вопросов у меня возникло по поводу деталей печально известной истории с отрезанным ухом.

Стоит отметить, что Ван Гог писал много писем. Большинство информации о жизни художника историки и биографы почерпнули из его собственной корреспонденции. Любопытно, что в своих письмах Ван Гог не упоминает о том, что произошло с ним той декабрьской ночью. Факты и подробности, касающиеся этого события, произошедшего вечером 23 декабря, весьма туманны. Ситуацию мог бы прояснить Поль Гоген – художника, который в то время проживал с Ван Гогом под одной крышей. Однако не все так просто. Дело в том, что Гоген не прояснил, а еще больше все запутал, потому что привел два противоречащих друг другу объяснения. Первое он дал вскоре после трагического происшествия, а второе – много лет спустя. Я осознавала, что на самом деле у нас нет практически никакого понимания того, что именно произошло в ту ночь. По сути, мы можем судить о событии только на основе двух автопортретов и единственной статьи из местной газеты.

Меня очень удивило то, что эта заметка оказалась единственным упоминанием в газете о данном событии. В XIX веке в газетах печатали массу самой тривиальной информации о жизни простых людей – о потере дамской сумочки, украденных сушащихся на улице простынях, о том, что кто-то нашел сережку, об аресте местного жителя за пьяное дебоширство… Несмотря на то что в 1888 году Ван Гог был относительно малоизвестным художником, мне все же показалось странным, что ни одна другая местная газета не написала об этом любопытном происшествии.

К счастью, начало моей исследовательской работы совпало с новой публикацией личной переписки Ван Гога, которую выложили в сеть. Раньше информацию о некоторых скандальных сторонах жизни художника (например, о его регулярном посещении борделей), в особенности в переводных изданиях его переписки, сокращали или вообще убирали. В общей сложности опубликовано около 800 писем Винсента Ван Гога. Они дают нам возможность понять, как жил и творил этот удивительный художник. Больше всего писем Ван Гог написал своему младшему брату Тео, и именно в них художник оставил информацию наиболее личного характера. Многие из этих писем Ван Гог написал после переезда в Арль в феврале 1888 года. В них можно прочитать о том, как он прибыл в город, с какими его жителями подружился. Я читала эти письма, восхищалась энтузиазмом художника, переживала по поводу его неудач, чувствуя себя так, словно заглядываю ему через плечо в то время, как он пишет свои лучшие работы. По мере написания этой книги, когда у меня возникали сомнения по поводу тех или иных аспектов или событий в жизни Ван Гога, я неизменно возвращалась к его личной переписке.

Я решила начать исследование с чистого листа. Перечитывая работы тех, кто посвятил много лет изучению творчества художника, я чувствовала себя немного странно. Я не знала, смогу ли найти в биографии художника что-либо новое, то, о чем не знали люди, исследовавшие его жизнь до меня. В начальный период работы у меня не было в этом никакой уверенности, но я понимала, что, если хочу найти что-то новое, то мне надо будет искать там, где другие до меня еще не искали. Поэтому я решила в своей работе как можно больше полагаться на первоисточники. Я надеялась на то, что мне удастся воссоздать уникальную картину жизни Ван Гога в Арле и сделать это так, как никто другой до меня не делал. Я решила, что мое исследование станет моим приключением, которое вернет радость в мою жизнь.

