Онлайн чтение книги Убийство в масонской ложе Un meurtre chez les francs-magons
Глава 17

— Вы это обо мне? — спросил обрядоначальник, поднимаясь во весь свой маленький рост.

— О вас, господин Бронсон! — произнес сэр Малькольм. — Я обвиняю вас в убийстве Джона Ливингстона, Майкла Вогэма и, разумеется, еще в одном — третьем!

— Да вы смеетесь!

— Старший инспектор, прошу представить доказательства.

Полицейский неловко поднялся. До сих пор он охотно хранил молчание в столь представительном обществе: ведь он не только плохо понимал его, но и боялся.

— Ну да ладно, господа и вы, мадам, по просьбе присутствующего здесь сэра Малькольма Айвори я, стало быть, распорядился провести этой ночью обыск в банке господина Ливингстона. И вот что мы обнаружили: в кабинете господина Бронсона, в последнем, нижнем ящике его стола — початую коробку «Рэт-Флэш», крысиного яда на основе синильной кислоты.

Бронсон, рассмеявшись, прервал его:

— И только поэтому вы собираетесь меня обвинить? Это же глупо! Вам кто угодно скажет, в нашем банке «Рэт-Флэш» используется уже много лет! Крысы нас просто замучили!

— Это еще не все, — продолжал Форбс. — По совету того же сэра Малькольма я распорядился проверить и кое-какие банковские счета. Ваши счета, господа.

— Ну и что? — с любопытством осведомился Хиклс.

— В результате проверки вскрылась двойная бухгалтерия. С одной стороны, мы обнаружили копии выписок из счетов, которые ежемесячно отправлялись клиентам, — открытых активных счетов, и соответствующие каждому из них резервные счета со значительным дебетовым сальдо. Как раз этими счетами и ведал сам господин Бронсон. Мы их нашли в его личном сейфе.

— А вы утверждали, — обращаясь к обрядоначальнику, заметил сэр Малькольм, — что этими счетами занимался господин Ливингстон! В то время как господина Ливингстона денежные вопросы совершенно не интересовали!

— Скажите же что-нибудь в свое оправдание! — воскликнул Досточтимый Дин.

— Да мне, собственно, не в чем оправдываться, — как ни в чем не бывало сказал обрядоначальник. — Мы всегда поступаем так с краткосрочными ссудами…

Тут Энтони Хиклс резко заметил:

— То-то, помнится, пару недель назад мне, к величайшему изумлению, прислали выписку из моих счетов с дебетовым сальдо. Я тут же позвонил Джону Ливингстону, и он обещал лично во всем разобраться. По его мнению, это случилось из-за сбоя в компьютерной системе.

— На самом деле, — продолжал старший инспектор, — мы обнаружили в банке только одну выписку из активного счета — как раз из вашего, господин Хиклс. Бронсон, верно, дал маху с копией, которую отправил вам тогда по почте.

— Видите ли, господа, хитрость была хоть и нова, но довольно проста, — продолжал уже сэр Малькольм. — Вместо того чтобы воспользоваться непосредственно банковским сейфом, Бронсон изымал деньги со счетов клиентов банка! Они же ни о чем таком не подозревали, поскольку, как обычно, получали выписки из активных счетов. Словом, по банковской бухгалтерии, господа, счета ваши находились в состоянии крупного дефицита, поскольку деньги со счетов каждого из вас переводились прямо на нумерованные счета, которыми Бронсон распоряжался по своему усмотрению. И тут вдруг господин Хиклс замечает ошибку в копии выписки из своего счета и сообщает об этом господину Ливингстону. Тот же, не желая решать головоломку лично, поручает одному из бухгалтеров все как следует проверить.

— Этого бухгалтера звали Питер Мосли, — заявил Дуглас Форбс, — и, как нам стало известно, он умер на прошлой неделе от сердечного приступа. Странное совпадение, не правда ли? Мы потребовали эксгумации. И в его теле тоже был обнаружен «Рэт-Флэш»…

— Какой вздор! — вскричал Бронсон. — Зачем мне было убивать Джона Ливингстона?

