Онлайн чтение книги В дебрях Атласа
XX. Нападение бедуинов

Однако последняя ночь, проводимая нашими беглецами в однообразной пустыне алжирской земли, не обещала быть спокойной. Гигантская цепь гор, отделяющая Алжир от Марокко и защищающая их от зноя близкой Сахары, часто покрывается туманами и порождает ужасные ураганы, чему она и обязана сохранением своих волшебных лесов.

Эта горная цепь охраняет все страны Северной Африки от самума, горячего ветра пустыни, в один час иссушающего самые цветущие растения.

Алжир своим благосостоянием обязан Атласу. Без этих гор он был бы необитаем, здесь не росло бы ни винограда, ни овощей.

Энрике и Ару только что обошли маленький лагерь, чтобы удостовериться, не перешел ли какой-нибудь бедуин русла реки, как упали первые капли дождя и зашумел ветер.

На Атласе в то же время гремел гром, сверкали молнии, и смерчи распространялись ветром во все стороны.

— Чудесная ночь для схватки, как ты думаешь? — сказал Энрике, обращаясь к Ару. — Ты уверен, что бедуины спят в своих палатках?

— Огни еще горят в русле реки, — ответил старик.

— Они могут гореть с тех пор, как их зажгли, — сказал Энрике. — Не знаю, действие ли это электричества в воздухе или чего другого, но и я неспокоен сегодня. Если б нам не был так необходим порох, я бросил бы еще одну бомбу, чтобы хорошенько припугнуть этих мерзавцев. Знаешь, что нам надо сделать, Ару?

— Скажи, господин.

— Пойти осмотреть лагерь бедуинов: мне хотелось бы удостовериться, спят ли они.

— Я готов следовать за тобой, господин, — ответил Ару.

— Но прежде пройдем еще раз вокруг нашего лагеря.

— В этом нет нужды, господин. Если бы кто-нибудь приблизился, лошади непременно бы заржали, а они молчат.

— Верю тебе. Закрой хорошенько ружье, и посмотрим, что поделывают эти рыцари пустыни.

Быстро оглянувшись кругом, они приблизились к крутому берегу реки и шли по нему в молчании.

Продолжал моросить дождь, а на Атласе мрачно грохотал гром при беспрестанных вспышках молний. В горных лесах ветер гудел так сильно, что достигал слуха Энрике.

Вокруг маленького лагеря царила темнота. Только в русле реки блестели еще огни бедуинов, хотя было уже очень поздно.

Тихо крадучись, останавливаясь, чтобы прислушаться, двое людей скоро достигли аванпостов лагеря, состоявшего из полдюжины просторных палаток.

— Как будто спят, — прошептал Энрике, который прилег на землю и полз по краю берега — Что скажешь, Ару?

— Верблюды на месте, — ответил негр.

— Хотелось бы знать, в палатках ли люди?

— Не советую тебе идти дальше Бедуины также держат часовых, недолго и выстрелить.

— Вернемся, — сказал Энрике.

Он хотел встать, но услышал под собой звук скатившегося камня.

— Слышал? — спросил он Ару.

— Да, господин.

— Как будто кто-то лезет сюда к нам. Не шевелись и заряжай ружье, только как можно тише

Он снова прилег и высунул голову, внимательно вглядываясь в русло.

Хотя было темно и отблеск догоравших костров не доходил до места, где лежал Энрике, ему показалось, что он различает две человеческие фигуры, занятые таинственным делом.

Через несколько минут он услышал разговор:

— Достаточна длина?

— Да, доходит до глубины.

— Хорошо ты укрепил ее?

— Прикрепил к выступу скалы, крепкому как железо.

— Так, стало быть, восхождение обеспечено.

— Надеюсь

— Аль-Мадар и так слишком долго ждал.

— Он все делает вовремя.

— Пойдем подадим знак, чтобы вставали.

Энрике и Ару услышали, как скатилось еще несколько камешков, потом все замолкло.

— Понял ты что-нибудь? — спросил первый негра.

— Ничего, господин.

— Это были бедуины?

— Конечно. Их выговор отличается от нашего.

— Что хотел сказать этот человек своим вопросом: хватит ли длины?

— Не могу тебе сказать, но я понял нечто другое.

— Что?

— Что бедуины хотят в эту ночь совершить что-то против нас.

— Тогда надо сниматься и бежать. Выдержат ли только верблюды?

— На золото не поддадутся, надеюсь.

— Пойдем, Ару.