Я прекрасно знаю места во Франции, в которых жил художник, а также особенности психологии их жителей. Как и Ван Гог, я выросла в Северной Европе и переехала на юг. Как и он, я была аутсайдером, и мне пришлось столкнуться с предрассудками, непониманием и предвзятым отношением местного населения, то есть с такими же проблемами, с которыми сталкивался художник в 1880-х годах. Я знала эти места, понимала французов и особенности их психологии, что очень сильно помогло в проведении моего расследования. Во Франции существует множество различий между разными районами страны. В зависимости от региона можно заметить особенности не только географического характера, но и разницу в стиле жизни его жителей, кухне, культуре и языке. Эти особенности складывались на протяжении столетий. Прованс – регион со своим уникальным характером. Парижанин совершенно не похож на коренного жителя Арля. Это утверждение было справедливо в 1880-х годах и не потеряло своей актуальности в наши дни. Парижан считают высокомерными и замкнутыми, а жители Прованса славятся своей жизнерадостностью, энергией, своим (внешним или показным) дружелюбием. На собственном опыте я убедилась в том, что если местные жители приняли вас и признали, то они будут готовы во всем вам помочь (правда, пока вы получите это признание, могут пройти годы). У жителей Южной Франции есть еще одна отличительная черта – у них очень сильно развито клановое сознание, и они с большим недоверием относятся к тем, кого по-французски называют estrangers. Буквально это слово переводится как «иностранцы», но в Провансе оно используется в более широком смысле. Местные жители называют так всех тех, кто не является членом их семьи, не исповедует их религию и, вообще, не относится к их кругу. В Провансе слово estranger означает, что человеку нельзя доверять. Именно так и сейчас в Провансе относятся к чужакам, а в 1880-х годах подобное отношение было, пожалуй, еще более распространенным.

В начале моего исследования я решила ознакомиться со всеми официальными документами, имеющими отношение к событиям, произошедшим 23 декабря 1888 года. Я подумала, что было бы логично поставить себя на место Жозефа д’Орнано, служившего в те годы начальником полиции города. Именно наблюдения начальника полиции должны были мне помочь в проведении собственного расследования. Интересно, что у меня с Жозефом д’Орнано нашлись общие черты – его перевели в Арль в начале 1888 года, и ему, как и мне, пришлось изучать географию этих мест, особенности психологии и обычаев местных жителей⁴. Я написала письмо в местный архив с просьбой разрешить мне ознакомиться с материалами. И вот в один прекрасный, солнечный зимний день я приехала в архив. Забегая вперед, скажу, что, по мере работы над книгой, мне пришлось более ста раз посетить этот архив.

Городской архив находится в здании часовни при бывшей городской больнице. Это единственное сохранившееся во всем городе здание, которое Ван Гог посещал во время своего пребывания в Арле. На территории внутреннего дворика разбиты клумбы с цветами. В свое время Ван Гог писал, что этот дворик «засажен цветами и радует глаз весенней зеленью»⁵. Я прошла через аскетически облицованный камнем глубокий проход в стене и поразилась буйству и обилию цветов и кустов во внутреннем дворике. Потом я преодолела выходящую на юг террасу и подошла к тяжелой, сделанной из орехового дерева двери муниципального архива.

Много раз ранним утром я проходила этим маршрутом, который со временем стал для меня таким привычным. Каждый раз я приходила в муниципальный архив с надеждой и благоговейным чувством ожидания, что найду сегодня нечто новое и интересное. Я бралась за кованую металлическую дверную ручку и открывала дверь, которая громким щелчком извещала о появлении нового посетителя. Мало кто из работавших в архиве обращал внимание на мое появление. Погруженные в свои собственные исследования посетители сидели, склонившись, каждый за своим столом. В комнате всегда было очень тихо. Тишину нарушали лишь звуки переворачиваемых пыльных страниц.

Несмотря на то что во время моего первого посещения архива его милые сотрудники оказали мне большую помощь, я была разочарована результатами своего визита. Мне показали все имевшиеся в архиве материалы о Ван Гоге. Я почему-то представляла себе, что мне придется осмотреть огромное количество коробок с документами, однако получила всего несколько листков бумаги, датированных началом 1889 года. У меня сложилось ощущение, словно Ван Гог вообще не жил в Арле. В архиве не оказалось ни полицейских протоколов, ни показаний свидетелей, ни записей из медицинской карты Ван Гога в то время, когда он лежал в больнице после того, как отрезал себе ухо. Не было записей из книг регистрации отелей, в которых художник останавливался, и контракта на аренду дома, в котором он жил. Ни один из современников – жителей Арля – не оставил никаких письменных воспоминаний о жизни художника. Отсутствие информации по интересующему меня вопросу показалось мне совершенно поразительным, учитывая то, что я на собственном опыте неоднократно убеждалась в том, что Франция – это страна с огромной и отлаженной бюрократической системой, где все документируется и ничего не пропадает бесследно. В общем, результаты моего первого посещения архива были очень неплодотворными и печальными.