— О, — заметил сэр Малькольм, — чтобы понять ваши мотивы, надо было изучить вашу психологию. Вы, признаться, довольно ловко обставили убийство—с театральным размахом. Но почему? Потому что Джон Ливингстон был вашим патроном, и вы его ненавидели. Ливингстон жил на широкую ногу — роскошные поездки, о которых вы судили только по гостиничным счетам да прочим расходным бумагам. Он получил это право по рождению, а вам пришлось потратить годы упорного труда, чтобы стать управляющим. Потом, Ливингстон — впрочем, без всякой задней мысли — относился к вам несколько свысока, хотя вы занимались всеми делами в его банке. Что же касается его супруги, госпожи Ливингстон, она звонила вам почти каждую неделю и просила денег, а потом тратила их направо и налево со своим любовником Майклом Вогэмом. Она хотела вас задобрить и называла «малышом Сирилом», но вы считали такое обращение знаком не внимания, а превосходства, и вас это задевало за живое. Потому-то вам и хотелось, чтобы она тоже участвовала в лжеритуале. Вы рассчитывали, что ее обвинят вместо вас! Да-да, вы решили таким образом с ней поквитаться!

— Но пока что вы не привели ни одного доказательства, — невозмутимо сказал Бронсон.

И тогда сэр Малькольм Айвори продолжал:

— Был у вас и другой мотив: поскольку господин Хиклс в силу своей занятости отказался от должности Досточтимого, она автоматически переходила ко второму стражу, то есть к господину Ливингстону. Таким образом, Бронсон, ваш патрон становился выше вас не только в жизни вообще, но и в ложе. А это уже было слишком! И тогда, не в силах больше совладать со своей завистью, вы решили его убрать. Повторяю, вы проделали это мастерски. В результате очевидными подозреваемыми оказались госпожа Ливингстон и Майкл Вогэм, но вам этого было мало: слишком уж просто и наглядно все вышло…

— Братья, — воскликнул Сирил Бронсон, — неужели вы позволите, чтобы меня обвиняли столь постыдным образом? Ведь я с младых ногтей только и знал что честно трудиться в поте лица, чтобы в конце концов занять свое нынешнее положение! Да если б не я, банк лопнул бы как мыльный пузырь. Да-да, без меня он бы просто развалился и ваши деньги пропали бы вместе с ним! У Ливингстона были совсем другие заботы! Хотите знать, чем он занимался, — пожалуйста: щеголял на званых обедах да шиковал в роскошных отелях, а что до масонства, оно было ему нужно только для того, чтобы рядиться во всякие диковинные одежды, притом что на самом деле он был всего лишь половой извращенец, гомосексуалист!

— Бронсон! — резко вскочив, воскликнула госпожа Ливингстон. — Я вам запрещаю!

— Вот именно, — вторил ей Энтони Хиклс, — Джон вас возвысил! Как же вы смеете говорить в подобном тоне о человеке, которому обязаны всем на свете?!

Тут слово взял Досточтимый Уинстон Дин, заговорив в свойственной ему велеречивой манере:

— У Джона, возлюбленного брата нашего, были в жизни своеобразные внутренние наклонности, однако касались они только его одного. И осуждать их здесь никто не вправе, тем паче что человек он был порядочный и великодушный, и вы, Бронсон, больше всех возымели от щедрот души его. Ваше поведение решительно не дает вам права принадлежать ни к масонскому ордену вообще, ни к нашей ложе в частности.

«Даже в такие минуты, — подумал сэр Малькольм, — старина Дин в своем репертуаре».

Тут Сирил Бронсон украдкой метнул взгляд сначала вправо, потом влево. Глаза его горели безумным огнем. Одним движением он выхватил из кармана револьвер и крикнул:

— Ложь! Все, что вы говорите, ложь! Это я вам всем запрещаю!

И с револьвером навскидку он попятился к дверям ложи.

— Спасибо, что столь любезно решили отдать нам тот самый мелкокалиберный револьвер, из которого вы смертельно ранили вашего брата Вогэма, — спокойно сказал сэр Малькольм.

В самом деле, не успел убийца шагнуть за порог, как тут же оказался в руках стоявших в притворе полицейских — они скрутили его без малейших усилий.