Он в последний раз нагнулся над рекой; потом, не заметив никакой тени, не услышав никакого звука, солдат повернулся к лагерю.

Ураган бушевал на Атласе, и туман спускался, усиливая темноту. Только время от времени свет молнии прорезывал мрак ночи.

— Приготовь верблюдов и лошадей! — сказал дрогнувшим голосом старому негру Энрике. — Не теряй ни минуты.

Он вошел в палатку и разбудил всех.

— Скорее, на ноги! Бедуины собираются напасть на нас.

В одну минуту граф, Хасси и Афза вскочили со своих ковров и схватились за оружие.

— Они близко? — спросил граф.

— Может быть, мы успеем бежать от них, — ответил Энрике.

— Как ты узнал, что они хотят напасть на нас?

— Я услышал разговор на краю берега. Эти канальи решились убить или обокрасть нас.

— Они, вероятно, ограничатся тем, что уведут животных и заставят нас вновь заплатить за них, — сказал Хасси аль-Биак.

— Не будем терять времени, — сказал граф, — если встретим этих каналий на нашей дороге, сбросим их вниз. Дайте лошадей мне и Энрике, они удобнее для нас при нападении.

Они сложили палатку, которая могла пригодиться им в лесах Атласа, потом Хасси влез на верблюда, несшего все его сокровища, которые он ни в каком случае не хотел потерять, так как это было приданое его дочери, Афза села на другого верблюда, а марабут с Ару — на третьего.

— Готовы? — спросил мавр.

— Да, — ответили граф и Энрике, уже севшие на лошадей.

— Трогай!

Маленький караван тронулся в путь довольно поспешно, в то время как ураган, уже отбушевавший в лесах, скатился со страшным шумом на долину.

Темнота была полная. Молния блестела только на вершинах гор, где, видимо, еще свирепствовала гроза. Но отблески молнии не достигали долины.

Хасси ехал впереди, странными звуками понукая своего верблюда. Он держал наготове ружье и старался разглядеть что-нибудь в темноте. Он уже прошел пятьдесят шагов по берегу реки, окаймленной высокими скалами, когда мавр вдруг остановил своего верблюда.

— Что такое, папаша мавр? — спросил тосканец, заряжая свое ружье.

— Вижу тени, движущиеся в нашу сторону, — ответил Хасси аль-Биак изменившимся голосом.

— Это звери? — спросил граф.

— Люди, я в этом уверен.

— Неужели бедуины уже окружили нас?

— Я о том же самом спрашиваю себя.

— Прорвем их линию.

— Заряжайте ружья.

— Готовы, — ответили в один голос Афза, граф и остальные. Хасси на минуту замер, прислушиваясь, потом испустил пронзительный крик.

Три добрых махари, хотя и уставшие от длинного пути днем, бросились вперед, унося седоков.

Вдруг раздалось несколько выстрелов: стреляли по земле или кверху, и поднялись дикие крики.

— Пора, Хасси! — закричал граф и направил свой выстрел на высоту человеческого роста, решив убита кого-нибудь.

Человеческие фигуры бежали по равнине, стараясь сгруппироваться на пути беглецов.

Хасси, вовремя заметив их, резко повернул к реке, но это была плохая тактика, ибо таким образом открывался весь фланг каравана.

Действительно, раздался новый залп со стороны бедуинов, обе лошади и верблюд Афзы упали мертвыми, пронзенные многими пулями и увлекая за собой своих седоков.

Два другие верблюда, испуганные выстрелами и дикими криками, продолжая усиленно бежать, счастливо прорвались сквозь линию нападающих

Ни Хасси, ни марабут, занятые стрельбой направо и налево, не заметили несчастья, случившегося с их спутниками. Только Ару, сидевший за Мулеем, услышал крик о помощи молодой женщины и недолго думая соскочил на землю, рискуя сломать себе шею или ноги.

Бедуины и не старались гнаться за двумя верблюдами, заметив, что на одном из них были ящики со страшными бомбами, с которыми они не хотели иметь дело, боясь взлететь на воздух.

Счастливые, что взяли живьем двух франджи и молодую женщину, за которых командир бледа рано или поздно выплатит хорошую сумму, они бросились на упавших, как стая голодных волков, и связали их.

Ару, который старался сначала защитить свою оглушенную падением госпожу, получил от аль-Мадара два здоровых подзатыльника с угрозой сейчас же расстрелять его, если он моментально не покинет окрестности лагеря.

Пока происходило все вышеописанное, два махари, чудесно спасшиеся от выстрелов, направленных по земле, чтобы не убить людей, которых надо было взять живыми, все быстрее неслись в темноте.