Город Арль основали древние римляне более 2000 лет назад. Это один из старейших городов Франции. Арль – относительно небольшой город, но его архивы я бы назвала монументальными. В них содержатся, кроме прочих, документы, датированные XII веком. Период пребывания Ван Гога в Арле можно назвать секундой в общей истории этого города. Архивы Арля так велики, что их до сих пор не оцифровали, поэтому во время своего первого посещения я копалась в бумажной картотеке, пытаясь понять, как она устроена. Результаты моих поисков в архивах по имени «Ван Гог» были мизерными, и я поняла, что мне придется копать гораздо глубже и находить интересующую меня информацию окольными, а не прямыми путями. Ван Гог жил в Арле с 20 февраля 1888-го до 8 мая 1889 года, и я решила запросить записи ближайшей к этому периоду времени переписи населения. Переписи населения проводились в 1886 и 1889 годах, но в архивах сохранились только результаты переписи 1886 года. Я поинтересовалась, где могу ознакомиться с результатами переписи 1889 года, на что старший архивариус Сильвия Ребуттини ответила, что никогда не видела интересующих меня документов в архиве Арля. Во время своего первого посещения архива я нашла много разной любопытной информации, но не могла до конца понять, какое отношение она может иметь к моему расследованию. В условиях отсутствия интересующих меня документов важными могут оказаться любые косвенные свидетельства. Я просмотрела списки имен зарегистрированных проституток, работавших в городе в 1880-х годах. Профессия девушек была обозначена сокращением FS, то есть fille soumise , что буквально переводится как «девушка под большим пальцем». Ван Гог передал отрезанное ухо проститутке по имени Рашель – очевидно, девушки этой профессии имели большое значение в жизни художника. Я надеялась, что информация о Рашель сможет прояснить некоторые обстоятельства происшествия с отрезанным ухом Ван Гога. Я выписала несколько имен проституток, а также владельцев борделей, профессия которых в списках описи населения была обозначена как limonadiers — «продавщицы лимонада». Помню, что меня удивил такой неожиданный эвфемизм.

Одно дело – хихикать над эвфемизмами, а совсем другое – понимать, что в исследовании я сталкиваюсь с серьезными проблемами. Одной из таких проблем оказалась следующая – я не представляла, как выглядел Арль в 1888 году. В наши дни район города, в котором жил Ван Гог, выглядит совершенно иначе, чем в те годы. После войны город перестроили. Изменились названия улиц, что тоже усложняло мое расследование. Я оказалась далеко не первым исследователем, столкнувшимся с этой проблемой. В 2001 году нарисовали карту центра города в том виде, в котором он был во времена проживания в нем Ван Гога, однако на этой карте оказалось много «белых пятен»⁶. Если я решила воссоздать картину города в том виде, в котором его увидел сошедший с поезда Ван Гог, мне определенно было необходимо больше информации. В первую очередь я попыталась понять, почему центр города так сильно изменился.

В 5.20 утра 25 июня 1944 года с аэродрома в Сан-Джованни рядом с городом Фоджа на юге Италии поднялись в воздух самолеты 455-й бомбовой группы ВВС США. Тридцать восемь бомбардировщиков «В-24», входивших в состав этой группы, должны были уничтожить мосты через Рону для того, чтобы осложнить переброску немецких войск в Нормандию, в которой к тому времени уже высадились союзники. Цель рейда 455-й бомбовой группы находилась довольно далеко от аэродрома. В общей сложности в тот день бомбардировщики должны были проделать путь длиной 1100 километров. Это был шестьдесят седьмой вылет бомбовой группы на боевое задание. Как я уже упоминала, главной целью бомбардировщиков был железнодорожный мост в Арле⁷.

К концу июня 1944 года французы уже успели привыкнуть к тому, что сирены, возвещавшие о налете авиации союзников, звучали очень часто, однако до этого времени Арль еще ни разу не подвергался бомбардировке. Сирены воздушной тревоги звучали и в Арле, но бомбардировок города пока еще не происходило, поэтому местные жители немного «расслабились».

Солнечным утром в воскресенье 25 июня большинство жителей города возвращалось из церкви. Бомбоубежища были расположены в центре города, в местах, которые, по мнению немцев, были в состоянии выдержать бомбардировку, а именно под римским форумом и амфитеатром. Первая сирена воздушной тревоги прозвучала в 9.25, и жители бросились к бомбоубежищам⁸.

Бомбардировка началась в 9.55. В течение десяти минут самолеты сбросили 112 (по другим сведениям – 110) тонн бомб с высоты 4500 метров на склады и расположенные вокруг них заболоченные участки территории по обеим берегам реки⁹. С такой безопасной для бомбардировщиков высоты точность бомбометания была крайне низкой, и американские летчики не сообщали о том, что зафиксировали прямое попадание в железнодорожный мост. Самолеты развернулись и полетели назад, в Италию. Улетая, пилоты сообщили на базу, что наблюдают пожары поблизости от главной цели бомбардировки.

После окончания авианалета сирены, которые должны были возвестить об окончании бомбардировки, не сработали, поэтому никто из жителей не осмеливался выходить из бомбоубежищ. На поверхность вышли только команды «скорой помощи», чтобы оценить степень нанесенного ущерба и начать вытаскивать раненых и убитых из-под завалов. В тот летний день погибли сорок три человека. Город был так сильно разрушен, что некоторых жертв бомбардировки откопали только через месяц¹⁰.

Сильнее всего пострадала северная часть города в районе железнодорожного вокзала, то есть район, расположенный сразу за старыми городскими стенами под названием La Cavalerie, происходящим от названия старых, в то время еще существовавших городских ворот. Именно в этих местах стоял дом, в котором жил Ван Гог. Буквально в течение нескольких минут 25 июня 1944 года район города, хорошо знакомый художнику (кафе, в которых он сидел, бордели, которые посещал, первый отель, в котором он остановился сразу после приезда в Арль, и сам Желтый дом, в котором он жил), исчез с лица земли.

Изучая последствия бомбардировки, я нашла никогда ранее не публиковавшуюся фотографию Желтого дома. Несмотря на то что еще в 1922 году нарисовали план интерьера Желтого дома, на той фотографии я смогла впервые частично увидеть его изнутри¹¹. Потом совершенно случайно я наткнулась на две потрясающие фотографии города, снятые с воздуха в 1919 году. Эти фотографии помогли мне лучше понять город, в котором жил художник. Наконец я смогла увидеть, как выглядел Арль через тридцать лет после того, как в нем жил Ван Гог.

Работая в паре с архитектором и основываясь на этих фотографиях, старых картах, планах общественных садов и парков, а также записях учета земельных участков, я смогла воссоздать не только интересующую меня часть города, но и интерьер Желтого дома¹². Эта кропотливая часть работы очень помогла мне, потому что именно в данной части города большая часть героев моего повествования жила и работала и именно в ней Ван Гог отрезал себе ухо.

Проведение расследования задуманного мной масштаба можно сравнить с решением огромного кроссворда или собиранием пазла. После первых удачных находок и открытий эйфория проходит, и перед тобой остается несобранный пазл. В процессе исследования я редко испытывала ощущение, что в моей работе произошел грандиозный прорыв. Это был долгий, кропотливый и медленный труд. Иногда найденные мной кусочки пазла вставали на свое место только через долгое время после того, как я их нашла. Я работала над несколькими проектами одновременно, ни на секунду не забывая о главной загадке, ответ на которую хотела найти. Со стороны могло показаться, что я занимаюсь совершенно не связанными между собой вещами, но хаос рано или поздно заканчивается, и все встает на свои места.