Хасси аль-Биак и марабут, думая, что за ними погоня, не сдерживали их, а напротив, были довольны взятым махари темпом.

В эту минуту над пустыней разразился ураган.

Порывы холодного ветра, уже погулявшего по вершинам Атласа, поднимали столбы пыли, вырывали кусты; зачастивший дождь мешал видеть что-нибудь дальше своего носа.

Удары следовали за ударами, все больше пугая двух махари, казалось, обезумевших в бешеной скачке.

Хасси, думая, что он все еще во главе каравана, кричал время от времени:

— Вперед, друзья! Вперед, Афза! Атлас близко!

Он промчался, должно быть, несколько миль, когда его верблюд споткнулся, издавая какой-то резкий, неприятный звук.

Хасси нагнулся посмотреть, что находится впереди, но дождь мешал этому.

Он, однако, предвидел какое-то препятствие и постарался удержать животное, но оно поднялось и продолжало свой бег.

— Стой! Стой! — закричал Хасси.

— Кто? — завопил марабут с отчаяньем.

— Все!

— Мы одни!

— Моя дочь?!

— Исчезла!

— Когда?

— Не знаю, друг. Я только сейчас заметил, что мы одни. Крик отчаяния вырвался из груди несчастного отца.

— Моя дочь! Моя Афза! Только гром ответил на его зов.

— Может быть, ее махари упал, и франджи остановились, чтобы помочь ей? — спросил он слабым голосом.

— Я ничего не видел и не слышал, друг, — ответил марабут. — Я был занят тем, чтобы направлять своего махари: он как будто взбесился.

— Вернемся, Мулей.

— Махари не захотят вернуться. Не видишь, что они проваливаются? Мы попали в болото.

Марабут был прав. Животные продолжали свой бег с меньшей скоростью, потому что время от времени спотыкались и попадали по колена в воду, как будто под ними находилась топкая грязь.

Хасси дернул вожжи своего верблюда, но животное не слушалось.

— Где мы находимся? — спросил в отчаянии Хасси. — Ты не знаешь, Мулей?

— Я не вижу ничего дальше головы моего верблюда, — ответил марабут. — Чувствую только, что под нами нет твердой земли.

— Разве здесь есть зыбучие пески?

— Да, попадаются местами у подножья Атласа.

— Тогда мы пропали!

— Мы еще не потонули. Может быть, верблюды смогут пройти это болото. Твой махари идет вперед.

— Да, только все глубже уходит в воду.

— Так же, как и мой.

— Не можешь заставить его повернуть назад?

— Больше не слушается — или не может слушаться. Марабут сделал жест отчаяния.

— Нас поглотят пески! — воскликнул он с ужасом.

Он сильно дернул верблюда, думая заставить его обернуться, но достиг только того, что животное погрузилось в воду по брюхо.

Верблюд Хасси, шедший впереди, также опустился. Несколько минут бедные животные делали отчаянные усилия, чтобы избавиться от затягивавшего их бездонного песка, покрытого мелкой водой, потом остановились как вкопанные, как бы поняв, что всякая борьба напрасна и что смерть носится над ними.

Молча смотрели мавры на эти последние усилия. Ураган ревел над их головами, и дождь мочил их, делая тяжелыми их плащи и чепраки животных.

— Мулей, — спросил мавр, — это наш конец?

Марабут не имел храбрости ответить. С ужасом смотрел он на своего махари, все глубже затягиваемого песком.

Теперь не было видно ног, и брюхо верблюда уже лежало на предательском песка

Махари Хасси был не в лучшем положении. Вода касалась его боков и широкого дна ящиков.

— Мулей, — повторил мавр, — неужели таков будет наш конец?

— Аллах ведает, — ответил марабут, вытирая холодный пот, покрывавший его лоб.

— Должно быть, Аллаху нет времени думать о нас. Оставь его и его Пророка — оба покинули нас.

— Не богохульствуй в эти последние минуты.

В душе мавра родился взрыв возмущения, обыкновенно не свойственный мусульманам.

— Не верю я теперь ни в кого, даже в Пророка, — сказал он злобным голосом. — Разве он спас мою дочь? Защитил нас? Нет, напротив, оказал покровительство этим гнусным шакалам пустыни!

— Молчи, Хасси!

— Пусть возвратит он мне мою Афзу! Возвратит мне ее мужа! — вопил мавр. — Тогда я поверю в его всемогущество! Дочь моя! И я не могу лететь ей на помощь! Проклятая судьба моя!

Стон раненого зверя вырвался из груди мавра.

— Успокойся, Хасси, — сказал Мулей.

— Не видишь разве, что смерть уже овладевает нами? Она уже сжимает наших верблюдов. Твой все тонет?

—Да, — ответил марабут, — он уже опустился до половины брюха.

— Почему же мой выдерживает?

— Твой не тонет?

— Нет, остановился.

— Может быть, какая-нибудь скала оказалась под ногами махари? Они попадаются среди зыбучих песков и иногда служат спасением несчастным, попадающим в эту бездонную могилу.

Хасси нагнулся сначала направо, потом налево, разглядывая слой воды, покрывавший ужасные пески и имевший, может быть, глубину в несколько футов. Вдруг восклицание сорвалось с его губ:

— Приданое моей дочери спасет меня!

— Что ты хочешь сказать, друг? — спросил марабут.

— Что ящики с их широким дном держат на поверхности моего верблюда.

— Ты счастлив! Мой продолжает опускаться. И ноги у меня до колен в воде. Еще несколько минут — и я буду затянут песками и явлюсь перед лицом Пророка.

— Ты довольно близко, чтобы попробовать перескочить на моего верблюда и спастись со мной.

— А если моя тяжесть погубит тебя?

— Тогда умрем вместе, — ответил Хасси, — я не дорожу больше жизнью. Афза и граф убиты этими злодеями, говорю тебе, и мне нет смысла жить.

— Ты не имеешь доказательства их смерти. Они, вероятно, попали в руки бедуинов, которые лучше, чем мы думали, знали, что случилось в бледе.

— Это не изменило бы их участи. Мы в двух шагах от Атласа, а там кабилы и сенусси!

— Прыгай же, но смотри, рассчитывай верно: если упадешь в песок, я не смогу спасти тебя.

— Я не молод, но сохранил свою ловкость.

Мулей-Хари стал на спину своего верблюда, размахнулся и прыгнул прямо на плечи мавра.

Ящики, поддерживавшие верблюда, вдруг опустились на несколько футов под новой тяжестью, потом поднялись на прежний уровень

— Аллах нам покровительствует, — сказал марабут, устраиваясь половчее за мавром.

— Это как же? — спросил иронично последний.

— Смотри, как мой махари продолжает опускаться, а твой остается на месте.

— Мы обречены на смерть, и еще более ужасную, так как у нас нет пищи.

Марабут не мог удержаться от вздоха.

Действительно, что выиграли они от опоры, которую давали им ящики? Они находились неподвижно посреди ужасных песков, из которых не могли выбраться без чужой помощи.

Сколько это положение могло продолжаться? Голод должен был медленно убить их.

Дрожь ужаса пробежала по телам мавров.

— Афза или убита, или в плену у бедуинов, оба франджи исчезли, Ару также; а мы наедине со смертью, теснящей нас со всех сторон! — сказал Хасси озлобленно. — Не лучше ли, Мулей, покончить разом выстрелом из пистолета? Пуля в висок прекратила бы наши страдания

— Это не годится для доброго мусульманина, — ответил марабут.

— Когда Аллах и Пророк нас покинули?!

— Как ты можешь знать это?

— На что же ты надеешься?

— Не знаю, но так как Пророк спас твоего махари, то я думаю, что он сделал это не для того, чтобы осудить нас на худшую смерть. Мы все-таки его создания.

Хасси пожал плечами и произнес ругательство.

— Пророк! — сказал он потом с горечью. — Ящики поддерживают животное, а не он.

В эту минуту ужасный крик раздался в воздухе. Мавры едва успели повернуть головы, чтобы увидеть, как голова второго верблюда скрылась под водой.

— Вот что случилось бы с тобой, мой бедный друг, если бы не было тут приданого моей дочери, которое сослужило мне последнюю службу… Если еще сослужит… — сказал Хасси. Марабут казался окаменелым от ужаса и молча смотрел на то место, где исчезло несчастное животное и где была бы и его могила.

— Мулей, друг мой, — сказал дрогнувшим голосом Хасси.

— Что ты хочешь?

— Нам приходит конец, не правда ли? Я не боюсь смерти — в моих жилах кровь воинов, — мне только жалко оставить в этом болоте свое тело и никогда ничего не узнать о судьбе дочери и этих двух франджи, которых я полюбил, как будто они кость от кости моей и…

Он вдруг умолк и стал прислушиваться. Среди шума дождя и порывов ветра ему послышался выстрел.