Мне всю жизнь нравилось заниматься исследованиями. После смерти родителей, как и многие другие люди, я заинтересовалась историей своей семьи и жизнью своих ушедших родственников. Оказалось, что очень сложно узнать судьбу моих ирландских предков до 1864 года, когда в стране началась регистрация населения. Но мне все же удалось воссоздать свое семейное древо посредством изучения налоговых деклараций, договоров о купле-продаже земли, нотариальных документов и старых газет. Это была долгая и кропотливая работа, в результате которой я поняла, как люди живут и сосуществуют в сельской местности. В деревне все друг друга поддерживают. Люди создают прочную систему взаимовыручки, которая помогает им находить работу, а также супруга или супругу. Тех, кто иммигрировал в Америку, спонсировали и поддерживали родственники на родине, а свою жизнь в Новом Свете люди строили вокруг знакомых или, по крайней мере, людей из страны, в которой они родились. Чтобы прийти к этому выводу и понять межчеловеческие отношения и связи, мне пришлось создать компьютерную базу всех жителей церковного прихода, в котором жили мои родители.

Благодаря этому опыту я поняла, что кажущаяся на первый взгляд совершенно излишней и неважной такая основательная подготовительная работа имеет на самом деле огромное значение. Поэтому на начальной стадии исследования жизни Ван Гога в Арле я немного самонадеянно решила создать базу данных, в которую должны были войти все люди, проживавшие в Арле в 1888 году. Мне казалось, что, несмотря на то что составить проверенный и точный список с именами всех жителей города и установить профессию каждого из них (мясник, владелец кафе, почтальон и т. д.) – дело умопомрачительно скучное, оно необходимо, чтобы знать современников и соседей художника, что, в свою очередь, поможет мне понять жизнь Ван Гога в Арле. В начале работы я предполагала, что будет вполне достаточно узнать имена, профессии и другую полезную информацию о 700, максимум 1000 человек. Через семь лет работы над этим проектом в моем компьютере содержатся файлы на 15 000 человек. Каждый раз, узнавая имя человека, его профессию и вообще какую-то конкретную и новую для меня деталь его биографии, я аккуратно заношу информацию в базу данных. Со временем все эти люди стали для меня практически живыми, словно превратились в героев длинного романа XIX века. Этот подход помог мне лучше узнать Ван Гога, его окружение и город, в котором он жил. Сведения из личной переписки Ван Гога, то, что изображено на его картинах, а также информация из моей базы данных о жителях города помогли мне понять, как жил художник, а также составить уникальную летопись жизни всего города в те далекие годы. Я узнала много нового о людях, портреты которых писал Ван Гог. Мне кажется, что я лично знаю этих людей, их привычки, их детей; глядя на их портреты, я по мелким деталям узнаю об их жизни и особенностях их характера. Для меня это уже не просто лица на картине, а друзья художника, его коллеги и местные жители, с которыми он ежедневно сталкивался и которые сыграли определенную роль в его жизни.

Начиная работу над этим проектом, я ставила перед собой (возможно, слегка размытую и туманную) цель – понять, как произошедшее 125 лет назад в глухой провинции событие стало определяющим фактором всей творческой биографии Ван Гога. Тогда я даже не представляла себе, что мне придется потратить тысячи часов на то, чтобы понять и восстановить эту историю во всей ее последовательности. Я не представляла себе, сколько «тупиковых» и ложных ответвлений сюжета мне придется отбросить, сколько разочарований ждет меня на моем пути и сколько радости мне дадут открытия, которые я сделаю.

Так что ухо оказалось всего лишь только началом.